| псковской иконе, «Чудо св. Георгия о змие. Избранные святые» (2-я пол. XVI в., ПИАМ),- слева вверху поясные изображения В. и святых Флора и Лавра, В. в красной фелони, на левой покровенной руке - кодекс на омофоре, правой благословляет. Сщмч. Власий сокрушает идола и обличает идолопоклонничество. В темнице причащает христиан. Клеймо (31) рамы с Житием сщмч. Власия. Кон. XVII — нач. XVIII в. (ЯХМ) Сщмч. Власий сокрушает идола и обличает идолопоклонничество. В темнице причащает христиан. Клеймо (31) рамы с Житием сщмч. Власия. Кон. XVII — нач. XVIII в. (ЯХМ) В. (в облачении святителя, с кодексом в левой руке, правая - в молении) в числе избранных святых представлен на Богородичных образах: на новгородском 3-створчатом складне «Богоматерь «Знамение», Никола и Власий» - на правой створке (сер. XV в., ГИМ); на иконе «Богоматерь Грузинская (Иерусалимская)» с В. в клейме, на обороте - «Чудо в Хонех» (Новгород, 2-я пол. XV в., ГТГ) - около нимба Богоматери, слева, в красном круге поясной образ В.; на иконе «Богоматерь Умиление (Подкубенская?) с избранными святыми» (Новгород?, посл. четв. XV в., ГТГ) - вверху поясные изображения святых: прор. Илия, св. Иоанн Предтеча, свт. Николай, В.; на 3-створчатом складне «Богоматерь Ярославская и избранные святые» (Москва, 1491 г., ГТГ) - В. на правой 4-рядной створке (рядом мученики Лавр и Флор); на иконе «Избранные святые в предстоянии Богоматери «Знамение»» (кон. XV в., ПИАМ) - в среднике иконы фронтально в рост, вместе со свт. Николаем, архидиак. Стефаном, сщмч. Климентом, мученический чин стоящих рядом святителей В. и Климента обозначен красным цветом их фелоней, в левой покровенной руке В.- кодекс на омофоре, правой благословляет; на прориси с иконы XVI в.- с мч. Андреем Стратилатом в предстоянии Владимирской иконе Божией Матери - слева от образа Богородицы, в рост ( Маркелов. Святые Др. Руси. Атлас. С. 559. 283). Особое место в этом ряду занимает икона «Богоматерь с Младенцем и сщмч. Власий» из собрания Постникова (XV в., ГРМ): в среднике рядом в рост изображены равные по масштабу фигуры Богоматери с Младенцем Христом на левой руке и В. |
| Икона-спилок. 1-я пол. XVI в. (собрание К. В. Воронина) Несмотря на немногочисленность сохранившихся образцов прикладного искусства домонг. периода, их иконография свидетельствует о достаточно широком репертуаре в выборе изображений И. Так, на 2-сторонней каменной иконке «Явление Господа прор. Илии. Свт. Николай Чудотворец» (кон. XII в., ГТГ) И. показан сидящим в пустыне, вверху в небесном сегменте - благословляющий Иисус Христос. И. стал одним из самых любимых святых, что повлияло на распространенность его изображений в иконописи. В XIII-XIV вв. И., как сщмч. Власий Севастийский или вмч. Георгий Победоносец, почитался как покровитель сельского хозяйства. Сохранился ряд сев. икон одного иконографического типа, где И. изображен по пояс, седовласым старцем в хитоне и милоти, с повязанным на шее белым платом, со свитком в руке, с характерным пророческим жестом (пальцы, как правило, направлены в сторону свитка). К этому изводу принадлежат иконы: из часовни И. пос. Пяльма Пудожского р-на (1-я пол.- сер. XV в., МИИРК); из храма на острове оз. Машезеро (XV в., частное собрание); из собрания И. С. Остроухова (сер.- 2-я пол. XV в., ГТГ) - на красном фоне; из Покровской ц. с. Ракулы на Сев. Двине (1-я пол. XV в., ГТГ); из с. Манихина Ленинградской обл. (кон. XV в., ГРМ) и др. В сохранившихся новгородских храмовых росписях XIV - нач. XV в. И. присутствует вместе со св. Иоанном Предтечей среди пророков в купольной декорации: в храме Спаса на Ковалёве (1380); в ц. Успения на Волотовом поле (80-е гг. XIV в.); в ц. Спаса на Ильине ул. (1378); в ц. Рождества Богородицы на Красном поле (90-е гг. XIV в.); в ц. арх. Михаила Сковородского мон-ря (нач. XV в.). Близкое расположение И. к образу Пантократора в куполе появилось под влиянием исихастских воззрений: свт. Григорий Палама, опираясь на текст Книги Царств о явлении И. Господу на горе Хорив (3 Цар 19. 11-13), писал о пророке, что «свидетельство и правдивое известие - его общепризнанное прозвание: боговидцем и даже высшим боговидцем его зовут все» ( Григорий Палама, свт. |
| О почитании святых в К-поле и о том, что их иконы были там известны, сохранились свидетельства Антония, архиеп. Новгородского, побывавшего в столице Византии ок. 1200 г. Он сообщает, что «во Испигасе… есть церковь cbяmыix мученик Бориса и Глеба: в том граде явишася святии, и исцеления многа бывают от них». В юж. части собора Св. Софии К-польской («на правой стране») была «поставлена икона велика святых Бориса и Глеба, и ту имеют писцы» (т. е. художники снимают с нее копии - Книга Паломник. С. 33). О необычности восприятия облика рус. князей в визант. среде по сравнению со святыми новокрещенных народов может свидетельствовать роспись в ц. Вознесения в Милешеве (Сербия, 20-е гг. XIII в.), где Б. и Г. представлены в колпаках необычной формы и выглядят как уроженцы далекой сказочной страны. 2-я пол. XIII-XV вв. В изображениях Б. и Г., созданных в рус. землях в период монголо-татар. завоевания и постепенного возрождения рус. культуры, отразились преемственность по отношению к иконографии домонг. периода, а также различные оттенки их почитания. Среди вариантов с парными изображениями в рост во фронтальных одинаковых позах, в богато украшенных княжеских одеждах, с крестом в одной руке и с мечом в др. сохранились иконы: из Саввино-Вишерского мон-ря близ Новгорода, XIII в. (как установлено С. И. Голубевым, пробелы на ликах - поновления XIV в.; наиболее вероятно, новгородская, публикуется Г. В. Поповым как тверская; КМРИ); из часовни Зверина мон-ря в Новгороде, нач. XIV в. (ГИМ); московская (или ростовская) из собрания Н. П. Лихачёва, 2-я пол. XIV в.(ГРМ); северная икона XIV в. (частное собрание); псковская из с. Б. Загорье, кон. XIV- нач. XV в. (ГТГ). В кон. XV-XVI в. в нек-рых изображениях данного типа слишком удлиненные фигуры подчеркивают внешнюю хрупкость (икона из собр. В. А. Александрова; ГТГ), святые показаны в легком развороте друг к другу, они как бы беседуют, их фигуры соприкасаются (икона из Музея-заповедника «Ростовский кремль» и сев. икона из собр. А. В. Морозова, обе в ГТГ). |
| Владимирская икона Божией Матери. 1-я треть XII в. (ГТГ) Владимирская икона Божией Матери. 1-я треть XII в. (ГТГ) Появившиеся в раннехрист. искусстве типы изображений Богородицы получили дальнейшее распространение и развитие в искусстве Византии, Балкан, Др. Руси. Нек-рые иконографические изводы сохранились почти без изменений, напр. образ Богородицы на престоле с Младенцем Христом, сидящим фронтально на коленях Матери, Она придерживает Его правой рукой у плеча, а левой у ножки. Такое изображение чаще всего представлено в конхе алтарной апсиды (в храмах Св. Софии К-польской, 876; в кафоликоне мон-ря Осиос Лукас в Фокиде (Греция), 30-е гг. XI в.; в ц. вмч. Георгия в Старо-Нагоричино (Македония), 1317-1318 гг.; в ц. Рождества Богородицы в Ферапонтовом мон-ре, 1502, и др.). Повторением древнего образца является изображение в алтаре ц. Св. Софии в Охриде (30-е гг. XI в.) Божией Матери Никопеи, держащей образ Младенца в медальоне, вместе с тем в послеиконоборческий период получил распространение тип Божией Матери Никопеи (в рост) с Младенцем, изображенным не в медальоне (напр., в ц. Успения Богородицы в Никее, 787 (не сохр.); в Св. Софии К-польской, 1118; в соборе Гелатского мон-ря, ок. 1130). Тип Богородицы с образом Младенца в медальоне известен в неск. вариантах: с образом перед грудью, в рост Оранта, Влахернитисса (Великая Панагия) (мраморный рельеф XII в. из ц. Санта-Мария Матер Домини в Венеции; икона Божией Матери с прор. Моисеем и Патриархом Евфимием (XIII в., мон-рь вмц. Екатерины на Синае), икона «Ярославская Оранта» (XII в., ГТГ); роспись ц. Спаса на Нередице, 1199 (изображение не сохр.)), и поясное изображение (в рус. традиции известно как «Знамение» , напр. икона Божией Матери из Софийского собора в Новгороде, до 1169; мозаика нартекса мон-ря Хора (Кахрие-джами) в К-поле, 1316-1321). Икона Божией Матери «Знамение». До 1169 г. (собор Св. Софии в Новгороде) Икона Божией Матери «Знамение». До 1169 г. (собор Св. Софии в Новгороде) Многочисленные иконографические варианты дал тип Одигитрии, к к-рому относятся такие чудотворные иконы, как Смоленская , Тихвинская , Казанская и др. |
| Среди парадных портретов Д. Г. 1782 г., отличающихся виртуозным письмом и эффектной подачей модели, выделяются «Портрет гр. Урсулы Мнишек» (ГТГ), «Портрет певицы А. Д. Бернуцци» (ГТГ), «Портрет А. Д. Ланского» (ГРМ). Теплота и поэтичность характеризуют интимные изображения, подобные «Портрету М. А. Дьяковой» (1778, ГТГ) или глубоко психологическому «Портрету отца художника» (1779, ГТГ). Д. Г. создал галерею образов деятелей русской культуры: дважды писал своего близкого друга архитектора, поэта и музыканта Львова (кон. 70-х гг. XVIII в. (?), ГЛМ, и 1785, ГРМ), литератора А. В. Храповицкого (1781, ГРМ), поэта и писателя И. М. Долгорукова (1782, Музей русского искусства, Киев), поэта, баснописца и сатирика И. И. Дмитриева (90-е гг. XVIII в., ГТГ), издателя Н. И. Новикова (авторское повторение (?) 2-й пол. 90-х гг. XVIII в. находится в ГТГ). В авг. 1787 г. Д. Г. подал в совет академии прошение об отставке «по болезни». Был уволен на следующий день с минимальной пенсией. В 1807 г. по настоянию конференц-секретаря АХ А. Ф. Лабзина Д. Г. был введен в члены совета академии. В нач. 90-х гг. XVIII в. исполнены парадные, виртуозного письма «Портрет вел. кн. Елены Павловны» (Музей русского искусства, Киев), «Портрет вел. кн. Александры Павловны на фоне Камероновой галереи», «Портрет вел. кн. Екатерины Павловны», «Портрет вел. кн. Марии Павловны» (все - Павловский дворец, Павловск). Слава Д. Г. как живописца начала угасать после Отечественной войны 1812 г.; в академических документах имя его не упоминается. Его смерть в художественной среде прошла незамеченной; могила на Смоленском кладбище в С.-Петербурге утеряна. Творчество Д. Г. оказало влияние на становление П. И. Соколова, В. Л. Боровиковского, Г. И. Угрюмова. Ю. В. Иванова Лит.: Ровинский Д. А. Мат-лы для рус. иконографии. СПб., 1884. Т. 1; он же. Словарь граверов; Горленко В. П. Д. Г. Левицкий//РА. 1892. Кн. 3. С. 204-222; РБС. Т. 13. С. 148; Русская живопись в XVIII в. СПб., 1902. Т. 1: Д. Г. Левицкий, 1735-1822/Сост.: С. П. Дягилев; Попов П. М. Mamepiaлu до словника укр. rpabepib. К., 1926. С. 68-79; он же. То же: Додаток 1. К., 1927. С. 22; Wiecek A. Polscy artysci Wrocawia w wieku XVIII. Warsz., 1955. C. 39-40; idem. Sztycharz Grzegorz Lewicki i jego nieznane prace slaskie//Kwartalnik Opolski. Opole, 1959. N 20(4). S. 124-133; Гершензон-Чегодаева Н. М. Д. Г. Левицкий: Жизнь и творчество: Дис. М., 1962; она же. Д. Г. Левицкий. М., 1964; Грабарь И. Э. История рус. искусства. М., 1968. Т. 10. Кн. 1; Фоменко В. М. Гpuropiй Левицький i укр. гравюра. К., 1976; Молева Н. М. Левицкий. М., 1980; Валицкая А. П. Д. Г. Левицкий, 1735-1822. Л., 1985; Д. Г. Левицкий, 1735-1822: Кат. выст./ГРМ. Л., 1987; ГТГ: Кат. собр. Сер.: Живопись XVIII-XX вв. М., 1998. Т. 2: Живопись XVIII в.; Фоменко Д. Miдhi rpabipybaльhi дошки укр. друкарень XVII-XIX ст. у фондах НБУВ: Кат. К., 2014. С. 183-186. Кат. 165, 166. |
| Полученный результат оказался не вполне удовлетворительным, особенно слаб рисунок нижней части фигуры. Поэтому Вл. не стал образцом ни для одной иконы, он тут же подвергся переработке. При этом из-под гиматия открывается правая рука, что еще больше упрощает рисунок, внизу поднимается край полы гиматия. Возникшая 3-я редакция уже не нуждалась в дальнейшем изменении. К ней принадлежит подавляющее большинство икон. Основные признаки этой редакции: хитон открыт на правой руке и плече, пола гиматия с левой руки уходит за спину и спадает сзади завивающимися складками. Столь значительное изменение композиции предполагает наличие какого-то неизвестного нам иконографического источника. Наблюдения показывают, что среди многочисленных икон этой редакции выделяется несколько групп, различающихся некоторыми особенностями рисунка. Попробуем построить из них генеалогический ряд и затем определить место каждой иконы внутри группы. В отдельную группу можно выделить ГТГ-153 и/1ние. Их сближают многие признаки: расположение прядей волос ярусами; только здесь конец гиматия за спиной может рассматриваться как продолжение полы гиматия. опутывающей левую руку; на груди две пересекающиеся складки материи; треугольный вырез гиматия на шее; в складках полы гиматия на левой руке образуется щель, заполненная тенью; за спиной складки материи на уровне пояса; похожи по форме высветления на бедре. В целом здесь рисунок отличается большей логичностью, что побуждает поставить эти две иконы в начало генеалогического ряда (ср., например. ГТГ-54. где допущена путаница в рисунке складок гиматия под левой рукой). Из названных двух икон вторична Анис., где складки более схематичны, а фигура не вполне пропорциональна, что можно объяснить тем, что художник старательно скопировал верхнюю часть и оставил недостаточно места для нижней. К ГГГ-153 восходит также большая группа икон, многие из которых совпадают между собой по рисунку вплоть до мелких деталей. Эго, в первую очередь. Юкс., ГТГ-54, Кир.. Гост, и Влас. Протографом среди них является Юкс., которая по рисунку ближе всего к ГТГ-153. От Влас, происходит ГГГ-44, где впервые появляется новый признак – зубчатый край спадающей с левой руки полы мафория. Этот признак переходит затем в Глуш. и Мур. От Мур., в свою очередь, происходит Кори. Фер. по рисунку ближе всего к Го ст. Так образуется стемма 2-й и 3-й редакций (ил. 9). |
| Возможен и такой искусствоведческий пассаж: «Начиная работу над этюдом-портретом митрополита Трифона, художник относился к своей модели с определенном сочувствием. Он хотел изобразить его в момент душевного подъема, в момент экстаза. Но как художник-реалист Корин, независимо от своих субъективных расположений, отразил в образе Трифона объективную слабость церкви и ее руководителей в период, когда…» Приводя эти примеры (а их можно выписывать страницами), я не хотел бы бросить тень на великолепную (лучшую пока что) монографию о Корине Алексея Михайлова. Просто я хочу сказать, что о живописи рассказывать неимоверно трудно, если вообще возможно. Либо все равно не передашь того, что на полотне (краски, тона, оттенки, общее воздействие живописи на человека), либо выскажешь лишь свое понимание, свою интерпретацию происходящего, чем не очень искушенного зрителя можно сбить с толку. Эти вечные в искусстве «что» и «как». Что сказано и как сказано. «Как» – не перескажешь, а «что» – подгонишь под свое понимание вещи. Надо к тому же согласиться с А. Михайловым (по существу, а не применительно к «Митрополиту Трифону» Корина), что иногда художник хотел сказать одно, а на деле у него получилось другое. Как ни доказывал потом Гоголь, что в «Мертвых душах» он хотел воспеть действительность, а не уязвить ее сатирическим пером, никто уж его не слушал. И «птица-тройка», конечно, ничего не спасала. Из всего вышесказанного следует, что, говоря о живописи, не нужно навязывать зрителю овоей трактовки, своей точки зрения, своей версии. Как будто правильно. Но я тотчас же начну опровергать сам себя. Этюды Корина (все тридцать шесть) нельзя смотреть, нельзя понять всей их глубины (а вместе с тем величия Корина как художника), не зная некоторой тайны предполагавшейся картины. Нет, смотреть их, конечно, можно, и – вот она, великолепная живопись, тридцать шесть портретов, исполненных в рост, удивительных по своей глубине, по психологизму и по трагизму, что же еще тут можно увидеть? Ну, собрал бы Корин их всех на одном холсте, получился бы групповой портрет, стой перед ним и разглядывай – хочешь каждого по отдельности, хочешь (всех сразу. Корин оставил ведь нам эскиз будущей (предполагавшейся) картины, так что можно сначала наглядеться на эскиз, запомнить, как там расставлены все «действующие лица», а потом разглядывать по отдельности большие этюды. |
| «По силе только с Мусоргским можно сравнить Корина». «Нужна нечеловеческая сила воли, чтобы уйти из этого зала. Дайте нам возможность постоянно видеть картины Корина». «Какая великая сила у художников, и как обидно, что иногда до нас поздно доходит то, что мы могли бы видеть уже давно». «Счастлива, что наконец-то пришло к вам то, что давно вас ждало, чего вы были достойны лет 30 тому назад!» «Павлу Корину – слава!» И так – два тома. Вместе с восхищением публики приходит и официальное, государственное признание. Павлу Дмитриевичу присваивается звание народного художника СССР и присуждается Ленинская премия . Со своей выставкой он пересекает океан и совершает триумфальную поездку в Соединенные Штаты Америки. Между тем мысль его все время возвращается к не осуществленной картине. Ведь Нестеров сказал ему однажды шутя: «Смотри, Корин, если не напишешь картину, я тебе с того света грозить стану». Действительно, теперь как будто никто не может помешать прославленному и увенчанному лаврами мастеру посвятить остатки жизни осуществлению своего главного замысла. Отшумела выставка, улеглись страсти, хорошо в тихом просторном доме, а еще лучше тут же, в мастерской. Вот холст, вот специальная стремянка, вот краски, вот руки, вот время… Может быть, перегорело все в душе, остыло, оказалось как бы за стеклом: все видишь, а дотронуться нет возможности? Осталось где-то позади вместе с годами молодости и зрелости? Нет, желание оставалось. На прямой вопрос пишущего эти строки Корин ответил: «Не знаю, успею ли целиком, но холст испачкаю». Надо ведь представить себе объем работы. При добросовестности Корина как художника заполнить красками (просто заполнить красками) холст 6X8 метров – это уже огромная физическая работа, требующая и времени и сил. А за спиной, между прочим, уже два перенесенных инфаркта. Однажды мы пришли к Корину с ленинградским художником Евгением Мальцевым. Женя сказал Павлу Дмитриевичу: – Подбирается группа ленинградских художников моего возраста, которые готовы стать вашими подмастерьями ради написания «Реквиема». Заполнять красками большие плоскости, одежды, фон, все второстепенное, все это под вашим руководством и наблюдением… работа пойдет быстро, сила у нас в руках есть… |
| «Подготовка Корина к основной картине выражается в сотне эскизов, натурщиками для которых служат махровые изуверы, сохранившиеся в Москве остатки духовенства, аристократических фамилий, купечества и т.д. Так, например, среди натурщиков Корина имеется человек, окончивший два высших учебных заведения и в 1932 году постригшийся в монахи. Корину позируют бывшие княгини, ныне ставшие монахинями, попы всех рангов и положений, протодьяконы, юродивые и прочие подонки... Наши попытки доказать ему ложность взятой им темы пока не имели успеха... Прошу Вашего указания по этому вопросу». Упокой, Господи, душу раба Твоего Павла во Царствии Твоем, и за мужественное сердце его даруй ему удел среди тех героев веры, живописные иконы коих, открывающие тайны Промысла Твоего, он создал в ободрение сердец и в воскрешение веры! Быть может, забегая вперед в своих воспоминаниях о Патриархе Пимене и о его сподвижниках, мне хотелось бы с особой молитвенной теплотой помянуть Высокопреосвященного Питирима (Нечаева), митрополита Волоколамского и Юрьевского, молитва об упокоении и вечная память коего не покидают моего сердца. Известный своей наблюдательностью и высоким даром осмысления времени — не только своей современности, но и многих предшествовавших веков, — владыка Питирим в своей одноименной книге «Русь уходящая» описал случай, произошедший в 1954 году. Напомню, что к тому времени самой картины еще не было, автор создал окончательный эскиз лишь пять лет спустя. «В Академии художеств была выставка Корина. Были выставлены подлинники его полотен " Русь уходящая " . Патриарх сказал: " Сейчас много народу, так что вы сходите, посмотрите, а потом, когда закроется, я тоже схожу. А пока вы мне все расскажете " . Он, действительно, очень хотел посмотреть. И мы пошли. Леня Остапов был еще в мирском, я — в рясе, а у Пимена (архимандрит Пимен (Хмелевский) — М.Ф.) был уже крест. Ходим мы, смотрим, а за нами — целый хвост народу: " Вон, «Уходящая Русь» ходит! " — слышится за спиной. Потом мы спускаемся по лестнице: " Ну, «Уходящая Русь» уходит! " Мы надеваем рясы в гардеробе, а там с балкона смотрят: " «Уходящая Русь» совсем ушла! " Тут Пимен поднимает голову и громко говорит: " А мы еще вернемся! " ». |
| Протограф был близок к Цм. н Каш., которые являются наиболее точными копиями Бл. Некоторые детали заставляют считать Цм. генетически более ранними: здесь у левого архангела тыщ скреплен вертикальной пряжкой синего цвета, как на Бл., тогда как на Каш. здесь появляются две круглые застежки, между которыми виднеется золотое оплечье хитона: у правого архангела на Цм. характер застежки не выявлен, но складки сходятся узлом под шеей, как на Бл., тогда как на Каш. появляются три застежки и соответственно меняется расположение складок. По этим же признакам " Гр., ГТГ-179, ГТГ-289 и ГТГ-153 восходят к Каш., а не к Цм. В названных четырех иконах не обнаруживается ни одного индивидуального (т. е. отличного от Каш.) признака, который был бы общим с другой иконой. Следовательно, все они должны считаться независимыми списками Каш. Иконы из зарубежного собрания (Зар.), которые Э. С. Смирнова датирует XIV в. 864 по рисунку близки Цм. и Каш. и при этом имеют некоторые черты, сближающие их с Бл. (положение крыльев, у одного из архангелов плащ завязан узлом). На этом основании в них можно предполагать самостоятельный список общего и притом достаточно раннего протографа XV в. Датируя их более ранним временем, пришлось бы признать, что автор Бл. довольно точно воспроизвел какой-то образец, тогда как многие наблюдения показывают, что он образцами не пользовался. Среди икон архангелов 1-й редакции нет ни одной новгородской. " > 10 может служить аргументом в пользу среднерусского происхождения икон -зарубежного собрания. Итак, стемма икон 1-й редакции имеет следующий вид (ил. 5). На иконах 2-й редакции архангелы облачены в далматики, украшенные оплечьями и каймами, опоясанные лорами, в их одеждах много золота и драгоценных камней. Праздничные одежды подчеркивают их вечное предстоянис трону Царя Небесного, тогда как простые одежды Бл. рисуют архангелов гак простых посланцев Бога, в соответствии со значением греческого слова «аггелос» – «вестник, посланец, гонец». По-видимому, с этим связано появление второй редакции. |
|
|
