| Закрыть itemscope itemtype="" > «Неразумное ревнование о чистоте Православия погружает в самую грязь» По словам диакона Владимира Василика, ижевские священники выбрали революционный героизм и презрели христианское подвижничество 08.04.2011 3748 Время на чтение 7 минут Ознакомившись с воззванием ижевских священников , я пережил почти что физическую боль. После их выступления и разрыва евхаристического общения с Предстоятелем Русской Православной Церкви, владыка Николай, Митрополит Ижевский, по своему пастырскому долгу не мог не отправить их под запрет . И все же – больно за то, что деятельные, заслуженные священнослужители провозгласили раскол и ушли в него. И больно за то, что для Русской Православной Церкви они потеряны . Пока. Надеюсь, что не навсегда. Ижевские события глубоко печальны и скорбны. Три священника, которые в меру своих сил служили Церкви, имели заслуги и награды, вдруг почему-то решились на этот безумный и деструктивный поступок. Я не знаю, почему они его совершили. Но не менее больно за то, что умные, опытные церковные люди повели себя, как революционные студенты XIX века. Вместо того, чтобы учить других спасению, да и самим учиться этому самому важному искусству в жизни, они предпочли бунт и протест и пошли анархической дорожкой многих светских и церковных революционеров. Как заметил Лев Тихомиров: «Это был бунт против русской действительности во имя идеальных начал». Ижевские священники выбрали революционный героизм и презрели христианское подвижничество. Вместо того, чтобы преображать действительность вокруг себя, работать над прихожанами, над своими семьями и над самими собой, они дерзновенно решили преобразить в одночасье и Русскую Православную Церковь, и ее Патриарха, причем, как увидим, заведомо неудачными средствами. Всю свою пастырскую судьбу, ответственность и за пасомых духовных чад, и за окормляемых воинов они преобразили в протестный крик. А теперь посмотрим на качество этого крика. Вглядываясь в этот текст, поневоле приходишь в недоумение. |
| #lx_706553 #lx_706553 .lx_home_button #lx_706553 .lx_home_button svg #lx_706553 .lx_home_button svg path #lx_706553 .lx_home_button:hover #lx_706553 #lx_706553 .lx_close_button #lx_706553 .lx_close_button .lx_close_button_text #lx_706553 .lx_no_click #lx_706553[data-height="" ] .lx_close_button #ya-site-form0 .ya-site-suggest#ya-site-form0 .ya-site-suggest-popup#ya-site-form0 .ya-site-suggest__opera-gap#ya-site-form0 .ya-site-suggest-list#ya-site-form0 .ya-site-suggest__iframe#ya-site-form0 .ya-site-suggest-items#ya-site-form0 .ya-site-suggest-items li#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem#ya-site-form0 a.ya-site-suggest-elem:link,#ya-site-form0 a.ya-site-suggest-elem:visitedhtml body #ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem-link,html body #ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem:link#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem:hover,html body #ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem_state_hover#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem_nav:hover,#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem_nav .ya-site-suggest__link#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem_translate .ya-site-suggest__link#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem .ya-site-suggest__info#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem_selected#ya-site-form0 .ya-site-suggest__fact#ya-site-form0 .ya-site-suggest__highlight Закрыть itemscope itemtype="" > Скромный героизм врачей времён советского социализма О книге Николая Башмакова «Не дай погаснуть свече!» Галина Чудинова 09:44 20.05.2023 705 Время на чтение 9 минут Фото: Предоставлены автором Новая книга Николая Борисовича Башмакова, члена Союза писателей России с 2014 года, не случайно имеет символическое название: горящая свеча – символ врачебной профессии. Известный голландский хирург Николас ван Тюльп образно и ёмко высказался о нелёгком и самоотверженном труде тех, от кого зависят человеческие жизни: «Светя другим, сгораю сам!». Хочется сказать несколько слов о давно знакомом мне авторе, человеке ярком, увлечённом, с активной жизненной позицией. Николай Башмаков родился в 1949 году в Свердловской области, получил высшее образование и многие годы прослужил военным инженером. С 1999 года, после выхода в отставку в звании полковника, всецело посвятил себя литературной деятельности, работая как в жанре фантастики – романы «Дом на плоту» и «Боги вернулись», – так и в русле традиционного реализма. Автор семи отдельно изданных книг и публикаций в российских и белорусских журналах и газетах. В 2017 году награждён орденом Достоевского второй степени. В настоящее время проживает с женой в деревне Дубовик Пермского края в доме, построенном собственными руками. Увлекается пчеловодством, учась мудрости у этих умнейших, живущих единой семьёй насекомых, и ежегодно к концу лета угощает своих родных и друзей удивительным целебным мёдом, собранным пчёлами на окрестном разнотравье. |
| Священник должен запастись самоотвержением, чтобы, стоя в пылу битвы, быть способным поддерживать в армии надежду на помощь Божию и свои собственный силы, – вдохнуть в нее патриотический героизм к царю и отечеству. Подобному воодушевлению, по словам великих полководцев, приписываются три четверти влияния на победу. Некоторые из священников, понимая важность такого воодушевления, брали на себя эту святую обязанность. В 1793 г. с.-петербургскому митрополиту Гавриилу чрез Св. Синод сообщено, что Императрица Екатерина II приказала наградить протоиерея Филофея Владевича, ободрявшего православное воинство на штурм Измаильском, тысячью рублями и позволила носить пожалованный ему «крест на узкой ленте военного ордена»; определение же его к месту предоставила благоусмотрению духовного начальства 70 . В настоящем столетии мы встречаем целый ряд примеров, где героизм священников, находящихся при действующей армии, заслуживает достойной признательности всего отечества. В 1829 г. обер-священник Мансветов получил уведомление от командующего войсками, что, за сближением главной армии к Балканским горам (где сражался отряд генерала от инфантерии Рота), священник 31 егерского полка Петр Евлапов «был в деле» и после получения ран в правое плечо – ружейной пули, в левое – кинжала, в голову – пикой и в левой же бок – трех штыков наравне с другими «защитниками веры и отечества – храбрыми воинами, взят в плен» 71 . Еще поразительнее следующие два примера. В 1853 году обер-священник отдельного кавказского корпуса протоиерей Михайловский доносил Кутневичу, вследствии объявления начальника береговой линии черноморских линейных батальонов, адмирала Серебрякова, что «по взятии Турками укрепления св. Николая, гарнизон оного уничтожен, исключая 30 человек и что в числе убитых находится мученически умерший иеромонах Серафим: ему отпилили голову и, вонзя ее на копье, показывали турецкому полчищу» 72 . В 1855 г. Очаковской крепостной церкви, протоиерей Судковский известил Кутневича, что со времени занятия крепости Кинбурна неприятелями, священник Зозулевич взят в плен и отвезен во Францию; семейство же его неизвестно куда скрылось 73 . |
| Из Богословлья Светог Саве. – Др. Amahacuje Jeemuч, иером. Из Богословльа Светог Саве. Београд, 1974. Афанасий Великий . Творения. – Святитель Афанасий Великий . Творения. Т. 1–4. М., 1994 (репринт изд. 1902 г.). Бегунов. Козма пресвитер. – Бегунов Ю. К. Козма пресвитер в славянских литературах. София, 1973. Бибиков. Byzantinorossica. – Бибиков М. В. Byzantinorossicä Свод византийских свидетельств о Руси. М., 2004 (Studia Philologica). [Рец. с ценными доп. и уточн.: Каштанов Д. В. Marginalia byzantinorossicä О византийско-русских связях в трактовке М. В. Бибикова//Scrinium 2 (2006), 340–364.] БЛДР III. – Библиотека литературы Древней Руси. Т. 3. СПб., 1999. Богданович , Чурич, Медакович. Хиландар. – Богданович Д., Чурич В. J., Медакович Д. Хиландар. Београд, 1978. [ 2 1997.] Богданович. Каталог рукописа. – Богданович Д. Каталог чирилских рукописа манастира Хиландара. Београд, 1978. Богословие и история Церкви. – Богословие и история Церкви: Аннотированный указатель статей (1947–2000)/Сост. и введ.: монахиня Елена (Хиловская), О. В. Мелихова, О. В. Руколь; Науч. и общ. ред., предисл.: канд. ист. наук А. Г. Дунаев. М., 2006. Братство Святой Софии. – Братство Святой Софии: Материалы и документы/Сост. Н. А. Струве; Подг. текста и примеч. Н. А. Струве, Т. В. Емельянова. 1923–1939. М.; Париж, 2000. Булгаков. Героизм и подвижничество. – Булгаков С. Н., [прот.] Героизм и подвижничество//Вехи: Сборник статей о русской интеллигенции. М., 1909. С. 23–69. Неоднократные переизд. до и после рев., цит. по крит. изд.: Вехи. Из глубины. М., 1991 (Приложение к журналу «Вопросы философии»). С. 31–72. Василий Великий . Творения. – Творения иже во святых отца нашего Василия Великого , архиеп. Кесарии Каппадокийской. Изд. 3. Цит.: Т. 1. М., 1891. Верещагин. Церковнославянская книжность. – Верещагин E. М. Церковнославянская книжность на Руси: Лингвотекстологические разыскания. М., 2001. Вигуру. Руководство к чтению и изучению Библии. – Вигуру Ф. Руководство к чтению и изучению Библии: Общедоступный и изложенный в связи с новейшими научными изысканиями курс Священного Писания. |
| И чем дольше я здесь, тем красивее кажется мне центр города. Хотел въехать с юга, от Старобешева, да проскочил в сумерках нужный поворот – и оказался на привычной дороге через Макеевку. Так что путь в центр снова лежит по Макеевскому шоссе, по проспекту Ильича, на «Мотель», через Кальмиус… В Донецке нет таких зданий, перед которыми замираешь, почувствовав собственную ничтожность. Здесь нет ни Эрмитажа, ни собора Василия Блаженного, ни древних крепостных стен. Пожалуй, только два городских храма, Преображенский и Петра и Февронии, да, может быть, Крытый Рынок могут претендовать на звание шедевра архитектуры. Да и в целом от дореволюционной Юзовки и довоенного Сталино по понятным причинам осталось мало. Но местным зодчим всегда было присуще отменное чувство вкуса, позволявшее собирать воедино детали пейзажа – реку, терриконы, степной простор, остатки прежнего города – и вписывать в них новые дома, шахты, заводы и парки, знаменитые донецкие розарии, создавая на месте разрушенного «старый новый город» с неповторимой атмосферой, в которой сплелись все донбасские смыслы: и пролетарская строгость, и южная расслабленность, и урбанистический ритм, и сельская праздность с виноградниками и цыплятами, и спокойный ежедневный героизм шахтёра, где сменивший, а где и вобравший в себя несовместимое – удалой и зрелищный героизм казака… А на улицах этого города звучит уникальный донбасский русский язык, отшлифованный гортанями приезжавших сюда англичан, немцев, греков, татар, армян, азербайджанцев, евреев, узбеков, а из русских – и мало-, и великороссов... В этом сплетении смыслов и звуков – суть Новой России, Новороссии, как воспел её Блок, а особенно того её края, где техника стала частью народной культуры, где и европейское, и азиатское воспринимается буднично и практично и где даже в мирное время значительная часть людей жила в ежедневном контакте со смертью – кто в забое, а кто в ожидании родных и близких из него. И да, за сто лет население здесь переживает третью войну – и, похоже, самую длительную из всех. |
| Страницы российской истории буквально испещрены описанием страшнейших испытаний, а ведь именно в то время и формировался дух русского человека, основа которого - в христианском сознании нашего народа. Вспомните советские времена: Церковь была сдвинута на периферию, священнослужителей - гнали и уничтожали физически, тем не менее, в своем сознании наши воины (а ведь процентов на 80 армия состояла из крестьянства, выходцев из деревни) несли этот дух христианства. Несмотря на вражеские провокации самого начала войны: давайте сбросим коммунистическое иго! - никто ведь не стал предателем (да, были исключения, но я сейчас не об этом). И Церковь не пошла на поводу у провокаторов, хотя мы прекрасно знаем, сколько она понесла утрат. Такое понятие, как Отечество, и побуждало народ жизнь свою отдавать - нет, не за конкретную личность, а за свою родную землю, своих предков, свою семью, наконец. Массовый героизм в годы войны сконцентрировался здесь, на Ржевской земле. Казалось бы, театр военных действий как таковой не имел никакого великого значения - все-таки это маленький провинциальный город, но все знали: позади Москва, поэтому здесь надо стоять намертво. Не было бы Ржевской битвы - не состоялась бы победа под Сталинградом, под Москвой. Все взаимосвязано! Да, огромная жертва была принесена здесь, на Ржевской земле, но эти испытания не напрасны, ибо в конечном итоге послужили делу нашей победы. Протоиерей Александр Федосеев, настоятель храма Животворящего Креста Господня в Княжьих Горах Ржевской епархии: Беспримерный героизм советских солдат и офицеров, принимавших участие в Ржевской битве, которая стала настоящим испытанием не только для РККА, но и для Вермахта, позволила успешно провести оборонительно - наступательные операции в Сталинграде и на Курской дуге, так как командование Вермахта, пытаясь сохранить свое положение около Москвы, вынуждено было снимать части с южного и с центрального направлений, постоянно переформировывать обескровленные части и вводить в бой резервы, что не могло не сказаться на всем театре военных действий. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Борислав Милошевич: «Петербург всегда в моих поездках оставлял у меня хорошее впечатление» Своими размышлениями о Северной столице в канун дня рождения города делится сербский политик и общественный деятель 28.05.2010 387 Время на чтение 3 минуты Завтра, 29 мая, исполняется 307 лет со дня основания Санкт-Петербурга. 16 мая 1703 г., в день памяти прп. Феодора Освященного, Император Петр I заложил в устье Невы на Заячьем острове Петропавловскую крепость. Несколько дней спустя был поставлен деревянный домик Петра I, положивший начало городской застройке. В 1712 г. Государь принял решение перенести столицу Российской Империи в Санкт-Петербург. По недоразумению из-за ошибок в исчислении расхождения между юлианским и григорианским календарями день основания Санкт-Петербурга светскими властями отмечается не 29 мая, в день памяти прп. Феодора Освященного, а 27 мая. Своими впечатлениями о столице Российской Империи в интервью «Русской народной линии» поделился известный общественный деятель, политолог, бывший посол Югославии в России Борислав Милошевич . «Бывал я много раз и в Ленинг раде и в Санкт-Петербурге. Это были и командировки и частные поездки. Первый раз я побывал там в марте 1966 года. Видел разрушенные Павловск и Пушкин , где только-только начиналась реставрация. Был на Пискаревском кладбище... Поэтому первое мое воспоминание навсегда - это блокада, страшные страдания народа, жертвы и, одновременно, героизм жителей Ленинграда, героизм русского народа. С Санкт-Петербургом связано много знаменательных исторических событий. Это знает каждый. Петербург был столицей России, Российской Империи 200 лет, это город трёх революций, один из самых известных городов мира. Это город сильной индустрии. На «Электросиле», где я бывал не один раз, производили турбины для наших самых мощных гидроэлектростанций на Дунае. Для меня, конечно, как и для миллионов других людей в мире, Петербург уникальный, большой, очень красивый город. Его белые ночи, своего рода символ города, его архитектура, музеи - Эрмитаж, Русский музей, прекрасные места, связанные с его основоположником императором Петром Первым - нынешние, отреставрированные Павловск, Царское Село, Петергоф, - неповторимы, уникальны. Есть и новые сооружения и проекты в Петербурге, вызывающие не только уважение, но и восторг. Но, должен признать, что я никак не сторонник строительства «Охта-центра». |
| – «Здесь с нами никто не ласков…» Из раненых, лежавших в лазарете П., «мамаша» —437— имела некоторых, наиболее близких. Сближение с ними всегда начиналось одинаково. Походишь несколько дней, почитаешь им, принесешь кому чего нужно. Помнишь болезнь каждого и осведомляешься, прошла ли у того бессонница, начинает ли у другого сгибаться простреленная рука... Привыкают знать, что они кому-то дороги, кто-то о них заботится... Начинают рассказывать о своих домашних делах. Потом, в один день, каждый из них непременно скажет: – «У нас здесь нет отца и матери; вы нам как мать. И с тех пор мы с ним уже свои». Что всего более трогает в наших солдатах – это полное отсутствие позы, рисовки. Они иногда называют себя героями, особенно в письмах, но это лишь из подражания «хорошему тону», вычитав это выражение в газетах, наслушавшись от «умных людей». В начале войны этого не было. Один суетливый солдатик, попав в лазарет, все ждал и не мог дождаться вести о нашей решительной победе над врагом. – «Героев у нас нет! – сокрушался он. – Вот в чем беда. Кабы герой объявился»! – и был удивлен, когда сестра возразила ему: – Вы все – герои. Он воображал героя в роде Александра Македонского или , в крайнем случае, Ильи Муромца, а тут ему говорят, что они сами, ничтожные из ничтожных, все герои! Несомненно, когда унтер-офицер Ризниченко, просидевший ночь в болоте Восточной Пруссии, шатаясь на своих больных ногах, и прибирая оставленные посетителями подарки, говорит: «Вот это я буду раздавать, когда вернусь на позиции», и на вопрос; «Разве тебе хочется туда?» озабоченно и строго отвечает: – Да как же? Ведь надо! Затем шли... To это настоящий героизм. Спокойный и не вменяющий себя героизм, который – надо сказать правду – в лазаретах не часто встречается. Раненые все, или большая часть, сделали свое дело честно и найдут в себе достаточно мужества, чтоб исполнить его еще раз там, на войне, если им не удастся избежать возвращения туда; но в лазаретах они киснут и страстно мечтают о доме и домашних. Это и понятно. Долги лазаретные дни, еще дольше |
| Герой и героизм, пресловутое «героическое в истории» Карлейля — настоящий европейский фетиш, обладатель которого получает индульгенцию вне зависимости от характера подвига (как соседствуют в «Рае» того же Данте римский язычник-патриот Сцевола и католический святой Фома Аквинский). И какой противоположностью звучит здесь церковная песнь, прославляющая преподобного Сергия за то, что тот «вся сущая в мире преобидел» (то есть презрел, отринул блага мира. — «Эксперт»), а Владыку Христа — за дарование «отечеству нашему крепкого воина и непобедимое оружие на невидимыя и видимыя враги». Впрочем, нынешний юбилей аввы Сергия показал, что в восприятии и нашего современника имя преподобного связывается прежде всего с принесенной им пользой именно «сущему в этом мире», то есть опять же с героическим началом. Да, помощник собирателей русских земель, да, благословение на Куликовскую битву. За это его ценила советская, а ныне светская историческая наука, но вряд ли только в этом заключался его подвиг. Наполнение индоевропейских архетипов духовным смыслом Чтобы понять, чем уникален преподобный Сергий на фоне своей эпохи, посмотрим на три типа героя любой (если верить Дюмезилю) формы индоевропейской цивилизации. Эти типы (если кому-то больше нравится — архетипы): Художник, Воин, Мудрец. Индийские варны, классы идеального государства Платона или страты средневекового социума — все они повторяют эту трехчастную структуру. На какую бы из этих фигур века преподобного Сергия мы ни посмотрели, за каждым из них стоит его облик. Относительно фигуры героя-художника это наиболее очевидно: старший современник преподобного Сергия — Джотто, младший — преподобный Андрей, иконописец. И тот и другой (спасибо Тарковскому) — несомненные герои интеллектуалов, тот же «Андрей Рублев» сделан как доказательство вполне понятного тезиса о сходстве нашего проторенессанса с общеевропейским. В самом деле, крестник преподобного Сергия звенигородский князь Юрий Дмитриевич выглядит ничем не хуже Медичи — как в политических интригах, так и в меценатстве. Но для того, чтобы появился «звенигородский цикл» Рублева, требовалось не только княжеское покровительство, но и мудрость преподобного Саввы Сторожевского, ставшего фактическим преемником первого игумена Троицкого монастыря. |
| Век Преподобного: святость или героизм? На великом примере Сергия Радонежского виден русский тип святости как русский тип вообще. 25 августа, 2014 На великом примере Сергия Радонежского виден русский тип святости как русский тип вообще. Мы то от души удивляемся, обнаруживая в образе Сергия Радонежского черты виднейшего государственного деятеля своего времени, оказавшего влияние на последующие века русской государственности, то решительно заключаем, что все значение его фигуры именно в этом. Но тип деятельности святого преподобного Сергия — монаха, отшельника, глубокого молитвенника — необычен для сегодняшнего сознания, не охватывается разумом в один присест и требует тонкого восприятия. В нем — наша общая особость, та самая, искомая, действительно таинственная, высокая, троичная, сложная. Весной 1314 года некий флорентиец, пребывавший в бенедиктинском монастыре Санта-Кроче-а-Фонте-Авелано, написал такие строки: «И я, с главою, ужасом стесненной: “Чей это крик? едва спросить посмел. Какой толпы, страданьем побежденной?” И вождь в ответ: “То горестный удел Тех жалких душ, что прожили, не зная Ни славы, ни позора смертных дел. И с ними ангелов дурная стая, Что, не восстав, была и не верна Всевышнему, средину соблюдая. Их свергло небо, не терпя пятна; И пропасть Ада их не принимает, Иначе возгордилась бы вина”». Увиденное не вызывает в путниках никакого сочувствия: «И я: “Учитель, что их так терзает И понуждает к жалобам таким?” А он: “Ответ недолгий подобает. И смертный час для них недостижим, И эта жизнь настолько нестерпима, Что все другое было б легче им. Их память на земле невоскресима; От них и суд, и милость отошли. Они не стоят слов: взгляни — и мимо!”» (Перевод М. Лозинского) Преподобный и западноевропейское сознание Написавший эту третью песнь своей «Комедии» в год рождения преподобного Сергия Радонежского, Данте вряд ли диссонировал здесь с общим настроем своего окружения и своей эпохи. Более того, душа киплинговского Томлинсона из одноименного стихотворения уже в XX столетии обречена болтаться между раем и адом как раз из-за своей нерешительности в выборе. Тот же, кто такой выбор делает, — однозначный герой западной цивилизации вне зависимости от плодов этой решимости. |
|
|
