| Двух лет от роду Красовская лишилась отца, а с ним и отрадных дней младенчества. Мать ее вскоре сошла с ума, а потом утонула в реке. И она с маленьким своим братом осталась круглою бесприютною сироткою. Отец ее был крепостной человек графа Дикопольского. Чего могла бы ожидать в чужой крестьянской семье, если бы кто-либо из дальних ее родственников приютил ее у себя? Выросла бы она там в загоне, в нужде и грязи и потом вышла бы замуж за какого-нибудь крестьянского парня: больше чего ж бы ей ждать? И грамоте-то ее не выучили бы. Но Господь неожиданно послал ей благодетельницу такую, которая не только приютила ее в детстве, но и дала ей отличное воспитание. То была младшая дочь графа Дикопольского. Только что вышедшая из Смольного института, молодая графиня обратила на сиротку особенное внимание и сама занялась ее первоначальным воспитанием, а потом и в гимназию ее отдала, и в гимназический пансион поместила ее. Вот уже и курс она здесь окончила. Но что же будет потом? Куда теперь она приклонит свою голову? Какой путь предлежит ей впереди? Не в свое же село теперь возвратиться ей. Волей-неволей придется идти куда-нибудь в гувернантки и жить в чужом доме. А какова будет эта жизнь, одному только Богу это известно. Но как бы ей хотелось заранее это знать, чтобы заранее приготовить себя к этой труженической жизни! Невольно она обратила свой взор на ближайшую к гимназии церковь и, смотря на ее крест, дважды с умилением перекрестилась, прося себе у Бога помощи и наставления на истинный путь в жизни. И глубокий вздох вырвался у нее из груди. – Сашенька Красовская! что ты так грустишь? – сказала ей одна из учениц, Петрова, с которою она жила дружно. – Тебе ли печалиться теперь?.. Ты такая счастливица, что вся гимназия тебе завидует: ты первою кончаешь курс, пользуешься таким покровительством своей благодетельницы и так любима всеми, что все души в тебе не чают... При том же, ты такая красавица, что все от твоей красоты в восторге... ты своей красотой всех сводишь с ума... даже сам наш директор хоть завтра же женится на тебе... Тебе ли печалиться?.. Ах, полно!.. брось ты все свои думы, выкинь их из головы и иди танцевать... |
| — Но есть люди, прожившие долгую жизнь без серьезных страданий. — Слава Богу! Но все же мы видим только внешнюю сторону их жизни, не знаем, что в душе происходило. Я убежден, что скорби в жизни каждого человека неизбежны — так устроен наш мир. Об этом Господь говорит: «В мире будете иметь скорбь» (Ин. 16: 33). И апостол Павел учил, что «многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие» (Деян. 14: 22). Земная жизнь — подготовка к жизни вечной. Невозможно сформироваться для вечности без опыта скорби и страданий. Но надо выстраивать отношения с Богом в семье, на работе, с соседями, меняя свое сердце, отношение к ближнему. Многие же неофиты надеются приблизиться к Богу через внешние перемены. Отец Иоанн (Крестьянкин) называл это поиском самодельного креста. И искусственное стремление к страданиям — тоже самодельный крест. Страдания сами нас найдут. Преподобный Парфений Киевский, аскет и молитвенник (кстати, очень жизнерадостный человек), переживал, что в его жизни нет страданий. И однажды даже спросил митрополита Филарета (Дроздова), спасется ли он. Ведь никто не преследует, не гонит его, напротив, все любят! Святитель ответил: какие еще скорби и гонения нужны тебе, когда ты сам так себя гонишь и утесняешь. А зачем искать крест как произвольные страдания? Ведь если человек просто решит жить по совести и ни при каких обстоятельствах от ее требований не уклоняться, у него в нашем мире уже столько проблем возникнет, что никаких дополнительных крестов не потребуется. Вообще, жить по Евангелию и избежать при этом трудностей и скорбей едва ли возможно. Любой отказ ради Христа от чего-то такого, от чего предпочел бы не отказываться, это тоже — крест. И в то же время — радость. Вот Великий пост… Неверующим он представляется мучением, они во время поста искренне сочувствуют нам: «Бедные, как вы себя мучаете!» А мы знаем, какой радостью оборачивается для души это некоторое ущемление тела. Но и до понимания радости поста надо дорасти. Человеку ведь свойственно бросаться в крайности. Например, у одной моей прихожанки заболел ребенок, и она просила благословения целую неделю вкушать только хлеб и воду. Желание благое, но я спросил ее, всегда ли она соблюдает среду и пятницу. «Нет, ну что вы!» — ответила она. Я и предложил ей начать с того, чтобы всегда, а не только на время болезни ребенка, соблюдать среду и пятницу. А такими неразумными рывками себя можно и до истощения довести, и до нервного срыва. Не нужно сразу подражать древним подвижникам, начните с малого. И это тоже будет крестом. «Тебе легко рассуждать!» |
| С семидесятых годов её стали посылать за границу на разные конференции и симпозиумы, она объехала весь земной шар, делая доклады на английском языке, организовала три больших международных конференции в Советском Союзе. На её счету – более 150 печатных трудов, 36 авторских свидетельств на изобретения. Ей было присвоено звание заслуженного деятеля науки и техники РСФСР, она стала лауреатом Государственной премии СССР, награждена Орденами Трудового Красного Знамени и Октябрьской Революции, многочисленными медалями. При этом внучка митрополита Серафима, принадлежавшего к одному из старейших дворянских родов Чичаговых, расстрелянного в Бутово в 1937 году и канонизированного в лике святых через 60 лет, была глубоко верующим человеком. Закономерно возникает вопрос: как же это могло произойти в советское время, что верующая и к тому же дворянка окончила пролетарский вуз, работала на оборонном заводе, была допущена к секретной работе, ездила за границу? – «Мне помогали Иисус Христос и Матерь Божия, и преподобный Серафим, которым я молилась. И, конечно же, митрополит Серафим, который уже был прославлен у Бога. Я говорю это не только по опыту моей молодости, но и по опыту всей моей жизни, которая корнями связана с дедом». Будущая монахиня рассуждала так: «Чем учёней человек, тем он больше копается в своём собственном я. А религия воспринимается как таковая: или ты веришь в Бога, или ты не веришь в Бога. Копаться нельзя. Иначе попадёшь в такие дебри, что из них не выберешься. Если вы начинаете копаться: почему вот, я верю в Бога, а всё время на меня какие-то напасти, что-то случилось в семье, почему это такое? — вот тут и пойдёт весь разлад душевный. За наши грехи всё это… Я за всё Бога благодарю. Вот ложусь и говорю: Спасибо Тебе, Господи, за всё Тебе спасибо. Каждый Божий день, который прожила, принимаешь Бога как Он есть. И всё можешь объяснить». После смерти мужа, с которым прожила 38 лет, Варвара Васильевна отпела его в церкви и поставила крест на его могиле, что в те годы у многих вызвало шок. Это был единственный крест на всём Кунцевском кладбище. Вот как она сама рассказывала об этом: «В 1983 году в одну минуту, буквально у меня на руках умер мой муж. Он не болел, ни на что не жаловался. Раз – и жизнь кончилась. Это меня потрясло, я вдруг поняла: пора и мне собираться, ведь всё может случиться мгновенно. Но с тем, что я к тому времени имела за душой, к Богу идти было нельзя. Я действительно была учёным с мировым именем, лауреатом Государственной премии и прочее. Гордилась тем, что я такая. Никакого смирения и терпения во мне не было. А Богу наша гордость не нужна. Как человек религиозный, я это знала». |
| – А какой же народ живёт в этих странах? – расспрашивала Нина. – Народ тот живёт во тьме язычества, – рассказывала старица,–поклоняется он идолам и не знает ничего о Христе... Не просветил ещё его никто светом Евангельскаго учения. – Как же можно жить без Христа? – недоумевало сердце мудрого ребенка, наполненное уже святой, пламенной любовью к Богу, – и жалость к тёмным идолопоклонникам доводила Нину до истиннаго страдания; она не могла помириться с мыслью, что есть люди, не знающие о Христе. ...Следя за впечатлениями воспитанницы своей, проникая в её разумную и любящую душу, старица Ниофора, как бы предвидя, до какой силы созреет она, сказала ей однажды, среди одной из их задушевных бесед – «вижу, дитя моё, силу твою – равную силе львицы, которая страшнее всех четвероногих животных; или можно уподобить тебя орлице, парящей в воздухе. Для неё земля кажется маленькой жемчужинкой, но лишь только завидит она с высоты свою добычу, то мгновенно, подобно молнии, устремляется на неё и нападает... Такова же точно будет и жизнь твоя»... Глубоко запали в душу Нины слова старицы. В ней загорелся порыв увидеть те страны, в которых живут такие несчастные, не ведающие света люди: захотелось рассказать им о чудном Иисусе Христе, хотелось также разыскать и поклониться скрытому в той земле хитону Иисуса Христа, связанному Богоматерью... («Хитон же был не сшитый, а весь тканый сверху»... Ин.19:23 ). Нина пламенно молилась Божией Матери, чтобы Она исполнила её заветные желания... И вот, посетила её во сне Матерь Божия и благословила её крестом из виноградных лоз, сказав ей: «прими этот крест, он будет тебе щитом и ограждением против всех видимых и невидимых врагов твоих; силой его водрузишь в стране той знамя веры в Сына Моего». В другой раз увидела Нина во сне Спасителя, вручившего ей свиток со словами: «идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Св. Духа» ( Мф.28:19 ). С восторгом поспешила Нина объявить дяде своему, епископу иерусалимскому, об этих снах и полученных ею... повелениях. Епископ и мать её благословили её на тот подвиг, к которому вдохновенно и неудержимо стремилась она, и действительно Господь привёл Нину совершить его. Она достигла до Иверии. Основываясь на одном предании, можно заключить, что она искала в этой стране спасения от гонения, воздвигнутого Диоклитианом (см. жизнь мучен. Рипсимии, 29 сент.). По другому же преданию, она была взята в плен Иверийцами. |
| Михаил Григорьевич нахмурил торчащие волоски бровей: — Ну-ну, ослобонися, ослобонися, мужичок. — Он брезгливо-сдержанно похлопал приказчика — не поворачиваясь к нему лицом — по угловатому, как у подростка, плечу. — Мы с тобой, Савелий, компаньоны какие-никакие — чиво уж тебе выпендриваться передо мной? — попробовал он пошутить, но выпрямляющийся Савелий принял его слова за чистую монету: — Смею ли, Михайла Григорич? Я со всем почтением к вам. Всей семьёй молимся за ваше и ваших домочадцев здравие. Вытащили вы нас из такой поганой ямищи, — и слов не нахожу. По гроб жизни буду верен вам… как пёс. — Ну-ну, угомонися ты, сказано! И добре, что не находишь слов… угодник хренов. Будь мужиком. Показывай, чиво тута наторговал-накуролесил за день, — прошёл хозяин в загромождённое кулями и корзинами складское помещение. Не лежала у Михаила Григорьевича душа к Савелию, одно время даже хотел расстаться с ним — убрать из лавки, чтобы пореже видеть. Хотел всунуть ему ещё немного денег и — мол, в расчете. Но Полина Марковна наставительно сказала супругу: — Грех Васи — и наш родительский грех. Терпи, Михаил. Смири душу. Нам надобно всячески угодничать перед Плотниковыми, а не отталкивать их. Не сбрасывай со своих плеч креста, не сбрасывай. Неси его, покудова Господь даёт силы. Терпи. — Да ты мне, как выпивший слезливый дьячок, нотациев не читай: сам знаю, чиво положено мне, отцу сына-убивца, делать и понимать. Не трави мне, Поля, душу! Вот-вот рана стала затягиваться, а ты — солью, солью да с перцем. Ну вас всех, ей-богу! Говорю же тебе: Савелий неприятный мне мужик, характер у него слизнячий, холопский. Шморчок какой-то, а не человек, хотя и вроде как работящий, сообразительный да расторопный. — Может, и послан он нам, чтобы спытать нас? Смири, Михаил, гордыню. — Всё вот думаю: можа, Ваське и следовало было пойти на каторгу, — неожиданно сказал Михаил Григорьевич. — Можа, и следовало ему самому пронести крест. А мы — вона чиво сотворили. — И голос Охотникова сорвался. Бесцельно шарил в карманах шаровар и блуждал взглядом по стенам горницы с фотографическими портретами, большими, красного дерева часами, зелёным китайским ковром и тусклым, но богатым иконостасом с погашенной лампадкой. Полина Марковна вся замерла, казалось, дыхание её прервалось: ожидала ещё каких-то страшных слов, но супруг молчал. Зажёг лампадку, вялой рукой перекрестился. |
| Галина 13 июня 2013, 14:48 Спаси,Господи,за статью.Вот уж год как мы с дочкой не можем ходить в наш храм в честь иконы Казанской Божией Матери.А все из-за того,что там одна женщина " делает " порчи.Наколдовала она и на мою дочь!А Света - болеет .Разговаривала с приходским священником ,а он: " Это твой крест ты его и неси " А Света говорит: " Хоть бы постоять в храме,просто постоять. " И не ходим.Были 2 раза,но под " прицелом " этой женщины. Жаловаться никуда не стала,положила все на волю Божию.Сама еще в город съездть смогу ,а дочь не может и не хочет.Вот только молимся ! Павел и Антонида Девятовы 3 июня 2013, 12:54 Это то ,что нужно!Мы рады ,что именно сейчас открыли этот сайт. Спасибо Тебе ,Господи! Елена М 3 июня 2013, 12:41 Александр: " И дело не в количестве произнесенных молитв, а все-таки в качестве ее. " -Не буду с Вами спорить, Александр, в отношении качества, но ведь не нам судить о качестве (тем более чужих молитв).На мой взгляд, кроме молитв есть еще поступки, дела, которые человек совершает и, возможно, по делам своим и получает,если он к кому-то не прислушивается, то возможно и к нему также,а может быть,для человека то, о чем он просит Бога за другого человека, на самом деле, больше проформа, нежели искреннее желание- всё возможно, конечно же.Человек может и от неверия не читать предложенную молитву,а так,обращаться к ней от случая к случаю, мол,ладно,время есть - на всякий случай прочитаю - и так бывает,а ведь по вере нашей нам и воздается...Вот мне недавно предложили послушать ответ Лазарева (кажется, у меня на фамилии плохая память), так там он говорил, что если женщина сама подвержена целой массе недостатков, то на большее, чем агрессивного пьяницу и ревнивца она и расчитывать не может, ей прежде необходимо избавиться от собственных недостатов (не перечисляю какие он называл конкретно, уже не помню, т.к. у меня такой проблемы нет, слава Богу!) Геннадий 31 мая 2013, 19:55 Статья превосходная!!! Игорь 31 мая 2013, 13:31 Спасибо всем за комментарии! Раньше думал, что дорог до цели только две: совпадающая с Божией Волей и не совпадающая, на которой нас ждут горькие таблетки для вразумления (от которых мы по немощи своей обычно просим избавить) и правильной ориентации. Похоже, жизнь гораздо разнообразнее и благословенных дорог много, например, пять, остальные же не являются таковыми. Выбирая дорогу из множества дорог и спрашивая в молитве на неё благословения, мы заканчиваем словами: «если есть на это Твоя Святая Воля», чтобы исключить выбор шестой, не лежащей в Воле Творца, дороги. |
| На источник иду с сестрицею, Припадаю к святой воде... В этой церкви да причаститься бы... Жаль, что служат не каждый день. Непостроенный храм Сопка простерлась двуглавым орлом над дорогою, Древние камни внимают протяжным ветрам. В речку со склона взглянула церквушка убогая И несказанно прекрасный увидела храм. Храм отразился в реке небывалою небылью, Светлой мечтой о великой счастливой стране. Словно сквозь грезы привиделось то, чего не было, Словно сквозь слезы пригрезилось то, чего нет. Люди, придите, взгляните, родные, хорошие! Видите, там, среди серых безстрастных камней, – То ли разбившийся храм безвозвратного прошлого, То ли несбывшийся храм наших нынешних дней. Люди, очнитесь! Проснитесь, селенья окрестные! Люди, спуститесь к реке, чтоб на чудо глядеть! Черные зданья торчат над безвинною местностью. Темные тени молчат, не спускаясь к воде. Осень рыданья несет над холмами и топями И наполняет дождливой слезой облака. В небо глядит из реки не рожденный утопленник, Песню непетую в море уносит река. Люди, придите, нельзя не жалеть об утраченном! Люди, взгляните, задумайтесь – что впереди!.. Дух преподобного Трифона ангелом плачущим, Нас осеняя, над грешной землею летит. Единосущная и Нераздельная Троица, Нашу страну и народы ее пожалей. Господи, силы нам дай, чтоб молиться и строиться! Храм, отраженный в реке, сотвори на земле! Ковда о. Аристарху 1 Над водою – синий воздух, Хороводом – к дому дом. Привела дорога в Ковду, Видишь – церковь за мостом. Как же здесь не помолиться! Лишь переступи порог – И рука ко лбу стремится, И к тебе снисходит Бог. Поднимись на колокольню, Глянь – какая красота! Пей во все глаза раздолье – Эту ширь и эту даль! Вот где воля без оков-то! Вот где близко до небес! Из глубин былого Ковды На скале – поклонный крест. Я брожу от зданья к зданью, Кепку теребя в руках. Что ж дома сомкнули ставни? Что ж все двери на замках? Расставанье. Час отъезда. Замираю на мосту. Вот – ей-богу – свято место! Отчего ж так пусто тут? 2 Шел дождь. Ботинки хлюпали водой. |
| Но самым главным в нем я считаю умение молиться. Мне кажется, здесь он жил на самой возможной своей глубине. И никакой мистики. Псалтырь, пятичисленные молитвы... говорил, если их читать, сама Богородица выйдет его душу встречать. А в чем дар? В простоте и уверенности. Он не сомневался, что Господь – здесь и сейчас и слышит каждый вздох. Он всех своих духовных чад умолял – не оставлять молитвы, верить ей, не бояться. Если ты сделаешь к Богу один шаг, Бог сделает навстречу тебе десять. В одиннадцать утра мы прибыли в Кувшиново. В Василькове Кафе при автостанции рекламировало себя списком блюд на козырьке подъезда: " Шашлыки. Шавурма. Хотдок " . В этом городе с известной картонной фабрикой о. Андрей родился. А похоронили его в нескольких километрах к югу, в селе Василькове. Никольский храм, дом настоятеля и кладбище стоят чуть особняком, на последней улице. Я открыл калитку и вошел в церковный двор. Кругом было пусто, гулял ветер, раскачивая дверь в цокольном этаже колокольни. Внутри свет не горел, но место выглядело жилым, вдоль стен лежали аккуратно сложенные дрова. – Ищете кого? – раздался голос за спиной. Я обернулся. К паперти шла молодая девушка и вела под уздцы огромного пегого рысака-тяжеловеса. Конь фыркал и вскидывал голову, пытаясь освободиться. – Благочинного, – сказал я. Девушка нахмурилась, – Вы кто? – Железнодорожник. – Вот его дом, – указала девушка. – А могила отца Андрея? – Справа, у дороги. Там венков много, не ошибетесь. Венков в действительности было не так уж и много. Черные ленточки хлопали на ветру, словно хвосты воздушных змеев. Только " змеи " на железных ножках были абсолютно неподвижны. В изголовье высился легкий и безымянный деревянный крест. Кладбище и проселок разделяла канавка. Летом здесь наверняка все заносит пылью. " Жил просто и лежит скромно " , – подумал я. За дорогой тянулось поле, а за ним – деревенская улица. Пегий тяжеловес бродил несвязанный, и ветер играл с его гривой. Чуть поодаль стоял наш уазик. Я подумал, что покойный о. Андрей, приезжая сюда, мог наблюдать точно такую же картину. Он ведь ездил на уазике, пока не разжился старым " ауди " . |
| — Вадик, ну не все же такие? Просто Алисочке не повезло… Да, а ребеночка она потеряла… Мы ее, конечно, поддерживаем, как можем, но, сам понимаешь… Вот и сегодня, еле-еле ее к нам затащила. Сидит сутками в своем музее. — Галочка, я же объяснял тебе как психотерапевт: работа — спасение для Алисы. — И уже к Сидорину, вновь медленно и громко: — Алиса по профессии архитектор. Всю жизнь себе мечтала построить дом, чтобы от чертежа и до последнего кирпича все самой. Когда главный архитектор подмахнул не глядя разрешение на снос одного старого дома в центре города, Толстикова сказала ему все, что она думает про него. — Так уж и не глядя, Вадик? — Галочка, это же ирония. Конечно, глядя. Конечно, не даром. Сейчас там особняк одного нашего чинуши… С работы Алисе пришлось тогда уйти. Слава Богу, Миша ее здорово в то время поддержал. Мы с Галочкой Лизу в музей пристроили… — Не преувеличивай, Вадик. Просто слово замолвили. Да и много ли желающих за такую зарплату в этих казематах сидеть и пыль веков глотать? — Согласен, Галчонок. Алиса старинной архитектурой занимается, художниками. — А у Любы все хорошо? — неожиданно спросил Сидорин. — Без мужа ребенка нажила, одна дочку растит, без бабушек и дедушек. Что же здесь хорошего? — ответила гостю Галина Алексеевна. — А где же муж? — продолжал задавать вопросы гость. — Асик, ты такой наивный! — впрочем, Вадим Петрович тут же спохватился: — Прости! Гуляет где-то. — Вадим, скажи, почему ты так громко говоришь? У тебя что-то со слухом? Я, может, и псих, но вовсе не глухой. Глазунов от удивления даже открыл рот. Галина рассмеялась. Ей стало вдруг легко. Какой-то порог, стоявший между ней и Сидориным, разом исчез: напротив сидел знакомый Асинкрит: спокойный, с веселыми искорками в глазах. — Я думал… чтобы лучше… понимал. А ты выходит все… — Скажем так — почти все. Наверное, Виктор Иванович тебе не все успел объяснить. Я уже давно из больницы. И работаю месяца четыре. — Вот как? Занимаешься волками? — Если можно так сказать. Жил и работал в Тамбове… |
| С простыми крестами их русских могил. Крест здесь — не только память о прадедах и дедах, хранивших русскую землю. Это — живая молитва. И не только усопших за живых. Но и матерей за своих сыновей, жен за своих мужей, невест за своих женихов. О чем говорит бессмертное стихотворение К.Симонова «Жди меня» как не о молитве? Не понять, не ждавшим им, Как среди огня Ожиданием своим Ты спасла меня. Есть в стихотворении «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины» и другой смысл. Из глубин народной памяти встают священные слова: «Крест — хранитель всея вселенныя» и образ Моисея, крестообразно простирающего в молитве руки и побеждающего мучителя Амалика. Снова вчитаемся в симоновские строки: Как будто за каждою русской околицей, Крестом своих рук ограждая живых, Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся За в Бога не верящих внуков своих. В них есть и иное — парадокс народной жизни, сочетание веры и неверия, коммунистической идеологии и исконных православных основ русской жизни. Вот лишь одно фронтовое письмо: «Мама, я вступаю в партию. Мама, помолись за меня Богу». И встает вопрос: «А действительно ли внуки так уж не верили в Бога?». Ветеран войны доктор исторических наук Михаил Иванович Фролов в беседе со мной чеканно ответил: «На войне атеистов не бывает». Исконная вера русского народа во всей силе и во всем величии проявилась в Великую Отечественную Войну. И еще один подспудный смысл в этих строках. Великая Отечественная началась 22 июня, в День всех святых, в Земле Российской просиявших. И они всем миром вымолили для нас победу. Крест является на страдальческом пути русского солдата и русского человека во время войны. Вспомним стихотворение Константина Симонова «Слепец»: Свое израненное тело Уже я нес в огонь атак. Тебе Россия петь велела? Я ей не изменю и так. Скажи ей про меня: не станет Солдат напрасно отдыхать, Как только раны чуть затянет, Пойдет солдат на бой опять. Скажи ей: не ища покоя, Пройдет солдат свой крестный путь. Ну, и сыграй еще такое, Чтоб мог я сердцем отдохнуть... |
|
|
