| Граф находит неуместным синодальное постановление потому еще, что оно может оказаться подстрекательством к дурным поступкам и мыслям, чего ему приходилось видеть примеры. Все сказанное выше может служить ответом и на это недоумение. „Если, скажем словами самого гр. Толстого, чувашин мажет своего идола сметаной или его сечет, я могу не оскорблять его верование и равнодушно пройти мимо, потому что он делает это во имя чуждого мне своего суеверия и не касается того, что для меня священно“. И Церковь , конечно, прошла бы мимо графа, если бы его проповедь не касалась самого дорогого церковного достояния, если бы не имела целью подкопать самое священное сокровище Церкви. Теперь же Церковь должна была оградить это сокровище и вместе те тысячи и миллионы ее чад, которым угрожало лишение его. Пусть этот шаг Церкви „оскорбляет, огорчает или соблазняет кого-либо, мешает чему-нибудь и кому-нибудь, или не нравится“, пусть некоторые ревностные, но не рассуждающие члены Церкви в этом шаге найдут повод к непохвальным выходкам, Церковь обо всем этом может пожалеть, но поступить, ради этих возможных выходок, иначе не может, как не поступил бы иначе к сам граф, если бы находился в подобном положении. Далее, граф называет постановление „тем, что на юридическом языке называется клеветой, так как в нем заключаются заведомо несправедливые, клонящиеся к его вреду утверждения“. Примером таких утверждений служит, может быть, то, что Св. Синод приписывает графу фанатическую ревность о распространении его учения. „Это, говорит Λ. H., несправедливо. Я никогда не заботился о распространении своего учения“. Читателю такое заявление Л. H., конечно, может показаться весьма странным, как бы софизмом. Он же знал, что его сочинения, особенно в последнее время, все до единой строки будут напечатаны и разойдутся в тысячах экземпляров? Как же он может думать, что он не виноват в распространении своего лжеучения? Св. Синод, говоря о том, что гр. Толстой с ревностью фанатика уже много лет не перестает проповедовать ниспровержение всех догматов православной Церкви, конечно, говорил о всей литературной деятельности графа, совсем не касаясь того сам ли Λ. Н. ходил в народ и проповедовал, сам ли отсылал в типографию свои рукописи, или это делали за него его друзья и почитатели. Кто подносит человеку яд, конечно, виноват, но еще более виноват тот, кто этот яд составил, зная, что он будет поднесен. Вообще, этот пункт в письме гр. Толстого представляется странным и порождает недоумение. |
| Нелюбовь зла, ощутима и разрушительна. Осознавая, что папа/мама его совсем не любит, что родитель занят исключительно собой и удовлетворением своих похотей, ребенок любого возраста страдает. Да, развод тоже несет сильное страдание, но иногда за ним брезжит избавление – иначе зачастую не преодолеть порочный круг и не разрубить гордиев узел. Церковь разводы не благословляет. Развод нам позволен по нашему жестокосердию. В любом случае это зло. И все же, зачастую – меньшее, чем продолжение жизни в отсутствии христианской любви и взаимного уважения. Важно говорить, почему семья распалась Итак, вернемся к первому утверждению – что ребёнку не все равно, кто прав, а кто виноват. На самом деле малышу очень важно, кто кого в семье обидел – предал, изменил, а может быть, поставил в сложное или безвыходное положение своим асоциальным или аморальным поведением. Семейные ситуации бывают самые разные. Как правдиво сказано у Льва Толстого – «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Но в основном даже ребёнку бывает понятно, кто прав, а кто виноват. Кто нуждается в защите. За кого надо заступиться. Почему это важно? Потому что, глядя на родителей, ребёнок формирует будущие модели своего поведения. Если ему совсем немного лет, то оба родители для него априори правы. Папа ушел к другой тете или мама – к другому дяде или случилась иная непоправимая беда и ложь – он должен знать, что произошло, почему семья распалась. Просто знать – понимать и оценивать это событие в полной мере он сможет гораздо позже. Его душа будет разрываться от боли, но это знание необходимо – иначе любой добрый, хороший и совестливый ребёнок будет «переводить стрелки на себя»: мол, это из-за меня родители расстались, я виноват (плохо себя вел, не там и не так играл, мешал)… Правда не во благо Быть правдивыми, наверное, означает и многое другое – например, не устраивать дележ своего чада, не манипулировать ребёнком, не пользоваться им как средством выяснения отношений с бывшим супругом (супругой). |
| Вопрос: В Евангелии от Луки сказано: «Если же согрешит против тебя брат твой, выговори ему; и если покается, прости ему». Вопрос: а если не покается? Почему и для чего такое уточнение — «если покается»? Митрополит Иларион: В Евангелиях имеются изречения Господа Иисуса Христа на эту тему, которые даны в разных вариантах. Может быть, Господь Иисус Христос по-разному и отвечал на этот вопрос. В Евангелии от Луки действительно говорится: «Если покается, прости ему». «И если семь раз в день согрешит против тебя и семь раз в день обратится, и скажет: каюсь, — прости ему» (Лк. 17:3-4). При этом в Евангелии от Матфея приводится немного другой вариант ответа на подобное вопрошание апостола Петра, сказавшего: «Сколько раз прощать брату моему, согрешающему против меня? До семи ли раз?» Христос ответил: «Не говорю тебе: до семи, но до седмижды семидесяти раз» (Мф. 18:22). Иначе говоря, прощать надо бессчетное число раз. В этом случае нет никакого уточнения «если покается» или «если попросит прощения» — просто нужно прощать. Конечно, существуют разные ситуации. Одна ситуация — когда человек перед нами виноват и просит прощения. Конечно, по-христиански мы призваны его прощать. Но бывает и много ситуаций, когда человек перед нами виноват, однако не просит о прощении. Тем не менее, это не значит, что мы не должны его прощать: христианин призван всегда и всех прощать и никогда не держать в себе зла на людей, а если мы видим, что какой-то человек согрешает, то должны учиться отделять грех от самого человека. Точно так же врач, когда к нему приходит больной, не воспринимает его просто как больного, но старается сделать все для того, чтобы отделить болезнь от человека, то есть вылечить его, так же и мы своим христианским отношением, своим смирением и прощением можем вылечить от болезни человека, который виноват против нас. Я хотел бы завершить эту передачу словами Господа Иисуса Христа из Евангелия от Марка: «И когда стоите на молитве, прощайте, если что имеете на кого, дабы и Отец ваш Небесный простил вам согрешения ваши» (Мк. 17:25). |
| Когда Императора Николая Александровича и его жену обвинили в измене, в том, что они заключили с Германией сепаратный мир, и комиссия под руководством Керенского пыталась найти хоть какое-то предательство, хоть что-нибудь, какой-нибудь документик, какую-нибудь записочку в надежде их уличить – она не могла ничего найти. Это были абсолютно непорочные люди, которых совершенно ни в чем нельзя было упрекнуть. Спрашивается: а за что же тогда арестовывать? За что же тогда в Сибирь? А потому что неважно, что ты ни в чем не виноват. Как у Ивана Андреевича Крылова: ягненочек пьет ниже по ручью, а волк стоит сверху и говорит: ты мутишь воду. Ягненок отвечает: послушай, серый, ну как же я могу мутить, когда я ниже, вода-то от тебя ко мне течет. Нет, все равно ты мутишь воду. Ты почему виноват? Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать. Потому что сладость моя заключается в том, чтобы разорвать тебя на куски, превратить тебя в котлету, тебя растерзать, съесть. Поэтому какая-то логика, аргументы, что это нельзя, это нехорошо, не действуют. Это война духовная, духовное неприятие, духовное желание во что бы то ни стало избавиться от противоположного духа. Тьма хочет загасить свет, потому что, как только свет появляется, она вынуждена убегать. Войдем в темную комнату со свечкой – и вокруг свечки сразу ореол, а тьма жмется по углам. А если сто свечек, то и тьмы уже нет, она осталась только под диваном. А если под диван посветить, то и оттуда она убежит. Но тьма хочет существовать, тьма хочет довлеть, тьма хочет захватить все. Поэтому свет надо загасить. Как? Убить, взорвать; если это невозможно, сослать. И начинается именно духовная война. Это не просто какие-то отношения, не просто люди чего-то не поделили, нет, это неприятие иного духа: духа кротости, смирения, терпения, любви – Духа Божия. Поэтому Господь сказал «не будет прощения вовек», ни в этом веке, ни в будущем. Не поступок – поступок любой может быть прощен. Вот убил человек другого человека, и он может раскаяться, может стать иным, может так глубоко оплакать свой грех, что Господь ему простит это убийство. Хотя убитого уже не воскресить, поправить этого нельзя, но убийца может покаяться и стать святым. А если человек все духовное не только отрицает, а оно ему невыносимо, тягостно, он не может это переносить? Вот взять какого-то парня, пропитанного музыкой бесовской, и дать ему послушать стихиру шестнадцатого века знаменного распева. Ему это будет невыносимо, тяжело, тоскливо. Но ты же выдерживаешь сто двадцать децибел, когда играют твои любимые музыканты! Это вообще может ум закипеть в голове. А тут спокойная музыка, даже нет гармонии никакой, одна мелодия. Как просто это воспринимать! Почему же ты мучаешься? Дух другой – и человек уже не приемлет. Поэтому война идет прежде всего именно духовная. А потом она может и в физическую превратиться. Это сплошь и рядом. Вот об этом Господь говорит. |
| Конечно, при таком раскладе Достоевский был не нужен, к нему не пробьешься. Он задает те самые вопросы, которые «не нужны», которые «воду мутят». Официальная Церковь на них отвечает по-своему, ленинизм на них отвечал — тоже по-своему. Что происходит с Солженицыным, когда он попадает в лагерь? Всю войну он прошел, оставаясь ленинцем, боролся с «паханом» Сталиным в письме к другу, болел вопросами, кто же все-таки виноват в тех недостатках, которые у есть в СССР? Солженицын с другом шифровались: виноват «Вовка» (Ленин) или виноват «пахан» (Сталин)? Эти письма засекает военная цензура, они более чем весомая улика. Арест. Солженицын попадает на Лубянку. И первое время в тюрьмах, особенно в Бутырке, в лагерях он сталкивается с контингентом, для себя доселе совершенно не известным. Он сталкивается с людьми, которые про ленинизм все давно уже поняли. Но продолжает все еще спорить с ними. Продолжает доказывать, что ленинизм — это готовая, верная истина. Люди, с которыми Солженицын спорил, были, по-видимому, намного сильнее его, намного образованнее и опытнее. Ему было 27 лет, а им — уже и за 50, и за 60. Он о многих напишет потом — это и поэты, и философы, и геометры, и биологи, и инженеры. Солженицын сделает позже потрясающее признание: «Я покончил с ленинизмом, потому что у меня кончились все аргументы его защиты». И когда он понял, что собеседники в тюрьме и в лагере положили его на обе лопатки, он открыл для себя другой мир. И только тогда, когда его сердце, его ум, его сознание, его душа были освобождены от этого морока, как он называет ленинизм, наступило время Достоевского. Тогда — Достоевский вошел в его душу, был им воспринят, был им благодарно понят. Александр Исаевич не стеснялся называть его своим учителем… Прилипчивая клевета В следующем году я буду куратором выставки «Достоевский и Солженицын» в музее-квартире Ф. М. Достоевского в С.-Петербурге. В этом году в Индии на конференции в Делийском университете у меня был доклад «Ссыльные русские писатели в Средней Азии»: Достоевский и ровно через сто лет — Солженицын. В тех же самых местах, с теми же самыми сроками, с теми же политическими обвинениями и преследованиями. Это поразительная судьба русской литературы, русских ссыльных писателей. Казалось бы, через сто лет надо бы уж как-то смягчиться нашему строю, нашему обществу, нашему государству! Нет, этого не происходит. |
| 10-го ноября отправлял литургию и говорил прощальное слово, в котором между прочим изъявил благодарность от лица своего и моих преемников пожертвовавшим архиерейское облачение (о котором сказано выше). 14 Нояб. в 9 часов утра отправился я из Петропавловска (на собаках); свиту мою составляли диакон, келейник (он же иподиакон и писец) и двое певчих. Почетнейшие жители Петропавловска все провожали меня до Авачи, (в числе их были католики и лютеране). Проехав три селения, на расстоянии 275 верст, 18 ч. вечером прибыли в Большерецк. 20. Священник здешний Михаил Богословский , на которого поступило ко мне в прошедших годах несколько разных жалоб, уволен от здешней церкви впредь до решения о нем дел. По рассмотрении моем всех (XI) дел, касающихся священника Михаила Богословского , возникших по разным жалобам и доносам на него и поступивших ко мне оказалось: 1). По делу (I) о разлучении им Камчадала Софрыгина с женой, священник Богословский в первом своем показании говоривший, что Клим Софрыгин не был им разведен и переселен в другой острожек, а только он советовал ему воздержаться от общежительства с его женой до времени, в последнем признании своем сознался, что в разлучении Софрыгина с женой виноват во всем. 2) По делу (II) о том, что у того же Софрыгина умерла дочь некрещенной оттого, что священник Михаил Богословский зван и не приехал. Священник Михаил Богословский, в первом рапорте своем говоривший: по долгу звания честь имею донести сущую справедливость, как перед самим моим Спасителем Богом, что о рождении дочери у Софрыгина он, до получении сделанного ему по сему делу Духовным Правлением предписания совершенно не знал и ни от кого не слыхал даже в разговорах; – в последнем признании своем говорит, что о рождении дочери Софрыгина ему донесено было после уже ее смерти, и что он виноват, что именем Божьим отрекался от сего, что сделал по боязни к ответственности, виноват. Свидетели же Соловьев и Чаев, против показаний коих священник сказать ничего не имел, утверждают: первый, что он священнику сказывал о рождении дочери Софрыгина, а последний, что священник Богословский приказал ему сказать тоэну касательно дочери Срфрыгина, следовательно, священник знал о рождении дочери Софрыгина ранее, чем она умерла. |
| — Российское законодательство оставляет за суррогатной матерью право оставить рожденного и выношенного ею ребенка, не передавая его биологическим родителям. Сейчас раздаются голоса, призывающие изменить эту статью закона с тем, чтобы лишить суррогатную мать каких-либо прав на выношенного ею ребенка. Мы в Церкви не можем согласиться с такого рода «совершенствованием» законодательства. Во многих странах мира суррогатное материнство в принципе запрещено. У нас оно разрешено, но в нем прописаны права суррогатной матери, что налагает определенные риски на «заказчиков» ребенка — его биологических родителей. Хотя бы для какой-то части супружеских пар это является сдерживающим фактором. — Можно ли суррогатное материнство приравнять к донорству? — Не вижу для этого никаких оснований. Хотя само понятие донорства сегодня используется очень широко. В вопросах, касающихся донорства, тоже есть нравственная составляющая. Одно дело, когда человек сдает кровь, чтобы помочь пострадавшим в результате землетрясения, или жертвует почкой, чтобы сохранить жизнь другому человеку, лишившемуся почки. И совсем другое, когда мужчина за деньги сдает сперму, чтобы ее заморозили, а потом при ее помощи оплодотворили незамужнюю женщину. Если первый вид донорства можно охарактеризовать как героизм или даже подвиг, то второй вид никак не может быть оправдан с церковной точки зрения. — Как бы Церковь ни относилась к этому явлению, ребенок не виноват — можно ли все-таки его крестить в младенчестве или нет и почему? — Ребенок не виноват. Но возникает вопрос: если биологические родители, зная о позиции Церкви, все равно идут на деяние, не совместимое с этой позицией, смогут ли они воспитать ребенка в вере? А воспитание ребенка в православной вере является непременным условием крещения младенца. Поэтому в документе 2013 года сказано: «С одной стороны, любой рожденный младенец может быть крещен — по вере тех, кто намеревается его крестить. Ребенок не может отвечать за поступки своих родителей и не виноват в том, что его появление на свет связано с репродуктивной технологией, осуждаемой Церковью. С другой стороны, ответственность за христианское воспитание младенца несут на себе родители и восприемники. Если родители не приносят явного покаяния в содеянном, а восприемники фактически выражают согласие с совершившимся греховным деянием, то о христианском воспитании речи идти не может. Отказ в крещении младенцев в подобном случае будет соответствовать православной традиции, предполагающей согласие крещаемого, а в случае крещения младенца — его родителей и восприемников с учением Церкви. Такой отказ будет иметь также и пастырское значение, так как тем самым общество получит от Церкви ясный сигнал о том, что практика суррогатного материнства является с христианской точки зрения неприемлемой». |
| Константинопольский Патриархат, даже если вынести за скобки " украинский вопрос " , давно стал еретическим, а в Чистом переулке этот очевидный факт долгие годы игнорировали. Об этом хорошо сказано здесь: http://amin.su/content/analitika/9/5808/. Ещё жёстче пишет Игорь Друзь в статье " Конец эпохи «церковного менеджерства» " (http://rossiyaplyus.info/konetz-epohi/), и с ним сложно поспорить. Да, решение Синода правильное, но оно должно стать первым шагом, вслед за которым нужно сделать и следующие, причём в кратчайшие сроки. Прав отец Всеволод Чаплин: " ...Вероломство Фанара, его обновленческое беснование и лжеучения должны побудить нашу Церковь идти и дальше - прекратить ссылаться на решения критского лжесобора как на нечто позитивное, осудить ереси экуменистов и модернистов. Даже украинский вопрос - не главное. Просто он - прямое следствие утраты фанариотами истинной веры. Это - главная проблема и беда. И да будет слово наше " да, да " , " нет, нет " , " а что сверх этого, то от лукавого " (Мф. 5, 37). Фанар не отступится от своего упорного анти-православного, анти-евангельского духа, навеянного врагами Церкви и вечным врагом человека. И окончательно отсечет себя от Церкви - собственно, уже отсек. Не надо бояться прямо сказать об этом. " (http://vk.com/id352520495 ). 2. Кто виноват и что делать? Эти два вопроса встают во весь рост, когда возникает любая проблема. И здесь тоже. Кто виноват? Русские. Что делать? Наказать русских. Мы к этой постановке вопроса привыкли и постоянно утираемся. А давайте мы по другому поставим вопрос и, может, другой будет и ответ? Кто виноват? Украинские нацисты. Что делать? Уничтожить украинский нацизм. С корнем вырвать его из украинской земли. Так, как с свое время уничтожен был немецкий нацизм. Только тогда целы остались спонсоры немецкого нацизма. Сейчас они не должны уйти от ответа и " заплатить " , выражаясь их языком, и заплатить сполна, за все хорошее, так сказать. Вот такой вот пример надо бы демонстрировать России - всему остальному миру. |
| Кстати, о безумии. Есть, конечно, у пастырского выгорания и другой аспект. Оно — удел тех, кто недостаточно трезво оценивает свои возможности. Как правило, не из-за недостатка ума, а из-за чрезмерной душевной горячности при недостаточно глубоком и прочном духовном фундаменте и не слишком крепком здоровье, зачастую из опасения не оправдать возлагаемых на него надежд, не говоря уже о том, что иной раз священник элементарно боится дать повод руководству считать его не соответствующим месту служения и оказаться жертвой «церковной целесообразности». Да, несомненно, каждый взрослый человек, и священник в первую очередь, ответственен за свое физическое и психическое здоровье, за свой образ жизни, пренебрежение которыми ставит под угрозу не только его личное благосостояние, но и судьбу, как правило, целиком от него зависящих матушки со чадами. Если священник, горя желанием служить Богу и пастве, все внимание сосредоточивает на жертвенном выкладывании себя, недостаточно внимания уделяя заботе о восстановлении своих духовных и физических сил, он рискует не заметить, как в нем начнут происходить изменения, и хорошо, если в какой-то момент он осознает, что попал в диавольскую ловушку (и это отнюдь не метафора), или хотя бы поймет, что «синдром пастырского выгорания» — это про него. Впрочем, если даже батюшка сумеет поставить себе этот диагноз и, во избежание осложнений, попросится за штат, не факт, что он будет услышан и понят. Сам виноват Кто виноват? Взрослый человек, опять же, пастырь, «научая инаго, себе ли не учиши?» (Рим. 2; 21) Что ж ты, «желая построить башню, не сел прежде и не вычислил издержек, имеешь ли, что нужно для совершения ее, дабы, когда положишь основание и не возможешь совершить, все видящие не стали смеяться над тобой, говоря: этот человек начал строить и не мог окончить» (Лк. 14; 28 — 30)? Или, может, не читал у прп. Иоанна Лествичника предостережение о том, как лукавый учит новоначальных преждевременно устремляться к высшим добродетелям, чтобы они «не получили их и в свое время»? Сам виноват… |
| Вообще для современного светского сознания, которое не всегда понимает логику церковной жизни, раскол — это все равно что ссора в семье. Мол, люди поругались, разошлись — но надо помириться и опять, так сказать, жить вместе. Но это совершенно неверная аналогия. В евангельской логике, на мой взгляд, самая адекватная параллель при разговоре о расколе — это история блудного сына. Отец ждет возвращения сына, но заставить его вернуться в семью он не может. Ведь что является условием возвращения? Сын сам должен понять, что ему надо вернуться, он сам должен произнести слова: «Согрешил я на небо и пред тобою». — Бурную реакцию многих вызвали слова Патриарха Кирилла о причинах катастрофы в Чернобыле, когда он назвал аварию на ЧАЭС Божией карой за людские грехи. Почему, на Ваш взгляд, это вызвало такой протест со стороны отдельных журналистов? — Долгие годы нам говорили, что религия очень мало связана с жизнью. А сегодня, когда у Церкви есть возможность внятно озвучивать свое объяснение многих вещей и быть услышанной, не все оказываются готовы это объяснение принять, поверить в его связь с реальностью. Грех — одно из ключевых понятий в объяснении того, почему в мире существует зло. Грех как следствие и одновременно как причина возникновения зла в результате свободного отказа человека от жизни в Боге. Поэтому с точки зрения христианского мировоззрения нет ничего неожиданного в словах Патриарха о том, что некоторые события, в том числе катастрофы, есть результат человеческого греха. И реакция людей в духе «да как же Патриарх посмел это сказать» выдает их непонимание христианства. Похоже, современный мир чем дальше, тем меньше будет брать в расчет такую категорию, как грех. Но это не значит, что Церковь не будет говорить о грехе. Более того, чем больше мир будет от этого отходить, тем, может быть, жестче будут звучать слова Предстоятеля. Надо понимать, что тот образ жизни, который ведет современный человек, приводит к определенным последствиям. Говоря, что Бог наказывает человека за грехи, мы не имеем в виду, что злобный демиург рассердился и решил убить три тысячи человек. На самом деле это человек дошел до такого состояния, что против него начинает восставать природа, техника дает сбои. Почему Церковь сегодня говорит о модернизации? Потому что модернизация — это не проблема техники, не проблема технологии, а проблема человека. Наша планета в этом смысле предельно антропоцентрична: в основании любой проблематики находится человек. Если техника дает сбои — виноват человек. Природа гибнет — виноват человек. А если виноват человек — значит, он делает что-то не так. Нередко это «не так» связано с грехом. |
|
|
