| Подобным же образом поступил епископ Птолемаидский Синезий, осудив Андроника, префекта города Пентаполия за богохульство его. В присутствии своего клира он изобличил гнусные его преступления (crimina) и затем с согласия клира произнес приговор об изгнании его из церкви 260 . Очень важное свидетельство о судопроизводстве V века представляет следующая жалоба клириков Эдесской церкви на их епископа Иву. «Некто Авраамий был дьяконом нашей церкви. Когда схвачен был некоторый чародей Иоанн, которому Авраамий был друг и сообщник, последний пред почтеннейшим нашим епископом и всем клиром, собранным выслушать (его) дьякона Авраамия, уличен был и признался, что он соучастник Иоанна, за что и подвергся наказанию отлучения, был презираем всеми и преследуем долгое время. После этого, он (Ива), не знаем чем убежденный, так как не удалось никакое оправдание со стороны его (Авраамия), покушался рукоположить его епископом города Батена. Когда же этому воспротивился бывший тогда архидьяконом его, он рассердился; и (таким образом) тому, кто достоин был смерти, сам собою присудил быть епископом, а того, кто указывал на смятение народа и говорил, что это несправедливо, лишил места, отлучил и изгнал из церкви» 261 . Доселе представленные свидетельства из церковной практики об участии пресвитеров и дьяконов в делах епархиального управления и суда довольно ясно и согласно утверждают следующее: 1. Они не составляют какого-либо особенного самостоятельного, замкнутого в себе самом коллегиального учреждения, – «пресвитерии» – нуждающегося для своих сношений с епископом и паствой в каких-либо внешних посредничествах. Они, как и прочий клир, каждый раз являются по призыву епископа и составляют собрание для выслушания дела. 2. Их значение в судебном процессе относится, главным образом, к судебному следствию: они выражают свои мнения о подсудимом, хотя епископ может и не принять их во внимание как в последнем из представленных случаев. 3. Но собственно производит суд в их присутствии, назначает виновному наказание и постановляет приговор, в особенно важных случаях принимающий форму письменного акта, один епископ. Пресвитеры и дьяконы выражают при этом свое согласие на приговор (иногда выраженное их подписями), но оно не имеет значения, обязательного для епископа, приговор которого во всяком случае остается в своей силе. |
| Церковь наполнилась вооруженной полицией с наручниками для арестуемых. За стражей влилась толпа параваланов, монахов, матросов и просто людей с улицы. Епископы были подавлены, некоторые стали прятаться под скамьи. Флавиан пытался укрыться в алтаре. Солдаты потащили его, подозревая в нем (а может быть, по какому-тο указанию) одного из виновников беспорядка. Произошла общая толкотня. Враги кричали Флавиану: «Смерть ему!» Свои клирики едва высвободили его. Что Диоскор сам бил Флавиана и оттого Флавиан и умер на третий день — это сказка. Флавиан, обойдя бдительность стражи, написал формальную апелляцию папе, которая и была вручена легатам. Между тем Диоскор после волны шума поставил на очередь — голосовать осуждение Флавиана и Евсевия Дорилейского. Базилика была заперта, выход воспрещен. Диоскор потребовал, чтобы приговор безотлагательно был подписан. Подписи не могли уместиться на одном листе, и естественно, что они собирались и на белых листах. Чиновники Александрийского епископа собирали подписи под ворчание сочувствующей им толпы монахов и солдат. И... подписались все (!!!), вплоть до Домна Антиохийского!.. Однако Домн послал рапорт императору, и 15 дней прошли без заседаний. Показательно, что римские легаты не поддались панике и не дали подписей. Тронуть их не посмели. Ο дальнейших заседаниях сохранился лишь текст актов в сирском переводе, ставший науке известным лишь с 1873 г. Заседание 22 августа было открыто в отсутствие Флавиана, Евсевия и римских легатов, отказавшихся впредь встречаться с Диоскором. Домн Антиохийский отсутствовал по болезни. Диоскор чувствовал себя уже победителем, выигравшим генеральное сражение. Он полагал, что остается только отрицательная задача — осуждение ереси и низложение ее последователей. Собор сознавал себя сокрушителем несторианства. За эту именно ересь собор теперь низложил Иву Эдесского и племянника Ивы, Даниила — епископа Харранского. Затем Иринея Тирского и поставленного Иринеем Акилина — епископа Библосского. Феодорит Киррский, конечно, также был низложен. Надломившемуся Домну Антиохийскому давали на подпись все эти противоантиохийские постановления, и он имел малодушие их подписать (!!). Прежде такое сокрушение личности казалось нам непонятным, почти невероятным. Но после духовно страшного опыта XX столетия мы свои сомнения откладываем. Безмерность картины сокрушения личности на этом Диоскоровом, якобы «вселенском» соборе доведена до геркулесовых столбов. После малодушного подписания Домном осуждения всех своих антиохийских собратьев он сам был выброшен, как выжатый лимон. Как бы издеваясь над его трусостью и предательством своих собратьев, Диоскор в заключение соборно низложил и его самого. |
| Раввулы (8 августа 435 г.) главный из них, Ива, сделался его преемником по кафедре, и авторитет Феодора опять был восстановлен. Общее внимание вопрос о Феодоре привлек, когда проникшие и в Армению произведения Феодора побудили предстоятелей Армянской церкви обратиться к Проклу Константинопольскому, чтобы убедиться, верно ли суждение о них Раввулы и Акакия Мелитинского. Прокл отвечал в утвердительном смысле, осудил киликийских епископов, и прежде всего — Иву Эдесского, и затем исходатайствовал у императора указ об анафематствовании сочинений Феодора и самого автора; был представлен при этом ряд выписок из книг Феодора. Прокл написал в ответ на них свой «Томос к армянам о вере» и отправил к антиохийцам и к Кириллу для подписи и осуждения того учения, какое содержалось в приложенных к томосу выписках из Феодора (без его имени). Антиохийцы одобрили томос, но анафематствовать выписки решительно отказались, так как не желали осудить Феодора, признавая этим свое согласие с ним. Иоанн Антиохийский и его собор заявили Проклу, что подобные же места можно находить и у многих других церковных учителей (Игнатия, Евстафия, Афанасия, Василия и обоих Григориев, Флавиана, Диодора, Иоанна, Амвросия, Аттика и др.), и они поэтому подверглись бы тоже осуждению. Прокл отвечал, что он не требовал и своему послу диакону Феодоту не поручал требовать осуждения лично Феодора и только не считал согласными с благочестием посланные выписки (ut pote subtilitatem non habenti pietatis). К Кириллу, внимание которого на Феодора обратил еще ранее Раввула, Иоанн писал тоже, добавляя, что и у самого Кирилла, и у Прокла в его томосе можно встречать нечто сходное с некоторыми из присланных для осуждения отрывков, да и вообще — осуждать уже умерших и их мнения неудобно, и выиграют от этого лишь защитники Нестория, если с Несторием окажется осужденным и такое светило, как Феодор, хотя бы Феодор в увлечении полемикой с ересями и допускал резкие выражения (еа quae dure a Theodoro dicta sunt, necessitate compulsus dixit). |
| Дело т. н. «Трех Глав» привело к большим проблемам с Западом. Мы уже видели, в какой сильный аргумент превратили монофизиты тот факт, что Халкидонский собор принял в общение двух друзей Нестория и критиков свт. Кирилла – Феодорита Киррского и Иву Эдесского – и что сочинения главного представителя антиохийской христологии Феодора Мопсуэстийского пользовались большой популярностью в халкидонских кругах. Вопрос был не из легких, поскольку затрагивал юридические полномочия собора: можно ли осудить эти «Главы» и оставаться при этом верным собору? В большей степени именно по причинам юридическим, нежели богословским, Юстиниан столкнулся с противодействием со стороны Запада проекту осуждения. Ему пришлось прибегнуть к весьма «крутым» мерам: Юстиниан низложил папу, возвел другого и неожиданно встретил сопротивление Вигилия – кандидата на папский престол, выдвинутого им самим и Феодорой, – которое продолжалось шесть лет. Наконец папа все-таки ратифицировал этот документ, но Запад еще долго продолжал хранить молчание и, возможно, так никогда и не оценил богословского значения решений 553 г. Тем не менее Пятый Вселенский собор формально не посягнул на авторитет Четвертого: сохранение Ивы и Феодорита в общении не оспаривалось, за исключением их сочинений против Кирилла. Объектом личного посмертного осуждения был только Феодор Мопсуэстийский 551 . Кроме осуждения «Трех Глав», решениями собора официально подтверждаются важнейшие положения богословия свт. Кирилла Александрийского : единство существа Христа, тождество по ипостаси между историческим Христом и Предвечным Логосом – все это выражалось в «теопасхизме». Подтверждение вероучения Кирилла, очевидно, предполагало, по крайней мере, частичное признание его богословской терминологии. Таким образом, собор формально допускал возможность использования формул свт. Кирилла «из двух природ» (« κ δο φσεων») и «единая природа Бога-Слова воплощенная» (« μα φσις το Θεο λγου σεσαρκωμνη») – при условии, что «эти выражения следует понимать так, как учили святые отцы [Халкидона]» (8-й анафематизм). |
| В день памяти святых первоверховных апостолов Петра и Павла – 29 июня 547 года – было восстановлено евхаристическое общение между епископами Рима и Нового Рима, после чего император призвал Вигилия немедленно подписать «эдикт», но тот настаивал на необходимости отложить этот шаг на время, которое понадобится для того, чтобы убедить Запад в его обоснованности. В присутствии других лиц он заявил императору: «Я ваш пленник, но еще не сам апостол Петр» . К тому времени в Константинополь съехалось около 70 епископов, находившихся в юрисдикции папы, и он несколько раз совещался с ними. Эти совещания участвовавший в них Факунд Гермианский называет judicia (судебным заседанием), а папу, председательствовавшего на них, – судьей (judex). Он взял на себя роль главного оппонента папы, который предлагал собравшимся подписать императорский эдикт. Факунд настаивал на том, что предварительно надо «расследовать вопрос, действительно ли на Халкидонском Соборе было принято то послание Ивы, которое эдикт осуждает как несторианское…» «Осуждение Феодора Мопсуестийского, – сказал он, – я не считаю делом настолько важным, чтобы из-за него идти на разрыв церковного общения с Миною. Этого осуждения нельзя, конечно, одобрить, но всё же можно терпеть. Я прервал общение с Миною просто потому, что думаю, что всё это дело клонится во вред Халкидонскому Собору… Я надеюсь выяснить, что факт принятия этого послания на Соборе отвергают совершенно напрасно» . В этом он, разумеется, был неправ. Отцы Халкидонского Собора приняли в общение Иву Эдесского после того, как он, подобно блаженному Феодориту, анафематствовал Нестория, но вовсе не выражали одобрения его злополучному посланию к Марию Персу, содержавшему несторианские идеи. Факунд отказался дать подпись в знак согласия с эдиктом Юстиниана, в то время как другие епископы, находившиеся в столице, дали письменное согласие на осуждение «трех глав», после чего папа передал их подписи в императорскую канцелярию. Лично от себя он составил адресованный патриарху Мине так называемый «Judicatum», что можно перевести на русский язык примерно как «судебное заключение», и в нем выразил согласие с императорским эдиктом. Этот акт был оглашен в Великую субботу 12 апреля 548 года. Публичное оглашение папского «Judicatum» и передача подписей епископов во дворец вызвали недовольство и упреки со стороны подписавшихся. Они опасались, что в своих епархиях столкнутся с несогласием и протестами клириков и мирян. Оправдываясь перед епископами, Вигилий, со свойственным ему лукавством, которое усугублялось его трудным и в известном смысле двусмысленным положением, принуждавшим его вести двойную игру и стремиться, что называется, угодить и нашим и вашим, дал ответ, явным образом наводящий тень на плетень: |
| В ответ на обвинения в богохульстве, выдвинутые его противниками, Ива представил комиссии письменное свидетельство клира и народа Эдессы, которые заявляли, что их епископ никогда не произносил ничего противного истинной вере… Ива смог доказать свою приверженность вероучению, которое было выработано в 433 г. соглашением между свт. Кириллом Александрийским и еп. Иоанном Антиохийским. Этим разбирательство завершилось. Члены комиссии убедили стороны примириться… 25 февраля 449 г. решения были подписаны участниками комиссии, кроме еп. Урания Имерийского. Дальнейшие события показали непрочность достигнутого примирения. На этот раз инициатива гонения на Иву исходила не из Эдессы, а из Константинополя, где в 449 г. набрала силу партия сторонников архимандрита Евтихия, поддержанная Александрийским архиепископом Диоскором… 27 июня 449 г. последовало распоряжение императора Феодосия II о признании Ивы виновным, лишении его кафедры … Фактически Ива был лишен кафедры по распоряжению светской власти, его церковное соборное осуждение имело место только в августе 449 г. на «Разбойничьем» Соборе под председательством Диоскора Александрийского… В начале 451 г. вышло распоряжение, которое позволяло изгнанным епископам вернуться из ссылки. Решение вопроса о восстановлении их на кафедрах было отложено до назначенного на конец года Халкидонского Собора. Дело Ивы было рассмотрено на 9-м заседании … Были зачитаны акты беритской комиссии, но принятие решения было отложено до следующего дня. 27 октября при открытии заседания Собора папские легаты заявили, что Ива должен быть восстановлен во всех правах без рассуждений как осужденный вопреки законам. Против этого возразили несколько епископов, которые считали, что дело Ивы нужно исследовать. Свидетели против Ивы не были выслушаны, т. к. они запятнали себя участием в «Разбойничьем» Соборе. Халкидонский Собор ограничился повторным прочтением актов беритской комиссии... Ива присовокупил к ним обращение эдесской паствы в свою защиту, составленное для беритской комиссии. Халкидонский Собор исходил из того, что «Разбойничий» Собор был незаконным, следовательно, его постановления по делу Ивы, как и прочие деяния, не должны приниматься во внимание… Условием оправдания Ивы Собор поставил требование анафематствовать Нестория и Евтихия. Ива согласился и сообщил, что Нестория он прежде анафематствовал в писаниях. После некоторых рассуждений Собор принял решение об оправдании Ивы». |
| Одним словом, с начала 544 года и в последующее время волнение умов даже в византийской части империи приняло громадные размеры. Дело еще более осложнилось присутствием на востоке лиц, прибывших с запада. В то время как императорский эдикт ходил по рукам предстоятелей главнейших церквей восточных, Мина, патриарх константинопольский, отбирал, по приказанию императора, подписи от подведомственных ему епископов обширного константинопольского диэцеза, обнимавшего собою Асию, Понт, Фракию и Иллирик. Как только сделалось распоряжение патриарха о подписях, к нему явился римский апокрисиарий диакон Стефан, укорял его за данное императору согласие и объявил, что не может оставаться с ним в церковном общении. В то же время епископы диэцеза обратились к апокрисиарию с жалобами на патриарха, что он вынуждает их согласие на эдикт, и просили Стефана убедить Мину взять свое согласие назад, а если это будет безуспешно, то упросить римского епископа встать против указа. Апокрисиарий Стефан, собрав большое количество документов, отправился навстречу римскому епископу, ехавшему по императорскому приказанию в Константинополь. Епископ медиоланский Датий и Факунд гермианский из Африки, находившиеся в Константинополе, также прервали общение с Миной. Когда вести о новом указе и происходящем на востоке церковном волнении достигли запада, диаконы римской церкви Анатолий и Пелагий обратились к ученому диакону карфагенской церкви Фульгентию Ферранду с просьбою подробно разобрать императорский указ. Между тем, с императорским указом произошла в высшей степени комическая вещь. Под тремя «главами» [κεφλαια] его, возвещавшими анафему всем, кто будет защищать Феодора мопсуэстийского, послание к Марию Ивы и сочинения Феодорита, направленные в защиту Нестория против Кирилла, некоторые стали понимать трех епископов — Феодора мопсуэстийского, Иву эдесского и Феодорита кирского. Таким образом, вышло то, что кто прежде был врагом императора, стал теперь его ярым сподвижником, и обратно. В данном случае имеем редкое явление, что в течение короткого времени боевые термины радикально изменяют свой смысл. |
| Тарсийского, Феодора , еп. Мопсуестийского, Нестория и др. «восточных отцов» ( Halleux. 1963. P. 59-62). По возвращении из столицы Филоксен продолжал агитацию среди сир. монашества и участвовал в Антиохийском Соборе 508-509 гг. (см. в ст. Антиохийские Соборы ) под председательством Флавиана II, на к-ром патриарх под давлением противников был вынужден анафематствовать Диодора Тарсийского, Феодора Мопсуестийского, Иву Эдесского, Феодорита Кирского и др. противников «12 анафематизмов» свт. Кирилла Александрийского ( Evagr. Schol. Hist. eccl. III 31). Однако дифизитство не было отвергнуто явно: подтверждая верность «Энотикону», патриарх ничего не говорил относительно Халкидонского Собора ( Frend. 1972. P. 217). Около этого же времени, в 508 г., в столицу с большой группой палестинских монахов прибыл Севир с протестом против преследования антихалкидонитов патриархом свт. Илией I (II) Иерусалимским. Как и Филоксен, Севир надеялся достичь единства Церкви на Востоке на основе антихалкидонитской интерпретации «Энотикона». В 510-511 гг. по поручению имп. Анастасия Севиром был составлен «Типос» (Τπος πληροφορας), согласно к-рому наряду с принятием «Энотикона» открыто осуждались «Томос» свт. Льва, формула «в двух природах», сочинения Диодора Тарсийского и его последователей, а значение Халкидонского Собора сохранялось лишь в части осуждения Нестория и Евтихия. Император тем самым склонялся к отказу от халкидонизма и к принятию позиции Севира как православной ( Frend. 1972. P. 217). В К-поле возникло напряжение между теми, кто сплотились вокруг используемой Севиром формулы «распныйся за ны», и халкидонитской партией, представленной акимитами, так что дело доходило до столкновений. В авг. 511 г. патриарх Македоний, к-рый не смог добиться осуществления имп. политики умиротворения, был смещен и тайно выслан из К-поля ( Evagr. Schol. Hist. eccl. III 44; Theod. Lect. Eccl. hist. II 26-28). По сообщению Либерата , непосредственной причиной его низложения стал спор с Севиром, в котором он, допустив неудачное выражение, был обвинен в «фальсификации» Свящ. |
| В первые годы правления имп. Юстиниана гонение на монофизитов ослабло. Ок. 530 г. монофизитский еп. г. Телла Иоанн бар Курсус вернулся на свою кафедру, откуда был смещен в 521 г., и начал массовые рукоположения монофизитских священников, что стало первым шагом к отделению монофизитских Церквей ( Ioan. Ephes. Vitae//PO. 18/4. P. 313-319). После подавления мятежа «Ника», в 532 г., антихалкидониты обратились с прошением к императору, уверяя его в лояльности, проклиная еретиков Мани, Аполлинария и Евтихия, но отказываясь принять Халкидонский Собор как возобновление несторианства ( Zach. Reth. Hist. eccl. IX 15). В 532/3 г. император устроил собеседование между представителями халкидонской и антихалкидонской сторон в К-поле, отчет о к-ром сохранился в послании одного из его правосл. участников, еп. Иннокентия Маронийского (ACO. T. 4. Vol. 2. P. 169-184). Севириане признали Евтихия еретиком, а также то, что Диоскор Александрийский допустил ошибку, приняв его в общение. Но они возражали против термина «в двух природах», полагая его новшеством, и указывали, что Халкидонский Собор не принял «12 анафематизмов» свт. Кирилла Александрийского и реабилитировал его противников Иву Эдесского и Феодорита Кирского. Православные в свою очередь согласились с «теопасхитской» формулой, но усомнились в аутентичности приводимых оппонентами святоотеческих цитат, считая их аполлинаристскими подлогами. Один из участвовавших в собеседовании севирианских епископов принял Халкидонский Собор. Политика примирения отражена в 2 имп. указах - от 15 и 26 марта 533 г., направленных на достижение единства. Первый был адресован жителям столицы и крупнейших городов империи, 2-й - свт. Епифанию К-польскому (520-535). Здесь утверждались 4 Вселенских Собора, осуждение Евтихия, Аполлинария и Нестория, использовалась «теопасхитская» формула: «Распятый - один из Святой и единосущной Троицы» (σταυρωθντα να εναι τς γας κα μοουσου Τριδος). Среди нормативных текстов упоминался «Томос к армянам» свт. Прокла К-польского. «Томос» свт. Льва Великого был обойден молчанием, но признавался статус Римского папы как «главы всех святейших иереев Божиих» (CJ. I 1. 6-7). Эти декреты принимались и на Востоке и на Западе. Даже сторонники Рима акимиты, не принимавшие «теопасхитскую» формулу, были осуждены папой Иоанном II (532-535) как «несториане» (Coll. Avel. N 84=CJ. I 1. 8). В 534/5 г. Севир был приглашен в К-поль и принят там с честью ( Zach. Reth. Hist. eccl. IX 15, 19). |
| Эдикт императора «О трех главах» и вызванная им полемика Император углубился в церковно-исторические и богословские размышления, результатом которых явился изданный в 544 году эдикт, получивший в литературе название «О трех главах», основанное отчасти на недоразумении. Дело в том, что этот эдикт включал три пункта, которые и были названы главами (capituli), но поскольку в этом императорском акте речь идет о трех епископах, то случилось так, что главами стали называть не разделы эдикта, но самих этих епископов, и такой перенос значения слова «глава» был впоследствии принят и самим императором, так что « Юстиниан … во время V Вселенского Собора говорил уже об impia tria capitula» – то есть о трех нечестивых главах, под которыми он, естественно, подразумевал не свой эдикт, но обвиняемых в уклонении от православного учения Феодора Мопсуестийского, блаженного Феодорита и Иву Эдесского. Святой император Юстиниан со своим окружением. Мозаика Текст эдикта сохранился в трех фрагментах, которые цитирует епископ Африканской Церкви Факунд Гермианский в трактате «В защиту трех глав»; его содержание известно также из послания самого императора епископу Бизаценскому Понтиану. В изложении В.В. Болотова положения эдикта выглядят так: «1. Кто называет нечестивое послание к Марию, которое приписывается Иве (quae dicitur ab Iba esse facta), правильным или кто поддерживает его, а не анафематствует как дурно отзывающееся о Кирилле, который говорит, что Бог Слово соделался Человеком, и порицающее 12 глав Кирилла, нападающее на первый Ефесский Собор, а Нестория защищающее и похваляющее Феодора Мопсуестийского, – тот да будет анафема. 2) Кто утверждает, что мы изрекли это с целию уничтожения или устранения святых отцов, бывших на Халкидонском Соборе, тот да будет анафема. 3) Стоит только взглянуть на послание к Марию, чтобы видеть, как всё оно безбожно и нечестиво (omnia quidem sine Deo et impie dicentem) и почему вся Восточная Церковь анафематствует Феодора» . В эдикте осуждались и сочинения блаженного Феодорита Киррского, в которых он полемизировал с 12 анафематизмами святого Кирилла Александрийского. |
|
|
