| Он не смог до конца вырваться из узких концепций трансцендентализма, не смог переработать влияния Вл. Соловьева, но его «метафизический социализм», всё учение о «соборной природе сознания» заключает в себе плодотворное семя, имеющее прорасти в дальнейшей работе философской мысли. Если отбросить «шелуху» трансцендентализма, всё ещё очень сильно заметную у С. Трубецкого, то в его антропологии и космологии есть много оригинального и творческого. Впрочем, вкус к стройности, бесспорно, очень ослабил извнутри мысль С. Трубецкого – достаточно сильную и смелую, чтобы прокладывать новые пути философских изысканий. Перейдем к изучению философских построений кн. Е. Трубецкого . 4. Кн. Евгений Николаевич Трубецкой (1863–1920), брат только что изученного нами С. Трубецкого, сам очень хорошо рассказал в своих «Воспоминаниях» 2668 о своей юности. По окончании гимназии кн. Е. Трубецкой поступил в Московский университет на юридический факультет, по окончании которого вскоре стал приват-доцентом Юридического лицея в Ярославле. После защиты двух диссертаций (магистерской и докторской) кн. Е. Трубецкой получил место профессора в Киевском университете, а оттуда через некоторое время перешел в Московский университет. После революции в октябре 1917 года кн. Е. Трубецкой покинул Москву, был связан с т. наз. Добровольческой Армией, разгром которой делал невозможным пребывание его в России. Страстная мечта кн. Е. Трубецкого не умереть на чужой земле исполнилась: он умер незадолго до полной эвакуации Кавказа (где он тогда был). Духовное созревание Е. Трубецкого очень ярко и картинно описано им самим в его «Воспоминаниях». Оба брата, вступая на путь самостоятельной умственной жизни, начали с увлечения позитивизмом («спенсеровского типа», – говорит Е. Трубецкой ) 2669 , – и разумеется, перешли к атеизму («переход к безверию, – свидетельствует Е. Трубецкой , – совершился внезапно и, в ту минуту казалось, – необыкновенно легко»). Как С. Трубецкого, так и его брата от позитивистического примитивизма освободило изучение истории новой философии (Куно Фишер). |
| 77 Там h; e. С. 382. 78 Там же. Эта романтика насилия — отнюдь не просто отвлеченная игра поэтического воображения Маяковского; ей, увы, соответствовала кровавая реальность. С. Н. Трубецкой не дожил до первого всплеска чудовищной волны насилия и жестокости — первой мировой войны, в которой его современник и друг Л. М. Лопатин увидел «огромную историческую катастрофу», «великий моральный крах современной Европы» 9. Но Трубецкой успел предупредить русское общество о грозящих ему катаклизмах — об опасности утраты милосердия, любви и сострадания. Сергей Николаевич Трубецкой был философом в самом подлинном и высоком значении этого слова. Он не просто занимался философией, он ею жил, ибо жизнь и мысль были для него нераздельны. По словам П. Блонского, С. Трубецкой «учит нас жизненному, а не школьному или литературному отношению к философии… В наши дни, когда философия и душа философа слишком часто и слишком резко перестают иметь что либо общее друг с другом, кн. С. Н. Трубецкой должен особенно жить для нас» м. Пафос творчества С. Н. Трубецкого — в защите основополагающих, непреходящих ценностей, без которых жизнь человеческая теряет смысл, в защите их от агрессивного нигилизма, обессиливающего скептицизма, капризного эстетизма. В этом Сергей Николаевич видел свою задачу не только как философ, но и как общественный деятель, публицист, литературный критик. П. П. Гайденко 79 Лопатин Л. М. Указ. соч. С. 2,6. 10 Блонский П. Кн. С. Н. Трубецкой и философия//Мысль и слово. М., 1917. С. 145. notes Примечания 1 Учение о Логосе в древней философии составляет предмет двух специальных монографий – ценной работы Heinze: «Die Lehre vom Logos in d. griechisch. Philos.». Lpzg., 1872, и новейшего сочинения Anathon Aall: «Gesch. d. Logosidee in d. gr. Philos.» (1896), не отличающегося особой оригинальностью. 2 Λγος в ед. числе у Гесиода только один раз, и притом в несомненной интерполяции («Дела и дни», V, 106). Во множ. ч. см. ib. V 78 и 789 ψεδεα τ " μιλιους τε λγους, также Theog. 890 и 229 (ψεοδας τε λγους μφιλογας τε) 3 |
| Трубецкой Сергей Николаевич (23 июля (4 августа) 1862, Ахтырка – 29 сентября (12 октября) 1905, Санкт-Петербург) – князь, русский религиозный философ, публицист и общественный деятель. Брат философа E. Н. Трубецкого и отец философа Н.С. Трубецкого. Нижеследующий комментарий изложен на основании главы прот. В. Зеньковского в его «Истории русской философии» (Часть IV. XX век. Глава III. Кн. С. и Е. Трубецкие). C. Н. Трубецкой принадлежал к одной из самых просвещенных и родовитых семей в России. Уже в средней школе (в Калуге) он почувствовал чрезвычайный интерес к философии. Очень рано у С.Н. Трубецкого пробудились религиозные сомнения – он становится «нигилистом», а затем увлекается позитивизмом Конта и Спенсера. Но дальнейшие занятия философией (особенно изучение сочинений Куно Фишера по истории философии) постепенно освобождают его от ранних его увлечений, – и уже в последнем классе гимназии (когда ему было 18 лет) С. Трубецкой читает А.С. Хомякова, увлекается славянофилами и Достоевским, под конец подпадает под влияние B. С. Соловьева , книга которого «Критика отвлеченных начал» способствовала окончательному возврату С. Трубецкого к христианству, к религиозной метафизике. По окончании гимназии С. Трубецкой поступает в Московский университет – сначала на юридический факультет, а потом на историко-филологический. В эти годы он тщательно изучает Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля, Шопенгауэра, а также Платона и Аристотеля, несколько позже (но еще студентом) он изучает М. Экхарта, Я. Беме и др. мистиков XVI–XVII вв., а также Ф. Баадера. Через год по окончании университета С. Трубецкой начал преподавать в Московском университете. С 1901 г. С. Трубецкой принимает активное участие в академической жизни. Еще в студенческие годы ему удалось создать Историко-филологическое общество, в которое он привлек много студентов. События 1904–1905 гг. выдвинули С. Трубецкого и как политического деятеля; в 1905 г. он во главе депутации общественных деятелей был принят государем. Осенью 1905 г. он был избран, несмотря на молодые годы, ректором Московского университета, но его ждали тяжелые испытания на этом посту,– все это подорвало вконец его здоровье, и через 27 дней после избрания в ректоры С. Трубецкой скончался. |
| —550— надпись на одном из бесчисленных венков на его гроб: „Зачем свободы не дождался?“... Как много, может быть, потеряло и само дело от того, что в нём не будет уже более такого работника, как кн. Сергей Николаевич!.. Кн. Сергей Николаевич Трубецкой родился в 1862 году в Московской губернии. Окончив Калужскую гимназию, С. Н. поступил на историко-филологический факультет Московского университета, по окончании которого он был оставлен при университете в качестве приват-доцента по кафедре философии. В 1889 году он получил магистерскую степень, защитив диссертацию под заглавием: „Метафизика в древней Греции“, а в 1900 году – докторскую степень за диссертацию на тему: „Учение о Логосе в его истории“, т. I. С 1900 года до самой смерти Сергей Николаевич состоял профессором Московского университета по кафедре философии. По опубликовании „временных правил“ 27 августа об автономии университета, С.Н. Трубецкой был сразу выдвинут, как наиболее вероятный кандидат в ректоры Московского университета, и 2 сентября действительно был выбран ректором большинством 56 против 20 голосов. Ректорство С. Н-ча; продолжалось менее месяца; но за этот короткий срок ему пришлось пережить гораздо более, чем при других условиях пришлось бы за целые годы. Он чувствовал себя нездоровым (жаловался на инфлюэнцу) 2225 и однако работал и волновался, как едва ли под силу и нескольким здоровым людям. Спокойное течение академических занятий, как этого и можно было ожидать, являлось невозможным и после „автономии“. Кн. С.Н. Трубецкой уговаривал студентов, не устраивать политических митингов в университете, сам прекрасно сознавая, что до тех пор, пока в России не будет свободы собраний, его призыв останется бесплодным. Под угрозой градоначальника ввести военную силу в универси- —551— тет, если на сходки будут допускаться посторонние лица, университет был закрыт (на сходке, послужившей поводом к закрытию, присутствовало до 3–4 тысяч посторонних). Затем его открыли снова, но без надежды на возможность беспрепятственно продолжать занятия: ведь университет всё-таки оставался единственным местом, откуда полиция не могла разогнать лиц, собравшихся для совместного обсуждения наболевших политических вопросов. Положение – в высшей степени ненормальное, и выходом из него, как и из многих других затруднений переживаемого времени, могло бы быть только немедленное законодательное дарование русским людям известных „прав человека и гражданина“. Эту аксиоматически ясную истину, смело раскрытую покойным С. Н-чем на приёме у Государя 6 июня, и поехал он накануне своей смерти внушать и разъяснять тем, от кого могло зависеть скорейшее исполнение до неотложности назревших мероприятий. |
| Во всяком подвиге самопожертвования есть сознательная или бессознательная вера в человека, в смысл жизни, выходящий за пределы земного существования. Всяким своим подвигом человек объявляет, что не стоит ему жить только для личного удобства и эгоистического счастья, что смысл жизни человеческой – в каких-то непреходящих высоких ценностях и целях. И оттого мысль о бескорыстном героическом служении так возвышает душу. Все чувствуют, что через подвиг личность перерастает себя, врастает в некий мировой смысл... Так говорит Евгений Николаевич Трубецкой . Анализируя утвердившийся в человеческом обществе взгляд, что свобода является такой ценностью, ради которой стоит жить и умереть, Трубецкой ищет объяснения, где причина этой высокой оценки свободы человека. «Ведь несомненно, – говорит он, – как бы ни была велика ценность свободы, сама по себе она все же не является последнею, окончательною целью человеческого существования. Ценность, значит, не в ней самой, а в человеке, которому она дается». Свобода человека есть лишь необходимое условие и состояние для достижения чего-то другого, еще более высокого. Что же это?.. Это бессмертие в Боге. Рассматривая различные формы человеческой свободы, Трубецкой приходит к выводу, что, ища свободы, мы, люди, в сущности ищем и ценим лишь разум. Свободу мысли мы ценим потому, что скованная мысль неспособна к истинному творчеству: без свободы исследования невозможна наука, а без свободы слова нельзя ни передать своей мысли, ни усвоить другую мысль. В социальных отношениях мы боремся за неприкосновенность личности потому, что уважаем в каждом человеке индивидуального, личного носителя разума... Наконец, мы требуем политической свободы потому, что уважаем коллективный разум всего народа. Из этого видно, что во всех видах свободы человек ценит лишь возможность беспрепятственного проявления разума; и возможность в нашем мире такой свободы является уже началом победы разума. В победе Высшего Разума – цель жизни... «Свобода, – говорит Трубецкой, – крылья разума»; наоборот, тирания есть торжество посредственности, ограниченности, серости. |
| Разделы портала «Азбука веры» Документальные истории Истории мирян Евгений Николаевич Трубецкой. Миг сомнений Евгений Трубецкой переживал потерю детской веры. Неожиданно откровение бытия Божьего было ему дано при исполнении девятой симфонии Бетховена под управлением Антона Рубинштейна. Метания разума в поисках Бога Через какое-то время я вдруг осознал, что без участия в таинствах все эти движения разума являются не более чем сотрясением воздуха словами или мыслями. Я пошел, исповедался и причастился в Жегаловском храме. Иннокентий Смоктуновский: «Кто-то на Небе поверил в меня» Я, может, и жив только потому, что верую в Господа. Я через все тяготы войны прошел, когда со мной ну только смерти не было, она просто случайно мимо прошла. Он, наверное, берег меня для каких-то маленьких моих свершений. Полезные ссылки Самое популярное Сейчас в разделе 21 чел. Всего просмотров 1.1 млн. Всего записей 626 ©2024 Мой путь к Богу к содержанию Входим... Куки не обнаружены, не ЛК Размер шрифта: A- 15 A+ Тёмная тема: Цвета Цвет фона: Цвет текста: Цвет ссылок: Цвет акцентов Цвет полей Фон подложек Заголовки: Текст: Выравнивание: Сбросить настройки |
| Правильно ли указание аннотации, что Вы касаетесь в ней только Европы? – Поразительная по интересу тема: история идеи государства в России. Я наблюдал эту идею воочию – на нынешнем этапе ее развития. Полагаю, что современной русской идее государства – по силе ее и яркости – нет равной в мире. – Берет за сердце Ваша повесть о всем пережитом Вами за годы нашей разлуки. Также я пережил немало. – Думаю, что за годы 1945–1956 я увидел во Отечестве в тысячу раз больше, чем я мог бы увидеть, оставаясь в Праге. Но видение это куплено немалой ценой. – Моя вера в Россию и моя любовь к ней углубились и укрепились в степени необычайной. И теперь во многом вера и любовь эта оснащены конкретным знанием. – Помните ли Вы, как в 1936–1937 гг. я «слушал землю» и слышал, что есть кому защищаться? – История, как мне кажется, показала, что так оно и было. – В течение одиннадцати лет я видел русских ребят лицом к лицу. Крепкий и стойкий народ. – Думаю, что и крепости и стойкости этой нет равной в мире. – Я пламеннейший патриот моего Отечества (среди всего здешнего «западобесия»). Но и в патриотизме этом я диалектик. – В изгнании я получил «Журнал Московской Патриархии». В нем я прочел полный (как там было сказано) текст Вашей речи на праздновании юбилея (не ошибаюсь ли я в имени?) о. Иоанна Сокаля. – Тогда Вам казалось, что Вы не видите достаточно ясно Отечества. – И мне хотелось, от всей души хотелось крикнуть Вам буквально «из глубины», из «мрачных пропастей земли»: «живет и восходит»! – Россия – страна электронная. Возможности ее практически безграничны. – По твердому убеждению моему, наступает русская эпоха всемирной истории. Запад трепыхается со своей водородной бомбой. За наступление этой русской эпохи должны бороться русские люди. 2. Письмо П. Н. Савицкого к Л. Н. Гумилеву. 29 января 1958 г. Мое письмо Льву Николаевичу 29 января 1958 г. Перехожу к Вашим мыслям о роли русских и татар в XIII–XIV веках. В некоторых пунктах они очень близки к мыслям моего большого (ныне уже покойного) друга Николая Сергеевича Трубецкого 538 . |
| Н.С. Трубецкой о национальном самосознании и украинском национализме. Часть 1 90 лет назад, в 1918 году, в Киеве проходил Всеукраинский Церковный Собор, ставший важнейшим событием в церковной жизни Украины. Собор, заседания которого продолжались почти целый год, открылся 7/20 января 1918 года. К этому времени в Киеве собралось 279 делегатов Собора. Вследствие сложной политической ситуации, вызванной разрастанием революционной анархии и войной между большевистским режимом и Центральной Радой, не были проведены выборы в ряде епархий. Также отсутствовали представители восточно-украинских губерний, находившихся в зоне военных действий. Но, несмотря на отсутствие кворума, работу Собора решено было начать. Большинство участников Всеукраинского Собора высказалось за единство Русской Церкви и 26 июня/9 июля 1918 года было принято автономистское «Положение о Высшем Церковном Управлении на Украине» (213 голосов – за, 128 – воздержалось). После голосования представитель автокефалистской фракции Собора А. Павлюк зачитал «Заявление 52-х», в котором говорилось, что они воздержались, ибо «Положение» «не отвечает национально-демократическому и соборноправному устройству Церкви». Всеукраинский Церковный Собор 1918 года и все основные события церковной жизни на Украине в период начала гражданской войны и революции подтвердили слабость автокефалистского течения в Украинской Православной Церкви, несостоятельность попыток сторонников автокефалии добиться большинства голосов на Соборе. Собор продемонстрировал сильные консервативно-русофильские настроения среди украинского духовенства и верующих. Эти факторы все более и более подталкивали автокефалистов прибегнуть к насилию для достижения своих в первую очередь политических целей. Николай Сергеевич Трубецкой (1890-1938) «От одной крови Он произвел род человеческий для обитания по всему лицу земли, назначив предопределенные времена и пределы их обитанию, дабы они искали Бога, не ощутят ли Его и не найдут ли, хотя Он недалеко от каждого из нас: ибо мы Им живем и движемся и существуем…» (Деян. 17: 26–28). |
| «Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего» 400 . «Божественная любовь, – говорит Трубецкой, – хочет иметь в человеке не автомата, а друга. В этом и есть оправдание свободы: без свободы нет дружества, а без дружества нет любви... Существо, лишенное свободы, т.е. возможности самоопределения, не могло бы быть свободным сотрудником Божиим, соучастником Его творческого акта. А между тем – таким именно и хочет Бог [видеть. – Ред.] своего друга (т. е. человека. – Авт.)» 401 . Человек должен стать «другом Божиим», – возвратиться к потерянной любви, а для этого нужен подвиг, терпеливое несение жизненного креста. Евгений Трубецкой говорит, что из всех заблуждений религиозного искания одно из самых опасных и наиболее распространенных то, которое верит в возможность достигнуть блаженства без креста. Против этого заблуждения именно и направлены слова Спасителя на Фаворе, Который сказал апостолам, что до воскресения Сыну Человеческому надлежит много пострадать и быть уничижену 402 . Слова эти должны быть понимаемы в непосредственной связи с только что совершившимся событием (т. е. преображением Господним). «Они указывают, что путь ко всеобщему преображению лежит чрез жизненные испытания. Оно и понятно: тот поворот человеческой воли от мира к Богу, без которого не может совершиться всеобщий космический переворот преображения твари, не может быть безболезненным» 403 . Евангелие открыло путь, на котором для людей является возможным самые страдания превращать в радость. Этот путь узок, тернист, он неизбежно полон страданий и связан с несением креста, но он ведет к свету, к вечной радости, одно предчувствие которой должно вознаградить человека за лишения и скорби. Все наше сомнение, уныние и отчаяние происходит от недостаточной высоты и силы подъема над временем. Для того, кто видит только это земное, временное и полностью прицепился к нему, «весь мир есть распад, хаос и бессмыслица. |
|
|
