| Я. Икона «Св. Георгий» из Успенского собора и ее место в рус. живописи домонгольского периода//ГММК: Мат-лы и исслед. М., 1985. Вып. 4: Успенский собор Моск. Кремля. С. 141-160; Сакварелидзе Т. А. Груз. чеканное искусство XIV-XIX вв. Тб., 1987. Ч. 1. С. 131-136; Иосебидзе Дж. Г. Роспись Ачи - памятник груз. монумент. живописи кон. XIII в. Тб., 1989. С. 50-64; Цодикович В. К. Рус. церк. искусство XVIII - нач. XX вв. в немузейных собр. Ульяновской обл.: Кат. Ульяновск, 1991. С. 3, 24, 35-37; Χατζηδκης Μ. Εκνες τς Κρητικς τχνης: Απ τν Χνδακα ς τν Μσχα κα τν Αγα Πετροπολη. Ηρκλειον, 1993. 128; Вилинбахов Г. В. , Вилинбахова Т. Б. Св. Георгий Победоносец: Образ св. Георгия Победоносца в России. СПб., 1995; М. О ukohorpaфuju св. ратника у уметности и о представима ових светитела у Дечанима//Зидно сликарство манастира Дечана: и cmyдuje. Београд, 1995. С. 571-582. Сл. 26, 28, 29; Поствизант. живопись: Иконы XV-XVIII вв. из собр. Москвы, Сергиева Посада, Твери и Рязани: Кат. выст. Афины, 1995. С. 59, 208-209, С. 88, 217. С. 226; Рыбаков А. А. Вологодская икона: Центры худож. культуры земли Вологодской XIII-XVIII вв. М., 1995. Кат. 114/115; Walter Ch. The origins of the cult of St. George//REB. 1995. Vol. 53. P. 295-229, 317-318; Constantinides E. С. Une icône historiée de St. Georges du XIIIe siècle au monastère de St.-Catherine du Mont Sinai//ДРИ. СПб., 1997. [Вып.:] Русь. Византия. Балканы. XIII в. С. 77-104; Мачабели К. Г. Каменные кресты Грузии. Тб., 1998. С. 51, 242; Северные письма: Кат./Авт.-сост. О. Н. Вешнякова, Т. М. Кольцова. Архангельск, 1999. Кат. 5, 8, 19, 25, 46, 52, 58, 59, 60, 154, 209; Седова М. В. Актовые печати кн. Всеволода III//Дмитриевский собор: К 800-летию создания. М., 1997. С. 274-279; Щенникова Л. А. Деисусный чин со «Спасом в силах»: Истоки иконографии//Благовещенский собор Моск. Кремля. М., 1999. С. 54, 59, 60; Гнутова С. В. , Зотова Е. Я. Кресты, иконы, складни: Медное худож. литье XI - нач. XX в. из собр. ЦМиАР. М., 2000. С. |
| А ведь как актуально судил, в принципе, о том же ещё апостол Павел в I веке: Тело же не из одного члена, но из многих. Если нога скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не рука, то неужели она потому не принадлежит к телу? И если ухо скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не глаз, то неужели оно потому не принадлежит к телу? Если всё тело глаз, то где слух? Если всё слух, то где обоняние?.. А если бы все были один член, то где было бы тело? (I Кор. 12). А тем временем небрежение к постулатам собственной науки и мифологизация односторонней информации уже загнали в тупик целую проблему древненовгородского диалекта, с этой пресловутой концепцией «новгородско-западнославянского родства» вкупе с концепцией гетерогенности всего древнерусского языка. Умение в упор не замечать основное положение лингвистической географии - общие архаизмы не показательны для исходной общности - поистине удивительно. Ведь и на съездах нам твердят о том же. И уж коль несть пророка в в своём лингвистическом отечестве, можно сослаться на авторитеты в антропологии (В.П. Алексеев, Т.И. Алексеева) - об исключительном морфологическом сходстве всех краниологических серий русского народа, их принадлежности единому гомогенному (заметьте - не гетерогенному!) типу. И это тоже голос с одного из наших съездов. Интереснейший, в духе времени, феномен представляет собой междисциплинарное взаимодействие, типологически плодотворное там, где решение задачи, не выходя за рамки одной дисциплины, затруднительно. Классический (крайний) случай такого сотрудничества лингвистики и этнографии увенчался, как известно, созданием новой дисциплины «на стыке» - этнолингвистики, ср. прежде всего труды школы покойного Н.И. Толстого. Вообще тема междисциплинарного взаимодействия очень плодотворна... Некоторые аспекты опробованы давно и систематически, как, например, привлечение данных топонимии и гидронимии в археологических исследованиях (ср. работы В.В. Седова, в том числе его доклады на съездах славистов). Ещё один пример, курьёзный, но положительный - пример того, как лексикография моделирует беллетристику, художественную литературу. Ясно, что подобное оригинальное «междисциплинарное взаимодействие» возможно только в высококультурной стране, при национальном престиже филологии и словарного дела. Тогда нас не очень удивит, что именно в такой стране - Сербии, где успешно издаётся богатый и лексикографически корректный «Речник и народног српскохрватског jeзuka», уже опередивший по ряду показателей знаменитый столетний Rjenik в Загребе, именно в Сербии, повторяю, мог появиться «Хазарски речник» (Београд, Просвета, 1994, 568 с. Хазарский словарь) Милорада Павича, «роман-лексикон на 100 000 слов». Я не могу входить в детали этого произведения в кафкианском жанре, но не могу и пройти мимо выраженного в нём высокого уважения к профессии составления словарей: |
| Поскольку появление Седова в Крыму никак им не обговаривалось, он решил сохранить этот факт в тайне. Этим и объясняется полное отсутствие информации где и как провёл несколько месяцев Николай Седов, прежде чем он, наконец, оказался в Тюмени в марте 1918 г. Тем временем, поскольку известий от Седова не поступало, организация Маркова 2-го, наконец, решила послать в Сибирь второго кандидата - корнета Сергея Маркова с поручением отыскать Седова, «войти с ним в сношения и побудить его известить нас о ходе его работы» (из показаний Маркова 2-го следователю Н.А. Соколову). Из воспоминаний С.В. Маркова следует, что поездка в Тобольск - являлась собственной его инициативой. Он был убеждён в необходимости этой поездки: «независимо от того, начнет ли Марков 2-й посылать людей или нет, но я во что бы то ни стало проберусь в Тобольск, так как считаю, что моё место вблизи от Их Величеств. Марков 2-й очень сочувственно отнесся к этому моему желанию, так как от Седова все еще не было никаких известий, а кроме него никто не был ещё отправлен из Петербурга... От Маркова 2-го я получил инструкцию найти в Тобольске Седова и дать по приезде письменно информацию по условленному адресу, и 240 рублей на дорогу» (Марков С.В. Указ. Соч.) . Сергей Марков отправился в Сибирь с Николаевского вокзала только 1-ого марта 1918 г. (по н. ст.). Приехав в Тобольск, он вошёл в сношение с протоиереем Алексеем Васильевым. Через него и через Б.Н. Соловьёва - зятя Г.Е. Распутина-Нового А.А. Танеева (Вырубова) смогла наладить пересылку для Царской Семьи необходимых вещей, денег и писем. «О Седове у о. Васильева никаких сведений не было. По его мнению, он в Тобольск не приезжал, в противном случае он знал бы об этом от Их Величеств, так как имел свободный доступ в их дом. Об организации Маркова 2-го также не было ничего известно, и он не имеет с ней никакой связи» (Марков С.В. Указ. Соч.) . Таким образом, всё это время Седов не появлялся в Тобольске, на связь ни с о. Алексеем Васильевым, ни с Борисом Соловьёвым не выходил. |
| Вырубова не называет лиц, при содействии которых установилась ее связь с Тобольском: «Я не могу назвать имен тех храбрых и преданных лиц, которые перевозили письма в Петербург и обратно». Первым посредником был, очевидно, тот П., о котором упоминает «маленький» Марков и который вернулся из Тобольска в декабре, вторым был Соловьев. Седов, лично известный А. Ф., был послан организацией, возглавляемой Марковым 2 м, и был рекомендован Дэн. Ближайший соратник Маркова 2-го В.П. Соколов (следователь называет его «наиболее активным работником» в этой группе монархистов) относит отъезд Седова к сентябрю. «Кажется», – говорит Соколов и добавляет, что он «известил нас о своем прибытии в Тюмень». «Дальше мы сведений о нем никаких не получали и совершенно не знали, где он и что делает. Это обстоятельство смущало нас, и мы стали обдумывать вопрос о посылке других офицеров в Тобольск…» «Состоялась посылка Маркова (Сергея)… Уехал Марков приблизительно в январе 18 г. В. Соколов путался в хронологических датах и в самих фактах и вместе с другими, быть может, невольно только запутывал следствие. «Маленький» Марков выехал из Петербурга в действительности в конце февраля, а Седов не мог уведомить петербургский центр в осенние месяцы 17 г. о прибытии в Тюмень, ибо попал сюда только к концу января. Это свидетельствует Марков С., и его свидетельство косвенно подтверждается А. Ф. в письмах к Вырубовой. А. Ф. была предуведомлена о поездке Седова. 23 января она пишет: «От Седова не имею известий. Лили писала давно, что он должен был бы быть недалеко отсюда». По словам Маркова Сергея, Седов серьезно заболел и жил у своей сестры в Сибири, будучи прикован к кровати. О дальнейшей судьбе Седова, о поездке Маркова, который представлен alter ego Соловьева, мы скажем в связи с «тайной» зятя Распутина, которому суждено было сделаться центральной фигурой в соответствующей легенде. После «маленького» Маркова никто в Сибирь от организации Маркова 2-го не приезжал, вплоть до вывоза царской семьи в Екатеринбург. |
| С.В. Марков стал готовить почву для ухода со службы, «продолжение которой считал явно безсмысленным», считая при этом, что «единственно возможным спасением Императорской Семьи является решительное вмешательство в Их судьбу германского правительства» (Марков С.В. Указ соч.) . С момента отъезда Седова прошло две недели. Никаких сведений от него так и не поступило. Марков с Соловьёвым были в полном неведении относительно положения Марковской организации и о предпринятых ею за время сибирской командировки С.В. Маркова шагах. Поэтому Сергей Владимирович, к тому моменту уже расставшийся с красным эскадроном, принял решение самому ехать в Петроград, чтобы встретиться с Марковым 2-ым, изложить на месте все свои наблюдения и безрадостные выводы и постараться убедить Маркова 2-го обратиться к немцам за помощью, как единственно возможному и последнему шансу спасти Царскую Семью. 1-го июля 1918 г. он прибыл в Екатеринбург. Из осмотра Ипатьевского дома он вынес следующие впечатления: «Три раза со всех сторон подходил я к нему и убедился, что спасти Их Величества вооруженным путем из этого здания и думать нечего! Такая попытка неминуемо кончится Их гибелью. Ипатьевский дом представлял собой западню, выхода из которого не было, и попытка могла иметь шансы на успех лишь в том случае, если бы охрана состояла на половину из своих людей, да и то эта попытка была бы подвергнута неимоверному риску, так как положение дома в центре города сильно усложняло Их вывоз» (Марков С.В. Указ соч.) . Через три для С.В. Марков из Екатеринбурга выехал поездом в Петроград. 7-го июля он прибыл в Петроград, где Сергею Владимировичу пришлось узнать о разгроме организации Маркова 2-го и об аресте Седова (это случилось приблизительно 7 июня). Из тюрьмы Кресты Седова выпустили через месяц. Сергей Марков пишет: «Я сразу же отправился на знакомую квартиру на Васильевском острове. Когда я позвонил и мне открыли дверь, еще в переднюю ко мне выбежала старушка, хозяйка квартиры, которая, увидев меня, в ужасе замахала руками и, волнуясь, сообщила, что я должен как можно скорее уходить, так как дом находится под наблюдением и что в нем неоднократно были обыски. Маркову 2-му и Виктору Павловичу едва удалось бежать, и во время одного из обысков арестовали Седова, бывшего у них случайно по делу, но, продержав его в Крестах около месяца, его, к счастью, выпустили. |
| Соловьёв оказался в роли «козла отпущения» или «мальчика для битья», на котором были подло вымещены накопившиеся отрицательные эмоции. Содействие в этом представлении вольно или невольно оказал Седов. Седов дал повод использовать его. Этот повод не являлся основательным, скорее поверхностным, его свидетельство притянуто за уши. Поэтому Соколов и не решился в своей книге открыто указать имя Седова, в качестве свидетеля, поэтому и вывел его под буквой «N». Но повод какой-то всё же был. Николай Седов допустил двусмысленность трактовки своих показаний и свидетельств, и, судя по всему, сделал это намеренно. Почему это произошло? Если он и дал повод использовать своё имя в недостойных целях дискредитации невиновного человека, то причины случившегося именно в этом - нетвёрдость характера, слабость нервной системы, импульсивность психики, подверженной воздействию извне. Возможно, этим объясняется его исчезновение и длительное молчание осенью 1917 г., когда все с нетерпением ждали от него известий. Выходит так, что Седов, получив задание, решил изменить свой маршрут и заехать в Одессу «попрощаться с полком». Сам ли он решился на это - вряд ли. Скорее, его действие - результат встречи с кем-то из сослуживцев, уговоривших Седова ехать на юг. Он не должен был этого делать, потому что взял на себя обязательство, потому что от него многое зависело и люди ждали результатов его поездки в Тобольск, и потому что целью задания Седова являлось ни много, ни мало - спасение Царской Семьи. И всё это Седов отодвинул на второй план, ради поездки в свой полк. Возможно, он обязан был это сделать, т. е. официально отпроситься, чтобы не стать дезертиром, ведь он офицер - человек долга. Но время, упущенное время! Чем-то надо было жертвовать, но Седов не стал жертвовать своей репутацией и потерял несколько драгоценных месяцев, столько времени водил людей за нос, попросту их подвёл, ради соблюдения формуляра. Что может быть выше долга спасения Божьего Помазанника и Его Семьи? Но воля штабс-ротмистра Седова оказалась порабощена ложно понимаемым чувством военно-корпоративного долга. |
| Возможно, Государыня располагала ошибочной информацией, а возможно, в этом эпизоде и кроется причина долгого молчания Седова. Государь и Государыня были извещены о том, что к ним еще в сентябре выехал Николай Седов. Они с нетерпением ждали его или хотя бы весточки от него. Но прошло пять месяцев: сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь, закачивался январь, а Седова всё не было. 21 января 1918 г из Тобольска Государыня писала М.С. Хитрово: «Все жду Н.Я. /Седова/ увидеть хоть издали...». 23 января 1918 г. Государыня писала А.А. Таневой (Вырубовой): «От Седова не имею известий; Лили /Ден/ писала давно, что он должен был бы быть недалеко отсюда». Прошёл февраль, наступил март, пошёл уже седьмой месяц, как Седов покинул Петроград. Семь месяцев напрасных ожиданий. И вот от Маргариты Хитрово вновь к Царице приходит странная информация, которой она делится со своей подругой Лили Ден (Ю.А. фон Ден): «Рита /Хитрово/ пишет, что Николай Яковлевич в Симферополе вместе с своим другом, братом маленького М. /С.В. Маркова/ ...». Где же находился всё это время Седов, в Сибири или в Крыму? Очевидно, что Седов был в Крыму. Что побудило его изменить маршрут следования, об этом разговор ниже. А если Седов был на Юге, он не мог не соединиться со своим полком. Собственно, это и была его цель, не отдыхать же он туда поехал. А если так, то ему пришлось участвовать так или иначе, в последних боях своего полка, и многое пережить, прежде, чем он отправился в Сибирь. В Крыму же произошли следующие события, в которых мог принять участие штабс-ротмистр Седов. В декабре 1917 года Крымский Конный полк, как пишет Борис Никитенко, «в блестящем виде пришел походным порядком в Крым, где к тому времени образовалось правонациональное правительство, формировавшее антибольшевистские национальные войска. Этим молодым формированиям вскоре пришлось столкнуться с севастопольскими матросами и рабочей красной гвардией. Неравная борьба с противником, во много раз превышавшим его численностью, окончилась катастрофой. В ночь на 1-ое января 1918 года в Симферополе Крымский Конный полк подвергся полному разгрому. Севастопольские матросы учинили над офицерами и солдатами кровавую расправу». В результате, полк потерял больше половины своего состава, остатки рассеялись по горам и бежали из Крыма. Многие офицеры погибли мученической смертью. (Никитенко. Указ. Соч.) . |
| Обломками стеклянных браслетов усеяны площадки всех трех капищ в Звенигороде – на капище 3 их насчитывается до 260 и на капище 2 около 400. Найдены они почти во всех сооружениях на городище. По цветовой гамме среди браслетов преобладают оливковые и фиолетовые, в убывающем количестве встречаются зеленые, бирюзовые, желтоватые, синие, красные. По поперечному сечению среди них выделяются круглые гладкие, крученые, в меньшем количестве представлены треугольные и сегментовидные. Основная масса браслетов относится к киевскому производству и только девять обломков принадлежат к византийскому (определение и все подсчеты проведены Ю. Л. Щаповой). Стеклянные браслеты входили в моду на Руси в конце XI в. и получили наиболее широкое распространение в городах во второй половине XII и в XIII вв., в Новгороде они встречались еще в первой половине XIV в. (Колчин Б. А., 1982, с. 159). По цветовой гамме звенигородские браслеты приближаются к составу, характерному для Изяславля в момент монгольского нашествия, что отражает закономерность в увеличении числа окрашенных браслетов в первые десятилетия XIII в. (Щапова Ю. Л., 1974, с. 87). Металлические браслеты из круглой проволоки со сходящимися концами (капища 2 и 3, рис. 45, 23) бытовали повсеместно в X–XIV вв. Пластинчатые узкоконечные с завитками на концах (капище 3, сооружения 9 и 11, рис. 45, 24; 53, 11; рис. 57, 11) были широко распространены со второй половины XI до XIV в. (Арциховский А. В., 1930, с. 21; Левашева В. П., 1967, с. 236; Седова М. В., 1981, с. 113). Витой двойной браслет с петлей на конце (капище 3, рис. 45, 16) принадлежит к типу, характерному для XI – начала XIII в. (Седова М. В., 1981, с. 97; Лысенко П. Ф., 1985, с. 263). Витой тройной браслет с петлевидными концами (капище 3, сооружение 4, рис. 50, 5) относится к тому же времени (Колчин Б. А., 1982, с. 173). Массивный серебряный браслет, скрученный из толстой проволоки и имеющий склепанные концы (сооружение 5, рис. 37, 11), аналогичен новгородским, датируемым XII – второй половиной XIII в. (Седова М. В., 1981, с. 98). Литой билоновый браслет с ажурным плетеным узором и ложной пряжкой на конце (длинный дом 7, рис. 36, 2) подобен найденному в Новгороде в слое, датируемым 60-ми гг. XIII в. (Седова М. В., 1981, с.118, рис. 15, 10). |
| В дошедших до нас воспоминаниях и дневниковых записях не приводится сведений относительно характера ранения Седова. Судя по тому, что 16 марта 1916 г он был оперирован под общим наркозом, ранение было достаточно серьёзным. В.И. Чеботарёва, старшая сестра Дворцового лазарета, в своем дневнике сообщает: «16 марта: сегодня операция в присутствии Ее Величества Седову, долго остававшемуся под наркозным опьянением. Держал Татьяну Николаевну за руку, отпустил только, когда сказали, что иначе Шеф должен идти на перевязку и устанет. Шеф остался подле, Седов держал и Ее за руку, осторожно прикрывая своим одеялом, когда чувствовал приступ тошноты. Странное это состояние, полубессознательное; на вопросы отвечает, точно отдельные центры работают, а координация забастовала. То плакал. То пытался снять браслет Татьяны Николаевны. Их Всех, видимо, забавила ласка, откровенная нежность, когда человек неспособен лукавить...» (Чеботарёва В.И. Дневник. Цит. по: Чернова О. Указ. Соч.). В этот период Николай Седов был по отношению к Государыне, как ребёнок, нежен, ласков, постоянно нуждался в опеке и утешении, что и получал в изобилии и от самой Государыни, и от старших её дочерей Ольги и Татьяны.Государыня много уделяла ему внимания, много времени проводила в его палате, часто у изголовья, за работой или беседой, даже учила Седова английскому языку. Одним словом, отношение к нему, как пишет Чеботарёва, было «изумительным», отмечая при этом наивность, чистоту и подчёркнутую преданность Седова. (см. Дневник Чеботарёвой за май 1916 г., а также письма Государыни Государю за июнь 1916 г). Во время заключения Царской Семьи в Александровском дворце в марте 1917 г. штабс-ротмистр Н. Седов, был уже выписан и должен был находиться в расположении своего полка. Но поскольку Седов поддерживал отношения с Ю.А. фон Ден, после увоза Царской Семьи в Сибирь оставшейся с больным ребёнком в Петрограде, можно предположить, что Седов, как и корнет Марков, также находился в Петрограде или в его окрестностях. Однополчанин Седова корнет Сергей Марков, который также поддерживал связь с Юлией Александровной фон Ден, рискуя собой, по своей личной инициативе смог пробраться в Александровский Дворец и явиться перед Государыней в полное Её распоряжение. Нет сведений, относительно того, выходил ли Седов на связь с Царским Селом или пытался это сделать. |
| Седов вынужден был подготовить уточненный план экспедиции — на 60 собак, с более взвешенными учетом грузоподъемности собак. Груз был уменьшен с 3,25 до 2,18 пуда на одну собаку (около 38 килограммов). Но и дневной рацион собаки пришлось снизить с 1 до 0,6 фунта (приблизительно до 250 граммов). Специалисты отмечали, что и в новом плане Седова были явно авантюрные цифры. Весь поход к полюсу и обратно должен был теперь продолжаться 172 дня — то есть почти полугодие! Однако Седов говорил: «Кому же, как не нам, привыкшим к работе на морозе, заселившим Север, дойти и до полюса? И я говорю: полюс будет завоеван русскими...» Комиссия, опиравшаяся в суждениях на прагматизм, в общем-то резонно отвергла планы Седова. И даже когда сам Император пожаловал на экспедицию 10 тысяч рублей, правительство отказалось выделить деньги. В газетах стали публиковаться объявления о подписке на пожертвования для экспедиции Седова, был создан комитет по подготовке экспедиции, во главе которого стали книгоиздатели. С трудом и спешно зафрахтованная в конце июля 1912 г. у зверопромышленника В. Е. Дикина судно — старая парусно-паровая шхуна «Святой великомученик Фока» (бывший норвежский зверопромысловый барк “Гейзер” (Geyser) 1870 г. постройки) — 26 августа была переведена из Соломбальской гавани к Соборной пристани Архангельска. На следующий день, после торжественных проводов и молебна, экспедиция отправилась. Не упустим из вида такой критический взгляд: из-за спешки судно не удалось полностью отремонтировать, и экипаж беспокоила течь. Шхуна была оборудована радиостанцией, однако Седову не удалось нанять радиста, из-за чего аппаратура оказалась бесполезной и была оставлена в Архангельске. 19 августа выяснилось, что грузоподъёмность «Фоки» не позволяет взять все необходимые экспедиции припасы, в результате после частичной разгрузки на берегу были оставлены часть продовольствия, топлива, питьевой воды и снаряжения, в том числе примусы. Макет шхуны " Св. Фока " в музее Седова 24 августа капитан Дикин, помощник капитана, штурман, механик, помощник механика и боцман «Святого великомученика Фоки» отказались выходить в море с Седовым из-за плохой подготовки к плаванию, и уволились с судна. Седову пришлось срочно набирать новую команду. |
|
|
