| Номоканон Иоанна Постника встречается в рукописях под различными заглавиями и в разнообразных редакциях. Все эти редакции можно свести в двум главным типам, отличающимся между собою тем, что в одном содержится, кроме покаянных правил, самый чин исповеди со всеми молитвами и обрядами, а в другом – одни только правила о наложении епитимии за то или другое грехопадение. Главной и самой полной редакцией номоканона первого типа служит редакция, носящая заглавие: Ακολουθ α κα τα ξις π ξομολογουμνων συνταγε σα π το σ ου πατρς μν Ιωα ννου το Νηστευτο. Оно напечатано было Морином в его сочинении – Commentarius historcum de disciplina in administratione sacramenti poenitentiae (Paris. 1651. Brussel. 1885. Venet. 1702), а потом перепечатано Минем в греческой серии его патрологии в 88 томе (p. 1889–1918). Другая редакция этого типа озаглавливается так: Ιωα ννου μαναχο και δικονου, μαθητο το αγου Βασιλεου, οτινος η επονυμα „ τεκνον υπακοσ», κανονρειον... Отличительною особенностью ее служит введение, которое по своему объему больше самого номоканона; во всем же прочем она сходна с предыдущей редакцией. Она издана Морином, а варианты указаны Питрой в Spicil. Solesm. IV. p. 436–438. Третья редакция носит заглавие: Ιωα ννου μαναχο πατριρχου Κωνσταντινοπλεως το Νηστευτο λογος προς τον μελλοντα εξαγορεσαι τον εαυτο πνευμα τικον πατερα. Эта редакция короче первой тем, что в ней опущены молитвы и обряды, предшествующие самой исповеди, и она начинается прямо увещанием, с которым духовник должен обратиться к исповедующему, чтобы расположить его к искреннему раскаяние. В остальном она сходна с первой редакцией. Она издана Морином н перепечатана Минем. – К этому же типу номоканона можно причислить и ту редакции, какую дал этому номоканону Никон Черногорец в 63 слове Пандектах и 3 слове Тактикона. Матфей Властарь сделал извлечение из номоканона Иоанна Постника и приложил его к своей Синтагме под заглавиеме: Εκ το κανονικο το αγου Ιωα ννου το Νηστευτο. Это извлечение положило начало особому второму типу номоканона Постника. Оно состоит из предисловия и из правил, в которых исчисляются виды грехов и указываются епитимии. В предисловии высказано воззрение, что в человеческой природе три силы: разумная ( λογικονμρος), вожделетельная ( επιθυμητικον) и страстная ( θυμικν). Соответственно трехчастному составу человеческой природы, и грехопадения человека рассматриваются в трех отделах. Эта редакция номоканона напечатана в Афинской Синтагме. (t. IV. 432–445). |
| Что же касается до духовников другого рода, которых, нужно думать, было большинство, то для них открывалась необходимость в руководстве более подробном, дающем наставления именно в отношении к частным случаям исповедной практики (проф. А И. Алмазов. Тайная исповедь, Т. 1, стр. 77). Неудивительно поэтому, что на практике обращалось весьма много всевозможных епитимийников. Впрочем, профессор А. И. Алмазов утверждает, что греческие пенитенциалы далеко не столь разнообразны, как сложилось о них представление. Разнообразились, собственно, лишь частности в этих пенитенциалах, а что касается до самих редакций, то их, по-видимому, нельзя насчитать значительное количество (Тайная исповедь, Т 1, стр. 195). Возникает вопрос: насколько сохранили позднейшие епитимийные номоканоны тот взгляд на смысл покаяния и на значение епитимий, какой был в номоканоне Иоанна Постника древнейших редакций? Прежде чем ответить на этот вопрос, необходимо сделать несколько замечаний. Рассмотренный нами номоканон Иоанна Постника имеет ясно выраженный взгляд на сущность покаяния, и это потому, что он не есть номоканон в собственном смысле, а представляет чин исповеди. Ведь часто он и не называется номоканоном, а – " чином " , " последованием " . В нем не один только перечень епитимий, но не мало также рассуждений и принципиального характера. Нельзя того же сказать о других, позднейших, в частности русских, номоканонах. Правда, во многих памятниках наблюдается неразрывная связь исповедного чина с номоканоном, так что эти чины, вместе с присоединенными к ним епитимийниками, составляют особую книгу литургического и канонического характера, которой всего более приличествует греческое название " exomologitarion " (См. у Алмазова, т. 1, стр. 133, 195, 481-490). Но в епитимийной и покаянной литературе вообще весьма заметно также стремление отделять литургический материал от канонического в строгом смысле (А. Алмазов. Канонарий монаха Иоанна, стр. 144), так что многие позднейшие епитимийные номоканоны представляют из себя лишь голый перечень конкретных случаев греховности и приличных каждому случаю епитимий. |
| О том, существовал ли номоканон Иоанна Постника ранее составления мерзебургского пенитенциала, будет речь ниже. Здесь отметим только, что сопоставляемые рецензептом места из номоканона Постника и из валицеллянского пенитенциала, из которых первое принимается почтенным рецензентом за “прямой источник» последного, далеко не соответствуют одно другому ни со стороны содержания, ни со стороны литературной формы, на которую также не излишне обращать внимание, когда приходится судить о заимствованиях одного автора у другого. В греческом номоканоне говорится: , σαββτω κα κυριακ μ ν τινι βρωματι πματι τ ουνον πιτιμα θαι, λλ εναι κλυτον ες πντα, ς πντες ο μ χοντες πιτμιον А в валицеллянском читается: „Qui tota septimana jejunat pro peccatis, sabbato et dominico die manducet et bibat quicquid ei aptum fuerit, custodiat tamen se a crapula ventris vel ebrietate, quia omnis luxuria de ebrietate nascitur» (последние слова, напечатанные курсивом, не приведены проф. Павловым). А непосредственно перед цитированным местом в валицеллянском пенитенциале читается чисто латинское рассуждение: omnis itaque poenitens non hoc solum debet jejunare, quod illi mandatum est a sacerdote, verum etiam postquam compleverit ea, quae illi jussa sunt, debet quantum ipsi visum fuerit jejunare sive IIII feria, sive parasceve. Si enim egerit ea, quae illi sacerdos praeceperit, peccata ei remittentur. Si vero postea ex sua voluntate jejunaverit, mercedem sibi acquirit et regnum coelorum» Таким образом у Иоанна Постника говорится, что вообще никому не следует поститься в субботу и воскресный день, а в латинском пенитеициале говорится о людях, проходящих покаяние за грехи, и притом о таких, которые, исполнив возложенную на них епитимию, совершают еще излишние дела покаяния, и этим-то именно лицам, как скоро они простирают свое усердие до того, что постятся сплошь целую неделю, не быв к тому обязаны, составитель пенитенциала производит, так сказать, зачет, снимая с них обязанность субботнего поста в возмещение тех излишних подвигов, которые совершены ими в течение недели. |
| Но и тут затруднение не малое для проф. Павлова: зачем и кому нужно было составлять „Чин над исповедающимся” – тот самый, который издан у Гейтлера, если устав Постника переведен был на славянский язык в эпоху обращения болгар в христианство? А между тем „Чин», очевидно удовлетворял какой-то потребности, и в нем нуждались. – Соображения свои о переводе на славянский язык номоканона Постника в эпоху обращения болгар в христианство, проф. Павлов подкрепляет еще указанием на следы этого номоканона в славянском законе судном, явившемся несомненно в эпоху обращения болгар в христианство. Следы эти он еще раньше находил в 1872 и теперь продолжает усматривать таковые, несмотря на возражение, высказанное мною в рецензированпом проф. Павловым сочинении, что пост по закону судному имеет вид публичного и долгосрочного покаяния, а не тайного (перед духовником) и краткосрочного, каковое имеют в виду восточные номоканоны с именем Иоанна Постника . В этом возражении рецензент усматривает „маленькое смешение двух вещей, имеющих большое различие – исповеди и исповедь-де – всегда тайная, а покаяние может быть и открытое, может притом же налагаться не духовником, а церковным судом за явные преступления. Упрека в каком-либо смешении понятий -маленьком или большом – я не принимаю; напротив, могу думать, что по- сле довольно длинного объяснения, которое я имел с г. Заозерским 210 как раз по вопросу о необходимости различать понятия исповеди и покаяния, достаточно застраховал себя против опасности смешения этих понятий. Каким образом и в чем проявилось влияние дисциплинарной практики запада на закон судный, и существовала ли какая-либо определенная практика публичного покаяния на востоке в эпоху появления закона судного, об этом будет речь ниже. Здесь достаточно указать на то, что закон судный рассчитывался не на духовников, а на судей, имевших постановлять приговоры над виновными в уголовных преступлениях, и уже это одно обстоятельство ведет нас к предположению, что составитель закона судного, даже если бы он находился под исключительно византийским влиянием, помимо всякого западного влияния, не стал бы черпать содержание закона судного из покаянных номоканонов, руководивших духовническою практикой, тем более что и в самой Византии он не мог найти никакого прецедента, примера или образца подобного внесения в уголовные уставы о преступлениях и наказаниях каких-либо определений из покаянных уставов. |
| Такое наблюдение не лишено своего значения, как увидим далее. Нечего и говорить о том, что по адресу издаваемого переводного памятника проф. А. С. Хаханов не входит в какие-либо историко-критические изыскания и вообще неповинен в научном его освещении. Отсюда, как отчасти дано понять выше, мы не находим ни одного слова в ответ на такие существеннейшие на сей раз вопросы, как: Почему св. Евфимий предпринял этот перевод? Почему вместе с этим он переводил и правила VI всел. собора и какое значение имел этот последний перевод для первого? Был ли до него предпринимаем подобный перевод епитимийного номоканона? Какое значение имел этот перевод в истории церковного права и исповедной практики в Грузии? Были ли там переводимы какие либо другие аналогичные руководства? Чем объясняется особенная множественность его списков за последнее время – XVIII и XIX в.? Имеет ли он какое-либо практическое значение теперь? А между тем, даже при незначительном внимании и руководясь хотя бы только описанием ркпп. Тифлисского церк. музея, автор мог бы дать сравнительно удовлетворительный ответ не на один из ряда поставленных теперь вопросов. Подтвердим посильно сами сказанное теперь нами в последних словах, по крайней мере, в отношении некоторых вопросов. Прежде всего, был ли кем-либо до времени св. Евфимия предпринимаем перевод на грузинский язык Постникова пенитенциала? Можно почти с несомненною вероятностью утверждать, что нет. Если не прямое, то, по крайней мере, веское косвенное указание на то имеется в полных номоканонах Грузинской церкви, насколько их списки известны по « Опис. ркпп. Тифлисского церк. музея» Ф. Жордания. Эти номоканоны – 76 – XII в., 171 – XII–XIII в. и 9 – XVIII в. Во всех них имеется и пенитенциал Постника, присоединенный, однако, к самому концу. При этом, в более ранних списках он составляет приписку позднейшей руки или XVI в. 76), или даже XVIII в. 171) 22 . В этом наблюдении прямое подтверждение того, что приблизительно до XI в. номоканон Постника не был известен в Грузинской церкви, и следовательно сделанный св. |
| едине имяй власть оставляти грхи...» по греческим исповедным чинам нам неизвестна; там же молитва – «Владыко... саодобивыйся снити...» употребляется в греческом оригинале, как «молитва на разрешение клятвы» 685 ; в югославянском чине она употреблялась только для разрешения епитимии. Вновь присоединенные для разрешения от епитимии молитвы в 6 категории также не практиковались с подобною целью в греческой исповедной практике. Вторая из по-исповедных молитв в списках седьмой категории, неизвестная нам по греческому оригиналу, – думается, судя, по её оригинальному началу, юго-славянского происхождения, однако, – в известных нам югославянских памятниках не встречается; что же касается до молитвы «Владыко... апостоломъ заповдавъ отпущати то в греческом оригинале она надписывается: «εχ συγχωρητικ πατρς πνευματικο πρς πνευματικν υν» – и предназначалась для разрешения духовного сына собственно при смерти 686 . Как допускающие совершенно особые по-исповедные молитвы, списки настоящей категории, надо заметить, наиболее других удаляются от своего основного типа. Напротив того, списки восьмой и вместе с тем последней категории стремятся приблизиться к своему греческому прототипу, – разумеем, уставу исповеди Иоанна Постника . Это, между прочим, выразилось в приложении сюда к обычным пред-исповедным псалмам – и псалма 6-го и в выпуске из по-исповедных молитв – мол. Евстратия и «Владыко... иже ключа твоего Петру верховному апостолу твоему вручивый...», Сказывающееся в подобных случаях исправление рассматриваемой редакции согласно тексту устава Постника, есть основание думать, делалось более по сокращенному изводу Постника, почему по-исповедная часть чинов этой категории очень нередко и ограничивается только одною молитвою. Присоединение в одном из списков той же категории к циклу молитв разрешительных от епитимии – молитвы от скверны допускается, конечно, в виду вообще очистительного назначения данной молитвы. Последняя, добавим, известна нам по весьма древнему греческому оригиналу, но чтобы она когда-нибудь прилагалась к делу исповеди, – этого мы не наблюдаем ни в греческой, ни в юго-славянской практике. |
| Переходя к этому отделу и заметив, что при печатании грузинского текста он пользовался 4-мя рукописями, проф. А С. Хаханов далее говорит, что «в основание им был положен писанный алфавитом хуцури (церковным) дефектный на пергаменте в 12° манускрипт Спб. Акад. Наук; недостающие же в середине его страницы восполнены (царевичем известного каллиграфа» (стр. 90–91). И буквально ничего более об этой ркп. Таким образом, читатель остается в совершенном неведении под каким эта ркп. в библиотеке Акад. Наук, какого она века, сколько страниц в ней недостает, особенно – почему при таком существенном дефекте она избрана оригиналом для печатного текста и, наконец, что же собственно она содержит – один ли номоканон И. Постника или и другие статьи, и в каком отношении с этой стороны она к другим ркпп.? Нет нужды разъяснять, насколько умолчание по всем этим вопросам свидетельствует, самое меньшее, о неуместной небрежности, проявленной автором в настоящем случае. Правда, эта ркп. описана академиком Броссе в ст. Notice sur un Nomocanon Georgien (Melanges, Asiatiqne, VII, p. 115), но из предисловия проф. А. С. Хаханова – того никак не следует. И последнее тем более надо сказать, что выше на стр. 90-й же, упомянув про грузинскую ркп. канонов VI всел. собора библ. Акад. Наук, из коей он приводит для данных о житии св. Евфимия предисловия, и отмечая теперь ркп., принятую в основание печатного текста, автор совершенно умалчивает одна ли и та же разумеется им в том и другом случае рукопись, или это две различные ркпп.? Всякий согласится, что точное указание здесь предмет насущной необходимости. Сверх академической ркп., издатель располагал для той же цели еще а) своею ркп. и б) двумя ркпп. Тифлисского церк. музея под 96 и 229. Все эти ркпп. проф. А. С. Хаханов сопоставляет между собою в отношении палеографическом (стр. 91). Этим, конечно, определяется сравнительная древность настоящих манускриптов; но, в общем, эти сведения имеют значение собственно для филолога. При всем том, однако, мы узнаем здесь, что вставочные места принятой в основание печатного текста академической ркп. «значительно отступают от орфографии собственной автора ркп., сохранившей характер более архаический» и что вставки ее «взяты из несовершенного списка», т. е. узнаем, что академическая ркп. По своему достоинству ниже ркп. Проф. А.С.Хаханова. Что же касается отдельного описания каждой из подразумеваемых теперь вспомогательных ркпп., то относительно своей ркп. Автор сообщает только, сто она 12 , перг., XIII–XIV в., дефектная но какое место занимает в ней номоканон И. Постника, заключает ли она в себе другие статьи (особенно, правила VI всел. соб.), или это есть специальный список Постникова пенитенциала, о том ни слова. Последнего существенного дефекта чужды только сообщения автора о ркпп. 229 и 96 Тифлисского музея. В отношении той или другой он указывает полное их содержание. |
| Внемли и сему. Егда обрящется человек благоговейныи, и произволит творити неколико метании в нощь и в день по силе своей, отпусти ему едино лето от меры канона причастия [ослаба епитимии лето 1]. Аще же произволит сотворити милостыню по мере своей, остави ему и другое лето Аще ли постится среды, и пяток, по божественным правилом остави ему еще другое лето Аще же и понедельник восхощет воздержатися от мяса, еще паки отпусти ему лето Аще ли от сыра и яиц, другое Такожде и ину добродетель аще сотворит. другое паки отпусти ему лето Аще ли человек той нижае тридесяти лет есть, другое лето паки остави ему Аще же есть и от двадесяти нижае, мнее да запрещается. Аще же не изволи написанных, да исполнит цело нарекованная лета. Иоанна Постника , сие есть разсуждение. Паче же оно, пятьнадесять лет. глаголю же прелюбодейства, мужеложьства, и скотоложьства, нисходит даже до триех лет. по истине да постится вся целы три лета, сухоядение, в девятыи час, и поклоны многи, кроме суббот и недель. но камо днесь обращеши таковаго человека, да исполнит сицевыи канон. Ельма же не можем за злую похоть нашу, и нерадение. поне от божественнаго причастия да удержимся, яко же божественнии отцы уставиша. они бо о воздержании, и о трудех, или о ином чесом, о сицевех не реша, разве точию, о божественнем причастии. Аще ли обрящется подвижник, да держит оное правило, аще восхощет. сиречь, Иоанна Постника , по Матфею. Ведомо же буди и се. [ослаба епитимии с разума] Яко во многих летех. сиречь в пятьнадесятих, и двадесятих да сходиши яко же рехом, в малейших же меньше паки. ибо изыдеши отнюд вне. согрешение же блуда до четырех лет, да отпустиши ему с каноны менши. среду же и пяток должни суть поститися вси. и неимущии канона яко и имушии. ибо всем благочестивым сие прилично есть. паче же и правило ко всем глаголет, да постятся в тыя дни. обаче за благоутробие Божие, и за произволение покаяния, оставляем едино лето покаятися хотящим, яко благочестие ныне наченшу. Внемли и сему. Яко аще по согрешении восхощет кто быти инок, две части да держит, а третию часть лет остави ему. |
| Анатолия, Геннадия и Иоанна Постника . Каждая из этих биографий представляет собою законченное целое и стоит вне связи с другими. Отсюда первый выпуск является законченным (подч. везде авт.) исследованием». «Жизнь и деятельность свв. Германа, Тарасия, Никифора и Мефодия исследовано в связи с иконоборческим движением, и все четыре очерка составляют одно нераздельное целое» (стр. 6–14). Допускаю, что план, начертанный автором, определяется существом избранной им темы и представляется естественным, хотя не могу, в тоже время, не отметить, что может быть принять и иной план, по моему мнению, более соответствующий сущности темы и вернее могущий вести к намеченной цели, чем план автора. В настоящей раз считаю достаточным отметить, что главную заслугу свою г. И. Андреев видит в методе разработки, однако ж дальнейшие слова его, что этот метод до сих пор существовал больше в идее, чем в применении, к разработке хронологии, набрасывают тень на его заслугу, делают ее не совсем ясною. Равно также неясными представляются и заключительный слова его в объяснение и обоснование своего плана: с одной стороны он утверждаете, что каждая из трех помещенных в рассматриваемом первом выпуске биографии константинопольских патриархов: Анатолия, Геннадия и Иоанна Постника , представляете собою законченное целое и стоит вне связи с другими, и в тоже время уверяет, с другой стороны, что первый его выпуск является законченным исследованием. Где же в действительности нужно полагать законченность? Где начинается связь разных частей исследования и где она оканчивается?.. Далее, если очерки жизни остальных преднамеченных им патриархов: Германа, Тарасия, Никифора и Мефодия, должны составить одно нераздельное целое вследствие того, что объединены одним , общим всем им, иконоборческим движением, то разве деятельность первых трех патриархов, жизнь коих помещена в разбираемом первом выпуске, стояла вне какого бы то ни было объединяющего их движения? Разве монофизическое и связанное с ним монофелитское движение не было таким же общим, объединяющим частные события, явлением, как и последовавшее за ним иконоборческое движение? А если – так, если монофизитское-монофелитское движение, как явление общего свойства, – клало свой отпечаток на события частные, ему подчиненный и генетически от него зависимые, то указанные мотивы, выдвинутые автором для выяснения и обоснования своего плана касательно второй половины сочинения, именно – очерков жизни и деятельности намеченных им патриархов, представляются довольно спутанными и малоубедительными. |
| К отличительным его признакам, между прочим, надо отнести и то, что по исповеди в нем предлагается кающемуся от лица духовника довольно пространное поучение. Последнее приспособлено собственно к мужчинам. Затем автор хотел составить такое же поучение для жен, но поставив – «τρα ρμηνεα περ γυναικν», редактировал под таким надписанием извлечете из номоканона И. Постника касательно метода исповеди женщин 212 . VII. Наконец, к таким же уставам надо отнести и тот, который включен в конец памятника изданного у Морина под заглавием: «ωννου μοναχο κα Διακνου, μαθητο μεγλου Βασιλεου, οτινος πωνυμα, τκνον τς πακος, κανονριον, διαγορεον περι πντων λεπτομερς τν παθν...» κ. τ. λ. (С нач. – «Τς θεας κα παναγθου κα ληθινο...»). По этому уставу в пред-исповедной части упоминается только 69 псалом, а по исповеди, как разрешительная, только одна молитва , с общим надписанием «εχ», – Θες, δι’ μς «νανθρωπσας»... Как первый, так и последняя – составляют прямое извлечение из пространной редакции. – Что касается до уставного элемента т. е. – поучений кающемуся, метода исповеди, и пр., – то эту сторону редактор рассматриваемого сокращения оставляет совершенно в стороне. – Сообразно с этим, в настоящем случае мы имеем дело не столько с обработанным уставом, сколько с небрежным его наброском. Такое же впечатление производит он и со стороны своего внешнего положения в указываемом памятнике, где он представляет не более, как весьма незначительную по объёму тираду, – случайно, мимоходом втиснутую в заключительную часть очень пространного, но бессистемного по внешней структуре руководства по наложению епитимии. При отмечаемых недостатках, весьма сомнительно, чтобы настоящий устав имел широкую практику 213 . Указанными семью видами обнимаются всё известные нам типы сокращенной редакции исповеди устава Иоанна Постника . Вне сомнения, этим не исчерпывается полный цикл существовавших таких сокращений. Судя по тем, уже указанными нами, условиям, какие вызывали подобные сокращения, вполне справедливо предполагать, что последние были весьма множественны. К этому же приводить и другой наблюдаемый здесь факт, именно – резкое различие известных нам сокращенных редакций не только со стороны указанных нами существенных черт, но и со стороны частных выражений; в этом отношении каждый известный нам список, сравнительно с любым другим, – представляет массу мелких вариантов. Отсюда вполне естественно думать, что предприниматели трактуемых сокращений всегда относились к этому делу с особенною ревностью и свободою и вполне веруя в свою правоспособность к тому, а при таких условиях подобных предпринимателей могло быть весьма немало. |
|
|
