| С. Вершинский//Там же. 1827. Ч. 25. С. 271–299; О различных порочных помыслах/Пер.: [прот.] Д. С. Вершинский//Там же. Ч. 27. С. 43–85 [Евагрий]; Краткие мысли/Пер.: [прот.] Д. С. Вершинский//Там же. С. 168–170 [Исихий]; Духовные мнения/Пер.: [прот.] Д. С. Вершинский//Там же. С. 171–173 [Исихий]; 153 главы о молитве/Пер.: [прот.] Д. С. Вершинский//Там же. 1828. Ч. 32. С. 119–159 [Евагрий]; Избр. письма/Пер.: [прот.] Д. С. Вершинский//Там же. 1829. Ч. 36. С. 36–60; Беседа о нравственных и др. предметах, содержащая в себе правила для духовной жизни/Пер.: [прот.] Д. С. Вершинский//Там же. 1830. Ч. 39. С. 146–152; Учительное письмо о Св. Троице/Пер.: [прот.] Д. С. Вершинский//Там же. Ч. 40. С. 3–29; Увещания к монахам/Пер.: [прот.] Д. С. Вершинский//Там же. 1835. Ч. 56. Т. 3. С. 139–00; Письма/Пер.: [прот.] Д. С. Вершинский//Там же. 1844. Ч. 89. Т. 1; Ч. 90. Т. 4; 1845. Ч. 93. Т. 1; Творения преподобного отца нашего Нила, подвижника Синайского. М., 1858–1859. 3 ч. (ТСОРП; 31–33); Нил Синайский, прп. Мысли, отводящие человека от тленного и прилепляющие к нетленному//Добротолюбие. М., 18952. Т. 2. С. 279–286 [Исихий]; Подобные предыдущим мысли и увещания, извлеченные из др. писаний прп. Нила//Там же. С. 286–303 [Исихий]; Слово о молитве//Там же. С. 205–206 [Евагрий]; 153 главы о молитве//Там же. С. 207–229 [Евагрий]; Увещательные главы//Там же. С. 271–279 [Евагрий]; Увещание к монахам//Там же. С. 303–306 [Евагрий]; Творения аввы Евагрия: Аскетические и богословские трактаты/Пер.: А. И. Сидоров. М., 1994; Нил Синайский, прп. Слово подвижническое. Письма. М., 2000; Творения преподобного отца нашего Нила Синайского . М., 2000; Нил Синайский (Анкирский), прп. «О восьми лукавых духах» и др. аскетические творения/Сост.: П. К. Доброцветов. М., 2013. Библиогр.: ИАБ, 4. 1061-1133. Лит.: Allatius L. De Nilis et eorum scriptis// Fabricius J. A. Bibliotheca Graeca. Hamburgi, 1723. Lib. 5 [Прил., отд. паг.]; Казанский П. С. Св. Нил, подвижник Синайский//ПрТСО. 1857. Ч. 16. Кн. 1. С. 7-53; он же. |
| Молитвы близкого человека — жены — конечно, не могли не быть услышаны. Господь обязательно привёл бы Кирилла к вере. Но Промыслом Божиим к этим молитвам добавились ещё и молитвы друга детства, священника. Помня отца Алексия Грачева, его умение дружить и любить, думаю, что он тоже помог воцерковлению, и не просто подвинул, а можно сказать, «втолкнул» Кирилла в Церковь. В книге «Луг духовный», где собраны случаи из жизни древних христианских подвижников, записанные в VII веке блаженным Иоанном Мосхом , есть рассказ об обращении языческого философа Евагрия. Епископ Синезий, прибыв в город, где находилась его кафедра, встретил там одного философа, по имени Евагрий, своего школьного товарища и искреннего друга. Но Евагрий как был когда-то язычником, так и остался. Епископ Синезий поставил себе целью и главной заботой, ради той любви, какую он издавна питал к другу, отвратить Евагрия от идолослужения. Он подолгу и часто разговаривал с философом, убеждал его уверовать в Христа и принять Его учение. Но Евагрий говорил: «Все это кажется мне обманом, насмешкой и пустыми словами». Синезий не отставал и старался подтвердить правоту своих слов доказательствами. Долю епископ добивался своей цели, пока, наконец, не обратил философа в христианство и затем крестил его с детьми и всеми домочадцами. Крестившись, Евагрий дал епископу три динария золотом и сказал: «Прими от меня три динария, раздай бедным и дай мне удостоверительную грамоту, что Христос воздаст мне за это в будущей жизни», так как слышал это от Синезия. Взяв деньги, епископ охотно дал ему грамоту. Через несколько лет Евагрий тяжко заболел. Перед кончиной он попросил своих детей: «Когда будете хоронить меня, вложите грамоту в мои руки и похороните меня с ней». Он также просил никому не говорить об этом. Дети исполнили желание отца. На третий день после погребения Евагрий явился в сновидении епископу Синезию и сказал: «Пойди и в гробу, где я лежу, возьми свою грамоту. Я получил что следует. Вполне удовлетворённый, я не имею более никакой претензии на тебя и в удостоверение тебя в этом я расписался на твоей грамоте». |
| 44 «Неведение» (γνοια) для Евагрия есть грех, о чём он ясно говорит в «Умозрительных главах», одно место которых гласит: способный воспринимать ведение Бога и вместо него предпочитающий неведение является человеком порочным (см.: Les six centuries des «Kephalaia gnostica», p. 119). O «забвении» же Евагрий в другом своём сочинении говорит так: «Забвение (λπη) и оставление (πλειψις) вторичны (δετεραι) по отношению к ведению и обладанию, как болезнь следует за здоровьем и смерть вторична по отношению к жизни» (Evagre le Pontique. Scholies aux Proverbes. Ed. par P. Géhin (Sources chrétiennes, 340). P., 1987, p. 156). – 81. 45 Понятие γκατλειψις здесь, скорее всего, должно пониматься в этом значении. В «Умозрителе» Евагрий посвящает проблеме «богооставленности» (или «покинутости») целую главу (см. стр. 116). Как указывает И. Хаусхерр, аналогичные трактовки темы «богооставленности» были широко распространены в аскетической письменности (преп. Макарий Египетский , Палладий, блаж. Диадох Фотики йский , преп. Максим Исповедник и др.) (см.: Hausherr I. Les versions syriaque et armenienne, p. 46–50). Однако если в «Умозрителе» Евагрий говорит о «спасительной богооставленности», то в этой главе речь идёт скорее о той богооставленности, которая есть наказание грешнику и является как бы его постоянным состоянием. Ср. также его одну схолию на «Книгу Екклесиаста», где он, толкуя Еккл.5:6 , говорит: «„Во множестве сон...“ лукавых, суетствий и словес ложных оказывается человек, когда дела его губятся богооставленностью (διαφθαρντων ατο τν ργων π τς γκαταλεψεως το θεο), вызванной его собственным беззаконием» (Evagre le Pontique. Scholies à 1 " Ecclesiaste. Ed. gar P. Gehin (Sources chrétiennes, 397). P., 1993, p. 126). – 81. 46 B других сочинениях Евагрий проводит различие между «Царством Небесным», которое он отождествляет с бесстрастием души, идущим рука об руку с истинным созерцанием тварных вещей, и «Царством Божиим», тождественным высшему созерцанию Святой Троицы (см.: Hausherr I. Les leçons d " un contemplatif, p. 58–59). – 81. |
| Он сочинил сто молитв; составил три книги, так–называемыя: ιερα — вернее ςιχιρα (краткия изречения в виде стихов или притчей); μοναχον, — монах, или деятельные уроки; и αντιρριτικον — противоборство, — о борьбе с демонами и страстями. У Сократа (Кн. 4, гл. 23) кроме того находим, что Евагрий был ученик обоих Макариев, — Египетскаго и Александрийскаго, под руководством которых, быв прежде философом только на словах, стяжал он философию деятельную. Пришедши в Египет из Константинополя, он встретился с упомянутыми мужами и стал подражать их жизни. Ниже Сократ приводит два обстоятельства из жизни Евагрия, со слов его самого, из которых видно, какия сношения были у него с Макарием Великим. Первое то, что авва Макарий спрашивал Евагрия о различии в действиях на душу памяти оскорбления людей, и памяти оскорбления демонов; второе то, как пришедши к авве Макарию, Евагрий, утомленный от пути на жару, просил немного воды и получил отказ. То и другое приводятся в его дятельных главах к Анатолию (Гл. 93, 94). Ниже еще поминает Сократ, что Евагрий в книге своей — гностик, пишет о себе: «мы научились у праведнаго Григория, что добродетелей и умозрений о них четыре: благоразумие, мужсство, воздерзвание и справедливость». Кто сей Григорий? По Палладию — Григорий Нисский, а по Сократу — Назианзин, который будто и рукоположил его в диакона в Константинополе. Не смешал ли Сократ Назианзина с Нисским? Палладию лучше было знать истину. Наконец у Сократа встречаем следующее сказание. Дивный Аммоний, бывший вместе с Афанасием Великим в Риме, и ничего там не хотевший видеть, кроме церкви Петра и Павла, был призываем потом в Египет Феофилом Александрийским к епископству, и убегая от него, отсек у себя правое ухо, чтоб безобразием тела отклонить от себя рукоположение. Спустя несколько времени, епископ Александрийский Феофил взял для епископства Евагрия, который также убежал, но не изуродовал никакой части своего тела. Встретившись с Аммонием, Евагрий ласково сказал ему: худо сделал ты, что отсек себе ухо; за такой поступок будешь отвечать пред Богом. А ты не будешь отвечать, Евагрий, что отсек у себя язык и ради самолюбия не воспользовался дарованною тебе благодатию, — отвечал Аммоний. |
| Он весьма способен был возбуждать благорасположенность к себе во всех, – кто по каким-либо обстоятельствам встречался с ним. По внешнему своему обращению он был любезен, в разговорах приятно красноречив, в делах, требовавших немедленного мнения, остер более чем кто-либо другой» и пр. (V, 6). Хотя приведенные нами Евагриевы характеристики двух патриархов, повидимому, выставляют Евагрия историком, делом которого было составление панегириков в честь высокопоставленных лиц, но это не всегда так у нашего историка. Подчас его характеристики желчны и злы. Таков, напр., его отзыв о знаменитом Юстиниане. Евагрий выставляет его человеком корыстолюбивым, ненасытным, отдавшим все подвластное ему царство на откуп (IV, 30), называет зверскостью его пристрастие к цирковой партии голубых (IV, 32), непохвально отзывается об его стремлении вмешиваться в религиозные споры того времени (IV, 39), и указав на образ его смерти, Евагрий замечаете о нем, что он сошел в преисподнее судилище (V, 1). – От характеристик отдельных лиц Евагрий, хотя и редко, возвышается до общих характеристик положения всей церкви того или другого времени. Он старательно при этом подмечает те оттенки, какие отличают одну религиозную партию от другой. Такова его характеристика начала царствования императора Анастасия (кон. V-ro и нач. VI в.) III, 30). Подобное стремление делает честь историку. Под его пером история перестает быть сборником разнокачественных и пестрых сказаний. Личности, которые он описывает, из непонятных, безжизненных автоматов превращаются в живые лица, одушевляемые такими или другими мотивами; общий взгляд начинает господствовать над историческими материалами. Впрочем все это находим у Евагрия не более, как в зачаточных формах. В общем же историк Евагрий верно следует той церковно-исторической манере излагать события, которая указана Евсевием, принята Созоменом и Феодоритом, перешла по наследству и к Евагрию. Подобно тому, как Евсевий Константина Великого , Руфин Феодосия Великого, а Созомен Феодосия Младшего, Евагрий возводит современного императора Маврикия (582 – 602 г.) – в идеале совершенства, расточает ему хвалы, превознося до небес его доблести. |
| 158 Под «обетованиями» (τν παγγελιν) Евагрий иногда подразумевает умозрения. Так, толкуя Мф.19:29 , он говорит, что обещанное «во сто крат» есть созерцание сущих, а «жизнь вечная» – ведение Святой Троицы (см.: Les six centuries des «Kephalaia gnostica», p. 155). Одна схолия на «Книгу Екклесиаста» ( Еккл.1:2 ) проливает свет на то, как понимает указанный термин Евагрий: «Для тех, кто вошёл в духовную Церковь (εσελθντας ες τν νοητν κκλησαν) и приходит в изумление от созерцания тварных вещей (θαυμζοντας τν θεωραν τν γεγοντων), Писание ( λγος) говорит: Не считайте, что это есть конечная цель (τ σχατον τλος), сокрытая для вас в обетованиях (τ τας παγγελαις μν ναποκεμενον). Ибо всё это суета сует пред лицом ведения Самого Бога. Как лекарства напрасны (μταια) после полного исцеления, так и после ведения Святой Троицы напрасны логосы веков и миров (μταιοι τν αωνων κα κσμων ο λγοι)» (Evagre le Pontique: Scholies а 1 " Ecclesiaste, p. 58–60). Таким образом, для Евагрия внутренней сутью христианских обетований является Боговедение, т. е. ведение Святой Троицы, путь к которому лежит через духовное делание и естественное созерцание. Вступившие на этот путь становятся причастными «духовной (умопостигаемой, или горней) Церкви»; полнота данного причастия осуществляется в будущем веке, когда частичное знание прекращается и обретается ведение «лицом к лицу». – 90. 159 Евагрий подчёркивает, что бедность и скорбь (πεναν κα θλψιν) есть «вещество невесомой молитвы» (τας λας τς βρος προσευχς), поскольку, освобождая нас от материальных попечений и плотских страстей, они снимают груз с духа и позволяют ему воспарять в молитве. – 90. 160 В этой главе Евагрий как бы суммирует суть подлинного христианского гносиса: это ведение зиждется лишь на добродетели, на духовном делании. По замечанию С. Зарина, «основание „познания“ Бога заключается во внутреннем опыте, во внутреннем обладании присутствующим в христианине началом Божественной жизни. Имея своею прямою целью осуществление „истины“, „познание“ предполагает такое тесное проникновение ею всей человеческой личности, что под влиянием этого воздействия возникает в человеке совершенно новая жизнь, свободная от деспотического гнёта чуждых идеальной природе человека элементов. Отсюда несомненна теснейшая, непосредственная связь добродетели ( ρετ) и познания ( γνσις)» (Зарин С. Указ. соч., с. 384). – 90. |
| Издания: Фрагмент Иоанна издал впервые В. Have при Льве Диаконе, СР (1819), стр. 169 – 176; ср. его предисловие стр. XIII, его пролегомены к Иоанну Лидийцу, стр. X (=стр. XIV СВ) и Not. et extr., VIII (1810) 2, 259. – Затем С. Mller, FHG, IV. 272–276, – L. Dindorf, Hist graec. min., I, 371 – 382. – Cp. L. Jeep, Jahns Jahrb. Supplement!). 14 (1885) 178, u G. Hertzsch, De scriptoribus rerum imperatoris Tiberli Constantini. Comment. phil. Jenenses III (1884) стр. 21 сл. § 10. Евагрий (Εγριος), самый выдающийся продолжатель Евсевия, родился около 536 г. в Епифании в Сирии. Он жил большею частью в Антиохии и занимал там пост адвоката, вследствие чего носил, как Агафий, прозвище σχоλασтικς. Когда патриарх антиохийский Григорий должен был оправдываться в Константинополе от возведенного на него обвинения, Евагрий последовал за ним в качестве защитника; это сделало его известным при императорском дворе, и он получил от императора Тиверия чин квестора, а позднее от Маврикия титул почетного префекта. Год смерти Евагрия в точности не известен; однако, он дожил во всяком случае почти до конца VI века. До нас дошла его объемистая «Церковная история» в 6 книгах, которая, примыкая к Сократу, Созомену и Феодориту, начинает с Ефесского собора 431 г. и доходит до 593 г. Евагрий является самым важным историком догматических споров V и VI в.в., и в этом отношении он служил источником для хрониста Феофана, для церковного историка Никифора Каллиста Ксанеопула и др. Следует обратить внимание и на литературное значение его сочинения. В то время, как на Западе церковная история, поскольку она не довольствовалась переводами греческих сочинений, принимала сухую форму хроники, в сочинениях Евагрия не менее, чем в светских историках его времени, действенно живет могучая традиция древнегреческой историографии. Его изложение Фотий (cod. 29) правильно характеризует, как приятное, хотя и слишком растянутое. Рядом с церковными делами Евагрий обращает внимание и на светскую историю. Относящиеся к ней части его сочинения, несмотря на некоторую поверхностность и партийность, имеют значительную ценность, потому что основаны на хороших – частью утраченных – источниках. Во II и III книгах он пользовался доведенной до 502 г. хроникой своего земляка Евстафия, которому он обязан также своими цитатами из Приска. Для IV книги ему служил Прокопий, к притом не только «История войн», но также «Тайная история», и, вероятно, также книга «О постройках». Известия V книги, относящиеся к светской истории, прямо или косвенно исходят от Менандра Протиктора. Заметное в V книге родство между Евагрием и Иоанном Епифанийцем объясняется не прямым использованием Иоанном, а их общей зависимостью от Менандра. Лишь в VI книге, посвящённой преимущественно персидской войне, Евагрий черпал сведения от Иоанна Епифанийца, который частным образом предоставил в его пользование свое тогда еще не обнародованное сочинение. |
| Евагрий Понтийский Нравственно-аскетические труды Послания Евагрий Понтийский Монах, аскетический писатель, богослов. Биография На пути к монашеству К сожалению, твёрдых исторических памятников, сообщающих о жизни и деятельности Евагрия Понтийского, известно не много. Исходя из тех данных, что имеются в распоряжении современных исследователей, его жизнь представляется следующим образом. Местом рождения аввы Евагрия был небольшой понтийский город Ивора (располагавшийся недалеко от Аннисы, где находилось родовое имение братьев-святителей Василия Великого и Григория Нисского ). Дата рождения Евагрия традиционно определяется 345-м или 346-м годом. По всей видимости, отец Евагрия был хорепископом, рукоположенным самим Василием Великим. Не исключается, что он был знаком с Григорием Богословом и Григорием Нисским. В довольно молодом возрасте Евагрий был посвящен в звание чтеца и принят в состав клира святителя Василия Великого. В дальнейшем он стал ему близок как ученик и верный последователь. Эти отношения длились вплоть до смерти святого Василия, последовавшей 1 января 379 года. Обескураженный кончиной своего учителя и архиерея, но горевший желанием продолжать изучать Божественные догматы, Евагрий покинул Каппадокию. Вскоре духовные поиски привели его в столицу Византии, Константинополь, где он примкнул к сторонникам святителя Григория Богослова (вероятно, он знал его лично и прежде, как близкого друга святого Василия) В то время Константинополь был переполнен сторонниками арианства. В этой связи единомышленникам Григория Богослова, ревностного защитника Православия, приходилось испытывать множество трудностей и опасностей. Для осуществления богослужения и душеспасительных бесед они могли довольствоваться лишь небольшой домовой церковью Анастасии. Святитель Григорий взял Евагрия под своё пастырское окормление и стал его новым учителем. Со временем он рукоположил Евагрия во диакона. Состоявшийся в 381 году, в Константинополе, Второй Вселенский Собор утвердил Никейскую веру, дополнил Никейский Символ новыми членами. В спорах между арианами и Православными была поставлена важная догматическая точка: арианство было окончательно осуждено. |
| И божественное Писание, устраняя невозможность истолковать словом и даже постигнуть мыслью, дает нам таковые уподобления, чтобы, по причине неверия дерзновенных можно было сказать просто и сказать безопасно, представить самым дозволенным образом и уверовать, что единое есть освящение, совершаемое от Отца чрез Сына в Духе Святом» 511 . Эти «достаточные и удовлетворительные уподобления» св. Афанасий почерпает из Св. Писания и применяет их таким образом: «Отец нарицается источником и светом... Сын же в отношении к источнику именуется рекою, а в отношении к свету сиянием... А поскольку Отец есть свет, и Сын сияние Его..., то и в Сыне можно усматривать Духа, которым и просвещаемся... И еще, поскольку Отец есть источник, а Сын нарицается рекою, то о нас говорится, что пием Духа... И еще, поскольку Христос есть истинный Сын, то мы, прияв Духа, всыновляемся... Потом, поскольку Отец, как говорит Павел, есть единый премудрый ( 1Tuм. I, 17 ), то Сын есть премудрость Его... Поскольку же Сын есть премудрость, то мы, прияв Духа премудрости, имеем в себе Сына и о Нем делаемся мудрыми»... 512 . И. Дрэзеке представил данные и для доказательства того, кто был тот Евагрий, которому написано послание: это был диакон Евагрий Понтик, о котором св. Григорий Богослов упоминает в своем завещании. Этот Евагрий ближе известен из сообщений историка Созомена 513 , который говорит, что Евагрий был родом из города Ивира, находившегося у так называемого Евксинского Понта; он любомудрствовал и учился Св. Писанию у назианского епископа Григория, при котором, в бытность его предстоятелем Константинопольской церкви, был архидиаконом. Когда Григорий Богослов летом 381 года оставил столицу, Евагрий, как сообщает бывший с ним в дружественных отношениях Палладий, в своей Historia Lausiaca, остался еще в Константинополе в качестве диакона при преемнике его Нектарии. Но эта задержка была не продолжительна, так как Созомен в непосредственной связи с приведенным известием сообщает об угрожавшей ему опасности и чудесном сновидении, побудивших Евагрия оставить Константинополь. |
| Весьма знаменательно, что коптская традиция возводит эту форму молитвы к Макарию Великому , упоминая в качестве гаранта её подлинности имя Евагрия. 329 Соседство этих имён вполне обосновано, поскольку, как мы говорили выше, Евагрий учит, что «молитва с трезвением и бодренностью» 330 исцеляет от уныния. В своём «Слове о молитве» он даёт совет в случае особенно сильного искушения прибегать к «молитве краткой и пламенной», 331 немногословной и настойчивой. В сущности, эта молитва была «односложной», «монологической молитвой», хотя сам Евагрий, вероятно, не ограничивался одним-единственным словом. Вероятно, он полагает, что каждый со временем находит собственную молитву. Всеми почитаемый авва Исаак, научивший Иоанна Кассиана «огненной молитве» 332 , был не кто иной, как Евагрий, с которым он лично встречался в Египте и чьи наставления неоднократно цитировал, при этом не упоминая его имени. Всё сводится к стиху псалма 69, 2: «Боже, в помощь мою вонми, Господи, помощи ми потщися» («Поспеши, Боже, избавить меня, поспеши, Господи, на помощь мне»). В «Антиррезисе» Евагрий приводит множество стихов из Священного Писания , располагая их в соответствии с восемью общеродовыми лукавыми помыслами. В главе, посвящённой унынию, о которой мы уже не раз говорили, он упоминает и слёзы: «Против ожесточённой души, которая ночью отказывается от слёз, будучи одержима унынием. Слёзы – великое средство против ночных страхов, которые происходят от уныния. К этому лекарству с мудростью прибегал в минуты страданий пророк Давид, говоря: «Утрудихся воздыханием моим, измыю на всяку нощь ложе мое, слезами моими постелю мою омочу» (Утомлён я воздыханиями моими: каждую ночь омываю ложе моё, слезами омочаю постель мою). 333 Против души, которая считает, будто слёзы в час брани с унынием проливать бесполезно – она просто позабыла о Давиде, поступавшем именно так, говоря: «Быша слезы моя мне хлеб день и нощь» (Слёзы мои были для меня хлебом день и ночь). 334 Этот метод противостояния – плод долгих размышлений над Писанием, и смысл его совершенно понятен. Внушения врага надлежит вытеснить богоносными словами утешения и ободрения, они помогут человеку сдвинуться с мёртвой точки в его духовной жизни. Слово Божье размыкает адский круг собственных и чужих помыслов, нескончаемые внутренние рассуждения-монологи, которые не одного привели на грань безумия. Как это сделать, Евагрий учит в двух следующих текстах, которые, вероятно, имел перед глазами миниатюрист Штутгартской Псалтири каролингской эпохи (IX в.): |
|
|
