| Так составился “Просветитель” Иосифа Волоколамского — это первое догматическое богословие на Руси, получившее одобрение от всего священного русского собора и принятое им в руководство для борьбы с еретиками. Большая часть “слов” или глав из “Просветителя” сходится до буквальности с посланиями преподобного отца к разным лицам. Так, первое слово о Святой Троице сходно с посланием к архимандриту Вассиану; слова 5, 6 и 7, раскрывавшие догмат о почитании икон, писаны по просьбе одного инока иконописца, как видно из послания преподобного Иосифа к этому иноку; вторая часть 7-го слова, трактующего об общественной молитве, об обязанностях христианина в отношении к ближним, князьям и царям, живой и дидактический тон речи, постоянные обращения к братии, частое употребление “о сих убо зде” — приёма, общего многим древним поучениям — всё это указывает на близкую связь “Просветителя” с учительными посланиями преподобного ; его слова 8, 9, 10 писаны были по просьбе Геннадия Новгородского против несостоятельного мнения русских о близкой кончине мира, осмеянного еретиками, и в рукописях XVI века помещаются сразу за посланиями и пасхалией Геннадия ; 12-е слово почти всё заключается в послании к Нифонту, епископу Суздальскому; в послании к нему встречается несколько мест, от слова до слова сходных с предисловием и 13-м словом “Просветителя”; 13-е слово сходно с посланиями к архимандриту Митрофану и великому князю Василию Ивановичу; 15-е и 16-е сходны с посланием к инокам о повиновении их соборному определению. Вообще послания Иосифа Волоколамского, по словам издателей “Просветителя”, представляются краткими очерками и материалами, которые после были обработаны и вошли в состав слов его . Вторым писателем-богословом, которого сочинение также можно назвать полемическим богословием XVI века, был преподобый Максим Грек. Большая часть его сочинений писана в форме посланий и ответов к известным лицам на известные частные случаи и вопросы. Не менее знаменит третий проповедник — богослов XVI в, ученик Максима Грека, инок Зиновий Отенский, которого “Истины показание” есть прекрасный образец догматико-полемического богословия того времени. |
| И сам Максим, прибывший в Россию в 1518 году 127 , вынужден был вести в России продолжительную полемику с остатками ереси жидовствующих 128 . Таким образом, ересь, хотя и скрытно, продолжала существовать в продолжение почти всей первой половины XV века. С ней пришлось считаться не только Иосифу Волоцкому , который большую часть своей жизни провел в борьбе с ересью, но и ближайшим его ученикам. Борьба Иосифа Волоцкого с ересью жидовствующих важна и в другом отношении. Она послужила для него поводом к другого рода борьбе, борьбе уже не с еретиками, а с самими православными, только расходившимися с ним во взглядах на еретиков и на их права и общественное положение в государстве. Иосиф не ограничивался чисто нравственною борьбою с еретиками путем литературной, богословской полемики, направленной против их лжеучений, но в тоже время он предлагал и с настойчивостью указывал другие более действенные и практические, по его мнению, средства уничтожить ересь. Средства эти сводятся к беспощадному преследованию еретиков и состоят в применении к ним смертной казни. Первым, указавшим на казни, как на средство избавиться от ереси, был известный Геннадий архиепископ Новгородский, который в пределах своей власти и осуществлял его на деле. Мало того он настойчиво вызывал и других иерархов и гражданское правительство на путь казней еретиков. 129 Метко характеризует эту сторону деятельности Геннадия один из его современных единомышленников, уподобляя его льву, который «пущен бысть на злодейственные еретики... иже ногти своими растерзая тех скверныя утробы... зубы же своими сокрушая и разтерзая и о камень разбивая». 130 Но главным образом судьба вопроса об отношении к еретикам связана с именем Иосифа Волоцкого . Иосиф задался целью юридически и канонически обосновать то, на что указал Геннадий, как на единственно возможное и практическое при современных ему обстоятельствах средство спасения православия. Воззрения Иосифа на отношение к еретикам весьма замечательны. Иосиф Волоцкий с неумолимою строгостью относился к еретикам. |
| Ссылка новгородского архиепископа на франков в Испании очень многозначительна. Русский владыка предлагал поступить, как поступали в то время с ересями на Западе, с учением, проникшим к нам с Запада. Рационализм действительно явился у нас отголоском идей, подготовлявших реформацию на Западе. Но с сектой стригольников Геннадий не мог так поступить, как поступил он с сектой жидовствующих. Последняя секта теряла много в глазах массы русского населения уже тем, что евреев не любили издавна в России, а название, приданное секте, породнило ее с последователями Моисеева закона. Рационалистическое направление прививало учение этой секты более к привилегированным сословиям; догматы , заимствованные у евреев, делали ее ненавистной многим из низшего класса населения. И так с ней расправиться было легче. Но стригольники, явясь впервые на псковской земле, смежной с немецкой Ливонией, умели согласить наплыв западных идей с народным русским духом; умели на земле, еще не забывшей вольного вечевого слова, говорить красно к народу и указывать на те пороки духовенства, которые действительно требовали исправления. В их отрицании священства, они конечно не признавали архиереев и священников, хотя бы те были образцами непорочной жизни. Но в своем обращении к толпе, они восстают не на самое священство, а на те пороки и недостатки духовных лиц и духовного управления, которые действительно бросались многим в глаза. Уже то придавало много веса стригольникам, что обвинение в мздоимстве, обращенное к духовенству, вызвало меры, доказавшие, что оно было признано высшей духовной властью в стране – основательным. Архиепископ Геннадий в 1503 г. выхлопотал отмену сборов со священников для архиереев. В послании константинопольского патриарха Нила к псковичам о стригольниках, говорится, «что некоторые епископы по мзде поставляют, из этого еще не следует, что надо отделяться от церкви» 23 . Факт обвинения был признан, а это давало силу обвинителям. Меры, принятые затем против стригольников, повели к тому, что они удалились за границу и поселились в шведских пределах и в Ливонии вдоль русского рубежа. |
| Формирование представлений о каноне ВЗ в Русской Церкви основывалось на 2 факторах: издании слав. Библии и определениях по вопросу К. б. в богословии XIX в. В основных чертах был проделан тот же путь, каким шло формирование воззрений на нормативный состав ВЗ и в древней Церкви, где этот процесс, с одной стороны, был органически связан с образованием библейского корпуса, с другой - происходила богословская апробация его состава. В Византии, от которой Др. Русь восприняла христианство, отношение к К. б. определялось 3 факторами: собраниями библейских книг и их объемом, каноническими правилами, принятыми Вселенскими Соборами о К. б., и литургической традицией. Вопрос о каноне ВЗ до XIX в. I. Состав славянской Библии. В первые века христианства на Руси не было единого целостного корпуса библейских книг, поскольку такой корпус отсутствовал и в Византии, где книги Свящ. Писания были представлены библиотекой отдельных кодексов, причем нечетко фиксированного состава. Целостные кодексы IV-V вв. (Синайский, Ватиканский, Александрийский), остававшиеся важнейшим свидетельством своего времени о составе корпуса ВЗ, были скорее исключением (см. также в ст. Библия , разд. «Рукописи ВЗ»). На Руси библейские книги также долгое время бытовали в различного рода сборниках: богослужебных, четьих, толковых. Ветхозаветные книги в них были представлены далеко не полно, кроме того, в них могла входить и сторонняя лит-ра, как околобиблейского содержания, так и апокрифическая ( Алексеев. 2010. С. 179-185), что не способствовало развитию устойчивых представлений о нормативном собрании ВЗ. Только издания слав. Библии смогли наглядно представить ВЗ в полном объеме. Первым таким изданием стал полный слав. библейский свод, сохранившийся в списке 1499 г., издание было предпринято архиеп. Новгородским Геннадием (Гонзовым) . Главной особенностью Геннадиевской Библии стала ориентация на лат. Вульгату . Поскольку издателям не удалось найти в слав. переводе мн. ветхозаветные книги (вероятнее всего, на Руси они оставались неизвестными), они были переведены с Вульгаты. В новом переводе с латинского в Геннадиевскую Библию вошли: 1-2-я Книги Паралипоменон, 1-3-я Книги Ездры, Книги Неемии, Товита, Иудифи, премудрости Соломона, 1-25-я и 46-52-я главы Книги прор. Иеремии, 45-46-я главы Книги прор. Иезекииля, 1-2-я Маккавейские книги. Книга Есфири была расширена переведенными с Вульгаты главами 10-16 ( Он же. 1999. С. 197). Разбивка текста книг на главы была проведена в соответствии с Вульгатой. В Геннадиевской Библии произошел синтез зап. и вост. библейских традиций, и впервые на Руси был представлен целостный свод ветхозаветных книг. |
| Но, чем сильнее этот мрачный призрак волновал умы православного русского народа, тем сильнее он должен был возбуждать противодействие себе в умах тех немногих, которые были противниками господствовавших представлений. А в таких людях в В. Новгороде недостатка не было. Частые столкновения, происходившие у новгородского владыки то с митрополитом, то со псковичами по разным недоразумениям и вопросам, уже сами по себе, необходимо должны были вызывать некоторых из новгородцев на раздумье над церковными делами. Поэтому нет ничего странного, что, под влиянием современных, гнетущих обстоятельств, зародившееся первоначально у стригольников сомнение в законности существования многих явлений в церковной жизни, теперь распространилось на религиозную область и выразилось, прежде всего, в отрицании господствующего суеверного мнения о близкой кончине мира. Это отрицание вышло, как и нужно было ожидать, из среды новгородского духовенства. Религиозные вопросы касались прежде всего духовных лиц, да и разрешены могли быть, скорее, духовными. Духовенство вообще представляло интеллигентный класс древнерусского общества. В частности же, о первых новгородских мудрствователях известно, что они были люди начитанные, имели в своем распоряжении книги, которых не было даже у такого пастыря, как блаж. Геннадий 55 . Первоначально сомнение зародилось в голове попа Дениса, а потом мало-помалу образовался целый кружок единомышленников из попов же, из разных других клирошан и из некоторых мирян 56 . Но, чтобы успешно вести борьбу с всеобщим заблуждением, новгородским духовным в подкрепление своего сомнения, нужно было еще иметь на своей стороне и знамя науки. Это знамя получено было новгородскими мудрствователями из еврейских рук, вследствие чего и самая новгородская ересь прослыла у современников и потомства за жидовство. Опасаясь возрастающего могущества Москвы, новгородцы стали искать союза с Литвою, приглашая тамошних князей на службу в Новгород. Вместе с литовскими князьями потянулись в Новгород уже и непрошеные гости – евреи, которые в XV столетии стали столь обыкновенными посетителями, что во время голодов бедные новгородцы «жидом из хлеба даяхуся гостем» 57 . |
| Как и те вдовые попы и дьяконы, которые отличались безнравственною жизнью, двоеженцы дьяки также не могли оставаться в составе клира. Несмотря на то, они свободно правили свои дьяческие обязанности. Это видно из двух посланий Геннадия, одного – к митрополиту Зосиме о причетнике двоеженце 43 , другого – к митрополиту Симону. В последнем сказав об «озорных мужиках» и о том, что он, ставя дьяков, дает им ставленые грамоты, Геннадий продолжает: «на клиросе поют дияки двоеженцы» 44 . Но если в составе новгородско-псковского духовенства не мало было лиц, которые или по своей безнравственной жизни или по другим причинам не могли быть в числе членов духовенства, то и все новгородско-псковское духовенство того времени не могло представить глазам наблюдателя ни в умственном, ни в нравственном отношении утешительного зрелища. Характеристическую черту нашего древне-русского духовенства составляло между прочим то, что оно не отличалось той изолированностью, какою отличается современное нам русское духовенство. Оно было своим для земства и это свойство выражалось как в происхождении духовенства, так и в выборе земством священнослужителей. В выборе духовных лиц земство принимало самое деятельное участие, что особенно должно сказать про наши вольные города Новгород и Псков. При известных условиях этот выбор мог бы иметь благотворное действие. Но в русском обществе XV в. таких условий не было и участие мирян в выборе духовных лиц нередко вело ко многим злоупотреблениям. При выборе себе духовных лиц, земство часто руководилось корыстными побуждениями и избирало на церковные места не самых достойных людей, а таких, которые наиболее удовлетворяли материальным расчетам земской общины. В деяниях Стоглавого собора между прочим читаем, что в Новгороде, принимая к церкви попов, дьяконов, причетников и просвирен, уличане 45 брали с них большие деньги, напр., с попов рублей по 15, 20, 30, кто давал деньги, с тем шли ко владыке всей улицей; а если владыка присылал к церкви попа хорошего и грамот гораздого, а этот поп не давал денег уличанам, то они его не принимали. |
| Такова была религиозно-нравственная сторона вопроса, которая прежде всего бросалась в глаза. С этой стороны больше всего смотрел на дело и преп. Нил Сорский . Но были и другие стороны. Народ и общество относились враждебно к монастырским имуществам часто по самой экономической постановке дела. Вновь возникавшим монастырям князья нередко жертвовали земли, которые до этого времени находились в руках крестьян или других частных владельцев. «Нередко происходило, что крестьяне прогоняли от себя монахов, которые поселялись на соседних пустопорожних землях и полагали здесь основание монастырю, – прогоняли именно из страха, чтобы пришельцы впоследствии не завладели их землями и селами» (проф. А.С. Архангельский ). § XIX Иосифа догнали на полдороге в его обитель. Когда волоцкий игумен выслушал рассказ о происшедшем, он, сколько было возможности, поспешил в Москву. Там уже Геннадий и сторонники новгородского владыки с нетерпением ждали его. На следующий же день состоялось новое заседание собора. Прежде всего было предложено высказаться тому, кто поднял все это дело, – Нилу. Великий старец спокойно повторил то, что говорил вчера Иоанну. Не успел Нил докончить своих слов, как его перебил нетерпеливый Вассиан, который непременно хотел высказать то, что наболело у него в сердце. – В иноческом образе, – говорил он между прочим, – строим себе каменные ограды и палаты, позлащенные узоры с многоцветными травами; кельи украшаем наподобие царских чертогов; покоим себя брашнами и пьянством; пользуемся от мира всем лучшим и завиднейшим, тогда как лучшая пища и лучшее питье подобает труждающимся на нас мирянам... – Молчи, собака, – крикнул Геннадий, стуча о пол посохом, – говорил я зря пожалели для тебя костра; ну, еще дождешься его... Митрополит оставил Геннадия и разрешил говорить Иосифу, который направил свою речь главным образом к Нилу. – Села от монастырей отъяти хочешь, отче, – говорил он, – а того не помыслил, что без имений святыя обители и совсем перестанут существовать. Ведь для обители нужны храмы, а их нужно же на что-нибудь не только создавать, но и поддерживать. |
| Вне монастырей, в среде белого духовенства и мирян состояние просвещения в Московской Руси было еще печальнее. Здесь даже простая грамотность была чрезвычайною редкостию; потому что вовсе не было необходимых для распространения оной правильно организованных школ. – К началу XVI века на Руси было так мало просто грамотных людей, что лаже некого было ставить на низшие церковные должности, и св. Геннадий архиепископ Новгородский, в послании в тогдашнему митрополиту Симону, следующим образом изображает свое затруднительное положение в этом отношении: «приведут ко мне мужика, и я велю ему апостол дати чести, а он и ступить не умеет; я ему велю псалтырь дати, а он и потому едва бредет; и я его отреку; а они извет творят: земля, господине, такова, не можем добыти, кто горазд грамоте» 10 . Во избежание крайности – ставить на священнослужительские должности совершенных неучей, св. Геннадий обращается к митрополиту с просьбою «печаловаться» пред государем, Иоаном III, о заведении, по крайней мере, низших школ грамотности для обучения духовенства. В предполагаемых училищах он предлагает учить; «первое азбука граница истолкована совсем, да и подтительные слова, да Псалтыря с следованием на крепко; а как то изучат, могут после того, проучивания, и канонархати и чести всякие книги 11 . Но открытие училищ и с таким даже не притязательным курсом учения едва ли осуществилось на самом деле; потому что чрез пятьдесят слишком лет Стоглав в 25 главе своей снова говорит о ставленниках: «ставленники, хотящие в диаконы и попы ставиться, мало грамоте умеют; поставить их святителям – противно священным правилам, а не поставить – святые церкви будут без пения, православные христиане начнут умирать без покаяния». Со своей стороны, Стоглав также делает распоряжение об учреждении первоначальных училищ для образования духовенства, постановив в 26 главе своей: «выбрать во всех городах добрых священников и диаконов и в их домах учинить училища для обучения пению, чтению и кононарханию». Но, сделав такое постановление, отцы Стоглавого собора не позаботились, однако же, оградить фактическое осуществление оного какими-нибудь определенными материальными гарантиями, а предоставили все дело на добрую волю частных духовных лиц; поэтому, как ни силен был авторитет этого собора в тогдашнем обществе, это постановление его едва ли имело большое значение на практике, и печальное состояние просвещения того времени едва ли им было подвинуто вперед. |
| В XIII-XIV вв. процесс дальнейшей русификации русско-славянской Библии успешно продолжался, языковая форма библейского текста все более упрощалась. Однако этот процесс проходил без сверки и соотнесения русско-славянской версии с греческой, из-за чего в русско-славянской Библии начали накапливаться расхождения с первоисточниками. И хотя эти расхождения не приводили к принципиальным разночтениям, все же они искажали чистоту библейского текста, а их количественное возрастание уже само по себе являлось реальной угрозой для сохранения Священного Писания в неповрежденном виде. В самом конце XIV в. митрополит Московский Алексий решает исправить накопившиеся искажения в русско-славянской Библии, соотнося ее с греческой. Так был создан Чудовский Новый Завет максимально дословная редакция русско-славянского Нового Завета, заключавшаяся главным образом в калькировании русско-славянскими языковыми средствами строя греческих фраз. Однако в большинстве своем русско-славянские библейские рукописи XV в. выполнены в доалексиевских традициях. Именно на основе этих рукописей Новгородским архиепископом Геннадием был создан первый славянский полный свод библейских книг знаменитая Геннадиевская Библия. Геннадиевская Библия знаменовала собой новый этап в процессе совершенствования русской славянской Библии: ряд книг был либо переведен с Вульгаты (латинской Библии), либо редактировался по ней. В XVI в. появились первые печатные издания русско-славянской Библии. Самым известным из них является созданная в 1580 г. в Остроге на Волыни Острожская Библия, возродившая алексиевскую традицию грецизации русско-славянского библейского текста. В XVIII в. Острожская Библия прошла радикальную грецизирующую правку и в новой редакции была напечатана в 1751 г. Так вышло в свет первое издание Елисаветинской Библии (именно этот текст используется в настоящее время русской православной церковью в богослужебной практике). В начале XIX в. окончательно назрело и оформилось решение о необходимости создания именно русского, а не русско-славянского перевода Священного Писания. И под эгидой Российского Библейского Общества в первой четверти XIX в. были осуществлены переводы на русский язык некоторых библейских книг. Однако переводческая деятельность была приостановлена закрытием Российского Библейского Общества (в 1825 г.) и крайне негативным отношением к самой идее создания русского перевода Библии, доминировавшим в церковно-правительственных кругах вплоть до 1850 г., когда работа над русской Библией возобновилась. Переводы, подготовленные в 1810–1820 гг., подверглись значительной славянизации и грецизации и во второй половине XIX в. обрели стиль более архаичный, чем первоначальный. В таком же стиле создавались и переводы тех библейских книг, которые не были выполнены в первой четверти XIX в. (до запрещения деятельности Российского Библейского Общества). |
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
|
|
