| 677 Вящший по толку Божия си дара стяжа имя. Не называя Федора, Тимофеев и здесь, как и во многих других случаях, дает только толкование его имени; Феодор – имя греческое, оно состоит из двух греческих слов: Θες – «Бог» и δρον – «дар» и значит – «дар Божий». 678 Супружеству брака еще в жизни отца сочетан. Федор Иванович в 1580г., за четыре года до смерти отца, женился на сестре Бориса Годунова Ирине Федоровне; когда умер Грозный, ему было 27 лет. 679 Иов – главное действующее лицо в библейской «Книге Иова», где говорится, что Иов был человеком непорочным, справедливым, богобоязненным и «удалялся от зла». Такие же свойства Тимофеев приписывает и Федору Ивановичу. 680 Юного Феодосия царя благочестивому житию подражатель. Император Византийский Феодосий царствовал с 379 по 395г. При нем в Византии окончательно восторжествовала христианская религия. 681 Яко второй Иасаф Индейский – герой повести о Варлааме и Иоасафе, одной из древнейших по времени своего появления у нас переводных повестей. Повесть была создана в Индии и содержала жизнеописание Будды. В греческом переводе восточные имена были заменены христианскими, и Будда превратился в благочестивого царевича Иоасафа. В XIb. повесть из Византии проникла на Русь. Древнейший список ее относится к XIII–XIVbb. Иоасаф и его учитель Варлаам стали считаться святыми, и повесть превратилась в житие. Мы находим ее в Четиях-Минеях митрополита Макария и Димитрия Ростовского , под 19 ноября (см. о «Повести о Варлааме и Иоасафе»: А.Орлов. Переводные повести феодальной Руси и Московского государства XII–XVIIbb. Л., 1934). 682 Издавна завидящему властолюбцу рабу – так называет Тимофеев Бориса Годунова, которому Федор Иванович поручил управление страной. О Годунове см. сноску 635. 683 Начало убо греком первый Костянтин во христианех царь. О царе Константине см. сноску 651. Тимофеев называет Константина «началом греком» потому, что Константин в 330г. перенес императорскую резиденцию из Рима в Византию и назвал ее Константинополем. Сначала эта восточная часть Римской империи составляла с западной одно государство, но после смерти императора Феодосия в 395г. она в числе восьми диоцезов (областей) обособилась в самостоятельное государство – Византию, в котором с VIIb, государственным языком стал язык греческий. |
| Один из видов перифраза, постоянно используемый им, – это толкование имен (Иоанн – благодать, Феодор – дар Божий, Димитрий – двоематерен и т.п.), заимствованное Тимофеевым из «Степенной книги». Помимо этого, дьяк Иван использует и другие приемы перифраза и иносказания, причем далеко не всегда из желания зашифровать то, что написано, как может показаться сначала, а просто из стремления к украшенной, необычной речи, «высокому» стилю. Например, нет никакой причины зашифровывать слово «ладьи, лодки», однако Тимофеев называет их «водоносилы»; можно было бы просто сказать «пушки» или «огнестрельные орудия», – Тимофеев называет их «градобитные хитрости», а в другом месте «стенобитные хитрости меднослиянная телеса, неодержимыя тяготы» 1079 ; вместо того чтобы сказать «колокола», он пишет: «церковная бо трубы, от них же происхождаху святозвучныя гласы, созывающая на пение»; мельничную плотину он называет «оплот мелющия хитрости», и т.п. Тимофеев не чуждается и игры словами, например о Расстриге он пишет: «он, недостойный, чины недостойным недостойне раздавал», или – «основания их раскопа, злом целя зло, древнею злобою зле по отцы си ревнуя» 1080 . «Видяху молящая молимаго к молению яко непреклонна...» 1081 , и т.д. Местами находим у него рифмующиеся окончания частей предложения: И первый бысть растакатель стаду, Последний же явлься предатель граду. Корабль низверг погрузися, Но не уже и потопися, ...Град же самый весь ниизложительми в конец разорися 1082 . Речь Тимофеева образна и эмоциональна. Риторические вопросы и восклицания постоянно используются им и придают изложению страстный, взволнованный характер. Дьяк Тимофеев то и дело обращается к читателю, убеждает его, полемизирует с ним, доказывает свои положения и права писателя. «Где суть иже некогда глаголющеи, яко неповинна суща Бориса закланию царского детища?» – спрашивает он и горячо доказывает виновность Бориса в убиении царевича Димитрия. «Кто убо, рцы ми, не посмеется... этого (врага) безумию?» – обращается он к читателю, описав разорение Новгорода врагами. «О, долготерпения Твоего, Владыко! Како не разверзе земля уст своих, якоже о Дафане и Авероне древле?» – восклицает он, рассказав о бесчинствах первого самозванца, и т.п. |
| «Еретические наслоения» – явление более позднее, хотя, конечно, на определенном промежутке истории они могли обрести сильный вес и значение. (А. С.). 73 В позднейшее время (1897), ввиду той критики, какой подверглась в науке история Моисея Хоренского, В. В. Болотов не находил уже возможным относиться с полным доверием к армянским сказаниям, которые являются источником этих сведений (в курсе лекций 1888/89 г.). (А. Б.). 74 Ср. В. В. Болотов, Из церковной истории Египта. Вып. IV. День и год мученической кончины св. евангелиста Марка. Христ. Чтение 1893, II, 122–174, 405–434, 429 (и в отд. оттиске). (А. Б.). 75 «Господи помилуй», «востаните со страхом Божиим, услышим святаго Евангелия», «слава Тебе, Господи», «помолимся о мире единой, кафолической и апостольской Церкви Божией», «помолимся об архиерее нашем (имя рек) папе и патриархе, господине архиепископе великого града Александрии и о наших епископах православных», «мир всем», «и духови твоему», «приветствуйте друг друга лобзанием святым» (греч.). 76 Ср. В. В. Болотов, Из церковной истории Египта. Вып. I. «Рассказы Диоскора о халкидонском соборе». Христ. Чтение 1884, II, 616–618 (отд. оттиск 36–38). (А. Б.). 77 В. В. Болотов, Из истории церкви сиро-персидской. Экскурс Г. Что знает о начале христианства в Персии история? Христ. Чтение 1900, 1, 65–99, 428–439 (отд. оттиск 137–171, 100 bis–111 bis). Ср. также J. Labourt, Le christianisme dans I’empire Perse sous la dynastie Sassanide (224–632). Paris 1904. (А. Б.). 78 Ср. В. В. Болотов. Из истории церкви сиро-персидской. Христ. Чтение 1900, I, 74–75 (оттиск 146–147): «Не невозможно, что памфлетист и не лгал, приписывая подобные думы Артахширу. Но это не невозможное весьма невероятно – ввиду того, что культ огня был для Артахшира прочным фамильным преданием». «Но памфлетист мог и прямо солгать. – Историческое деяние Константина Великого было, конечно, известно и персам. Совершившийся факт в Византийской империи могли считать возможным и в Персии; поэтому риск памфлетиста, что его россказни будут опровергнуты, был совсем маленький». 79 Ср. В. В. Болотов, Описание четвертой эфиопской рукописи Библиотеки Спб. Духовной Академии (извлечено из «Протоколов Совета Академии» за 1895–1896 гг.). Спб. 1900, 5–8. A. Dillmann, Über die Anfänge des Axumitischen Reiches (Abhandlungen der königl. Akademie der Wissenschaften zu Berlin. 1878): Zur Geschichte des Axumitischen Reichs im vierten bis sechsten Jahrhundert (там же, 1880). Б. А. Тураев, статья «Абиссиния» в «Православной Богословской Энциклопедии». Т. X. Спб. 1900. 19–82, 32–36. (А. Б.). |
| 143. J.-P. MIGNE. PATROLOGIAE CURSUS COMPLETUS. SERIES GRAECA. 35, 433С-436А. 144. Э. Ренан. Жизнь Иисуса. М., 1990. С. 188-189. 145. Л. Толстой. Полное собрание сочинений. Т. 24. М., 1957. С. 311. 146. В. Болотов. Лекции по истории Древней Церкви. Т. 4. Пг. 1918. Сс. 136-148. См. также: М. Поснов. История христианской Церкви. Брюссель, 1964. Сс. 372-374. См. также: J. Meyendorff. Christ in Eastern Christian Thought. New York, 1975. Р. 15. 147. В. Болотов. Лекции по истории Древней Церкви. Т. 4. Сс. 152-156. См. также: J. Pelikan. The Christian Tradition, v. 1: The Emergence of the Catholic Tradition (100-600). Chicago — London 1971. Р. 231-232. 148. Св. Кирилл Александрийский. 1-е Послание к Суккенсу. 149. В. Болотов. Лекции. Т. 4. С. 243. 150. В. Болотов. Лекции. Т. 4. С. 253. 151. J. Meyendorff. Christ. Pp. 26-27. 152. Цит. по: В. Болотов. Лекции. Т. 4. Сс. 267-269. См. также: J. Pelikan. Emergence. Рр. 258-259. 153. Цит. по: В. Болотов. Лекции. Т. 4. Сс. 292-293 (полный греч. текст и русский перевод). 154. J.-P. MIGNE. PATROLOGIAE CURSUS COMPLETUS. SERIES GRAECA. 91, 77D-80A. См. также: J. Meyendorff. Christ. Р. 147. 155. Цит. по: В. Болотов. Лекции. Т. 4. Сс. 498-499 (греч. текст и рус. пер. ). 156. J.-P. MIGNE. PATROLOGIAE CURSUS COMPLETUS. SERIES GRAECA. 13, 1397-1399. 157. Григорий Богослов. Слово 45 [Т. 1. Сс. 675-676]. 158. Gregoriou Nyssis erga. T. 1. Sel. 468-472. 159. Ibid. Sel. 478-482. 160. J.-P. MIGNE. PATROLOGIAE CURSUS COMPLETUS. SERIES GRAECA. 59, 723-724. 161. Минея праздничная. С. 540. 162. J.-P. MIGNE. PATROLOGIAE CURSUS COMPLETUS. SERIES LATINA. 158, 382-430. 163. Пространный христианский катехизис. М., 1894. С. 36. 164. См.: Иеромонах Павел (Черемухин). Константинопольский Собор 1157 года и Николай, епископ Мефонский: БОГОСЛОВСКИЕ ТРУДЫ. М., 1960. С. 93. 165. Кирилл Иерусалимский. Поучения огласительные и тайноводственные. М., 1900. С. 360. 166. Гимн 24, 129-132 [SOURCES CHRETIENNES. 174, Р. 236]. 167. Огласительное слово 5, 413-432 [SOURCES CHRETIENNES. 96, 410-412]. |
| Василий Васильевич Болотов – человек и ученый 1. Жизнь и личность В.В. Болотова 1 В истории церковно-исторической (и, вообще, гуманитарной) науки можно найти не так уж много примеров, когда величие совершаемого дела находилось бы в полном созвучии со смирением его автора. Одним из таких наиболее ярких примеров и является личность Василия Васильевича Болотова 2 . Родился он в ночь с 31 декабря 1853 г. на 1 января 1854 г. 3 Отец его – Василий Тимофеевич Болотов – был дьячком Осташковского Троицкого собора. Овдовев, он женился второй раз (от первого брака у него были сын и дочь) на дочери умершего священника села Кравотыни Марии Ивановне Вишняковой. Однако 16 ноября 1853 г. (за полтора месяца до рождения Василия Васильевича) он случайно (загоняя гусей) утонул в Селигере. Мария Ивановна, прожив с мужем всего несколько месяцев и внезапно овдовев, вынуждена была вернуться в родное село Кравотынь. Здесь и родился будущий великий историк. Молодую вдову ожидали не просто бедность, достаточно обычная для сельского приходского духовенства тогдашней России, но практически нищета. Не имея никаких средств к существованию, Мария Ивановна, положась на волю Божию, добывала их тем, что пекла просфоры для местного кравотынского храма и шила одежду для крестьян. От природы чрезвычайно одаренная, Мария Ивановна еще в детстве сама выучилась читать и писать и почти все свободное время посвящала чтению духовных книг. Обладая удивительной памятью, она, по словам одного ее знакомого (Н.Μ. Берзина), «все слышанное ею в разное время передавала всегда с буквальной точностью. Она не могла ничего забыть». Эту черту характера Марии Ивановны и ее природную одаренность унаследовал и Василий Васильевич. Еще он воспринял от матери и другую сущностную черту ее личности – искреннее, а поэтому неброское и несклонное к внешним ярким проявлениям благочестие. Каждый день матери и сына начинался усердными молитвами с земными поклонами, воскресное утро они проводили за Литургией, а по большим праздникам ходили в Нилову пустынь, отстоящую не столь далеко от Кравотыни. Другими словами, Православие было тем воздухом, которым дышал В.В. Болотов с младенческих лет. Примечательны и его детские игры: обычно со сверстниками он либо строил из песка монастырь, изображая настоятеля, либо возводил из кирпича маленькую церковь , для которой сам нарисовал икону Спасителя. Посвятив всю жизнь сыну (которого ласково называла «сынушкой» и «Васильюшкой»), Мария Ивановна заложила и основы его образования. К семи годам маленький Василий уже «прекрасно читал и, обладая от природы феноменальной памятью, с поразительной точностью передавал прочитанное» 4 . Начатое дома образование В.В. Болотов продолжил в сельской школе, прочитывая также все попадавшиеся в его руки книги. |
| В обращении, прочитанном Ректором Академии епископом Тихвинским Константином (Горяновым), было сказано не только о Болотове-ученом, авторе знаменитых “Лекций по истории Древней Церкви” (переизданных в 1994 г. издательством Валаамского монастыря), авторе востоковедческих и богословских работ 1 , исследователе календарно-хронологических проблем, но и о Болотове-христианине, подвижнике и аскете, по многим отзывам современников. “Архиепископ Варшавский Николай утверждал, что когда кто-либо из интеллигенции обращался к нему с вопросами о чтении, разъясняющем истины веры, то владыка рекомендовал им труды В. Болотова. Церковный подвиг Болотова в том, чтобы открыть запасы богословского знания современным интеллигентам, оторвавшимся от Христа и Церкви, которые мятутся, ища опоры, и, не находя смысла в жизни, впадают в отчаяние Такая вот неожиданность в оценке научных трудов Болотова, которые традиционно считаются чрезмерно специальными, как трудов по христианскому просвещению современной интеллектуальной элиты В 1901 году Ректор академии епископ Сергий (Страгородский), будущий Патриарх, говорил о Болотове как о стяжавшем блаженство через жажду и алкание правды (Мф 5:6) через бескорыстное стремление к истине с забвением других интересов”. Ряд докладов был посвящен самому В. В. Болотову. А. В. Маркидонов (СПбДА) в актовой речи рассказал слушателям о происхождении В. Болотова, его детстве, образовании и первых шагах в науке. Сын бедной вдовы, крестьянки, он был воспитан в благочестии и с самых ранних лет отличался яркими способностями, редкой памятью и тихим нравом; исключительна была его способность к языкам. В. В. Болотов свободно владел английским, немецким, французским языками, достаточно — финским, глубоко — древними языками: арамейским, еврейским, сирийским, арабским, греческим, латинским, а также языками амхаронит и ге’эз, коптским, армянским. Доклады диакона Александра Мусина (СПбДА) “Профессор В. В. Болотов в лаборатории историка”, архимандрита Августина (Никитина, СПбДА) “В. В. Болотов и немецкая церковно-историческая наука”, Ю. И. Рубана (СПбГУ) “В. В. Болотов как литургист”, диакона Игоря Магницкого (СПбДА) “В. В. Болотов как филолог”, В. В. Василика (СПбДА) “В. В. Болотов как исследователь арианства”, священника Игоря Адрианова (БЕГУ, Минск) “Вклад профессора В. В. Болотова в изучение вопроса о Filioque”, С. Б. Чернецова (МАЭ, СПб) “В. В. Болотов как один из основателей отечественной эфиопистики” и других, были посвящены церковно-историческому и богословскому наследию Болотова, его значению для современной науки. |
| «Временник» Тимофеева полон восторженных отзывов о Скопине. Тимофеев противопоставляет последнего как храброго и инициативного полководца безвольному Василию Шуйскому. Царь Василий не мог противостоять напору тушинцев на Москву, а Скопин-Шуйский освободил столицу от тушинской осады и самого царя выпустил как птицу из клетки. 31 Сравнивая Скопина с Татищевым, Тимофеев замечает, что хотя у них и было одно имя, но первый отличался от второго как свет от тьмы. 32 Близость Тимофеева к М. В. Скопину-Шуйскому подтверждается материалом одного судебного дела, относящегося к апрелю 1611 г. и хранящегося в Стокгольмском государственном архиве. Из этого дела видно также, что среди лиц, стоявших у власти в Новгороде, была группа, враждебная Тимофееву и стремившаяся его скомпрометировать. Это, очевидно, сторонники убитого М. И. Татищева. В апреле 1611 г. гость Степан Иголкин заявил в Новгороде боярину И. Н. Большому Одоевскому и дьякам Корнилу Иевлеву и Семейке Самсонову, что, когда в результате новгородского восстания погиб М. И. Татищев, ему, С. Иголкину, поручили быть вместе с И. Тимофеевым «у переписки и у оценки» оставшихся после убитого «опальных животов». Среди них имелись две иконы – «образ Спасов да образ Николы, обложены золотом ... и украшены жемчюги и каменьем дорогим». При переписи «рухляди» М. И. Татищева дьяк Иван Тимофеев «тех образов смотреть не давал неведомо для чево». В 1611 г. Степану Иголкину было поручено «считать дьяка Петра Третьякова в приходе и в росходе»; во время этой ревизии он ознакомился с книгами, в которых были описаны «образы окладные и неокладные» М. И. Татищева, и установил, что в указанной описи образа Спаса и Николы чудотворца отсутствуют. Иван Тимофеев , допрошенный по заявлению С. Иголкина, показал: «приказал де ему переписывать ... опальную рухлядь» М. И. Татищева боярин и воевода князь М. В. Скопин-Шуйский; вместе с Тимофеевым «у той переписи были гость Степан Иголкин и иные торговые люди»; среди описываемой «рухляди» имелись и образа Спаса и Николая чудотворца, отданные, по распоряжению М. В. Скопина-Шуйского, софийскому протопопу Амосу, по словам которого М. И. Татищев «был ему сын духовной, и те де образы приказал ему при себе по своей душе и по своих родителех». |
| При «истинных царях» – Иване III, Василии III и Иване IV, идеальных носителях самодержавной царской власти, подданные были «безответны, как безгласные рабы, со всяческим тщанием кротко носили иго рабства, повинуясь им с таким страхом, что из-за страха оказывали им честь, едва не равную с Богом». Так пишет Тимофеев, замалчивая ожесточенную борьбу феодальной знати с самодержавием. Царь поставлен Богом «во утверждение и управление» людей, он – пастырь вверенного ему народа 1010 . Святыня престола не нарушается даже в том случае, если царь в чем-либо согрешит, она делает его личность неприкосновенной для прочих смертных 1011 . Тимофеев совсем не сочувствует Шуйскому и дает очень резкую, глубоко отрицательную его характеристику как человека и царя, но в то же время он упрекает своих современников за то, что, свергнув с престола царя Василия, они оскорбили «святыню»: «аще... он и погрешительну жизнь убо, царствуя, проходил, венцу же честному что есть с ним?.. Чего ради со онем и непорочное обругаша и с повинным неповинное сочеташа бесчестне?» 1012 . Царь настолько высоко стоит над прочими людьми, что даже обычные человеческие его чувства не могут сравниться с чувствами прочих людей: так, горе царицы Марии Нагой – матери убитого царевича Димитрия Угличского – несравнимо с горем обыкновенного человека, как пучина моря – с каплей дождя 1013 . Судить царя может только Бог, люди же не должны ни на словах, ни в писаниях «износити неподобная» о лицах, стоящих у власти, и раскрывать «стыд их венца». От царя неотделимо его царство, как душа неотделима от тела 1014 . Царь – господин и глава царства, как хозяин – дома. Потеря царя – великое несчастье; царство, потерявшее главу, уподобляется Тимофеевым вдове, потерявшей мужа (см. притчи о вдовстве Московского государства в конце «Временника», л.288 об. и 295 об.). По мысли Тимофеева, царская власть – единственный оплот порядка в государстве, и если Бог лишает государство правителя, – это великое наказание. Вот почему Тимофеев так радуется воцарению Романова, расточая ему и его родителям неумеренные похвалы. |
| 955 Из чертога изринет тем вдаст плач. Из евангельской притчи о царе, устроившем пир. Среди гостей на этом пире оказался человек, не имевший «брачного» (нарядного) одеяния. Царь сказал слугам, чтобы они его удалили с пира. 957 Роса... иже от небес древле в пещь халдейску сошедшая. По этой легенде, огонь был погашен «росой, ниспавшей с неба». См. сноску 752. 959 Оскуде князь от Июды. Иван Тимофеев хочет сказать, что на Руси законная царская власть, так же, как в древности у евреев, прекратилась после смерти Федора Ивановича и была восстановлена с избранием на царство Михаила Федоровича Романова. 962 Родители сего мира еще путь живота си проходят. Речь идет о родителях Михаила Федоровича, об отце – Федоре Никитиче Романове, впоследствии патриархе Филарете, и о матери – Ксении Ивановне Шестовой, в монашестве Марфе. 963 Ради оттуду испрошания сына господа их нам всем в десподство же. Здесь Иван Тимофеев говорит о посольстве в Польшу в 1610г. (во главе которого стояли митрополит Филарет и князь Василий Васильевич Голицын). Посольство, организованное высшим боярством, должно было просить на московский престол Владислава, сына Сигизмунда III. Кроме митрополита Филарета и Голицына, в посольстве были: окольничий князь Мезецкий, думный дворянин Сукин, думный дьяк Томила-Луговской, дьяк Сыдавний-Васильев: из духовных – Спасский архимандрит Евфимий, Троицкий келарь Авраамий Палицын и другие, – всего до 1246 человек. Посольство было отправлено с большим наказом, заключавшим 11 условий, которые должен был принять Владислав. Эти условия не были приняты, и боярский замысел потерпел неудачу. 965 «Аще возможно, рече, со всеми мир имейте; время нам, глаголет, уже от сна востати» – Послание к римлянам ап.Павла. 967 «Довлеет нам, глаголаше, мимошедшее время волю язычну творити» – Первое послание ап.Петра, гл.4-я. 969 В Новеграде Велицем... запленени быхом. Имеется в виду оккупация Новгорода шведами с июля 1611 по февраль 1617г., когда Тимофеев находился в Новгороде. 970 В протчих градех пребывание наше на уреченных службах царским по Бозе повелением бысть. Этот отрывок написан, видимо, в конце жизни Тимофеева, так как после освобождения Новгорода из-под власти шведов он служил в Астрахани, Ярославле и Нижнем Новгороде и только в 1628г. возвратился в Москву. |
| Без ясного плана расположен материал в главе пятой «Временника», посвященной царю Василию Шуйскому и значительно менее доработанной, чем первые четыре. Она не имеет ни цельности, ни законченности в композиции. О самом царе Василии Тимофеев говорит только в начале трех посвященных ему очерков. В первом очерке, дав очень нелестную характеристику нового царя, Тимофеев говорит о роли в событиях окольничего Михаила Татищева и о его судьбе; во втором – рассуждает о том, имели ли право русские люди самовольно сводить с престола царя Василия; в третьем – рассказывает о своем отъезде в Новгород и о начале литературной работы. За этим следует несколько отрывков, написанных уже позже, после освобождения Новгорода от шведов; в них Тимофеев вспоминает тяжелые условия жизни в оккупированном городе 1000 . В следующем далее отрывке – «О таборах» автор дает картину осады Москвы Тушинским вором. Среди помещенных ниже трех главок о князе Михаиле Скопине-Шуйском вставлены две самостоятельные статьи – «О хождении со кресты», где автор сетует на то, что во времена «смуты» нарушены были все обряды и обычаи и перестали совершаться с прежним «благолепием» церковные праздники, и «О воровском бежании с Хутыни», где рассказывается об освобождении от врагов монастыря Варлаама Хутынского. Заканчивается глава краткой статьей о патриархе Ермогене. Отрывки, посвященные М.В.Скопину-Шуйскому, не дают связного рассказа о нем, а лишь дополняют повествование о событиях царствования В.Шуйского. Только второй целиком посвящен Скопину и является панегириком по его адресу. Образ Скопина здесь как бы противопоставлен образу царя Василия, который из зависти погубил племянника, более достойного, чем он сам, по мнению Тимофеева, занять царский престол. Последняя, заключительная, часть «Временника» открывается заглавием: «„Летописец вкратце“ тех же предипомянутых царств и о Великом Новеграде, иже бысть во дни коегождо царства их». В обширном отступлении в начале «Летописца» автор говорит о своей неподготовленности к литературному труду и о разговоре с митрополитом Исидором, как о причине, понудившей его писать. |
|
|
