| Вассиан заметил это относительно занимавшаго его вопроса. В одних правилах запрещалось инокам держать села, в других – дозволялось. Вассиан доложил об этом митрополиту Варлааму и духовному собору и говорил: «чему же верить, и как разрешить, когда в святых правилах есть супротивное Евангелию и Апостолам?» Митрополит Варлаам дал благословение Вассиану составить новый свод правил, но с условием ничего не выкидывать. Вассиан выбрал один сербский список Кормчей, в котором было менее статей, благоприятствовавших защитникам монастырских вотчин, а потом, сощедшись с приехавшим тогда в Россию ученым Максимом Греком , сделал сличение с греческим подлинником и нашел неправильности в славянском переводе (состоявшие, между прочим, в том, что словом «села», под которым разумелись населенные местности, переведено было то, что соответственно означало «угодья», т. е. пашни, поля, виноградники и т. д.). Это было в 1518 году. Вассиан приложил к своей Кормчей так называемое «Собрание», направленное против своих противников. Кормчая была поднесена самому великому князю. Василий Иванович ласкал Вассиана, однако не делал никакого шага в его духе. Правда, присвоение богатых монастырских имений было соблазнительно для верховной светской власти; но Василий соображал, что, обогатившись временно захватом имений, он потеряет нравственную поддержку со стороны большинства духовенства. Притом же «осифляне», ратовавшие о сохранении монастырских имений, отличались угодливостью светской власти и готовностью поддерживать самовластные стремления московского государя, тогда как их противники показывали более или менее нерасположение к той безусловной власти, которая не знает нигде себе предела 3 . Наступило важное в свое время событие – развод великого князя. Василий обратился за разрешением к духовенству. Митрополита Варлаама уже не было. Василий не любил его за то, что он во все вмешивался, давал советы и хлопотал за опальных. Он удалил Варлаама. Место его заступил Даниил из волоколамских игуменов, ученик Иосифа Волоцкого . |
| Впрочем, Вассиан не отважился на то, чтобы исправить перевод спорных правил в самом тексте своей Кормчей сообразно с тем, как перевёл их Максим. Он только сделал относительно этого на конце своей Кормчей оговорку, которая читается: «есть в святых правилах (подразумевается – по славянскому их переводу) супротивно святому евангелию и апостолу и всех святых отец жительству, но не смех сего (исправления супротивного) на своей души положити». Далее он говорит, что возвещал об этом митрополиту Варлааму и всему священному собору и что митрополит с собором не велели ему ничего выставливати (выкидывать из правил), сказав: «кто целомудр разум имеет, лучшего держится, еже есть по Бозе, такоже и мы хотим и благословляем» 1350 . Одновременно с полемикой письменной, как мы говорили, Вассиан вёл устную пропаганду среди боярства. Так как в живой речи он был не воздержан на язык до самой крайней степени и до совершенной необузданности, и так как этот язык его был очень острый и при его наклонности к вульгарной прямоте в выражениях очень сильный: то нет сомнения, что в устной пропаганде он разил и бичевал своих противников и язвительными обличениями и площадной бранью столько, сколько мог это сносить человеческий слух. Понятно, что и противники его должны были питать к нему самую ожесточённую ненависть. Но они ничего не могли ему сделать, потому что он находился под защитой великого князя, который видел свой расчёт в том, чтобы предоставлять свободу его перу и языку. Во главе противников нашего пропагандиста нестяжательности оставался до 1515 года противники Нилов преподобный Иосиф Волоколамский († 9 Сентября 1515 года), и Вассиан нещадно поносил его личным образом, так как ненавидел его не только как противника, но в своём оскорблённом самолюбии и как человека, который одержал верх над ним перед великим князем по делу о еретиках каявшихся. Иосиф был бы в состоянии отвечать и на полемику и на брань Вассиана, и что касается до полемики, то он был способен к ней в бесконечной степени более чем последний. Нет сомнений, что Иосиф имел и величайшее желание писать в защиту вотчиновладений, чтобы побороть и уничтожить Вассиана положительными доказательствами. И, однако, он был связан. Вассиан упоминает о каком-то писании против него – Иосифа по вопросу о вотчиновладении 1353 ; но вероятно, это было частное письмо к кому-нибудь в Москву; что же касается до писаний публичных, то, как оказывается из одного письма Иосифа, воля великого князя (хотя он был столько же приближенный к последнему человек, только с другой стороны) налагала на его уста печать молчания 1354 . Таким образом, государственные соображения великого князя предоставляли Вассиану полную свободу писать и говорить. Так как ни он не был посвящён в эти соображения, ни его противники: то весьма вероятно думать, что он питался надеждой побороть нерешительность великого князя и заставить его отобрать у монастырей вотчины. А противники, в свою очередь, опасались возможности такого деяния со стороны великого князя. |
| Максим положился на Вассиана как природного русского, а Вассиан расчел, может быть, воспользоваться авторитетом Максима, чтобы чрез его перевод содействовать распространению хульных мыслей о Богородице. По крайней мере, несомненно, что чрез десять лет после этого перевода Максим, уже достаточно узнавший наш язык, прямо назвал на Соборе те строки еретическими, а мудрствующего так признал достойным проклятия. Вторая вина — вина против догмата о Христе как Сыне Божием. Митрополит спросил Максима: «Зачем ты в книге Деяний апостольских загладил следующие слова о вере в Господа Иисуса Христа, Сына Божия: Рече Филипп каженику: аще веруеши от всего сердца твоего, мощно ти есть (креститися); отвещав же каженик рече: верую Сына Божия быти Иисуса Христа (Деян. 8. 37)?» Максим отвечал: «То загладил Михаил Медоварцев; а я так не писал, и не приказывал писать, и не мудрствовал; если же я так писал, или велел писать, или мудрствовал, да буду проклят». Тогда Медоварцев, спрошенный митрополитом, показал: «Мне велел загладить Максим; а князь-старец Вассиан велел мне слушать его, и я слушал его и писал, а иное заглаживал. Много раз сказывал я о том Вассиану, но он мне говорил: «Мало ли что бредили и писали!» А когда я заметил, что русские книги переведены с греческих, которые написаны от Святого Духа святыми апостолами, Вассиан воскликнул: «От дьявола писаны, а не от Святого Духа (хула жидовствующих против Писаний апостольских)! Ты слушай меня да Максима Грека, и как тебе велит писать или заглаживать, так и делай. Здешние книги все лживые, и здешние правила — кривила, а не правила». Услышав это, митрополит снова спросил Медоварцева: «Зачем же ты не сказывал о таких хульных речах нам еще на прежнем Соборе, бывшем на Максима?» Медоварцев отвечал: «Боялся объявлять о таких вещах, боялся старца Вассиана, чтобы он не уморил меня; в том я виноват, что заглаживал из страха пред Вассианом». Во всяком случае, трудно поверить, чтобы Медоварцев, который был только писцом при Максиме, осмелился самовольно загладить означенные слова в священной книге, исправляемой Максимом, если бы Максим и Вассиан того не хотели,— они могли бы немедленно заставить его, чтобы он исправил сделанную им ошибку. |
| В 1896 году, получив отцовское благословение, Василий поступил послушником в Печерскую обитель, где в течение семи лет был келейником наместника архимандрита Мефодия (Холмского; 1831-1906; наместник с 1894 по 1906 год). В 1900 году Василий принял монашеский постриг с именем Вассиан и затем был рукоположен во иеродиакона (26 марта 1901 года епископом Псковским и Порховским Антонином (Державиным)), потом — в сан иеромонаха (15 мая 1903 года следующим псковским архиереем — архиепископом Сергием (Ланиным)). В последующие годы отец Вассиан нес различные монастырские послушания: следил за монастырским освещением, столярничал, работал в саду обители и на пчельнике, был помощником казначея, занимался восстановлением Псковского Снетогорского монастыря Рождества Богородицы, трудился в монастырском имении Мустищево. Известно, что отец Вассиан в то время искал принятия схимы, чтобы целиком посвятить себя молитве и иноческому духовному подвигу, однако тогдашний настоятель Псково-Печерского монастыря епископ Иоанн (Булин; 1893-1941; настоятель обители с 1920 по 1932 год) долгое время не давал на это благословения. Наконец 12 февраля 1927 иеромонах Вассиан (Желнин) был пострижен в великую схиму с именем Симеон — в честь святого праведного Симеона Богоприимца. Сразу же после пострига епископ Иоанн проводил преподобного Симеона в его новую пещерную келью возле Успенского храма — с маленьким оконцем, мрачную, с мокрыми песчаными стенами и сырым воздухом — и оставил здесь со словами: «Вот тебе келья, здесь Отец Симеон постепенно привел в порядок новое жилище; в этой келье он действительно прожил до конца земных дней. По свидетельству самого преподобного старца, в первые месяцы затвора ему пришлось пережить страшные бесовские нападения, однако со временем он научился их побеждать и отражать силой креста и непрестанной Иисусовой молитвы. В своей «Автобиографии» старец писал: «Враг рода человеческого не оставляет в покое человека, а в особенности тех, которые решились последовать Христу и идти Его крестным путем. |
| 180). По предположению В.О. Ключевского , Досифей удалился в Пафнутьево-Боровский монастырь 648 . Среди источников рассказов Волоколамского патерика – то, что «сами видехом, бывшая во обители отца Пафнутиа» (л. 2). Однако с большим основанием, на наш взгляд, можно говорить об уходе Досифея в московский Симонов монастырь, где с 1502 по январь 1506 г. был архимандритом Вассиан Санин. Переход состоялся до 1509 г., когда в монастыре был поселен Вассиан Патрикеев, ибо на соборном суде 1531 г. у Вассиана с именем Досифея не соотносилось определение – «старец Иосифова монастыря» 649 . Вассиан Санин был одним из информантов Досифея, работавшего над Волоколамским патериковым сводом, но только до 1506 г., иначе Топорков не сказал бы о Вассиане в «слове» об исцеленном поселянине – «бывый потом архиепископ Ростову» (л. 10–10об.). Если учесть, что приблизительно в это время Вассиан создает Житие Пафнутия Боровского, становится понятным наличие «общих мест» в Житии и Патерике. Возможно, что уже в Симоновом монастыре у Досифея возник и начал осуществляться (на уровне сбора материала и записи отдельных рассказов) замысел Волоколамского патерика. «Немощь» Досифея, заставившая его покинуть Иосифов монастырь, могла быть и результатом внутренних разногласий в иосифлянской среде, неприятия «братаничем» игумена его методов введения строгого монастырского устава. Видимо, с этим связано появление в Волоколамском патерике «слова» о Савве, настоятеле тверского Саввина монастыря, наказанного болезнью за жестокое обращение с монахами, «нрав» которых он «правил» не убеждением, а жезлом. По предположению Б.А. Рыбакова, Досифей Топорков в Симоновом монастыре по наказу Иосифа «шпионил» за нестяжателями, в частности контролировал деятельность Вассиана Патрикеева: «Он умно провоцировал князя на разные разговоры о святом духе, о Христе, и так далее, умышленно заостряя темы, а на соборе 1531 г. свидетельствовал против Вассиана, обличая его в ереси: «Досифей Васьяну учел говорити очи на очи, так слово в слово, как митрополиту подал списак, написав своею рукою», что «хотел мя ко своей злоумие привести», вольно толкуя строки Священного писания «тварь поклоняется твари», «сотворим человека по образу нашему» 650 . |
| В понедельник 29 октября состоялось двенадцатое заседание. Отцы Собора рассмотрели конфликт вокруг Эфесской кафедры 1003 . Епископом этого крупного города был Стефан, удаливший с этой кафедры Вассиана. Последний обратился с жалобой к императору Маркиану, который передал рассмотрение этого, по всей видимости, запутанного дела Собору. Вот каким образом представлял ход событий Вассиан. Когда он был пресвитером в Эфесе, его епископ Мемнон, завидовавший ему, силой поставил его епископом Эвазы, чтобы удалить его из города. Вассиан не поехал на место своего нового служения. Василий, преемник Мемнона, признавая, что над Вассианом совершено было насилие, поставил в Эвазу другого епископа. По кончине Василия он, по его словам, был возведен на Эфесскую кафедру несколькими епископами с согласия духовенства и народа. Таким образом, он отправлял свое архиерейское служение в течение четырех лет. Стефан же оспаривал такую версию событий. По его словам, Вассиан совершенно незаконно завладел Эфесской кафедрой, а позднее был изгнан с нее решением церковного суда. Что же касается самого Стефана, то он был возведен на Эфесскую кафедру надлежащим образом, сорока епископами с одобрения духовенства и народа Эфеса. По поводу перехода Вассиана, бывшего уже епископом, на Эфесскую кафедру, ссылались на 16 и 17 правила Антиохийского Собора, которые в сборнике правил, бывшем в ходу в то время, значились под номерами 95 и 96 1004 . Императорские представители заявили, что, по их мнению, ни Вассиан, ни Стефан не были законными епископами и что следовало, таким образом, избрать нового епископа Эфесского. Тогда епископы диоцеза Асии начали настаивать на том, чтобы избрание и хиротония состоялись в эфесской провинции, в соответствии с обычаем, восходящим к истокам христианства. Константинопольское духовенство со свой стороны стало отстаивать прерогативы своей кафедры в этом отношении. Епископы, враждебно настроенные в отношении вмешательства Константинополя в дела диоцеза Асии, стали кричать: «Да соблюдаются каноны!» Со своей стороны константинопольское духовенство в следующих словах выразило свои собственные требования: «Да соблюдаются решения 150 святых отцов! Да не утрачиваются привилегии Константинополя! Да будет хиротония совершена здесь архиепископом, по обычаю!» 1005 |
| Василия, еп. селевкийского, слова, 408, 663, 754. Василия, греч. царя, Наказание сыну Льву, 758. Василию, монаху, Никона черногорца послания, 211–213. Василько, князь ростовский, 35. Василию Александровичу, в. князю, поучение, 15. Василию Димитриевичу, в. князю, послание, 236. Упом. 38, 252, 730. Василий Васильевич, в. князь, 407, 528, 765. Василий Иванович, в. князь, 100, 105, 118, 123, 150, 200, 201, 218, 411, 466, 563, 568, 597, 773. Его кончина, 805, 811. Василий Иванович Шуйский, царь, 69. Василия, архиеп. новгородского, послание, 39, 774. Василий, презвитер, автор, 625, 626, 676, 692, 733, 792. Василий Юрьев, портной, вкладчик, 468. Василий Овдокимов, дворцовый сторож, 567. Василий Димитриев Тульской, владелец, 656. Васка Протопопов, дьячек Спасский, 89. Васка Ермолин сын, владелец, 581. Вассиан, архиеп. ростовский, биограф, 692, 791. Вассиан, князь, 188, старец, 200. Вассиан, строитель (Киржачский), 640. Вассиан, старец, из Присек, владелец, 779. Введение Богородицы. Поучения на сей день, 99–106, 669, 670, 671, 786. Велисарий, воевода, 200, 201. Вельяминов Герасим, инок, владелец, 707. Венедикта, папы, житие, 153. Веретеница Григорий Иванов, крестьянин, вкладчик, 516. Веститор см. Козма. Ветошкин Миля, порука, 495. Вешняк, некто, владелец, 90. Вешняков Елисей Омельянович иером., владелец, 280. Вешняков Мартин, диакон, владелец, 267, 312. Викентий, архим. Троиц. Серг. мон., 152, 637. Виталия, игумена Дубенского, перевод, 195. Владимира Святославича, в. князя устав, 205, 206, 730, 783, 793. Крещение, 714, 765. Житие см. Жития рус. Святых. Владимир Ярославич, князь новгородский, 89. Владимира Мономаха , в. князя, устав, 15. О нем сказание, 714. Владимир Андреевич, князь, 257, 414, 648, 765. Владимир, город. Сказание о нем, 810. Василий, толмач, 118, 150. Власий Корелкин, поп Никольский, переплетчик, 295. Влахерна см. Риза Богородицы. Влемид см. Никифор. Воздвижение креста см. Крест Господень. Вознесение Господне. Поучения на праздник, 9, 103, 104, 142–144, 146, 404, 648, 724, 753, 758, 775. |
| Немного помолчал старец Вассиан, опять устремил на молодого царя взор цепкий и начал говорить: - Мудрый владыка и грозный повелитель был царь Василий. Великая держава досталась ему от царя Иоанна, деда твоего. Неустройства великие были в земле русской: грозили царю Василию и ляхи, и татары, и ливонцы — всех умел усмирить и победить царь Василий. Нелегко было отцу твоему, царь благоверный; немало ночей бессонных провел, не один раз прибегал он с мольбою отчаянной к Господу Богу… Часто надвигалась на русскую землю туча грозная невзгоды великой; не раз падал духом и изнемогал телом царь Василий Иоаннович… Но с Божией помощью одолел он всех недругов, государство свое устроил, и не было ему равного во всем мире… Опять помолчал инок Вассиан и все на царя пристальным взором глядел. Молодой царь внимал ему, и только очи его все сильнее и сильнее блистали. - Всех недругов одолел царь Василий, — начал опять инок Вассиан, — и одолел их одним своим разумом, одной своею волею… Не было у него наставников, не было у него пестунов; никого он не слушал и все дела сам вершил… Тебе, царь-батюшка, говорили, будто я у царя Василия в советчиках был… То неправда… Царю Василию не надо было ни у кого ума занимать. Спрашивал меня царь Василий в иную пору о делах церковных, и тогда я давал ему свой совет смиренный. Коли по душе было царю Василию, слушал он меня; коли не по нраву было ему, делал он по-своему… Примолк снова инок Вассиан и опять зоркими очами впился он в лик царский. Краска стыда и гнева заливала чело молодого царя; ерзал он на своем кресле резном и порывисто теребил пальцами тонкими рукав своего кафтана парчового. Стиснув зубы, брови нахмурив, уставился и он на старца. - Великим владыкою был отец мой, — промолвил наконец царь Иоанн Васильевич. — Научи же и меня, отец святой, таким владыкою быть. Заликовал казначей монастырский, бывший епископ Коломенский, и так велика была радость его, что не мог он сначала слова вымолвить. Потом уж, с силами собравшись, поднялся он со скамьи, подошел к молодому царю, наклонился к уху его, как искуситель некий, и шепнул: |
| Софии, писанная в конце XIII века и находившаяся в то время в Москве, в казне великого князя 1342 . Принимая эту Кормчую ещё за не повреждённую и не подделанную защитниками вотчиновладения, Вассиан и взял её, чтобы воспроизвести из неё правила канонические в своей редакции или в своём издании Кормчей 1343 . Результат, который получился от воспроизведения был тот, что в древней Кормчей правила канонические читались в том же самом виде, как и в Кормчих позднейших, и что в ней, также как и в этих последних, находились и те правила, которыми дозволяется монастырям владеть вотчинами. Вассиану удалось в этом случае сделать только одно открытие, которое было не без значения, но которое нисколько не было достаточно для его цели. В позднейших наших Кормчих читалось «правило святых отец 165-ти 5 (вселенского) собора на обидящих церкви Божии и священные власти их», в котором угрожается строгими гражданскими наказаниями тем, кто дерзнул бы посягнуть на имущества церковные и на всякие права и преимущества церкви и духовенства 1344 . На это правило ссылался между другими собор 1503 года в своей выписи, читанной великому князю Ивану Васильевичу. Так как этого правила не читалось в Софийской Кормчей, то и Вассиан не внёс его в свою Кормчую, как подложное, каковым оно и на самом деле было. С другой частью Кормчей книги, – законами греческих императоров, относящимися к церкви, Вассиан поступил очень просто: он не признавал их обязательного авторитета и, считая эту их неавторитетность за нечто доказанное или не требующее доказательств, он без всяких оговорок не дал им места в своей Кормчей. Таким образом, предпринятое Вассианом издание собственной Кормчей, вопреки надеждам, которые он питал, привело его только к печальному убеждению, что правы были защитники вотчиновладения, когда ссылались на правила канонические 1345 . Если бы Вассиан должен был остаться при этом убеждении, то ему оставалось бы ухитряться объяснять правила так, чтобы они не служили в защиту нашего русского вотчиновладения. |
| Впрочем, Вассиан не безусловно отрицал законность церковной недвижимой собственности. Он желал восстановления первоначального ее назначения. «А соборным и мирским церквам, – говорит он, – церковные правила повелевают держать земли, но только не должны владеть ими ни епископ, ни попы. Все церковное богатство должен ведать эконом и выдавать из него, с разрешения епископа и священного собора, всему церковному клиру на что потребно, а также отсюда следует помогать нищим и убогим и на выкуп пленных. С этой целью христолюбцы и приносят соборным церквам свои имения и богатства. А инокам не следует обогащаться и земли держать, потому что они отреклись от всего, и это им чуждо» 1624 . Конечно, мысли Вассиана не могли нравиться духовной иерархии. Защитники иерархических интересов, как Иосиф Волоцкий , видели в них только дерзость, которая могла привести к запустению церквей и монастырей. Даже смерть одного из противников не примирила спорящих, обоюдно ссылающихся на завет христианской любви. В заключение своей полемики, Вассиан говорит: «Ох, что будет тебе, Иосифе, пред Христом в день судный и с твоими учениками. Ты не потребовал у нас даже прощения, оскорбляя и смущая нас в божиих заповедях, и сам нас не простил, отходя на путь вечный. Каждому по делам его!» 1625 . В рукописи, заключающей в себе полемические сочинения Вассиана, вслед за ними идут длинные выписки из Никона Черногорца, собранные в подтверждение его доводов. § XIV Но этим не ограничилась борьба Вассиана с иосифлянами. Он решился поставить этот вопрос на более прочную почву – каноническую. Теперь для него настали более благоприятные времена. С 1511 г. во главе церкви стоял уже митр. Варлаам, благосклонный к идеям Нила Сорского и к исправлению церковных книг и самому Вассиану, а потом и к прибывшему вскоре с Афона Максиму Греку . Вассиан получил от него разрешение на приведение в порядок Кормчей книги 1626 . С этой целью он воспользовался списками Кормчей, имевшимся в Симоновом мон., и Кормчей сербской редакции, принесенным с Афона иноком тверского Саввина мон. – Саввою. Поэтому в его списке отсутствуют русские церковно-юридические статьи (Владимира и Ярослава) и слова св. отец 165 на обидящих св. божия церкви и др., на которые всего более опирались защитники вотчинных прав монашества. Не нашли в ней места и греко-римские статьи («гражданские законы»), обыкновенно входившие в состав греческих Номоканонов и славянских Кормчих. |
|
|
