| Многие научные термины в русском языке построены на основе древнегреческих и латинских слов. Также на лексический состав общерусского литературного языка некоторое влияние оказали и большие образованные языки Западной Европы, особенно французский, немецкий, а в последнее время и английский. Противники русского единства, указывая на факт преобладания в общерусском литературном языке одного из великорусских говоров, заявляли, что этим нарушается принцип равноправия народностей и их наречий. «Но если встать на такую точку зрения, то все старые и новые литературные языки, особенно большие, следует признать посягательством на равноправность народностей и соответственных просторечий», — возражал профессор А.Будилович и приводил примеры того, что каждый литературный язык подчинял себе известное количество говоров или наречий. Это выразилось, например, в польском языке, в господстве говоров малопольских над великопольскими и мазовецкими; в чешском — в господстве говора пражского над прочими чешскими и моравскими; в немецком — в господстве верхнесаксонского над многочисленными говорами верхненемецкими и нижненемецкими; во французском — в господстве ильдефрансского над прочими говорами; в испанском — в господстве кастильского; в итальянском — в господстве флорентийского и т.д. «Представитель акающей группы, московский говор, тот, которым мы говорим, есть язык всей русской интеллигенции, не только по происхождению великорусской, но и малорусской, и белорусской, — писал А.И. Соболевский. — За интеллигенцией везде идет многочисленная полуинтеллигенция и смешанная народная масса больших городов и центров...» Поэтому как на великорусской, так и на малорусской территории говор, принятый в общерусском языке, часто с примесью особенностей местных говоров, получал среди городского населения широкое распространение. Крестьяне, приезжавшие в города на заработки, по торговым и хозяйственным делам, также старались подражать языку городских жителей. Даже украинофилы, которые создавали украинский литературный язык и писали на нем свои сочинения, в семье предпочитали говорить по-русски. Как вспоминал украинский деятель и историк Д.Дорошенко: «...в нашей семье, хотя и было аж несколько «украинофилов», но привыкли говорить по-русски, только изредка примешивая украинские слова». |
| 1129 Барсов. Указ. соч., стр. 4. 277–278, 280 слл. Ср. Говоров. Указ. соч., стр. 9. Высокопр. Амвросий, архиеп. Харьковский. «Живое слово». Харьков. 1892, Стр. 16–19, 78. 1131 Последняя обыкновенно характеризуется, особенно в классическом мире, непосредственно-практическим, утилитарным направлением. Говоров. Указ. соч., стр. 15 ad fin.–16. 1132 Подробно об этом см., напр., в указ. соч. Говорова, стр. 11–15 ab init. – Ср. «Живое слово», стр. 9 ad fin.–10 ab init. 1134 Архим. (ныне епископ) Борис. «В каких отношениях важно для пастыря Церкви обладать научным знанием богословия?» Стр. 4. Цитату см. в указ. соч. Говорова, прим. 2 на стр. 42. 1135 Подробнее об этом см., напр., в указ. соч. Говорова, стр. 15.– Здесь, между прочим, говорится, что «этим элементом, составляющим родовой признак христианского церковного красноречия, оно существенно отличается от античного красноречия и вообще от ораторства светского». 1136 Подробно, напр., в указ. соч. Говорова, стр. 16 ad fin.–20. – Этот дух характеризуется здесь главным образом как непоколебимое и живое, хотя субъективное убеждение проповедника в объективной истине возвещаемого им учения христианской веры. – Срвн. указ. соч. Поторжинского, стр. 693. 1137 Барсов. Указ. соч., стр. 4.–Того же, в общем, взгляда держится в указан. соч. и проф. Говоров. 1138 «Опыт полного курса гомилетики». М. 1893. – Доказательства компилятивности этой книги см. в статье г. В. П-ва: desideria " … «Бог. Вестн.» 1894. I, Стр. 357–370 и др. 1139 «Образцы русской церк. проповеди 19 века». Киев. 1882. Стр. 686–731. – «Краткую гомилетику» о. Поторжинского, кажется, будет вполне справедливо назвать толковым compedium’oм широковещательного учебника прот. Фаворова, изложенным, однако, по несколько иному, чем последний, плану. 1142 Барсов. Указ. соч., стр. 4, 7, 289. – Проф. Говоров доказывает сильную зависимость книги Фаворова от схоластической гомилетики главн. обр. в отделе о материи проповеди, точнее – в самом существовании этого отдела. – Указ. соч., стр. 7–8. – Находится, подобно прот. Фаворову, под сильным влиянием схоластической гомилетики, разумеется, и о. Поторжинский, несмотря на то, что он довольно ясно видит разницу между православной и этой (инославной) гомилетикой (Указ. соч., стр. 693). |
| Но дело в том, что казаки должны были им прийти на помощь, но они не пришли! И никто не ожидал, что через два года Лейба Троцкий два миллиона казаков положит в овраге. Два миллиона – и все, кто не хотел идти нам помогать, – все они лягут вскоре мертвыми! А если бы они отошли от этих досужих разговоров и пришли бы на помощь, может быть, и уцелели бы! А так – видите, какие потери были из-за нерешительности нашего народа! И ведь «припомнили» им всего лишь то, что они «некогда нагайками разгоняли демонстрации» – и за это два миллиона положили русских людей! Деловых, замечательных отцов семейств!.. Все это вот таким образом произошло тогда, видите, какая история. И в своей недавно вышедшей книге «Живые встречи» я все это показал. В ней отображена действительность того края. А вначале я составил словарь говоров, местных говоров. Особый местный говор включал 400 слов. Я получил благодарственное письмо из Института русского языка за подписью академика. Он примерно пишет так: «Спасибо вам, у нас очень мало с Тамбовской земли народных говоров. Мы составляем такой словарь, куда обязательно включим вашу работу». И действительно, вскоре вышел словарь русских народных говоров. Вышла, правда, не вся серия, половина только, и в XI-м томе мои есть записи. Если язык растлят, то и душу растлят Я к чему это говорю? Потому что русский язык – это наша укрепа духовная, без нее никуда мы не пойдем. Если язык растлят, то и душу растлят! Он должен сохраниться в своей первозданной целостности (ну, хотя бы в какой-то части). Потому что это связано с пониманием значений слов и много чего еще. Вероятно, наша словесность, вместе с духовностью церковной, и спасла людей. И когда бывает тяжело на душе, читаешь старое слово, и душа оживает. Вот, лежит на столе у меня маленький рассказ, написанный нашим писателем Маминым-Сибиряком, называется «Последняя треба». При советской власти он не печатался! Я раньше вел журнал под названием «Купель», 27 номеров вышло. И я всегда искал для него душепитательные рассказы, стихи, которые питают душу. И вот, этот рассказ я «отловил», нашел его тогда. А он не печатался в советское время, о нем даже не упоминалось! А ведь Мамина-Сибиряка издавали у нас, даже в восьми томах! Рассказ о том, как священник жертвует своей жизнью, чтобы причастить умирающую женщину. Он едет на требу и замерзает в лесу: это его жертвенный подвиг. Но герои-священники для советской власти – этого не бывает! Была у нас героика другого склада, а тут – подвиг души, подвиг, который идет изнутри. А советская героика – это внешний подвиг, обязанность. Обязанность перед партией, перед страной... А у верующего человека обязанность одна – быть человеком. Больше никакой обязанности нет. |
| Ученые труды святителя печатали отчасти редакции журналов: «Домашняя Беседа», «Странник», «Душеполезное Чтение», «Чтения в Обществе любителей духовного просвещения» и др.; отчасти его племянник Говоров, и отчасти, наконец, Афонские иноки Русского Пантелеимонова монастыря. Так, например, от 5-го сентября 1878 года святитель Феофан писал Говорову: «У меня будет много книг печататься. Если охота будет у тебя, то без дела не будешь» 272272 . И Говоров, под руководством редактора „Душеполезного Чтения» протоиерея В. П. Нечаева и самого дяди-автора, тогда же начал дело печатание, которое пошло у него очень успешно я продолжалось целых 10 лет – с 1878–1888 гг. Но «в 1888 году, пишет сим Говоров в своих воспоминаниях о святителе Феофане, – преосвященный пожелал облегчить мне труды по изданию книг, коих мною было издано до 15 названий. Он нашел возможным, чтобы я за условленную сумму уплачиваемых мне денег передал издание и продажу его сочинений русскому Афонскому Пантелеимонову монастырю, с которым и совершено было мною по сему предмету 25 августа 1888 года особенное письменное соглашение» 273273 . У Афонцев дело издания пошло прекрасно. Об этом святитель Феофан писал между прочим протоиерею Флоринскому в Киев: «Какие молодцы они (Афонцы) распространять книги!... У них они духом расходятся» 274274 . Кроме того, труды святителя печатались и другими издателями, например, Тузовым 275275 . Сим святитель Феофан ничего не получил за свои труды, кроме нескольких десятков экземпляров, предназначавшихся для бесплатной раздачи. Он заботился лишь о том, чтобы издание иго трудов было необременительным для покупателей и хотя отчасти вознаграждало труды и хлопоты издателей 276276 . На ряду с учено-литературными трудами святитель Феофан занимался на Выше громадной перепиской, которую он вел с родными и неродными, и с знакомыми и незнакомыми, обращавшимися к нему за советами и наставлениями 277277 . Из этих писем с течением времени составились целые сборники, из которых некоторые были изданы самим святителем. Так им изданы были, кроме «Писем о христианской жизни» и «Писем о духовной жизни, сборники писем: |
| Таков, затем, был, и в особенности для Г.В Говорова, преемник Иннокентия по ректорству в академии (с 10 октября 1839 г.) архимандрит (а с 8 марта 1841 года, на место же Иннокентия, епископ Чигиринский) Иеремия, скончавшийся в 1884 году на покое в сане епископа Нижегородского, отличавшийся личными качествами, к которым ближе всего подходили свойства и качества Г.В. Говорова, с юных лет отметивший себя глубокой религиозностью и бывший строгим аскетом 18 . Таков же, далее, был архимандрит Димитрий (Муретов) , впоследствии также архиепископ Херсонский (ум. в 1883), сперва профессор, с 4 февраля 1838 г. инспектор, а с 24 апреля 1841 года и ректор академии, человек и выских умственных дарований, и любвеобильного сердца, и высокой духовной жизни и вместе замечательного трудолюбия. Таким образом Г.В. Говоров, если кротостью нрава и трудолюбием, которыми отличался еще до поступления в академию, не мог стоять особенно высоко в мнении ректора Иннокентия, то и в глазах последнего не мог не выдаваться своими замечательными умственными дарованиями, благодаря которым скоро, легко и отлично писал сочинения и проповеди , а равно и другими добрыми качествами, а тем, что не особенно высоко ценил в студентах Иннокентий, мог заслужить и действительно заслужил высокое одобрение других, удомянутых нами, влиятельных в академии, лиц 19 . Аккуратно и отлично выполняя и срочные, обыкновенные, рядовые академические упражнения и не срочные, не в ряд задаваемые умственные работы, Говоров не поступался и усвоенными в семинарии нравственными качествами своими как по исполнению студенческих обязанностей всякого рода, так и вообще, в образе жизни и в поведении своем. «Мы учились вместе, – говорил о нем впоследствии товарищ его по академии, скончавшийся в 1882 году митрополит Московский Макарий , – и никто лучше его не писал, только по скромности своей он не мог читать громко своего сочинения 20 . Г.В. Говоров от природы не обладал сильным голосом для произношения; тихий нравом, он и говорил тихо. Поэтому, не блистая молнией среди студентов в блестящее Иннокентиевское время, он светил тихим, согревающим и ровным светом, более продолжительно и плодотворно действующим, нежели блеск ярко светящегося, но и скоро исчезающего метеора. |
| По совету ректора Исидора, однажды он дал ученикам написать поучение, Е. В. Говоров написал очень хорошо и был похвален; вследствие чего, по его собственным словам, находился на верху счастия. В философском классе способности Георгия Говорова стали быстро раскрываться, и он обратил на себя внимание проф. Ефимия Андреевича Остромысленского, одного из первых студентов 1 курса Киевской духовной академии, товарища Иннокентия. Преподавая философския науки – метафизику, историю философии, логики и психологии Еф. Андреевич был красою семинарии. Ученики заслушивались его лекции, тем более, что они излагались языком понятным и увлекательным. Сверх того, от связной речи Еф. Андр. нередко переходил к разговорной: вызовет какого-либо ученика и начнет с ним бесду о каком-либо важном предмете. Этот последний сократический прием особенно нравился слушателям и возбуждал их внимание и самодеятельность. Жаль, что теперь он мало практикуется в духовно-учебных заведениях! Г. В. Говоров со вниманием слушал лекции Еф. Андр., часто с ним беседовал по вопросам психологии и был им отличаем, как один из лучших и даровитых учеников. Даже более этого, – Егор Васильевич имел доступ в квартиру Е. Андр., часто бывал у него, и часто можно было слышать их беседу о философских вопросах, длившуюся иногда по несколько часов. Словом, между учителем и учеником установилась тесная нравственная связь, и эта связь настолько была крепка, что Георгий Говоров, несмотря на то, что был один из числа очень хорошо успевающих, захотел сам остаться на повторительный курс в философском классе ради именно Е. Андр., желая еще прослушать полный курс его уроков по философским наукам. Но каково же было его разочарование!? Еф. Андр. лишь только начал читать следующий курс, как назначен был законоучителем Орловского кадетского корпуса с принятием сана священника, а на его место в Орловскую семинарию поступил Григорий Афанасьевич Жданов, магистр Моск, духовн. академии. Жданов по новости не мог сообщить ничего особенно интересного против того, что сообщил Еф. |
| Разница между ними стала значительной только с XIII–XIV в., когда русский язык подвергся решительному превращению своего древнего строя. К этому же времени Срезневский отнёс и образование местных наречий, великорусского и малорусского, как наречий отдельных. Правда, ещё и до XIII в. появились некоторые особенности местных говоров, „но только говоров, а не наречий“. – Вместе с замечательным освещением истории русского языка в „Мыслях“ Срезневского находим также полную программу методологических приёмов изучения истории русского языка и его говоров. „Каждый из старых памятников языка, говорит он, должен быть разобран отдельно в отношении лексикальном, грамматическом и историко-литературном“... (98). „По каждому из наречий русских и их местных оттенков должны быть составлены отдельно словари и сборники образцов из песен, пословиц, сказок, разговоров и т. п.“... (98). „Современный язык литературы и образованного общества должно разобрать также отдельно и подробно в отношении лексикальном, грамматическом, литературном“... (99). Только после такого отчётливого монографического перебора памятников языка старого и современного, книжного и народного, Срезневскому казалось возможным составление исторического словаря и исторической грамматики. При этом, историческое изучение языка, до Срезневскому, не может быть вполне успешным без сравнительного. Русский язык должен быть рассматриваем исторически и обязательно в связи с другими сродными языками и соплеменными —38— наречиями. Так. обр. „Мысли“ являются гениальной программой историко-сравнительного изучения русского яз., для осуществления которой сам Срезневский сделал так много в целом ряде своих ценных работ и классических изданий „Древние пам. русск. письма и языка“, 1863; 2-ое изд. 1882; „Древние глаголич. памятники сравнительно с памятниками кириллицы“ СПб. 1866; „Древние славянские памятники юсового письма“ 1868; „Славяно-русск. палеография“, 1885; „Сведения и заметки о малоизв. и неизв. памятниках“, 1867–1879 и мн. др.). Программа, завещанная русским филологам Востоковым и Срезневским, выполнялась одновременно различными способами. |
| Поэтому, когда пришло время назначить в академию лучших студентов, он обошел Георгия Говорова, и в списке, представленном еп. Никодиму, его не поместил. Но Никодим, знавший Георгия, как очень способного и благонравного юношу, пожелал, чтобы и он был послан в академию. Желание преосвященного Никодима было исполнено, и Георгий Говоров в 1887 году послан был в Киевскую духовную академию. Во все время, как училищного, так и семинарского образования Говоров не порывал связи с своим родным домом и родственниками, так что благотворное семейное влияние на него не прекращалось, На все каникулы он отправлялся на родину и там проводил время в кругу родных, навещая и других родственников. Здесь же поддерживалась его связь с простым народом, который он очень любил. Георгий частенько бывал у крестьян крестным отцом, и вместе с работниками нередко занимался сельскими работами по уборке хлеба и сена 1414 . Добрые душевные качества Георгия при хорошем руководстве семинарского начальства и наставников и при благотворном семейном влиянии развивалась все более и более. Он отличался от своих товарищей не только успехами в учении, но и своим примерным поведением. Он отличался смирением, простотой, кротостью, добротой, чужд был всякого рода гордости и превозношения. От природы будучи веселого общительного характера, Говоров во время обучения в семинарии начал обнаруживать склонность к уединению, молчаливости, упорному труду, серьезности взгляда на жизнь, религиозной настроенности и созерцательности. Частенько видали его погруженным в какие-то думы, видали его в полночь усердно молящимся. В это же время Георгий заявил глубокое, впоследствии все более и более возраставшее, благоговение к памяти святителя Тихона Задонского . Вместе с своей теткой Марфой Никифоровной он одним вакатом ходил на богомолье в Задонск на поклонение тогда еще не открытым мощам угодника 1515 . Очевидно, что тогда еще в нем преобладали высшие стремления к религиозно-нравственному совершенству, стремления к осуществлению того, о чем сан он писал, характеризуя свой юношеский возраст, как «время борьбы и подвига над искоренением страстей и насаждением добрых расположений» 1616 . Такова-то была внутренняя жизнь Георгия Говоркова во время его обучения в семинарии. И семинарское начальство замечало его указанную душевную настроенность. Так, уже на первом году обучения в семинарии он отмечен был в семинарских ведомостях, как «отличающийся склонностью к уединению и трудолюбию»; на втором году отмечен: «склонен к уединению, кроток и молчалив» 1717 . |
| Вместе с тем есть указания на то, что форма светочь могла возникнуть в результате фонетического видоизменения другого народного русского суффикса. Можно думать, что этот процесс морфологического преобразования состава слова произошел в конце XVII – начале XVIII в. на почве акающих говоров. В самом деле, в древнерусском языке отмечено слово свтычь в значении «фонарь, светильник». В «Материалах» И. И. Срезневского (3, с. 297) приведен такой пример из «Хождения за три моря Афанасия Никитина»: «А здять на конехъ да въ доспсехъ, да у всхъ по свтычю». В той же форме известно это слово и в языке XVII в. Например, в Ратном Уставе (2, 42): «Возити въ ней свтычь желзной съ острымъ петникомъ желзнымъ» (сл. 1867–1868, 4, с.223). В современных народных говорах также известно слово светыч. В. И. Даль считает это слово западным, т. е. типичным преимущественно для говоров, близких к белорусскому и украинскому языкам: «Светильна ж. прм. вят. светыч зап. а вообще светец м. коза, род шандала для лучины: железный, пониже аршина, треножник, с лещедкой или рассошкой, для вложенья горящей лучины; деревянный столбик в донце с железными ушами, с вилкою вверху (сл. Даля, 1882, 4, с. 161). В украинском языке также есть слово свитыч (Тимченко, т. 2, с. 156). В «Опыте сравнительного словаря русских говоров (Галицко-бойковский говор)» Ил. Свенцицкого (Живая старина, 1900, вып. 1–2, с. 227) отмечено: в украинских и севернорусских говорах «Светич (Либ. Т. С.), род шандала для лучины; (Яс.), длинная жердь с свечкой на конце, служащая для зажигания свечей в церкви». Впрочем, как указано выше, в украинский литературный язык из русского языка вошло и слово cbimoч (см. Рос-укр. сл., с. 717). Слово cbimoч и там употребляется лишь в переносном смысле. Таким образом, семантическая история слова светоч становится более или менее ясной. Древнерусскому языку, во всяком случае его феодально-областным разновидностям, было свойственно слово свтычь. Оно обозначало источник света или прибор, приспособление для освещения. |
| — Да-аа… — протянул солдат. — Зато — француженка, — говорят Барабину. Пушка действительно была французской. Во Франции её изготовили. Ещё в первую мировую войну попала она в Россию. Оказалась пушка на батарее, в которой служил Барабин в самые тяжёлые часы Московской битвы. Много требовалось тогда вооружения. И вот случайно где-то на артиллерийских складах было обнаружено несколько старых пушек. Были здесь пушки русские, были английские, была и французская. Отправили их на фронт. Французская и досталась сержанту Барабину. Артиллерийская батарея, как правило, состоит из четырёх пушек. Из четырёх состояла и батарея Барабина. Три пушки современные, новые, только что пришедшие с заводов. Четвёртая, Барабинская, — французская. Долго бурчал артиллерист. Смотрел на пушку, как на дитё нелюбимое. Всё раздражало солдата в пушке. И вид старинный, и бьёт ближе других, и много возни, пока перезарядишь. — Утиль, — бурчал солдат. — Доисторический век. Солдаты смеются: — Зато — француженка. Побурчал-побурчал Барабин, а затем и привык к француженке. А когда подбил первый фашистский танк, даже расцеловал пушку. Кто-то сказал: — Любовь начинается. И не ошибся. Сержант Барабин был прекрасным артиллеристом. Прекрасным оружием стала в его руках и француженка. Сражалась пушка на Минском шоссе в армии, которой командовал генерал Леонид Александрович Говоров. Сдерживала вместе с другими натиск фашистов. И вот теперь вместе со всеми пошла вперёд. Проезжал как-то генерал Говоров мимо артиллерийской позиции. Увидел необычную пушку. Спросил у офицера, что за пушка. — Француженка, — ответили генералу. Объяснили офицеры генералу, откуда пушка и как к ним попала. — Да, нелёгкие были дни, — сказал генерал Говоров. А когда узнал, что француженка танк подбила, даже похлопал её по стволу. — Спасибо, — сказал, — француженка. Недолго после этого пробыла пушка в войсках. Поступили с Урала новые пушки. Много тогда нового оружия для наступающих армий под Москву приходило. Нет уже больше нужды во француженке. Прислали новую пушку и для сержанта Барабина. |
|
|
