| Прежде всего, необходимо кратко рассмотреть биографию митрополита Стефана (Яворского) . Как известно, родился будущий митрополит в 1658 году в семье мелкопоместной православной шляхты и во Святом Крещении получил имя Симеон. Семья проживала на правобережной Украине, которая по Андрусовскому мирному договору 1667 года осталась за Польшей. Чтобы избежать преследований со стороны поляков, Яворские переехали в пределы Московского государства. Так они оказались на левом берегу Днепра в деревне (или сельце) Красиловка близ города Нежин 297 . В 1673–1684 годах Симеон учился в Киево-Могилянской коллегии. Вероятно, ещё в годы учёбы его учитель иеромонах Варлаам (Ясинский) (вскоре ставший архимандритом Киево-Печерской Лавры (1684–1690), а позже митрополитом Киевским (1690–1707)), оценив способности Симеона, убедил его продолжить образование за границей, поскольку сам он был выучеником заграничных иезуитских коллегий 298 . Период с 1684 по 1689 год в биографии митрополита Стефана можно условно назвать «заграничным». Чтобы прослушать курс философии и богословия 299 , Симеон отправился сначала в Лемберг и Львов, затем в Познань 300 . Для обучения он вынужден был принять унию, что и сделал, получив имя Станислав-Симеон 301 (Симон) 302 . Как пишут исследователи, это было обычным делом в то время и при подобных обстоятельствах для многих известных южнорусских учёных (архим. Иннокентий (Гизель), иером. Епифаний (Славинецкий) и др.) 303 . Пожалуй, «заграничный» период жизни будущего митрополита Стефана имеет три важных последствия. Первое – обучение здесь шло с опорой на сочинения Аристотеля и античных авторов, богословие преподавалось по Фоме Аквинскому 304 . Эти особенности обучения в иезуитских школах наложили глубокий отпечаток на мировоззрение будущего владыки и сформировали его как проповедника, пользующегося схоластическими приёмами. Второе – слушая лекции католических богословов, он перенял их неприятие к протестантизму и хорошо усвоил католическую аргументацию в теологических спорах с ним. Третье – тот факт, что он хоть и вынужденно, и только внешне, но принимал унию, противники митрополита всегда ставили ему в вину. |
| Рассмотрение этого материала наглядно показывает, когда именно вопрос о борьбе с унией оказался в центре внимания хрониста. Как уже отмечалось, в отличие от других казацких летописцев он явно уделял внимание вопросу о положении православных в Речи Посполитой, но делал это не систематически. Так, после послания митрополита Гедеона “воеводе русскому” следующим касающимся этой темы документом стало письмо из гетманской канцелярии, отправленное в Речь Посполиту после возвращения Мазепы из 2-го Крымского похода. В письме был выражен протест против действий униатов, которые “нагле набегают” и захватывают православные храмы, а православные не могут найти у королевской власти защиту от таких действий. Текст содержал также требование вернуть митрополичьей кафедре и монастырям имения, захваченные Шумлянским 34 . В повествовании о событиях последующих годов тема борьбы с униатами никак не затрагивается, хотя в 1692 г. перешел в унию Перемышльский епископ Иннокентий (Винницкий) 35 , новый Киевский митрополит Варлаам (Ясинский) отправил в Москву с просьбой о помощи Стефана (Яворского), а специальное посольство во главе с Иоасафом (Кроковским) было направлено укреплять связи кафедры с Виленским братством 36 . С 1694 г. характер повествования Величко заметно изменился. Так, под этим годом хронист поместил рассказ о съезде, созванном в сентябре 1694 г. во Львове по приказу Яна Собеского, на котором королевский посол Скарбек, каштелян галицкий, убеждал участников подчиниться власти папы, но нужного решения не добился 37 . В рассказе хрониста отмечалось, что речь королевского посланца вместе с письмом прислал митрополиту Варлааму Озарковский из Львова 30 сентября 38 . Это свидетельствует о существовании связей между митрополитом и православными противниками унии во Львове, которые поспешили известить его о происходящем. Вместе с тем подтверждается гипотеза о контактах между Величко и клиром митрополичьей кафедры. В последующем повествовании Величко привел большой комплекс документов о борьбе за сохранение позиций православной Церкви на Волыни. |
| Немногочисленные свидетельства о пастырской деятельности М. относятся прежде всего к Киеву. Здесь по его приказу было разобрано здание кафедрального костела. Одновременно он сумел получить значительные суммы денег для ремонта Софийского собора. Сохранились фрагменты его переписки в связи с этими работами с киевским полковником В. Ф. Дворецким. Продолжало работать училище при Киево-Братском в честь Богоявления монастыре . Его ректор Иоанникий (Галятовский) вступил в конфликт с М. и уехал на Правобережье, новым ректором в 1665 г. стал Варлаам (Ясинский) . Другой проблемой, в решение которой был вовлечен М. в нач. 60-х гг. XVII в., был вопрос о том, кто будет гетманом Левобережной Украины после перехода на сторону Речи Посполитой гетмана Ю. Б. Хмельницкого. Претендентами были переяславский полковник (и наказной гетман) Я. С. Сомко и нежинский полковник В. Н. Золотаренко, бывший патрон М. Первоначально в споре претендентов М. занимал нейтральную позицию, но в февр. 1662 г. в Киеве с участием М. собрались сторонники В. Н. Золотаренко и обратились к царю с просьбой созвать раду для избрания гетмана с участием запорожцев, что было очевидным отступлением от существовавшей практики. Царь ответил согласием и поручил созвать такую раду кн. Г. Г. Ромодановскому. Не дожидаясь этого, Сомко в марте 1662 г. созвал раду в Козельце, на которой был избран гетманом, а М. привел его к присяге. В дальнейшем, однако, и М., и В. Н. Золотаренко утверждали, что Сомко добился такого решения насилием, и обвиняли его в подозрительных контактах с Ю. Б. Хмельницким и татарами. В результате решения этой рады царь не подтвердил. Отношения между Сомко и М. резко ухудшились. Сомко добивался, чтобы кто-нибудь другой стал местоблюстителем митрополии, т. к. М. «смуту учинил и войско его не любят» (АЮЗР. Т. 5. 56. С. 118). По-видимому, первоначально предполагалось, что с помощью запорожцев удастся добиться избрания В. Н. Золотаренко, но со временем наметилось сближение между М. и главой Запорожской Сечи кошевым атаманом И. М. Брюховецким. Сохранились письма атамана к М. от апр. 1662 г., содержавшие резкие выпады против казацкой старшины - «панов городовых», которые «землю пустошат» и присваивают себе все доходы. Брюховецкий выражал надежду, что будет «порядок путный и обереженье всякое... а которые под панами полковниками маетности и мельницы есть, и те б доходы чтоб до скарбу войскового шли» (Там же. 46. С. 101). Он просил М. убедить царя принять соответствующие решения. Эти предложения повторяли мысли, высказанные в письмах М. к Ртищеву, а Брюховецкий казался человеком, способным их осуществить. Одновременно были полностью разорваны отношения с Сомко. Царскому посланцу Ф. А. Лодыженскому М. говорил, что из-за Сомко он не может ехать в Киев и будет ждать созыва новой рады в Гадяче, где собирались запорожцы. В эти годы М. получал значительную финансовую помощь из Москвы: при выезде в Киев - 6100 р., в 1662 г.- 1000 р. на хлеб и 3050 р. |
| о поездке Варлаама (Ясинского) в Москву для посвящения от Патриарха Адриана до этого исследовались недостаточно, историки полагались преимущественно на соответствующую опись одного из дел РГАДА, а не на сами тексты источников . Относительно прошения Варлаама (Ясинского) о титуле экзарха в описи данного дела сказано: «О дозволении митрополиту Киевскому писаться ексархом Константинопольского престола» . Составитель описи, однако, здесь явно напутал с содержанием прошения Варлаама (Ясинского). Эта запись вводила в заблуждение многих исследователей, которые на ее основании делали вывод, что упомянутый митрополит просил (как и его предшественник Гедеон до получения из Константинополя «отпустительных» грамот на Киевскую митрополию) о титуле «экзарха Константинопольского престола» . По-видимому, составитель описи допустил ошибку, встретив в текстах рассматриваемого дела упоминания прошения о данном титуле предыдущего митрополита Гедеона. Лишь Федор Титов, выдающийся дореволюционный историк Русской Церкви, который изучал архивное дело о визите в Москву и посвящении Варлаама (Ясинского) в митрополиты, кратко отметил в своем труде, что тот просил о титуле экзарха Московского патриарха, но получил отказ . Однако данное наблюдение не нашло отражения в позднейшей литературе. И действительно, Варлаам Ясинский в 1690 г., как и следовало ожидать, просил царское правительство разрешить ему «писатись экзархом, и в лавре Киево-Печерской монахов и мирских людей рукополагати… ему митрополиту аки бы экзарху и наместнику в Малой Росии от самаго Святейшаго патриарха Московского» . Однако в просьбе этой Варлааму (Ясинскому) было отказано, поскольку в Москве не пожелали делиться с Киевским митрополитом властью над одной из главнейших ставропигий страны (в царской жалованной грамоте она была определена как «архимандрия в России по степени первая» ). Однако по сути дела московские власти все же пошли на частичные уступки новому митрополиту, разрешив совершать рукоположения в лавре с ведома Московского патриарха: «А хиротонисати Киево-Печерские лавры монахов и мирских, приступающих ко священству, аще они сами того требовати будут, с ведома его, Святейшаго, благословенного и блаженнейшаго патриарха Московского ему, Преосвященному митрополиту, позволено» . |
| Желая сохранить за собой власть, ускользавшую из рук, и в то же время не желая подчиняться московскому патриарху, он начал возбуждать духовенство и шляхту к отторжению от власти московского патриарха и к принятию унии. Пособником его явился перемышльский епископ Иннокентий Винницкий, бывший одного с ними образа мыслей и еще в 1681 г. давший тайно обязательство принять унию. В 1692 году бывший при польском дворе посланник, дьяк Борис Михайлов, доносил в посольский приказ, что «по подлинному его осведомлению, перемышльский епископ Винницкий принял самовольно унию». После того киевский митрополит (Варлаам Ясинский) доносил, что «Винницкий, учинясь униатом, всем православным священникам чинит насилие и принуждает с собой в унию». В то же время посланник сообщал, со слов благочестивых людей греко-российского исповедания, львовских жителей, что «епископ львовский Шумлянский призывал к себе из тех благочестивых людей первых мещан и говорил, что будто король польский универсал свой выдать хочет, чтоб ему, Шумлянскому, со всей его епископией быть в униатстве, также как учинил перемышльский епископ Винницей, и они де ему о том как советуют, а он Шумлянский противиться королю не ведает как; и тем всех львовских жителей привел в великую печаль». «После того призвав к себе благочестивого шляхтича Юрья Попару, 559 говорил, что прислан королевский указ, дабы он к унии сам приступил и шляхту и мещан к тому склонял, чтоб быть в унии всем». Посланник заявил об этом протест польскому министерству: но оно отвечало, что «Виннцкий и с ним шляхта многая приступили к римскому костелу добровольно сами, познав в той вере самую истину, и тому их доброму намерению королевское величество и Речь Посполитая воспретить не могут и права Польше не позволяют». В 1693 г. посланник имел конференцию с польскими министрами о чинимых в Польше и Литве грекороссийского исповедания людям обидах и обращении в унию. Сенаторы отвечали: «вера-де как ваша, так и наша, одна, и кто есть отщепенцы от главы, о том им с ним, посланником, спороватца не надлежит; только кто истину познает и к добру главнейшему пристанет, и тех отогнать от Бога не можно; а неволи-де от короля и ни от кого в государствах их нет, и говорить и вступатца в такие дела и договорам в нарушение вменять не пристойно; да и зело удивительно, что де вы у себя вздумаете и намерите, то бы так и было; а король и они сенаторы в государствах Российских по своей воле ничего не желают и говорить по своему изволу стыдятся и не смеют. |
| В это время ситуация в западных епархиях Киевской митрополии, находившихся в пределах Речи Посполитой, стала крайне сложной. После того, как Киев и основные силы украинского казачества оказались за пределами Польского государства, их влияние на церковную жизнь западных православных епархий ослабло. Отношение католических властей Речи Посполитой к православному населению после казацких войн середины XVII в. стало еще более нетерпимым. Это привело в последней четверти XVII столетия к новым попыткам королевской администрации насадить унию среди подконтрольных ей православных русинов. Первоначально король Ян III Собесский (16741696 гг.) возлагал большие надежды на возобновление диалога между православными и униатами, однако переговорный процесс так и не принес ожидаемых результатов. Тогда король стал использовать другую тактику: на православные епископские кафедры он поставлял священнослужителей, склонных к переходу в католичество, намереваясь через них насадить унию " сверху " . Иосиф Шумлянский в 1677 г. тайно принял унию и принес присягу униатскому митрополиту Киприану Жоховскому (возглавлял униатскую Киевскую митрополию в 1674-1693 гг.). На Мстиславскую кафедру король провел другого тайного приверженца униатства Слуцкого архимандрита Феодосия Василевича. Перемышльским епископом в 1679 г. с подачи Шумлянского был назначен также готовый к соединению с Римом Иннокентий Винницкий (племянник Антония Винницкого). В 1681 г. Шумлянский и Винницкий подтвердили свою присягу на верность Риму в присутствии папского нунция и униатского митрополита. В Левобережной части Малороссии в это время церковной жизнью продолжал управлять архиепископ Черниговский Лазарь. Официально он числился в юрисдикции Константинопольского Патриархата, но в то же время ему приходилось участвовать в событиях, которые все более свидетельствовали и возрастании влияния Московской Патриархии на дела Киевской митрополии. В частности, это наглядно проявилось в 1683 г., когда на место почившего Иннокентия Гизеля необходимо было избрать нового архимандрита Киево-Печерской Лавры, имевшей ставропигию и подчинявшейся непосредственно Патриарху Константинопольскому. Гетман Самойлович в связи с этим обратился в Москву за разрешением избрать нового настоятеля Лавры. В Киеве без сношения с Константинополем решено было поставить на Печерскую архимандрию Варлаама Ясинского. Однако претензии на Лавру неожиданно предъявил и Иосиф Шумлянский. В такой ситуации Варлаам, обращавшийся в Стамбул к Патриарху и не получивший ответа по причине войны между Россией и Турцией, был вынужден искать подтверждения своих прав на Лавру в Москве. Патриарх Московский и всея Руси Иоаким утвердил Варлаама на Печерской архимандрии. |
| Рассмотренное нами соотношение латинских и славянских источников, полагаем, с достаточною ясностью показывает, каким высоким доверием пользовались последние, особенно Макарьевские Великие Четьи-Минеи, в глазах святителя Димитрия. Поистине, эти Минеи были для него, как выражается Варлаам Ясинский в предисловии к первой книге Четьих-Миней, «верхом всея истины и достоверия совершенством». Если бы Великие Четьи-Минеи были в постоянном и свободном пользовании святителя Димитрия, то влияние их на его работу было бы еще более глубоким и значительным. Но и без того по степени авторитетности они занимают между всеми источниками Четьих-Миней первое место. Правда, и они нередко исправлялись и заменялись латинскими источниками, но не трудно заметить, что исправления вызывались чаще всего явными ошибками и погрешностями славянского перевода, а замена происходила тогда, когда пользование латинским текстом представлялось более удобным. Мы не говорим, насколько выгодно было такое отношение к Великим Минеям для работы святителя Димитрия, но общее направление юго-западной русской литературы было здесь вполне выдержано, – мы имеем в Четьих-Минеях соединение латинских и славянских источников с явным предпочтением последних, как чуждых всякого подозрения в неправославии. Определив общее, принципиальное значение славянских и иностранных источников в работе святителя Димитрия, перейдем теперь к характеристике его литературных приемов, чтобы выяснить, как он пользовался находящимся в источниках материалом, как создавал свои до сих пор глубоко трогающие благочестивого читателя повествования о жизни святых. Уже из всего сказанного нами ранее видно, с каким благоговением, с каким удивительным вниманием относился святитель к каждому составляемому им житию. Прежде всего, он старался для каждого святого в отдельности собрать весь имеющийся в источниках материал. Это собирание требовало немалых поисков и трудов. Поучительны в том же отношении и многие примечания к житиям. Например, 1 сентября, после жития преподобного Симеона столпника, святитель старается определить, сколько времени продолжалось стояние преподобного на столпе. Для этого он приводит мнения Львовского Трифолога, Симеона Полоцкого («Обед душевный»), различных историков, тех писателей, по которым составлялось житие, и затем дает свое изложение «не от древних летописцев, а от самого лет исчитания». Вопрос, как видим, частного характера, и решает его святитель самостоятельно, а между тем сколько к нему внимания и сколько труда в приискании разных мнений 274 . |
| Но скоро обнаружилось, что Иоаким вовсе не нуждался в справках относительно Флорентийского собора, а спрашивал об нём исключительно с целью испытать православие представителей киевской митрополии. В письме к Барановичу 293 , благодаря его за ответ о флорентийском соборе и похваляя за то, что он не признаёт этого собора истинным, Иоаким спрашивает его, почему он не упомянул о рассужденях, бывших на Флорентийском соборе относительно таинства евхаристии, и сам подробно описывает бывшие на этом соборе относительно этого пункта рассуждения. Затем, указывая, что в малорусской церкви существуют относительно таинства евхаристии мнения, подобные лжеучениям Флорентийского собора, патриарх увещевает Барановича восстать против них. Вероятно подобное же изложение учения о таинстве евхаристии послал Иоаким и Четвертинскому, митрополиту киевскому. Вместе с тем, патриарх возмущён был, встретив некоторые еретические мысли в книгах, изданных Киево-печерскою лаврою 294 , возмущался тем, что в одной книге напечатано было, будто бы пресвятая Богородица зачата и рождена без первородного греха, а в другой книге сказано было, что Иероним – учитель православный. О всём этом патриарх Иоаким писал Варлааму Ясинскому, архимандриту лавры. На эти учительные послания Варлаам и Гедеон отвечали с благодарностью и давали обещание всегда и во всём следовать учению православной восточной церкви. «Во всегдашней бо памяти имеем, писали они, яко от Сиона изыде закон и слово Господне от Иерусалима, и яко во святом крещении российские земли посети нас восток, а не запад; ниже хощем сынове быти тмы и нощи, но света и дне». Ещё с большим выражением преданности прислал письмо патриарху Баранович: он совершенно отказывался иметь своё мнение по вопросу о пресуществении даров в таинстве евхаристии. «Аще убо египтяне, писал он, не спасения души, но токмо повреждения телес трепещущие, не движущеся от мест своих надлежащей тме зелпей, что подобает нам в духовных творити? нощь велия и темная есть неведение, множае достоит нам ко предлежащему делу во пождании истиннаго света благоразумнаго разсуждения пребыти, ибо коль красно есть сединам разсуждение и старцем разумети закон говорит Сирах....» 295 . |
| ч. волынскому шляхтичу Д. Жабокрицкому. В 1683 г. гетман И. Самойлович отправил письмо патриарху Московскому и всея Руси Иоакиму (Савёлову) , прося благословение на избрание нового настоятеля. Патриарх поблагодарил гетмана за обращение именно к нему, и преподал благословение на проведение выборов (АрхЮЗР. Ч. 1. Т. 5. 54. С. 211-212). Архимандритом был избран игум. Варлаам (Ясинский). Несмотря на приглашение патриарха Иоакима приехать для поставления в Москву, игум. Варлаам был возведен в сан архимандрита архиеп. Лазарем (Барановичем). Новый настоятель дважды обращался к патриарху Иоакиму с просьбой о получении подтвердительной грамоты на архимандритию, т. к. претензии на нее предъявлял Львовский еп. Иосиф (Шумлянский). 26 февр. 1685 г. патриарх Иоаким отправил новоизбранному архимандриту утвердительную грамоту (Там же. 58. С. 219-222). Митр. Киевский Варлаам (Ясинский). Портрет. XVIII в. (НКПИКЗ) Митр. Киевский Варлаам (Ясинский). Портрет. XVIII в. (НКПИКЗ) Время управления обителью архим. Варлаамом называют «золотым веком» в истории Киево-Печерского мон-ря во многом благодаря дружественным отношениям архимандрита и гетмана И. С. Мазепы , к-рый взял под защиту монастырские землевладения, запрещал местной администрации вмешиваться во внутренние дела братии и защищал их от местных жителей. После того как К-польский патриарх Дионисий IV в согласии с другими вост. патриархами в 1687 г. утвердил переход Киевской митрополии в юрисдикцию Московского патриарха, архим. Варлаам стремился к примирению с Москвой, используя ходатайства гетмана Мазепы и заручившись покровительством главы Посольского приказа кн. В. В. Голицына. Два посольства, отправленные монастырем в Москву, имели успех. 18 янв. 1688 г. архим. Варлаам обратился к царям Иоанну и Петру Алексеевичам с просьбой о подтверждении ставропигии Киево-Печерского монастыря, которой обитель обладала прежде, находясь еще в юрисдикции К-польского патриарха. Монастырь получил статус лавры и перешел в прямое подчинение патриарху Московскому и всея Руси. Отныне избрание архимандрита проходило уже с участием и по благословению патриарха Московского. |
| Он начался приблизительно через четыре с половиной года после смерти Петра Могилы . Историки Киевской коллегии сообщают, что в это время в ней сократилось число учеников, курс обучения оканчивался риторикой, наставники нередко покидали училище, и обучение прекращалось. Если и при таких условиях свят. Димитрий мог вынести из школы довольно богатый запас знаний и достаточное развитие, то мы должны приписать это или его выдающимся способностям и усердию, или таланту его наставников и руководителей. Последними, кроме Иоанникия Голятовского, который вскоре после 1662 года покинул Киев и ушел в Литву, были: Мелетий Дзик, по мнению некоторых, заведовавший всеми делами Коллегии после удаления из нее Иоанникия Голитовского, и Варлаам Ясинский. Ясинский, как думает Н. И. Петров 133 , еще в 1661 году поступил в наставники Коллегии, а в 1665 году был уже избран ее ректором и иоменом Братского монастыря. О Мелетии Дзике сохранилось мало сведений, и что он представлял из себя как преподаватель – мы не знаем; Варлаам Ясинский слыл за «ученейшего человека» своего времени и мог поэтому оказать наиболее сильное влияние на развитие умственных способностей своего ученика. Впоследствии мы увидим, как дорожил свят. Димитрий советами Варлаама Ясинского и как глубоко уважал его. Может быть, этот авторитет и уважение Варлаам Ясинский приобрел в глазах свят. Димитрия еще в школе. Как бы то ни было, но на первых порах вся жизнь Святителя складывалась по совету и указаниям этих двух его школьных наставников. Так, в 1668 году, 9 июля, Мелетий Дзик постригает Даниила в иноки. Что побудило последнего отречься от мира, мы не знаем. Но, несомненно, склонность к уединению и глубокая религиозность были природными чертами свят. Димитрия, и они-то прежде всего увлекли его в монастырь. Влияние благочестивой матери, тревожные политические события и народные бедствия, переживаемые тогда Украиной, а также пример и советы уважаемых учителей могли только способствовать этому. Даниил сначала мирским человеком переселился в Киевский Кирилловский монастырь, где Мелетий Дзик был тогда игуменом, а потом и совсем отрекся от мира. |
|
|
