| Несколько обособленно от Афонской редакции стоит список Погод. 37, созданный на Афоне в третьей четверти XIV в. По составу последования он ближе к редакции Евфимия, поскольку в нем устав литургии отделен от последования: он записан перед литургией, а сама служба не имеет рубрик. Устав литургии в этом списке во многом близок Диатаксису Филофея в переводе Евфимия, но не повторяет некоторых специфических черт, например, при вливании теплоты в чашу произносится Теплота ст го дх а, а не Uзлiahie ст го дх а, как в переводе Диатаксиса Евфимия. При облачении священника в епитрахиль предписывается произносить одну из трех молитв на выбор, тогда как в окончательном варианте редакции Евфимия и Афонской указывается только одна молитва Блвнъ б ъ изливаи блгть сво на сщ енникы. Однако разночтения в молитвах в этом списке имеют как чтения редакции Евфимия, так и чтения Афонской редакции. По-видимому, рукопись Погод. 37 отражает один из этапов, непосредственно предшествующих созданию textus receptus. В служебнике Никона Радонежского (ТСЛ 8) конца XIV в. также содержится ранний вариант Афонской редакции литургии, сохраняющий некоторые особенности последования, непосредственно предшествующие появлению Диатаксиса. В нем имеются две молитвы на чтение Евангелия: ги бж е нашь преклони срд ца наша въ послшание бж иихъ твоихъ повелении и восии въ срд цих нашихъ, перед причастием сохраняется молитва вроую ги ко ты еси снъ бг а живаго в архаичном варианте, распространенном в южнославянских списках XIII–XIV вв. Хлуд. 117, Увар. 46 и Q.n.I.48. Редакция Евфимия Тырновского не получила широкого распространения, поскольку представлена небольшим числом рукописей. Она известна в двух болгарских рукописях, где она атрибутирована патриарху Евфимию [Сырку 1890: 1–44; Коцева 1985: 46–114]. В русской рукописной традиции она легла в основу Киприановской редакции, а в самостоятельном виде в русских источниках не встречается. Известна она в рукописи молдавского извода Солов. 1015 XVI в. Однако, многие чтения, свойственные редакции Евфимия, здесь заменены чтениями Афонской редакции. |
| —663— в значении клира и мирян. Оратор находит не совсем ясным для себя, почему Δο Σματα назначили избирателями вот этих лиц, а не других. Особенно он указывал на то, что в уставе (θνικο Κανονισμο) совсем не сказано, что представители от ученых, коммерсантов и банкиров избираются в Δο Σματα. Скорее, согласно уставу, их должны выбирать сами эти сословия, каковое право предоставлено цехами, – теми более, что ведь это наиболее образованные классы общества. Затем, оратор находит плохо организованными выборы от цехов: 1) в патриархии нет обстоятельного списка цехов, 2) непонятно, почему не имеют права посылать своих представителей такие значительные цехи, как портные, сапожники, столяры, парикмахеры и др. В правилах о выборе депутатов от 28 епархий оратор тоже находит недостаток основательности: после выделения из константинопольского патриархата некоторых епархий, имевших право посылать депутатов, каковы епархии тырновская, ларисская, видинская, софийская, они были заменены другими, но почему, например, иконийской, а не касторийской, родосской, а не веррийской и т. д.? Наконец, замечается в правилах недоговоренность и относительно качеств депутатов; указано только, что они должны быть турецкими подданными, но не определено, какого возраста они должны быть, могут ли быть избираемы в депутаты лица обанкротившиеся, судившиеся за преступления и т. п. Кончает оратор заключением, на основании всех вышеуказанных недостатков в организации выборов патриарха, о необходимости пересмотреть и изменить правила этих выборов. Пусть этим вопросом займутся Δο Σματα непосредственно после выборов патриарха. Речь депутата Бусиоса сильно взволновала членов собрания, потому что, с одной стороны, она затрагивала интересы и клира, и мирян; с другой стороны, оратор прямо указывал на незаконное присутствие в собрании некоторых определенных лиц. Неоднократно во время нее и ее обсуждения поднимался в зале сильный шум, депутаты пререкались друг с другом, некоторые грозили покинуть собрание и т. п. Не трудно видеть, что речь была направлена отчасти против привилегий клира, так как |
| а) И. д. доцента Н.Л. Туницкого: «Задачу своего сочинения о. Горохов понял очень широко. Он не ограничил её одним только рассмотрением подлинных или предполагаемых автографов митр. Киприана и его литературных произведений, но задумал представить в целостном виде всю его писательскую и книжно-исправительную деятельность, выяснить её корни, размеры и развитие, определить её значение, даже по возможности представить её в связи с живым образом митр. Киприана. Отсюда – обширные размеры сочинения (124 листа малого формата +44 фотографических снимка с рукописей). Но столь широкое понимание темы заставило автора слишком бегло рассмотреть один из существенных вопросов его труда: он подробно изображает историческую перспективу жизни и деятельности Киприана и разбирает биографические вопросы, касающиеся его, но он не дает исчерпывающего исследования самостоятельных литературных произведений Киприана, ограничиваясь только простым перечислением их и отрывочными замечаниями о них. Автор совершенно справедливо ставит Киприана в самом центре того движения в сфере книжного дела на Руси в 14–15 столетиях, которое отразило на себе сильное влияние южно-славянской орфографической традиции. На Киприана он смотрит, как на последователя Евфимия Тырновского, – и вполне основательно объясняет те исторические обстоятельства, которые привели Киприана к мысли о реформе книг и письма. Далее с большой тщательностью, путем объединения всех возможных данных, он устанавливает направление и размеры трудов Киприана и его помощников по переводу и переписке книг. Собранные данные представляют, действительно, цельную и в общем исторически верную картину деятельности Киприана. Но некоторые частные мысли и наблюдения автора остаются мало обоснованными или возбуждают сомнение и недоумение. Например: а) выражение книжная «справа», которым пользуется автор, имеет у него значение —205— расплывчатое и крайне изменчивое: б) под «церковным правилом правым» в Послании Киприана к псковскому духовенству ни в каком случае нельзя разуметь, как думает автор (166 стр.), διταξις Филофея; в) едва ли можно согласиться с ним, что исправление книг вводилось и распространялось Киприаном, как частным лицом, а не как иерархом русской церкви; г) автор не приводит веских данных в пользу своей оригинальной мысли о том, что писцы Киприановой школы группировались в Троицкой Лавре. |
| Тогда я приютил Николова к себе. Вдруг я получаю бумагу с предложением высчитать путевой расход для возвращения Николова домой, гак как Синод отказал Николову в утверждении стипендии… К счастью Николова, в эти дни проезжал Москву Тырновский митрополит Климент, знавший Николова и ехавший в Санкт-Петербург просить государя быть крестным отцом новорожденного князя Бориса, сына Фердинанда Болгарского. Я вцепился в этот случай, отправил Николова в Санкт-Петербург, а затем, с помощью Климента, был утешен депешею Победоносцева, что по его приказанию Николова принять казеннокоштным учеником Синодального училища. Князь и бровью не повел, получив такой «неожиданный реприманд». Но Николову, несмотря на то, что все четыре года он во избежание неприятностей все-таки жил у меня, отдельно от учеников, больно доставалось это поступление вопреки интриге князя, даже и при моей защите. «Братушка», однако, начал упорно работать и успевать, а так как оказался умным и добрым, то его и полюбили все очень скоро. Вторая проделка князя, задумавшего притеснить Николова по окончании курса в деле пособия ему на выезд домой, также не удалась его сиятельству. Я дал Николову заимообразно денег, и мы не поклонились недоброму князю. Сейчас Николов в Петербурге, вторично командированный ко мне из Болгарии, где уже успели понять, что он толков и работящ. На желание болгарского правительства выработать археологическим путем хотя бы остатки народного болгарского церковного пения, которое могло бы заменить господствовавшее там пение на распев древнегреческий, введенный влиянием греческой иерархии, Николов отозвался, что всего вернее можно достать требуемые материалы из библиотеки рукописей Синодального училища. В Софии не знали, конечно, что готовится мой переезд в Санкт-Петербург, и командировали Николова на два года ко мне лично, для занятий уже не под покровительством Ш 2 . Открытия Николова были так удивительны, по правде сказать, для меня самого, что я счел себя обязанным отписать о том князю Фердинанду и Софийскому Синоду, прося помочь Николову деньгами. Николов работает и сейчас очень усердно. Он устроился еще и преподавателем в Петербурге, у него уже двое детей, а жена учится пению в консерватории. В час, когда я пишу это (25 января 1903 года), идет этнографический народный концерт (болгарский целиком), написанный при участии Николова Кленовским, разученный Николовым, в пользу македонцев. Теперь Николов уже вырос в будущего серьезного работника. Он – умный, страстный патриот и уже снискал себе общую любовь и уважение от своих соотечественников. Думаю вообще, что время его деятельности на родине – очень недалеко, ибо он умен, знающ и трудолюбив. Таланта у него немного, но дар увлекать других и заставлять работать – несомненен. |
| 9 янв. 1880 г. экзарх Иосиф I переехал из Пловдива в К-поль, где развернул активную деятельность по созданию органов управления Экзархата, добивался от османских властей права поставить архиереев в те епархии, к-рыми до русско-тур. войны управляли болг. владыки (Охрид, Велес, Скопье). Через т. н. истилямы (опросы консультативного характера) население Дабарской, Струмицкой и Кукушской епархий выразило желание перейти под юрисдикцию Болгарского Экзархата, но тур. правительство не только не удовлетворяло их чаяний, но и постоянно задерживало отправку архиереев Экзархата в болг. епархии Македонии и Вост. Фракии. Болгарский Экзархат в К-поле официально являлся институтом Османского гос-ва, в то время как его финансовое содержание обеспечивало Княжество Болгария. Ежегодно тур. правительство отсылало Мин-ву иностранных дел и исповеданий княжества, а позже и Свящ. Синоду в Софии проект бюджета Экзархата, обсуждавшийся позднее в Народном Собрании. Значительные средства, полученные от болг. налогоплательщиков, расходовались как на нужды управления Экзархата в К-поле, так и на выплату жалованья учителям и священникам в Македонии и Вост. Фракии. По мере укрепления независимого Болгарского гос-ва возрастало недоверие османского правительства к Болгарскому экзарху в К-поле. В нач. 1883 г. Иосиф I попытался собрать в К-поле Свящ. Синод Экзархата, чтобы решить ряд вопросов, связанных с внутренним устройством и управлением, однако тур. правительство настояло на его роспуске. В К-поле искали повод для отмены фирмана 1870 г. и удаления экзарха, как не имеющего подведомственных территорий в прямых владениях султана. В соответствии с законами Княжества Болгарского - ст. 39 Тырновской Конституции и измененным Уставом Экзархата от 4 февр. 1883 г. («Екзархийский уставъ, приспособенъ въ Княжеството») - архиереи княжества имели право участвовать в выборе экзарха и Свящ. Синода. В связи с этим в К-поле от экзарха был потребован определенный ответ: признает ли он Церковный устав Княжества Болгария или полагает Экзархат в К-поле отдельным и независимым. |
| Внутреннее устройство Болгарского Экзархата Согласно ст. 39 Конституции Болгарии, БПЦ и в Княжестве Болгария, и в пределах Османской империи сохранялась единой и неделимой. Кафедра экзарха и после политического освобождения Болгарии оставалась в К-поле. На практике церковное управление в свободной Болгарии и на территории Османской империи было разделено и развивалось независимо друг от друга, поскольку тур. власти не разрешали архиереям из княжества напрямую участвовать в управлении Экзархатом. После Младотурецкой революции 1908 г. неск. улучшились отношения между Болгарским Экзархатом и К-польской Патриархией. В 1908 г. впервые экзарх получил возможность сформировать законный Свящ. Синод. До 1912 г. в диоцез Болгарского Экзархата вошли 7 епархий во главе с митрополитами, а также епархии, управляемые «наместниками экзарха»: 8 в Македонии (Костурская, Леринская (Могленская), Воденская, Солунская, Поленинская (Кукушская), Серская, Мелникская, Драмская) и 1 в Вост. Фракии (Одринская). На этой территории было ок. 1600 приходских храмов и часовен, 73 мон-ря и 1310 священников. В Княжестве Болгария первоначально существовали следующие епархии: Софийская, Самоковская, Кюстендилская, Врачанская, Видинская, Ловчанская, Тырновская, Доростоло-Червенская и Варненско-Преславская. После объединения Княжества Болгария и Вост. Румелии (1885) к ним прибавились Пловдивская и Сливенская епархии, в 1896 г. была учреждена Старозагорская епархия, а после Балканских войн 1912-1913 гг. к Болгарии отошла также Неврокопская епархия. Согласно Уставу 1871 г., неск. епархий должны были быть ликвидированы после кончины их митрополитов. К Софийской епархии были присоединены территории упраздненных Кюстендилской (1884) и Самоковской (1907) епархий. Третьей должна была стать Ловчанская епархия, титульным митрополитом к-рой являлся экзарх Иосиф I, однако ему удалось добиться разрешения на сохранение епархии и после его кончины. В нек-рых епархиях Княжества Болгария одновременно имелось по 2 митрополита. |
| Славяне вовсе не ограничивались подражанием византийским образцам: во многих областях, например, в живописи, агиографии и проповеди, они были исключительно плодовиты, а в иконописи нимало не уступали грекам. К тому же идеология универсализма, проповедуемая византийской церковью, требовала от греков большего, в сравнении с прошлым, уважения и внимания к славянам. Славяне были признательны за дружбу. Например, русский паломник, посетивший Святую Софию, отметил доброту и приветливость патриарха Исидора (1347–1350) и записал, что патриарх “вельми любит Русь” 1161 . Патриарх Каллист написал житие болгарского святого Феодосия Тырновского; у него были личные дружеские связи в Болгарии, где нашел убежище его духовный наставник Григорий Синайский 1162 . В 1362 году вожди болгарского исихазма – Феодосий и Евфимий Тырновские – были тепло встречены в Константинополе 1163 . Эти и многие другие примеры свидетельствуют о растущей солидарности греков и славян, при том, однако, что сохранялось и признавалось культурное первенство Византии, особенно в монашеской среде. Переводческая работа, проведение литургических и уставных реформ, паломничества в Константинополь, путешествия иконописцев, дипломатов и церковных деятелей – все это были каналы проникновения на Русь идей и настроений византийской цивилизации, причем использовались они намного активнее, чем в предыдущие два столетия. Можно найти примеры существенного русского литературного влияния на южных славян 1164 , которые показывают, что славянский православный мир вместе с Византией действительно составлял многонациональную религиозную и культурную общность, сознающую свое единство и создающую предпосылки для широкого обмена идеями и людьми. 1. Русско-византийские литературные связи: возрождение или предвозрождение? Историки с готовностью признают факт культурного сближения Византии, южных славян и Руси в XIV веке, однако специфику этих связей определяют очень различно. В чем, прежде всего, состояла суть византийского “палеологовского возрождения”, и целиком ли восприняли его славяне? В Византии эпоха Палеологов ознаменовалась возрождением интереса к греческой античности в литературе и искусстве: это главная и наиболее признанная черта “палеологовского возрождения”. |
| Общеизвестно, что каноническое право Православной Церкви не содержит никаких норм, определяющих процедуру провозглашения и признания автокефалии. Именование Константинопольского Патриархата «общей кормилицей православных» лишено оснований: исторически Предстоятели Константинопольской Церкви самостоятельно не определяли границ ни других Церквей, ни даже свои собственные. В византийский период все изменения, касающиеся изменения статуса митрополий в рамках Константинопольского Патриархата, а также территориальные изменения самого Патриархата совершались императорами директивно и по собственной инициативе. Юрисдикция Константинопольского Патриарха установлена указом императора Маркиана (450—457), на основании принятого IV Вселенским Собором в Халкидоне 28-го правила, в пределах Фракийского, Асийского и Понтийского диоцезов Римской империи. Впоследствии каноническая территория Константинопольского Патриархата неоднократно расширялась и сужалась. Так, в VIII в. императорами-иконоборцами в юрисдикцию Константинопольского Патриархата были переданы территории Восточного Иллирика, Южной Италии и Сицилии. В османское время османскими властями в юрисдикцию Константинопольской Церкви были переданы области ликвидированных османами Тырновского и Печского Патриархатов в дополнение к тем территориям, которые Константинопольский Патриарх продолжал окормлять на основании принятых прежде решений византийских императоров. Согласно византийской государственно-правовой практике, основанной на признаваемой римскими законами прерогативе императора ведать «делами божественными» (res divinae) как частью публичного права, император как «владыка вселенной» (δεσπτης τς οκουμνης) управлял всеми внешними делами отдельных Поместных Церквей, которые по византийской терминологии именовались «вселенскими» (οκουμενικα или α ν πσαν τν οκουμνην κκλησαι). В частности, это приводило к тому, что император учреждал как новые митрополии, так и целые автокефальные Церкви, включавшие в себя территории нескольких митрополий и управлявшиеся архиепископами. К числу последнего рода решений относятся дарование императором Юстинианом в 533 г. привилегий Церкви Первой Юстинианы , дарование императором Константом ΙΙ в 666 г. автокефалии Равеннской Церкви , признание в 927 г. императорами Константином VII Багрянородным и Романом I Лакапином автокефалии Болгарской Церкви , создание в 1018 г. императором Василием ΙΙ автокефальной Охридской архиепископии , дарование в 1219 г. императором Феодором Ласкарисом автокефалии Сербской Церкви. |
| Тот же митрополит Неофит, по словам Герова, при содействии губернатора, «делает все, чтобы одержать верх над христианами: сажает в тюрьму знатнейших из граждан, чтобы тем напугать толпу и заставить ее действовать в его пользу; заставляет в мехкеме, после присяги над крестом и евангелием, подписываться на бумаге, не зная ее содержания; раздает в городе деньги, чтобы купить подписи в свою пользу 93 . Наконец, тырновские болгары добились того, что в начале марта 1857 года митрополит Неофит переведен был константинопольским Синодом с тырновской митрополии на солунскую. 94 · Здесь, в новой митрополии, Неофит произвел новые смуты, назначив кукушанам в епископы на подчиненную ему полианскую епархию своего диакона Мелетия и отклонив кандидатуру на это епископство болгарина Парфения 95 . Об этом-то Мелетии мы имеем отзыв в одной записке без указания времени, относящейся, по всей вероятности, к первой половине 1859 года, из которой видно, что Мелетий по умственному и нравственному состоянию своему не мог ни назидать, ни утешать. «Я, говорил он сам, – курю наргалье, иногда читаю, занимаюсь хозяйством, т. е. смотрю за кухней, конюшней и т. п., раз в неделю, иногда и реже, выслушиваю просителей» и т. д. Но тем не менее он ревниво охранял и поддерживал притязания эллинизма. Результатами такого епархиального управления были: а) «страдания и жалобы народа. Болгары со слезами в глазах говорят: чем мы заслужили архиереев, которые преследуют родной язык наш и притесняют нас самих? б) вражда между греками и болгарами и злоба последних против первых, которая на высшей степени обнаруживается изгнанием болгарами архиереев из городов, как это сделали кукушские болгары 8 лет тому назад 96 , и тем, что имя грека сделалось между болгарами ругательным... Многие из македонских болгар хотят просить покровительства у Англии и перейти в протестантскую веру, и это, говорят другие, сбудется, если голос скорби не откликнется в России. От русского консула (в Солуни) мы ничего доброго не видели и не видим, а английский несколько раз выручал нас из беды. |
| Известно, что сам Филофей Коккин не только дополнил службу Субботы Акафиста собственным сочинением, но и написал новые похвальные гимны-акафисты Животворящему Гробу и Воскресению Христову, а также «Похвалу трем святителям». Подобные гимны писал и патриарх Исидор, а придворный поэт Мануил Фил переложил древние строфы богородичного гимна ямбическим метром. Все эти факты ясно показывают, что появление иллюстраций гимна в XIV в. и их широкое распространение связано с константинопольскими богословскими и литературными исканиями, с особым интересом к похвальным сочинениям в круге последователей исихазма. Если сопоставить дату самого раннего на сегодняшний день цикла росписей на тему Акафиста в церкви Панагии Олимпиотиссы в Элассоне (1296–1305 гг.) 29 с общей картиной развития константинопольской живописи времени Палеологов, то очевидно, что интерес к иллюстрированию контакиона совпадает с моментом, когда классицизирующие тенденции палеологовского ренессанса достигали своего расцвета, когда в духовной сфере особенно активно происходил поиск новых форм и идей. В живописи балканских стран подобные композиции встречаются лишь во фресках нового стиля середины века, утратившего утонченность форм прежнего времени. Они продолжают оставаться весьма популярными в XV, XVI и XVII вв. Правомерно поставить вопрос: не является ли проявление интереса к Акафисту и другим гимнографическим сюжетам свидетельством рождения в Константинополе тенденции разрушительной для изысканного придворного искусства начала XIV в., тенденции к многословной символике, лишающей живопись легкости и возвышенности; свидетельством подчинения художественных средств – литературным? Сохранившиеся в рукописях миниатюры акафистного цикла, датированные концом XIV в. – началом XV в. (болгарская Псалтирь Томича, ГИМ 2752, 1360–1363 и сербская Мюнхенская Псалтирь, Cod. Slav. 4, 1396–1410), 30 подтверждают правомерность такого вопроса. Они представляют результат развития художественной традиции Акафиста в рамках палеологовского стиля XIV в. на Балканах. Живописные качества этих миниатюр невысоки, и в этом они сходны с сербскими фресковыми циклами второй половины столетия, однако иконографическая программа весьма разнообразна и сложна по сравнению с композициями константинопольской рукописи. Обилие внутри каждого сюжета изображений, несущих символическое значение, сложные ассоциативные связи между ними и между изображениями и текстом сближают художественные приемы миниатюрной живописи с литературными, существовавшими на Балканах в русле стилистического течения «плетения словес». Возникновение этого стиля связано со школой Евфимия Тырновского, распространявшего в Болгарии и Сербии константинопольские идеалы и перенесшего в славянскую литературу особое свойство греческого богословия XIV в., его витиеватую и торжественную риторику. 31 |
|
|
