| Ведь Плащаница была свидетелем не только распятия Иисуса Христа, но и Его Воскресения. «По прошествии субботы...» ученики и апостолы увидели воскресшего Иисуса Христа, но в запечатанной пещере с Ним была только Плащаница, которая одна лишь «видела», как Воскресение произошло. Сделанное Секондо Пиа открытие того, что образ на Плащанице обладает свойством фотографического негатива, вызвало среди ученых неподдельный интерес. Неужели в древности кто-то обладал технологией изготовления негативов, или здесь мы сталкиваемся с проявлением какого-то чудесного явления? В первые две трети нашего столетия исследования Плащаницы были непрямыми и ограничивались изучением сделанных с нее все более качественных фотографий. На фотографиях были выявлены детали, которые невозможно было различить невооруженным глазом. Уже в 1902 г. французский биолог Поль Виньон смог детально исследовать анатомию человека, изображенного на Плащанице. Это позволило его другу Иву Деляж, профессору сравнительной анатомии в Сорбонне, по убеждениям агностику, доложить Парижской Академии, что Плащаница была погребальным покрывалом Иисуса. Этот вывод совершенно не вписывался в рамки той науки, какой позволительно было быть в Парижской Академии. Последующие споры стоили Деляж научной карьеры. Более совершенные фотографии были получены в 1931 г. Эти фотографии были использованы во множестве исследований. Так, историки и патологоанатомы пришли к заключению, что человек на Плащанице был распят по древнеримским обычаям. Этнологи обнаружили, что человек на Плащанице относился по природному типу к иудеям сефардам. Исследования позволили оценить его рост около 180 см, а возраст между 30 и 45 годами. Длина же Плащаницы практически точно выражается в единицах древней меры длины – два на восемь локтей. В 1969 году произошел важный прецедент – ученые впервые были непосредственно допущены к Плащанице. В этом году группе специалистов, состоящей из одиннадцати членов, было впервые позволено приступить к Плащанице. Правда, цели этого исследования в основном касались выяснения качества сохранности Плащаницы и выработки предложений по ее дальнейшему хранению. |
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
| — Кто ты, откуда, и как имена твои? — крикнул Сисиний Диаволу. — Я крыло Сатанино, я — Вещица, — и, захлебнув глазами Сисиния, прожгла его насквозь, так что золото расплавилось на нем. Тогда Сисиний, вздернув коня, схватил ее со всего плеча за волосы и, сбив в мяч, стал бить и колоть ее, требуя выдать царских сынов. Она же завопила гласом великим, прося отпустить бить ее, но Сисиний наносил ей удар за ударом и с каждым ударом давал ей по три тысячи ран. — Я пожрала их, — воскликнула Вещица. — Так изрыгни. — Изрыгни сперва на ладонь матернее молоко, которое ты сосал. И, помолившись, Сисиний исполнил: изрыгнул на ладонь матернее молоко. Тогда, пораженная чудом, сдалась Вещица, — изрыгнула всех семерых царевичей, сказала Сисинию: — Клянусь тебе, святый Божий, кто напишет двенадцать с половиною имен моих и будет при себе носить, тот избавится от меня, и не войду я в дом того человека, ни к жене его, ни к детям его, пока будет стоять небо и земля во веки. Аминь. — Скажи же, проклятая, имена твои! — А имена мои суть: Мора, Ахоха, Авиза, Пладница, Лекта, Нерадостна, Смутница, Бесица, Преображеница, Изъедущая, Полобляющая, Негрызущая, Голяда. — — Тут сия история конец восприяла. О страстях Господних. Тридневен во гробе На Голгофе, на эдемской могиле Адама, водрузили древо Познания, и пуста голова — первая человечья кость легла в основание под крест Сына человеческого. Посеянное рукой Сатанаила, когда Бог насаждал рай на земле, открывшее глаза человеку на добро и зло в грехопадении, увенчавшее веткой мертвое чело Адамово, выросло оно древом Спасения — Крестом Спасителя. Распяли Его на кресте леванитовом, прибивали Его по пятам и ладоням гвоздями железными, одевали в рубашку зеленую из зеленой крапивы, опоясывали поясом из боярышника, перевязывали хмелем и ожиною, пробивали копием ребро Его, забивали под ногти иву — согрешившее дерево, а на голову клали венок из шипов и терниев. Где гвозди вбивали, там текла кровь, где вязали поясом, там лился пот, где клали венок, там сыпались слезы. |
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
| … И вдруг аплодисменты превратились из прежнего потока в ручей, иссякший через пару секунд. Колышек вылетел из земли метра на четыре и упал к ногам Застройщика. Идеолог, увидевший забавное происшествие, бросил короткий взгляд-приказ на одного из подчиненных: проведи работу с репортерами, чтобы забавный кадр не попал на телеэкран и в прессу. Застройщик, как будто ничего не произошло, опять вонзил колышек, правда, уже чуть в стороне от изначальной лунки. Примерился, поднял молоток…. У Лукоморья дуб зеленый, Златая цепь на дубе том, И днем, и ночью, кот ученый, Всё ходит по цепи кругом… Режиссер, увлеченный сценарием, не заметил летающего колышка и дал знак чтецу. Тот поднялся на сцену, приступил к декламации. Артист, наряженный в костюм кота Базилио из спектакля про Буратино и прицепленный к раскидистому дубу, начал бродить вокруг да около. Идет направо — песнь заводит, Налево — сказку говорит… Застройщик нанес новый удар, на всякий случай отскочил и очень благоразумно. Золотой колышек вылетел из почвы еще резвее, ушел в небо чуть ли не со свистом, закрутился как волчок и вернулся на землю, разбившись на две половинки. Этот инцидент заметили не все, так как отвлеклись на нового гостя праздника. Едва чтец сказал: «Там чудеса, там леший бродит»…, как в толпе появился бомж, опустившийся до полной наготы, не считая трехметровой бороды, которой он сам себя обернул. Пахло от него смолой, хвоей, дупляной прелостью, болеголовом и прочими неожиданными, а потому и пугающими лесными запахами. Бомжара ухмыльнулся, почесал затылок левой пяткой, подмигнул девицам и направился в сторону фуршета. Два охранника в костюмах-близнецах, пахшие одеколоном столь же истово, как от бомжа несло чащей, схватили его за руки, но незваный гость вырвался, будто был смазан маслом. Секьюры гнусно выругались, не стесняясь дам и начальства: каждый из них сжимал руками по свернувшемуся ежику. «Русалка на ветвях сидит»… — Вот, вот! — крикнул кто-то, показывая пальцем не на бомжа, и, тем более, не на жирную артистку сидевшую на дубе, а на прибрежную иву. На её ветвях, действительно, возникло странное существо — с рыбьим хвостом и девичьим телом. Русалки приветливы только с одинокими кавалерами, а с толпой — злы. Особо зло взглянула русалка на конкурентку. Да так, что та рухнула с дуба. |
| Все эти факты не означали, что принятие Армянской церковью монофизитства было делом одного только политического нажима Персии. Действительно, сирийский несторианский католикосат Селевкии–Ктесифона был той христианской церковью в Персии, которая имела прямые и постоянные контакты с персидским двором. Несторианство было, таким образом, в политическом отношении приемлемым для армян выбором, и в первые десятилетия Vb. давление со стороны сирийцев в этом смысле было сильным. Среди тех причин, которые определяли религиозный выбор армян, боязнь сирийского несторианства играла значительную роль. Эта боязнь была им внушена сразу после Эфесского собора (431), во время переводческой деятельности святого Месропа, при католикосе Исааке (390—439). Временно низложенный в 428г., Исаак был замещен несколькими католикосами, назначенными из Ктесифона. Но сопротивление несторианству было вызвано посланиями богословов, последователей святого Кирилла, таких как Акакий Мелитинский, к которому сосланный Исаак обратился специально по этому вопросу (433). Усилия Исаака и Месропа по созданию особой армянской литературы и культуры были, по крайней мере отчасти, мотивированы необходимостью оградить Армению (и Грузию) от монополии сирийского несторианства в Персии. После периода непосредственных сношений с Константинополем армяне были отрезаны от Империи войной 451 г. События Халкидонского собора их не коснулись. В 451г. армянское восстание против персидского владычества было подавлено в Авараире, а в 454г. католикос Иосиф и несколько епископов были убиты персами. Из Византии не пришло никакой помощи. Во второй половине V в. несторианство в Персии продолжало крепко держаться благодаря знаменитому епископу Варсауме Нисибийскому и имело сильную поддержку при персидском дворе. Тем временем, поскольку императоры Зинон и Анастасий начали вступаться за монофизитов в Персии, возникли новые контакты с армянами. В 505—506гг., ввиду улучшения отношений между Византией и Персией, на состоявшемся в Двине соборе армянский католикос Бабген с радостью опровергал несторианство и утверждал традиционное кириллово исповедание, отвергая, разумеется, Евтихия. Он осудил великих руководителей антиохийской школы, в частности Феодора Мопсуестийского, Иву, Феодорита и Нестория, так же, как и Варсауму; он утверждал, что «греки, армяне, грузины и агуаны придерживаются одного и того же правила веры» . Это было по существу согласие с политикой зинонова «Энотикона», которая в это время господствовала в Византии, так что армяне были вправе считать себя в этот момент частью вселенского консенсуса, противопоставляя его оторванным от христианского мира несторианам. Эту позицию подтвердили несколько соборов в Двине даже после отвержения «Энотикона» Юстином I в 518г. |
| Пресвитер Арсений говорил: «Иудеи распяли простого человека», так сказал однажды в церкви Ива. Некто Иоанн показывал, что вот как говорил Ива: «Иной умер и иной на небе, иной безначальный и иной имеет начало, иной от Отца и иной от девы», и далее говорил: «если бы Бог умер, то кто же Его (Христа) оживил?» Феодот объявил, что когда Ива рассуждал о догматах в своей зале, и когда речь зашла о воскресении Иисуса Христа, он сказал: «по воскресении был не тот, кто был ранее живым». На это ему возразили: «как же апост. Фома по воскресении Христа осязал раны Его»? На это Ива сказал: «это случилось в воображении» (стр. 22 – 23). На основании этих и других показаний, прочитанных на соборе разбойничьем, Ива был осужден. Выслушивание подобных обвинений на Иву привело собор к прямому ожесточению, что и выразилось в следующих возгласах собора: «сжечь Иву среди города! сжечь Иву посреди Антиохии! Для предупреждения других сжечь Иву! И диавол не говорил так! Не говорили так и фарисеи, не говорили так и Иудеи! Это языческие речи, речи сатаны! Даже демоны признавали Христа Богом, а Ива не признает! Диавол почтительнее Ивы!» Далее в сирском тексте следует изложение осуждения Даниила епископа Харранского в Месопотамии, племянника Ивина, – Иринея епископа Тирского, обвиненного в Несторианстве, Акилина, епископа Виблосского, как человека поставленного в епископы Иринеем (стр. 35–40). Затем идет обширное деяние о знаменитом Феодорите епископе Кирском (стр. 43–57). Против Феодорита была выслушана жалоба Пелагия пресвитера Антиохийского, обвинившего Феодорита в том, будто он вместе с Домном Антиохийским всячески притеснял его, зная его, как защитника православия (?) и опытного в изучении св. Писания; в этом случае Феодорит действовал, по словам Пелагия, как защитник несторианства. Прочитано было также большое послание Феодорита «к монахам», в котором он худо отзывается о Кирилле Александрийском , и его учении (послание известно и в греческом тексте). Наконец прочитаны были многие выдержки из сочинения Феодорита, написанного в защиту Диодора епископа Тарсского и Феодора епископа Мопсуестского, защитников или лучше сказать измыслителей доктрин Несторианских, под заглавием: апология. |
| «Новая жалоба на Иву, инициаторами которой были те же пресвитеры, была подана на Антиохийском Соборе в Великий пост 447 или 448 г. Как и прежняя, она не была рассмотрена Собором, однако епископ Домн счел нужным пригласить Иву в Антиохию после праздника Пасхи, чтобы тот дал разъяснения по поводу возводимых против него обвинений. Вместе с тем он посоветовал Иве временно снять прещения со своих обвинителей... Ива отказался сделать это сам, предложив епископу Домну принять в общение тех обвинителей, которые в это время находились в Антиохии. Епископ Домн… принял их в общение с условием, что они не покинут Антиохию, пока не будет разобрана их тяжба с Ивой, в противном случае он грозил не только запрещением в священнослужении, но и лишением сана. Обвинители Ивы сознавали, что… низложить Иву им не удастся. Поэтому пресвитеры Самуил и Кир, нарушив запрет, … направились в Константинополь искать поддержки у императора Феодосия II. Они добились того, что императорским указом Феодориту Кирскому (другу Ивы – А.Н.) было запрещено покидать свой город, в результате чего он не смог присутствовать на Антиохийском Соборе, где разбиралось дело Ивы… На Соборе было выдвинуто 18 пунктов обвинений против Ивы, большинство из которых носило частный характер и было признано безосновательным. Более значительными были обвинения, касавшиеся догматических воззрений Ивы… Ива признал лишь то, что обличал свт. Кирилла Александрийского в неправоверии и что его анафематизмы казались ему еретическими. Прочие обвинения Ива отверг как клевету. Антиохийский Собор был недостаточно представительным для решения данного вопроса…; кроме того, отсутствовали 2 главных обвинителя: пресвитеры Самуил и Кир. На этом основании Собор отказался от дальнейшего расследования дела.... Обвинявшие Иву в Антиохии пресвитеры Евлогий и Мара вскоре присоединились к Самуилу и Киру в Константинополе. Туда же прибыл и епископ Ураний Имерийский в сопровождении некоторых других недовольных Ивой эдесских клириков. Им удалось добиться аудиенции у императора Феодосия II и Константинопольского архиепископа св. Флавиана. Последний в это время был занят начинавшимися в столице спорами об учении архимандрита Евтихия и отказался рассматривать жалобу. Император поручил изучить дело восточным епископам. 26 окт. 448 г. была создана комиссия, в которую вошли Ураний, еп. Имерийский, Фотий, еп. Тирский, и Евстафий, еп. Беритский. Со стороны императора следить за деятельностью комиссии был поставлен трибун Дамасский. Свт. Флавиан послал в качестве наблюдателя диакона Евлогия. Членам комиссии было поручено разобрать дело Ивы… местом работы комиссии был определен г. Берит… |
| Другие обвинения были канонического характера, как-то: растрата церковных сумм, небрежное отношение к богослужению и т. п. При этом обнаружился факт весьма важный в деле полемики с католиками по вопросу о причащении под обоими видами, именно, что в древней церкви причащали и Телом и Кровию, а не одной Кровию. Так, Иву, между прочим, обвиняли в том, что он, имея в своих подвалах дорогое виноградное вино, не давал его для совершения таинства Евхаристии. Раз купили для богослужения вина в лавке, но его не хватило для причащения, и последнее было прекращено. Надобно заметить, что в древней церкви причащение совершалось так: епископ или священники разносили Тело Христово, a диаконы Кровь. Когда в вышеозначенном случае Тело еще было, Крови уже не было. Ива, находившейся здесь, приказал прекратить причащение; он, как видим, совершенно был чужд той мысли, что где есть Тело, там есть и Кровь, на чем главным образом и основывают латиняне свою практику — причащать одним Телом. — Но все канонические обвинения Ивы были маловажны, если их сопоставить с догматическими обвинениями. Последние выдвигались особенно на основании послания Ивы к Марию Персу. Из 26 отцов, подававших голоса по делу Ивы, только 4 признали Иву православным (в послании к Марию они, став на точку зрения того момента, когда писал Ива, не усматривали ереси); 2 — в оправдание Ивы указывали факт, что собор Ефесский II осудил его заочно; 2 — что он подписал халкидонские постановлена; 11 — что он анафематствовал Нестория; наконец, 1 (Ювеналий иерусалимский) кидал свой оправдательный голос Иве, как милостыню нищему: он мотивировал свой votum тем, что Ива уже старик; 6 епископов просто соглашались с большинством. Иву решили восстановить на церковной кафедре; но отцы разбойничьего собора не только низложили Иву, но и поставили ему преемника в лице епископа Нонна, вследствие чего отцы Халкидонского собора и ограничились лишь восстановлением Ивы в сане. Таким образом, догматическая сторона обвинений была снята с Ивы за недоказанностью, а каноническая — за маловажностью. Вообще можно сказать, что разбор дела Ивы должен был бы дать весьма многое для разъяснения богословских вопросов, но обвинение было выражено в такой грубой форме, что Ива не признал приписываемое ему мнение за свое; мало того, постановка дела Ивы на Халкидонском соборе послужила даже во вред дальнейшей деятельности православных. |
| своего племянника, молодого человека, сожительствующего с женщиной дурного поведения, по имени Халоей и т. д. 3842 Все эти обвинения сопровождались криками: «Иву – в ссылку! Иву – в рудники! Иву – на виселицу» 3843 . Собрав все эти жалобы, Херей при своем рапорте на имя консула Протогена 3844 , представил их в Константинополь. Они нашли хороший прием при дворе и вскоре, после 27 июня 449 г., императором были переданы на рассмотрение разбойничьего собора 3845 , где должны были разбираться также дела Иринея, Феодорита, Даниила, Акилина и др. Как эти дела здесь разбирались, мы останавливаться не будем. Все формы самого элементарного судопроизводства, в роде вызова обвиняемого, здесь не были исполнены и совершенно игнорировались 3846 . Диоскор был полным хозяином. Его воля была законом для собора. Он казнил и миловал. Феодорит киррский 3847 , Ива эдесский 3848 , Даниил харрский 3849 , Ириней тирский 3850 и посвященный им епископ Акилин вивлийский 3851 , наконец, Домн антиохийский 3852 были бесповоротно осуждены. Зато Евтихий и Диоскор торжествовали. Рядом с ними радовался Афанасий перрский, ловко воспользовавшийся этим моментом в собственных интересах. Дело свое, проигранное последовательно в двух инстанциях – именно в Иераполе и в Антиохии, он представил на усмотрение Диоскора. Это льстило честолюбию александрийского владыки. Он милостиво принял на разбойничьем соборе его ходатайство, кассировал приговор антиохийского собора и возвратил ему перрскую кафедру 3853 . С падением Диоскора все эти дела были представлены на рассмотрение каледонского собора и разрешены в духе истины и справедливости. Прежде всего занялись делом Феодорита. В VIII заседании собора, после произнесения им публичной анафемы Несторию, Феодорит был восстановлен во всех своих правах 3854 . Затем перешли к делу Ивы. Последний был признан невиновным. Ириней тирский, Даниил харрский и Акилин вивлийский изчезли со страниц истории. Что же касается Домна, бывшего епископа антиохийского, то ему по инициативе его преемника по кафедре была назначена пенсия из церковных имуществ антиохийской церкви. Заседания XI – XIV были посвящены рассмотрению споров по поводу замещения кафедры ефесской (XI – XII) и василинопольской (XIII), а также новому пересмотру дела Афанасия перрского и изгнанного им преемника Севериана. |
|
|
