| Господь не откликнулся сразу на её призыв по одной простой причине: Он дал ей возможность совершить очень важный духовный путь — от осквернённой язычницы войти в стадо овец Израилевых, погибших, но всё-таки своих, потому что знал: человеку надо до конца пройти свой путь, и тогда он поймёт, что без Бога ему невозможно жить в этом мире, что без Христа ему некуда идти. Даже если дочь будет исцелённой без Христа, это всё равно будет беснованием, потому что наша жизнь без Христа всегда является беснованием, как бы благополучно она ни выглядела, как бы красиво ни камуфлировалась разными масками. Эта женщина так долго шла за Христом, прося Его о милости, что обратно без Христа она уже вернуться не может. Как часто бывает с нами: Господь не ответил нам, не помог сразу, и в ответ — отчаяние, уныние, нежелание идти дальше, нести свой крест, что-либо делать… Это говорит только о том, что человек шёл не к Богу, он шёл только за своим, за исполнением своего, маленького такого, совсем не главного… Он не искал преображения своей жизни. И вот женщина, которая прошла такой тяжёлый, безблагодатный путь, увидев в себе всю свою скверну, сказала: “Ну хоть крупицу мне, псу… потому что без этой крупицы жизни мне нет”. И Господь подаёт ей этот хлеб, как и каждому из нас подаёт. Каждый раз, когда мы приходим причащаться Святых Христовых Таин, Он нам этот Хлеб подает как чадам Своим, и это действительно делает нас по-настоящему Его детьми, по-настоящему соединяет нас с Ним как с Отцом не только во временной, но и в вечной жизни. Как же мы Его принимаем? Чтобы взять этот хлеб, подобно язычникам, использовать для себя, только для своих маленьких нужд, только для того, чтобы вот сейчас получить нечто просимое, а потом жить, как жили раньше, как будто никакого Бога нет? Потому что мир нас всё время призывает: “Живи так, как тебе хочется, живи так, как тебе выгодно, живи так, как будто Бога нет. Бог есть, не спорю, но ты должен жить так, как будто Его нет”. Вот это и есть настоящее язычество, новое язычество, которое стремительно врывается в нашу жизнь. Настоящее, мерзкое, отвратительное, с кровавыми и блудными жертвоприношениями, которые когда-то были только мелкими эпизодами в жизни, а сейчас становятся законом жизни. И каждому снова и снова внушается мысль, что надо жить именно так и никак иначе. А Господь говорит: “Изыдите из среды их, к нечистоте не прикасайтесь, и Я буду вам Отцом, а вы будете — сыны и дочери”. |
| Вскоре опять начались гонения, уже хрущевские, и снова власти все в пустыньке разорили: оградку сломали, снесли крест, засыпали родник. В 50-е годы бабушка Наталья стала сильно болеть, и у них жила и помогала им духовная дочь дедушки Шура Хороброва. Она рассказывала, что, встав ото сна, дедушка молился Богу два часа и больше. Потом читал, беседовал с близкими. Наставлял на путь спасения, утешал в скорбях и бедах. Тетради писал сам, и с его слов – Шура; «Путь к Царствию Божию» записала Мария Бубнова, его двоюродная племянница. Все свое время он посвящал Богу... Дедушка был строгий. И одевался строго: носил длинную подпоясанную рубашку, а на голове шапочку, какие надевают монахи, но в постриге не был. Говорил негромким, ясным голосом... К его советам в семье все прислушивались... Он наставлял нас, как учиться, работать. С больными, говорил он, нужно обращаться по-доброму, ласково, не обижать их. Наказывал, чтобы с больных никогда ничего не брали, за деньги не лечили. Вам дают зарплату, – говорил он, – вот на нее живите, а у больных ничего не просите и не требуйте. Если работаете, ничем другим больше не занимайтесь, знайте только свою работу. Все силы учил отдавать своему делу... Дедушка приходящим к нему людям давал дельные советы. Мне мама рассказывала, как пришла к дедушке одна женщина и пожаловалась на то, что сын со снохой плохо живут. И он ей на это сказал: «А ты как с ними обращаешься? Встреваешь в их дела. Когда они приходят с работы, ты залезь на печку... лицом к стенке, чтобы не видно было тебе их, и будет мир в семье». Еще одна женщина приходила к дедушке и плакала, что сына в армии очень обижают, просила его молитв. А потом явилась радостная, с известием, что сына перестали обижать. Другая женщина горевала из-за того, что ее сын плохо учится. А дедушка Андрей ей сказал: «Не расстраивайся, сын твой кормильцем тебе будет». И через какое-то время он стал заботиться о ней, привозил ей много зерна... Дедушка Андрей всегда с любовью относился к людям и старался каждому помочь. |
| А как он сам молился! С каким напряжением держал в ручках крестик, прятал его и, поднимая одеяло и глядя на крест, молился. В такие минуты он говорил родителям: «Не смотрите на меня!» А у них не хватало духу спросить его, о чем он молится, о чем думает. Иногда он бредил и в бреду говорил удивительные вещи, как будто ему дано было видеть и понимать то, чего здоровым людям не увидеть и не понять. Перед его кроватью дома висел большой портрет покойной бабушки. Раз он так радостно ей улыбнулся, как будто вдруг увидел ее: «Букочка милая, мы к тебе приехали!..» В другой раз поздно вечером он все беспокоился об одном из мальчиков колонии, звал его но имени. Это было, когда он лежал еще у себя дома, в Вильмуассоне. Дортуар мальчиков находился в том же коридоре, через две комнаты. Все двери были закрыты, дети давно спали. Сережика успокаивали, но он не переставал волноваться: «Надо посмотреть, что делает Баранов! Посмотрите на Баранова!» Наконец, чтобы успокоить больного, кто-то пошел в дортуар. И что же? Действительно, все дети спали, а Баранов, оказывается, упал с кровати и продолжал спать на холодном полу между стеной и шкафом. Накануне перевоза Сережика в госпиталь часов в 6 вечера он вдруг стал говорить матери: «Как мне хорошо! Какой сегодня свет, какое солнышко! Почему ты закрыла ставни, когда так светло?» Думая, что он бредит, мать стала говорить ему, что сейчас уже вечер, на улице совсем темно, но так как Сережик настаивал, она, наконец, открыла занавески и ставни окна, показала ему зимнюю ночную темноту. Сережик как-то недоумевающе посмотрел на черное окно: «Ах, это не то! Неужели ты не видишь, какой свет кругом?!» В это время приехал отец Лев и вошел в комнату. Сережик и к нему обратился: «Отец Лев, вы видите, какой свет здесь? Мне так хорошо». — «Да, да, милый, свет! И слава Богу, что тебе хорошо». Эти слова его как-то успокоили. А вот еще поразительный случай: в вечер, когда его перевезли в госпиталь, мать, вернувшись домой, сидела одна в своей комнате, как вдруг со стены сорвалась и упала фотография Сережика. Она оглянулась. Вдруг с другой стены упала вторая, упала третья… За несколько минут, без всякой видимой причины, упало 5-6 фотографий Сережика, — и именно Сережика, остальные оставались висеть на своих местах. Может быть, это была случайность, но, конечно, в такую минуту матери это было неприятно. Утром родители вернулись в госпиталь рано. Никто не видал Сережика со вчерашнего вечера, кроме госпитальной сестры, никто не мог рассказать об этом случае, но когда он увидел мать, то улыбнулся ей и вдруг говорит: «А карточек-то сколько попадало!» |
| Мир тебе и всем твоим сестрам! 20 сентября 1849 года. Письмо 351 Пишешь о матери Д., что посоветовала ей оставить к тебе ход; ибо она ходит тайно от И., что и ты должна скрывать. Как мне это не нравится! У вас такой дурной обычай, что связывается свобода; почему ж не пойти кому куда в келлию? Ведь не все для откровения и наставления, а и так, – когда развлечь скуку, только спроста, без пристрастия. Ведь вы все собрались о Христе сестры, ищущие спасения: на что ж шайки или партии? Все должны друг друга горе вести, а не долу низводить; а то так даже дурно слушать: когда кто ходит к какой матери, то уже и никуда не ходи, – разумеется, не для излишнего рассеяния, а для свободы духа, только беречься надо осуждения и переговоров, как и что делается, а особо об начальнице. Велик на них лежит крест, и не всяк может понести; вся обитель ограждается ими. Ежели что не так делают, то сами дадут ответ Богу. Многогрешный И. М. Письмо 352 На письмо твое доселе не собрался отвечать, ожидая от вас еще вестей, не будет ли чего касательно твоего страха о болезни К., но не получил, да и с дочками твоими, матерью Р. и С., все не выбрал времени переговорить; вот только на днях поговорил. – На представляемые от них резоны я старался склонять их к истинному повиновению и смирению, и чтобы, живши в чужой келлии, не быть в тягость хозяйке и не искать, чтобы было по их воле то или другое, а отсекать свои хотения; но ведь одно дело учить, а другое исполнять, особо где враг свои козни строит и расставляет сети. Немеющие смирения в них запутываются и уловляются. Они просили меня попросить тебя, чтоб ты их обличала в их неисправностях: но я, зная, что они не несут обличений, говорю: когда будете принимать обличения, то она будет вам говорить; а ежели не понесете, то как же вам говорить? И так мы с ними ничем еще не решились; что далее будет, тогда напишу к тебе. Желая тебе от Господа духовного утешения и здравия телесного, остаюсь многогрешный И. М. 5 ноября 1849 года. Письмо 353 Два письма твои получил я от 3 и от 9 ноября; в первой описываешь скорбь свою, от матери N. происшедшую: а во втором касательно Р. и С-ии. Для меня очень прискорбно, что и то и другое скопилось в одно время, хотя это и участь наша: не знаем, откуда, как и когда находит искушение? |
| И нам нужно стараться свою жизнь устраивать так, чтобы она вся представляла из себя жертву Богу. Когда человека крестят, ему на голове крестообразно подстригают волосы в знак первой жертвы Богу. Вот человек стоит, и у него ничего нет с собой, только крест и рубашка, которая наготу его прикрывает; и первое, что он делает - приносит в жертву Богу то, что он может сейчас, в данный момент дать. С этой жертвы начинается для него духовная жизнь, отношения с Богом, которые есть постоянная жертва. И только так, постоянно жертвуя, можно стать сыном Божиим, только так можно достигнуть усыновления. Стать из раба сыном можно только приучая себя к жертве. А мы по существу своему люди совсем далекие от жертвенности, но, наоборот, жадные: нам жалко времени своего, нам жалко своих сил, мы любим жить за счет другого, мы любим властвовать, повелевать: ну-ка, пойди сюда, ну-ка, дай мне - это мы любим, а чтобы самому пойти и дать кому-то, от этого мы стараемся увильнуть. И так постоянно, на любом уровне: в отношениях с женой или с мужем, в отношениях с папой или с мамой. Какой ребенок с радостью пойдет выносить мусорное ведро? Таких, может быть, два на всю Москву, на десять миллионов человек. Мы созданы для неба, но совершенно к этому не готовы. И вот Господь принес Свою страшную жертву на Кресте, распялся, чтобы нам показать, что нужно делать. Нужно приносить жертву - тогда ты будешь истинным сыном Божиим; тогда ты узнаешь, что такое Воскресение; тогда на тебя сойдет благодать Божия. Потому что благодать Божию можно ощутить только тогда, когда ты будешь жертвовать: когда тебе не хочется молиться - но ты все равно приносишь свое время и силы в жертву; когда ум твой направлен на грех - а ты все равно его вперяешь в Бога; когда тебе хочется сделать зло, причинить ближнему страдания - но ты скорее принесешь страдания себе, чем ближнему. Конечно, это хрестоматийный пример, но разве Александру Матросову, когда он грудью своей заслонил пулемет, было охота умирать? Думаете, это приятно, когда пули тебя пронзают? А почему он это сделал? Чтобы этот пулемет не застрелил тех, кто был за ним. Человек пожертвовал собой ради других. Или мамочка, когда хочет спать, а ребеночек орет, капризничает, противничает - она же встает, старается его как-то утихомирить, насколько терпения хватает. Это ведь тоже жертва любви. Она любит его, поэтому жертвует своим сном, своим покоем. Могла бы две подушки положить на ухо и не слышать или седуксен принять и спать, но нет, она так не делает, она все-таки встает. Что ей движет? Любовь. |
| Слава Богу, утешившему вас получением Своего достояния, но тебя, М. М., пишешь, ничто не утешает. Не радует это и нас, умоляю тебя, Бога ради, не малодушествуй, верь, что Господь, послав тебе крест сей, зрит твои страдания и укрепляет, а иначе не могла бы и понести, ежели бы не содействовали страдания твои твоему спасению, то не были бы и посланы. Вот всепремудр промыслитель, всеблаг, всемилостив, и одним словом сказать: Бог есть любовь ( 1Ин. 4, 8 ), и сия-то любовь желает твоего спасения и содеевает, обветшалая дебельство плоти и ветхого человека, обновляет духовного и нового человека. И сама душевная твоя тягость есть испытание и ожидание плода терпения, кто в молитве возопил к Отцу Небесному: «Прискорбна есть душа моя до смерти»? Тот, Кто есть радость ангелов, но что претерпел? Кто же мы! Вы скорбите за оскорбление меня, а я забыл о сем и думать, высказал, да и только, будьте покойны. Надобно о том скорбеть, что мы ежедневно Бога прогневляем, а каемся плохо. И.М. 4-е июля 1852 года. Письмо 63 В 11 часов возвратился Б. и привез от вас известие и письмецо от 2-го декабря. Слава Богу, что вы доехали благополучно, и дай Бог, чтобы и совершился путь ваш в добром здоровье. Электризация вашей нравственности продолжается, но надобно ей и во здравие достигать, имуще многий искус, и, познав, какая польза от возмущения, надобно умиротворять оное уготованием себя к смирению, а оно на все есть оружие непобедимое. Да подаст Господь вам силу духовную. О N. очень жаль, что она, бывши здесь, не получила никакой пользы и нимало не научилась смирению, беспокоит и себя и вас, а потому вперед советую ей не беспокоить себя и не ездить сюда, ибо никакой пользы не получает, а вы, с своей стороны, сколько возможно, делайте снисхождение, познавая и свои немощи. Сегодня получил ваши письма от 10-го и 13-го декабря. Слава Богу, что вы прибыли в свою родную обитель и приняты с любовью от матерей и сестер, подробное описание ваших происшествий и занятий я принимаю и порадуюсь вам в добром, а сострадаю в скорбном. Теперь воображаю вашу скорбь при получении столь неожиданного известия о кончине сестры В. Н. Что делать? Судьбы Божии нам непостижимы, мы должны с покорностью благоговеть перед волей Божией и веровать, что все Господь строит на лучшее, знаем ли мы, могла ли бы она иметь утешение от детей своих в дальнейшем времени? Но теперь от нее «отбеже болезнь, печаль и воздыхание». Будем молиться о душе её. |
| Полный смысл происшедшего мы поймём ТАМ «Милая, мы не марионетки. И не роботы послушные. Мы — дети у Господа Бога. Полный смысл и причину происшедшего мы поймем только тогда, когда сами окажемся ТАМ. Так заболевший ребенок не понимает, зачем его забирают у мамы и увозят в больницу на операцию. Или во время войны — в эвакуацию. Потом мы узнаем, что, зачем и почему. Но здесь и сейчас, конечно, нам в тысячу раз легче согласиться на собственную мучительную гибель, чем на самую легкую смерть своего ребенка. А вдруг, останься он земле, ему пришлось бы годами лежать в параличе или месяцами умирать от рака? А мы думаем: “Раньше времени ушел”». В горе мы мудреем «Промысл у Творца есть на каждого из нас. Иногда мы понимаем это только со временем. Но вот что несомненно: это что в горе мы не только мучимся и страдаем, но и мудреем, становимся старше и глубже душой». Эпитафия самой себе Юлия Вознесенская Юлия Николаевна знала, что умирает от рака, поэтому тщательно подготовилась к смерти. По словам её сына Андрея, она сама купила себе место на православном кладбище Берлина, сама заказала и утвердила надгробный крест, написала завещание и оставила последние распоряжения. Ее последним стихотворением была эпитафия самой себе: СЛАВА БОГУ ЗА ВОЗНЕСЕНСКАЯ-ОКУЛОВА ЮЛИЯ НИКОЛАЕВНА (14.09.1940 — 20.02.2015) Когда захочешь, дорогой прохожий, Меня в своей молитве помянуть, Скажи тихонько: «Отпусти ей, Боже, Её грехи!» — и продолжай свой путь. Рейтинг: 9.8 Голосов: 1817 Оценка: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 скрыть способы оплаты Смотри также Комментарии Ольга 26 февраля 2016, 10:13 Книги ее запомнились на годы, имя ее запомнится на годы... Упокой Господи душу усопшей рабы твоей Юлии и сотвори ей Вечную Память... Феодор 25 февраля 2016, 17:40 Антон, спасибо за подборку! Очень люблю Вознесенскую, жалею что не удалось познакомиться... Ксения Л. 24 февраля 2016, 19:59 Светлая душа.Милосердный человек.Вы многим помогли.Вечная жизнь! Татьяна 24 февраля 2016, 00:24 " Вам был дан редкий по нынешними временам дар — несколько лет полного и абсолютного супружеского счастья. А ведь большинство женщин и рядом с этим не стояли... Так будьте же справедливы — и каждый плач, каждую молитву заканчивайте словами: “Спасибо тебе, любимый, за счастье!” и “Слава Богу за все!”, - счастье, когда есть кому сказать эти слова хотя бы после смерти. Действительно, большинство женщин и рядом не стояли с этими словами, потому что кругом один расчет и обман, мужская слабость и эгоизм. Какие верные слова утешения от Юлии Николаевны нашим вдовам. Она утешает даже после своей смерти. А кто утешит нас?..Слава Богу за таких людей, за их милующее сострадательное сердце, за утешение не через ложь. Как же не хватает в жизни правды, чистоты, простоты. |
| Вскоре он разошелся не на шутку, уж больно ему по нраву пришелся пункт 15 кодекса. Мудрецы были правы: отмычку можно подобрать к каждому. Другое дело, что в случае с простоватой Валентиной Матвеевной для этого потребовалось десять минут разговора и десять килограммов картошки, а вот учительницу математики пришлось обхаживать почти до окончания школы. Разумеется, извиняться перед Антониной Сергеевной Асинкрит не собирался. Тем больше удовольствия ему принесла многоходовая комбинация, ключевой фигурой в которой оказался сосед Сидориных Коля Батурин. Его все звали Коля, хотя Батурину было уже за сорок. Семейная жизнь у Коли не сложилась, жил он тихо и скромно вместе с мамой, такой же тихой и незаметной. Самой большой его отрадой была дача. Отработав смену на шахте, Коля спешил на свой участок. И, надо признаться в садово-огородном деле достиг немалых успехов. У него первого в Упертовске появились самые диковинные и редкие виды растений, от гонобобеля до физалиса. Вот физалис и сослужил ему добрую службу. Случайно проходя мимо учительской, Асинкрит услышал, как Антонина Сергеевна, тоже заядлая огородница и тоже холостячка, рассказывала кому-то об удивительном физалисе и о том, как он полезен. Но, добавила Антонина Сергеевна, говорят семена можно достать только на ВДНХ. Словно вспышка молнии ослепила Асинкрита. Комбинация, причем гениальная, мелькнула в голове мгновенно: физалис – дача – Коля – Антонина – опять физалис – дружба – любовь – брак – его законная «четверка» (будучи скромным от природы, на большее он не претендовал). Проблема, как выяснилось позже, оказалась в Коле. Если Валентина Матвеевна была нрава крутого, то Антонина Сергеевна была крута в кубе. Чтобы понять, чем однажды рисковал Асинкрит, вступив с ней в конфликт, надо знать историю, известную всему Упертовску. Еще будучи молодой учительницей, Антонина Сергеевна спустила с лестницы ухажера, пришедшего к ней на свидание навеселе. Коля Батурин почти не пил, но, услышав впервые от Асинкрита о своих перспективах, сказал фразу, которую наш герой сразу же записал в свой заветный дневник: «Асик, разве я тебе сделал что-то плохое? Я не понял: ей очень нужен физалис или тебе нужна пятерка в аттестат?» Слава Богу, что Асинкрит не растерялся, хотя был близок к этому. Оказывается, простосердечные люди могут быть проницательнее искушенных. |
| – А то я молитвы читаю, – продолжала, отдохнув немного, Лукерья. – Только немного я знаю их, этих самых молитв. Да и на что я стану господу Богу наскучать? О чем я его просить могу? Он лучше меня знает, чего мне надобно. Послал он мне крест – значит, меня он любит. Так нам велено это понимать. Прочту «Отче наш», «Богородицу», акафист «Всем скорбящим» – да и опять полеживаю себе безо всякой думочки. И ничего! Прошло минуты две. Я не нарушал молчанья и не шевелился на узенькой кадушке, служившей мне сиденьем. Жестокая, каменная неподвижность лежавшего передо мною живого, несчастного существа сообщилась и мне: я тоже словно оцепенел. – Послушай, Лукерья, – начал я наконец. – Послушай, какое я тебе предложение сделаю. Хочешь, я распоряжусь: тебя в больницу перевезут, в хорошую городскую больницу? Кто знает, быть может, тебя еще вылечат? Во всяком случае, ты одна не будешь… Лукерья чуть-чуть двинула бровями. – Ох, нет, барин, – промолвила она озабоченным шепотом, – не переводите меня в больницу, не трогайте меня. Я там только больше муки приму. Уж куда меня лечить!.. Вот так-то раз доктор сюда приезжал; осматривать меня захотел. Я его прошу: «Не тревожьте вы меня, Христа ради». Куда! переворачивать меня стал, руки, ноги разминал, разгинал; говорит: «Это я для учености делаю; на то я служащий человек, ученый! И ты, говорит, не моги мне противиться, потому что мне за мои труды орден на шею дан, и я для вас же, дураков, стараюсь». Потормошил, потормошил меня, назвал мне мою болезнь – мудрено таково, – да с тем и уехал. А у меня потом целую неделю все косточки ныли. Вы говорите: я одна бываю, всегда одна. Нет, не всегда. Ко мне ходят. Я смирная – не мешаю. Девушки крестьянские зайдут, погуторят; странница забредет, станет про Иерусалим рассказывать, про Киев, про святые города. Да мне и не страшно одной быть. Даже лучше, ей-ей!.. Барин, не трогайте меня, не возите в больницу… Спасибо вам, вы добрый, только не трогайте меня, голубчик. – Ну, как хочешь, как хочешь, Лукерья. Я ведь для твоей же пользы полагал… |
| Нет памятнее их. Колядка Дева Младенца нежно укрыла, В ясли на сено спать положила. Песней святою славила Бога, Старец Иосиф вторил Ей строго. Ангелы с Неба к Спасу слетали, Рядом овечки смирно стояли. И пастухи тут благоговели – Бога хвалили, молитвы пели. Издалека волхвы приходили – Богомладенцу дар приносили: Золото, ладан, смирну дарили – Царя Вселенной благодарили. Мы, Тебе, Боже, славу возносим, А для хозяев милости просим. Дай им под мирным небом трудиться, С чистой душою Богу молиться. Даруй добра им, даруй им света, Даруй им многая-многая лета. Снежная крепость Календарный день – суббота. Во дворе кипит работа: Прямо посреди двора Строит крепость детвора. Есть и стены, есть и двери, Есть и башни, и зубцы… Папы смотрят и не верят: «Вот сынишки молодцы!» А мальчишки очень рады, Хоть и вымокли они, Что без пап, не для награды, Крепость сделали одни. Им теперь играть охота, Им снежки лепить пора… В радость дружная работа И весёлая игра! Крещение На «Иордани» воду святили, В чашу златую крест опустили, Трижды молитву Богу пропели, Голуби в небо с шумом взлетели. Капли святые, радость и пенье – Это Господний праздник – Крещенье. Узоры на окне Вечереет. В доме я одна Да со мной – подруга-тишина. Мы вдвоём рассматриваем с ней Дивные узоры на окне. Тут букет из ирисов и роз. Там жар-птица распустила хвост. Куст рябины здесь раскинул лист. Рядышком глицинии сплелись. Вот и ветка сказочной сосны – Иглы с завитушками видны… На узоры долго я смотрю И Того душой благодарю, Кто придумал их, морозу дал, А Себя показывать не стал. Белые узоры на окне… Летом пусть они приснятся мне. После оттепели Дождь прошёл. Мороз ударил И детишек позабавил Тем, что лужа за углом Вся покрылась толстым льдом. Детвора – народ весёлый: Он бежит сюда из школы Прокатиться хоть разок И умчаться на урок. Но прохожим грустно что-то, Навалились две заботы: Как на луже не упасть? К тротуару как попасть? Луже что? Она довольна: Ей нисколечко не больно, Если кто-то упадёт И коленку разобьёт. Знай – лежит, ледком чернеет… |
|
|
