| Зачем ещё Анатолию Константинопольскому понадобилась подпись Максима Антиохийского, как не затем, что у свт. Анатолия присутствовало ясное осознание ущербности любого решения по делу епископов Антиохийской Церкви без ее предстоятеля. Добытая таким непрямым образом подпись (Максим подписал постфактум решение, принятое без него на соборе, на который он не был приглашен) не впечатлила Халкидонских отцов, и они не признали вердикт Константинопольского домашнего собора. Однако само наличие подписи Антиохийского архиепископа и предпринятые свт. Анатолием Константинопольским усилия по ее получению окончательно уничтожают всякую честную возможность использовать дело Фотия Тирского и Евстафия Беритского в качестве аргумента в поддержку трансграничных судебных прерогатив Константинопольского престола. III. ДЕЛО ИВЫ ЭДЕССКОГО В девятом и десятом деяниях IV Вселенского Собора разбирается дело Ивы, епископа Эдесского. Поскольку в этом деле звучали обращения в Константинополь, оно также привлекается для обоснования концепции восточного папизма (Эдесса подчинялась Антиохийскому престолу). Выше мы уже цитировали мнение профессора Гидулянова, который полагал, что дело Ивы, наряду с делами Афанасия Беритского и Фотия Тирского, стало поводом для издания 9 и 17 канонов Халкидонского Собора. В тексте деяний Собора тщетно искать такую связь, на нее нет никаких указаний. Но поскольку упомянутые каноны толкуются как наделяющие Константинопольскую кафедру трансграничной церковно-судебной юрисдикцией, то и любая рассматривавшаяся Собором церковная тяжба, в которую прямо или косвенно оказывался вовлечен Константинопольский епископ, произвольно ставится в связь с этими канонами. Перейдем непосредственно к делу Ивы. Этот епископ подозревался в симпатиях к несторианству. В эдесском клире против него сложилась партия во главе с четырьмя пресвитерами: Самуилом, Киром, Евлогием и Марой. За ними стоял епископ Имерийский Ураний. В 442 г. Кир и Евлогий подали архиепископу Антиохийскому Домну первую жалобу на Иву Эдесского, подписанную рядом клириков Эдессы. В ответ Ива на собрании эдесского клира запретил в священнослужении жалобщиков. На этом этапе дело в Антиохии хода не получило. Суть и перепетии дальнейшего конфликта, ход судебных процессов против Ивы как до, так и во время Халкидонского Собора изложены в «Православной энциклопедии», выдержки из которой стоит здесь процитировать: |
| Восстания в Армении, Картли и Азербайджане (481–484) против Сасанидов заставили персов признать неприкосновенность прав и привилегий армянской знати и Церкви. Армения стала полузависимой и самоуправляющейся страной. Однако место персидского маздеизма занимает влияние Византии, которая в это время была на стороне монофизитства. Благодаря униатской политике монофизитствующих императоров Василиска (окружное послание 475 г.), Зенона (Энотикон 482 г.) и Анастасия (споры о божественных страданиях 491–518) в Армению проникли идеи IV Вселенского собора, хотя говорить о нем запрещалось. Соборы в Вагаршапате (491) и Двине (506) осудили Нестория, Евтихия, Диоскора, монофизитов, миксофизитови “несторианское” решение Халкидонского собора, который будто бы исповедал во Христе два лица, и тем самым анафематствовали IV Вселенский собор 14 . Таким образом, армяне отвергли решения Халкидонского собора и приняли монофизитство потому, что, осудив Нестория, собор обошел молчанием его учителей Иву Эдесского, Феодора Мопсуестского и Феодорита Кирского , уже осужденных Армянской Церковью . Другими причинами отдаления Армянской Церкви от Вселенской были: неправильное понимание терминов “природа” и “ипостась”, постоянные войны персов и греков и боязнь византийского влияния в случае принятия армянами решений Халкидона. Несмотря на это Армянская Церковь потенциально не откололась от Православной, поскольку присутствовала напоследующих Вселенских соборах, хотя ее участие или неучастие на этих соборах не встречало единодушного одобрения среди членов церкви. Император Юстиниан, в царствование которого (527–565) было две греко-персидских войны (527–532 и 540–561), стремясь защитить восточные границы империи, покровительствовал армянам, строил им храмы, монастыри, осудил на V Вселенском соборе Феодора Мопсуестского, Феодорита Кирского и Иву Эдесского 15 . После победы императора Маврикия (582–602) над персами в битве у Низибии (589), согласно мирному договору (591), к Византии отошла часть Армении до озера Ван. Император также был заинтересован в примирении с армянами. Он устраивал собеседования с армянами на созываемых неоднократно соборах. После отказа католикоса Моисея II присутствовать на соборе в Константинополе (его кафедра находилась на персидской территории в Двине) Маврикий, объединив епископов греческой Армении, избрал католикоса Uoahha III (595–616), который в 611 г. во время одного из походов Хосроя II Парвеза (590–628) в Малую Азию был уведен в плен, а греки больше не назначали католикоса. К этому же периоду относится разрыв между армянским католикосом Авраамом, преемником Моисея II, и грузинским католикосом Кирионом, которого армяне анафематствовали на Двинском соборе (596). Императору Маврикию не удалось их примирить. |
| Но святые духоносные отцы – и в том числе св. Кирилл – осудили только Нестория. Халкидонский собор, употребляя все усилия поднять значение в Церкви Константинопольского символа веры 381 г. и самого второго вселенского собора 1043 , оправдав Иву Эдесского и Феодорита Кирского 1044 , подкрепляя свои постановления мыслями св. Иоанна Златоуста 1045 , в первом случае, узаконял implicite авторитет Диодора, как видного члена второго вселенского собора, во втором и третьем являлся отличной апологией Диодора, действуя тем же оружием, каким действовали и враги Диодора: если последние отвергали авторитет его на том основании, что он был учителем Нестория и Феодора, то Халкидонский собор восстановлял в чести Иву и Феодорита, относившихся с глубоким почтением к Диодору, считавших себя его учениками, и подкреплял свои постановления вернейшим и непосредственным учеником Диодора, св. Иоанном Златоустым . Относительно пятого вселенского собора в его отношении к Диодору Фотий, патриарх Константинопольский , сохраняет свидетельство, что будто этот собор анафематствовал Диодора Тарсского 1046 . Но, в данном случае, Фотий, приняв во внимание, очевидно, упоминавшиеся у нас царские указы Феодосия II с позднейшей вставкой имени Диодора, ошибается 1047 , и ему никто, кроме Барония, ныне не верит 1048 . На самом деле пятый вселенский собор, рассуждая о главах несторианства, не решился задеть память Диодора: он осудил Феодора Мопсуэстийского, письмо Ивы Эдесского к Марию Персу и сочинения Феодорита Кирского 1049 . Не упоминали о Диодоре и шестой и седьмой вселенские соборы. Такой голос вселенской Церкви о Диодоре Тарсском есть выразительный свидетель о том, что несторианизм Диодора не есть доказанный факт, что несториане, основываясь на авторитете осуждённого Нестория, ложно причисляют Диодора к великим мужам и учителям своей еретичествующей церкви. Можно думать, что, подкрепляемые указанным сознанием вселенской Церкви, на стороне Диодора стояли и выдающиеся епископы Востока в V веке – Феодорит Кирский , Иоанн Антиохийский, с непоколебимой убеждённостью причисляя его к безупречным деятелям Церкви, равным св. |
| Словами не передать — надо видеть, как она издана, с каким вкусом, благородством! Видно, что культурная традиция с древних времен не прерывалась. Высокая культура и умственное «щегольство», я бы сказал. И я впал в отчаяние, подумал, не зря ли стараюсь? Какие бы усилия мы сейчас ни предпринимали, в обозримом будущем не сможем даже приблизиться к такому уровню издания древних рукописей, уровню их научной жизни, который выявляет себя в книгоиздании. Мы не догоним их никогда! Вот итальянцы, немцы, французы понимают масштаб личности отца Павла Флоренского, почитают его. Не пытаются сделать его, православного, своим католическим вероучителем, но почитают его как гениального мыслителя: переводят, изучают, устраивают конференции. Мы же, похоже, потеряли остроту восприятия. В том числе и в духовных школах. Даже уровень многих выпускников Духовной академии очень низок. От чтения этого письма можете воздержаться Монахи, критикующие отца Павла, говорят: у него есть неправильные богословские мысли. Они имеют в виду «Письмо о Софии», входящее в «Столп и утверждение истины». Но почему из-за одного неточного письма надо отвергать все труды одного из ярчайших богословов? Приведу пример из истории. На Пятом Вселенском Соборе обсуждался вопрос о «трех главах» — трех антиохийских богословах. Я писал сочинение о «трех главах», когда учился в Духовной академии, подробно изучил проблему, и отец Виталий Боровой поставил мне пятерку. Так вот, епископа Иву Эдесского обвиняли в ереси за одно письмо, действительно не православное по духу. Но Пятый Вселенский Собор торжественно постановил: все творения Ивы Эдесского — православные, а одно письмо — нет. То есть читайте все его творения, а от чтения этого письма можете воздержаться. Пятый Вселенский Собор — прецедент. Если вы ревнители Православия, враги софиологии (которую я тоже не понимаю и не берусь даже говорить о ней, но кажется она мне сомнительной), то зачем вместе с одним письмом отвергаете все творения отца Павла? Про Иву Эдесского можно было сказать, что все его труды, кроме одного письма, православные, а про отца Павла Флоренского нельзя? Тогда скажите, что Церковь сейчас, при уровне нашего богословия, не может вынести окончательное суждение о «Письме о Софии», воздержитесь от критики, но принимайте остальные его работы, ибо они православны. |
| II) Совершенно сходный и почти одновременный с вышеизложенным встречаем мы в Деяниях Вселенских соборов и другой процесс, именно: процесс четырех клириков Эдесской церкви с их епископом Ивой. Дело началось с того, что четыре клирика подали на епископа Иву прошение и обвинительные записки императорам, которые через трибуна и нотария Дамаския и поручили исследовать это дело двум митрополитам (Ива был митрополит) – Фотию Тирскому, Евстафию Беритскому – и епископу Уранию. Явившись в Тир (в Финикии), означенные судьи успели примирить обвинителей с обвиняемыми, и этим дело на время окончилось. Но немного спустя эти же обвинители снова обратились с просьбами об исследовании дела к Домну, патриарху Антиохийскому. Последний собрал в Антиохии собор, на который из четырех обвинителей явились только два, а другие два отправились в Константинополь и там у святого Флавиана выпросили себе грамоту, которой дело поручалось снова исследовать вышеупомянутым митрополитам и епископу Уранию, но не в Тире, а в Берите. Между тем, Домн уже рассмотрел у себя это дело и за неявкой двух обвинителей и за недостаточностью улик, представленных двумя наличными обвинителями, решил дело в пользу Ивы. В Берит явились, однако же, все четыре обвинителя, и здесь, в присутствии обвиняемого, снова исследовалось дело. Решение последовало опять в пользу Ивы. Обвинители еще раз захотели испытать счастье выиграть тяжбу, явившись на Эфесский разбойничий собор. Не допущенный к исследованию дела Ива действительно был осужден этим собором. Но он после этого сам обратился с просьбой к IV-мy Вселенскому собору. Последний, рассмотрев деяния соборов Тирского, Беритского и Антиохийского, оправдал Иву 470 . Замечательнейшим моментом в движении этого процесса представляется судебное следствие, совершенное в Берите епископами Фотием, Евстафием и Уранием в присутствии трибуна и нотария Дамаския и Евлогия, дьякона Константинопольской церкви. Заседание открылось заявлением Дамаския, что по прошению четырех клириков Эдесской церкви, поданному императорам, вышеозначенные епископы должны выслушать это дело, что ему, Дамаскию, поручено доставить сюда обе стороны, которые и состоят налицо. Заседавшие епископы выслушали затем и саму императорскую грамоту. По прочтении ее и Евлогий, константинопольский дьякон, со своей стороны заявил, что по просьбе четырех обвинителей Флавиан, архиепископ Константинопольский, также поручил исследовать вышеозначенным епископам дело Ивы и что обе стороны здесь присутствуют. |
| «Разорвите указ, никто не верует по указу», – сказал по адресу «разбойничьего» собора 449 г. Домн Антиохийский, наследник известного нам уже Иоанна (С.93). Но если задуматься, разве этот вопль не был бы уместен в отношении любого, сколь угодно авторитетного постановления? С другой стороны, а если не по указу, если не по зафиксированному документально согласию, то тогда как, и что должна была бы означать искомая рецепция? Кем и как она осуществляется, когда и, наконец, каким образом фиксируется, что она совершилась? К месту тут будет привести пусть и смелые, но очень значимые слова нашего автора: «Чистота догматических формул дается не сразу и не легко. Очень часто за словесно правильной формулой скрывается неправильное учение и наоборот, вполне правильное учение облекается в неправильную формулу» – и еще: «...ересь определяется не столько наличием заблуждений, сколько упорством в заблуждении» (С.127). События, которым посвящена книга о.Николая, скорее позволят почувствовать остроту затронутых вопросов, нежели быстро найти удовлетворительный ответ. Время, о котором здесь повествуется, слишком перегружено всевозможными сдвигами в церковном сознании, двусмысленностями, окружающими всякое значимое для церкви событие, – и потому не стоит рассчитывать на то, что даже пристальное вглядывание в их ход приведет к желанной ясности. Нет, этот исторический туман слишком плотен и быстро не рассеется. Сама судьба главного персонажа книги тому наглядное свидетельство, поскольку строго формально вопрос о том, считать ли в итоге всех соборов Иву Эдесского православным епископом, умершим в мире с церковью, или только раскаявшимся грешником, избежавшим, в отличие от своего учителя, посмертного осуждения, так и остался открытым. Д.М.Гзгзян канд.филол.наук, зав.кафедрой богословских дисциплин и литургики Свято-Филаретовского института, член Межсоборного присутствия Русской православной церкви. Предисловие Император Юстиниан и вслед за ним V Вселенский собор соединили под именем «трех глав» три личности: Феодора Мопсуестийского, Феодорита Киррского и Иву Эдесского. После своей смерти они испытали одну общую участь: их сочинения были осуждены собором. Двое из них – Ива и Феодорит – современники и деятели одной из наиболее замечательных эпох истории христианской церкви эпохи III и IV Вселенских соборов, Феодор же умер в 427 или 428 году и не был непосредственным деятелем этой эпохи. Более чем вероятно, что он не был учителем ни Ивы, ни Феодорита, так как около 398 года Феодор был избран на мопсуестийскую кафедру и удалился из Антиохии, как раз в годы, на которые падает юность Феодорита и Ивы, но тем не менее он был их духовным вождем, их вдохновителем, учение которого они приняли и мужественно защищали в течение всей их бурной и тяжелой жизни. С этой точки зрения соединение этих имен вполне законно. |
| 27 октября состоялось десятое заседание, в ходе которого было начато рассмотрение дела Ивы 991 . Последний явился на Собор с ходатайством о восстановлении его на прежней Эдесской кафедре, с которой он был изгнан монофизитами. Будучи еще пресвитером и начальником духовного училища в Эдессе, он проявлял себя ревностным почитателем Феодора Мопсуэстийского. Около 434 г. он написал персидскому епископу Марию 992 письмо, в котором обвинял св. Кирилла в аполлинарианстве 993 . В 436 г. он стал преемником Равулы, убежденного сторонника александрийской христологии, на митрополичьей кафедре Осроены. Ива столкнулся с местной оппозицией, вдохновляемой епископом Имерийским Уранием. Вскоре его обвинили в неправильном ведении церковных дел. Поговаривали, что он допускал еретические высказывания, в особенности следующее: «Я не завидую Христу в том, что Он стал Богом, – я стал не меньше, чем Он» 994 . Ива всегда отрицал, что он говорил что-нибудь подобное. Его противники обратились к Домну Антиохийскому, однако Собор, состоявшийся в столице диоцеза Востока, не вынес никакого по этому делу решения 995 . Противники Ивы не сложили оружия, поскольку у них была поддержка при дворе. Это было время, когда через Хрисафия Евтихий определял религиозную политику императора Феодосия. Этот последний указом от 26 октября 448 г. постановил, чтобы епископ Эдесский был доставлен в Финикию, где он должен был предстать перед трибуналом из трех членов – Фотия Тирского, Евстафия Бейрутского и Урания Имерийского 996 . В Бейруте началось судебное разбирательство. Обвинялись также Даниил Каррийский, племянник Ивы, и Иоанн Феодосиопольский. Некоторые обвинения, выдвинутые против епископа Эдесского, свидетельствуют о мелочной злобе его противников; другие более серьезны, в особенности же те, которые относятся к догматическим вопросам. Кроме указанного высказывания, явно носящего адопционистский характер, Иву упрекали в том, что он называл св. Кирилла еретиком. На это Ива отвечал, что в точности этого не помнит; далее он утверждал, что в полемике после Эфесского Собора он только следовал во всем своему «экзарху» Иоанну Антиохийскому 997 . Пришлось также принять во внимание прошение эдесского духовенства в пользу Ивы; ранее зачитано было его послание Марию. Суд 25 февраля перенес свои заседания в Тир; по-видимому, здесь атмосфера, в которой происходило разбирательство, была иной. Ива мог оправдываться; более того, он обещал, что по возвращении в Эдессу он анафематствует Нестория. Монофизитская партия продолжала свои происки против епископа Эдесского – он был посажен в тюрьму. Вскоре он узнал о своем низложении Эдесским лжесобором. |
| Уже будучи на Соборе, Феодорит Киррский никак не решался анафематствовать Нестория, которого он прежде защищал в пространных сочинениях, хотя и не был полностью солидарен с его крайностями. И только после того, как Феодорит анафематствовал Нестория, отцы приняли его в свое общение. Кроме того, на Халкидонском Соборе было суждение о православии другого епископа – Ивы Эдесского. Собор принял Иву Эдесского в общение, хотя и у него были очень резкие высказывания против св. Кирилла. То, что эти два епископа были приняты в общение Халкидонским Собором, для многих оказалось равносильно реабилитации их учения в полном объеме, это давало шанс на выживание в Церкви несторианских тенденций, а с другой стороны, делало весьма затруднительным привлечение к ней монофизитов. Но Юстиниан смотрел еще глубже, он подверг изучению труды и того богослова, который явился настоящим родоначальником несторианства. Это был уже упомянутый у нас Феодор, епископ Мопсуэстийский. Действительно, в сочинениях Феодора Мопсуэстийского, который стал чуть ли не единственным богословом несторианской церкви, оказалось множество элементов несторианства. Результат своих богословских исследований Юстиниан изложил в указе (эдикте), который получил название «Эдикт о трех главах». Три главы – это три параграфа Эдикта, где осуждается личность и учение Феодора Мопсуэстийского, а также то неправославное, что есть в сочинениях Феодорита Киррского и Ивы Эдесского. Но иногда говорят о трех главах применительно к самим этим трем епископам. «Эдикт о трех главах» вызвал большие споры. Особенно протестовал Запад, видевший в этом документе покушение на Халкидонский Собор, на учение папы св. Льва Великого . После нескольких лет спора Юстиниан решил созвать новый Вселенский Собор, тот Собор – V Вселенский – состоялся в 553 г. в Константинополе и поэтому иногда называется Вторым Константинопольским. Заседания Собора были в помещении, которое соединяло храм Святой Софии с императорским дворцом. Император уклонился от присутствия на Соборе, и его чиновники являлись туда только для прочтения посланий Юстиниана и других документов, а затем удалялись. Однако, несмотря на это, влияние императора на ход дела было определяющим, В своих посланиях Юстиниан во всех подробностях заранее определил программу занятий Собора и недвусмысленно дал знать, к каким выводам он должен придти, так что Собор действовал в соответствии с волей императора. Председательствовали на нем по очереди восточные патриархи. |
| Уже будучи на Соборе, Феодорит Киррский никак не решался анафематствовать Нестория, которого он прежде защищал в пространных сочинениях, хотя и не был полностью солидарен с его крайностями. И только после того, как Феодорит анафематствовал Нестория, отцы приняли его в свое общение. Кроме того, на Халкидонском Соборе было суждение о православии другого епископа — Ивы Эдесского. Собор принял Иву Эдесского в общение, хотя и у него были очень резкие высказывания против св. Кирилла. То, что эти два епископа были приняты в общение Халкидонским Собором, для многих оказалось равносильно реабилитации их учения в полном объеме, это давало шанс на выживание в Церкви несторианских тенденций, а с другой стороны, делало весьма затруднительным привлечение к ней монофизитов. Но Юстиниан смотрел еще глубже, он подверг изучению труды и того богослова, который явился настоящим родоначальником несторианства. Это был уже упомянутый у нас Феодор, епископ Мопсуэстийский. Действительно, в сочинениях Феодора Мопсуэстийского, который стал чуть ли не единственным богословом несторианской церкви, оказалось множество элементов несторианства. Результат своих богословских исследований Юстиниан изложил в указе (эдикте), который получил название «Эдикт о трех главах». Три главы — это три параграфа Эдикта, где осуждается личность и учение Феодора Мопсуэстийского, а также то неправославное, что есть в сочинениях Феодорита Киррского и Ивы Эдесского. Но иногда говорят о трех главах применительно к самим этим трем епископам. «Эдикт о трех главах» вызвал большие споры. Особенно протестовал Запад, видевший в этом документе покушение на Халкидонский Собор, на учение папы св. Льва Великого. После нескольких лет спора Юстиниан решил созвать новый Вселенский Собор. Этот Собор — V Вселенский — состоялся в 553 г. в Константинополе и поэтому иногда называется Вторым Константинопольским. Заседания Собора были в помещении, которое соединяло храм Святой Софии с императорским дворцом. Император уклонился от присутствия на Соборе, и его чиновники являлись туда только для прочтения посланий Юстиниана и других документов, а затем удалялись. Однако, несмотря на это, влияние императора на ход дела было определяющим. В своих посланиях Юстиниан во всех подробностях заранее определил программу занятий Собора и недвусмысленно дал знать, к каким выводам он должен придти, так что Собор действовал в соответствии с волей императора. Председательствовали на нем по очереди восточные патриархи. |
| Когда в 435 г. по приказанию императора уничтожались писания Нестория, Ива распространял писания Феодора Мопсуэстийского, которые, вероятнее всего, благодаря этому были переведены на сирийский язык, а затем приняты в качестве текстов Эдесской школы. В 435 г. Ива наследовал Раббуле на Эдесской кафедре. В 445 г. он был обвинен в несторианстве перед патриархом Антиохийским, однако лично к нему не явился. На следующий год ему снова было предъявлено обвинение, и по приказу Феодосия II, находившегося под влиянием монофизитов, над ним состоялся суд на Соборе в Тире, а затем в Берите. Когда он очистил себя от обвинения в несторианстве было предъявлено его послание, однако, в конце концов, он был отпущен. Впрочем, в 449 г. на Эфесском «Разбойничьем соборе» Ива был осужден вместе со своим посланием и низложен. Феодорит Кирский в своем послании утешал его. По смерти Феодосия II (450) Халкидонский Собор излечил раны, причиненные «Разбойничьим собором». Дело присутствовавшего на нем Ивы рассматривалось на второй и десятой сессиях, были зачитаны разрешительные грамоты Тирского и Беритского Соборов. Легаты папы Льва, прочитав послание Ивы, объявили Иву (но не послание) православным после осуждения им Нестория. На Эдесской кафедре он был восстановлен в 451 г. Умер Ива 28 октября 457 г. Исследования. Hayes E. R. L " école D " Édesse. Paris, 1930; Devréesse R. Le Débutde 1A Quereue des Trdis-Chapitres: ia lettre D " ibas et le tom Е de Prodclius. Rev. Sc. Rel 11 (1931). P. 543−565; d " Alès A. La lettre lbas à Mares le Persan. Rech. Sc. Rel. 22(1932). P. 5−25. Послание. Без сомнения, написано на сирийском языке, но известно только в греческом переводе в Деяниях IV Вселенского Собора в Халкидоне и V Вселенского Собора в Константинополе. О поводе к его написанию и об адресате мы сказали выше. Автор с одинаковой строгостью осуждает и несторианство, и учение Кирилла, которое он считает аполлинаристским. Таким образом, послание составлено в духе Феодорита и большинства антиохийцев. В послании излагается учение о двух природах (φσεις), но об одной силе и одном лице в единственном Сыне Божием Иисусе Христе. |
|
|
