| В 1826 г. Александр Балашов был назначен членом Следственного комитета и ревизионной комиссии Верховного уголовного суда над декабристами. На самого Балашова было подано несколько доносов, в которых он обвинялся в стремлении ввести в Россию конституционное правление и представительские учреждения. Это послужило поводом для рассмотрения деятельности Балашова на посту генерал-губернатора. В результате император Николай I Павлович решил прекратить балашовские эксперименты и в 1828 г. ликвидировал пост генерал-губернатора. Балашов был отстранен от дел, но оставался членом Государственного Совета. В 1828 г. при рассмотрении в Госсовете вопроса о распространении стихотворения А.С. Пушкина «Андре Шенье» посчитал необходимым прекратить дело. В 1833 г. Балашов был назначен членом Военного совета, но уже в 1834 г. по болезни вышел в отставку. Александр Балашов - автор воспоминаний, которые по большей части не опубликованы. Сегодня мы также вспоминаем русского литературного критика, поэта и публициста академика Степана Петровича Шевырева, скончавшегося 8 мая 1864 г. Он родился 18 октября 1806 г. в Саратове в семье губернского предводителя дворянства и получил обрназование в Московском университетском благородном пансионе. Шевырев участвовал в деятельности кружков Раича и «любомудров». Сотрудничал в ряде московских журналов, вместе с М.П.Погодиным возглавлял журн. «Москвитянин» (с 1841). Одновременно с этим занимался преподавательской деятельностью, являясь профессором Московского университета, а затем академиком (с 1852). Для Шевырева характерно подчеркивание значения народности, национального характера для понимания поэзии и искусства вообще. Своеобразие искусства того или иного народа для него определялось прежде всего религией (ей отводилась решающая роль в народной судьбе), а также природно-климатическими и хозяйственными условиями. Эстетика Шевырева была прочно сопряжена с его общефилософскими воззрениями, отмеченными чертами славянофильства. Он утверждал, что для России народность, неотделимая от Православия, становится главным элементом текущей истории. В отличие от загнивающего Запада, считал публицист, пропитанного «трупным ядом цивилизации», русский и родственные ему народы несут миру здоровый дух истинной христианской религиозности и смирения. Не разделяя упований славянофилов на общину, Шевырев возлагал надежды на Самодержавие как на силу, способную развить личностное начало в русском человеке. На этих основаниях он вел борьбу с западниками и защищал триединство «Самодержавия, Православия, Народности». |
| В следующем году возникло любопытное дело о перечислении двух сел из Астраханской епархии к Тамбовской. Помимо Кузнецкого уезда, в Астраханской епархии оставались села других уездов, которым, по близости, удобнее было принадлежать к Тамбовской епархии. Одним из таких сел было село Алмазов Яр Саратовского наместничества Ново-Балашовского округа. Оно отстояло от Астрахани в 1500 верстах. За отдаленностью от епархиального начальства, несмотря на неоднократные просьбы, по смерти тамошнего священника, целых два года не назначали никого на его место. Поселяне, числом 1500 душ, оставаясь без священника, терпели крайнюю нужду при совершении христианских треб. Местный вотчинник генерал-майор Телегин просил перечислить его вотчину с церковью Покрова Пресвятые Богородицы к Тамбову, до которого было не более 90 верст. Заодно с селом Алмазовым Яром майор Телегин просил приписать туда же другое его вотчинное село Покровское-Засецкое или Старохоперское того же наместничества и округа, которым он, Телегин, владел вместе с тестем – гвардейским подпоручиком Алексеем Безобразовым. Село Засецкое находилось в таком же расстоянии от Астрахани, как село Яр. Св. Синод 2 мая 1791 года уважил просьбу помещиков, но вместе с тем серьезно занялся наведением справок, почему так долго из Астрахани не назначали священника в вотчину майора Телегина и как прихожане обходились без пастыря. 31 мая преосвященный астраханский Никифор разъяснил, в чем дело. По смерти священника села Алмазова Яра прихожане прислали в Астрахань с приговором своего пономаря и просили назначить его на место умершего священника. Между тем о смерти священника не извещали, к тому же явившийся кандидат священства пономарь оказался полнейшими невеждой. В Астрахани учили его сорок дней, но ничего не вышло. Епископ Никифор предложил прихожанам представить кого-либо из дьяконов, т. е. более достойного, но прихожане молчали. За это время приход не оставался без священника, будучи поручен соседнему священнику. Преосвященный, наконец, просил Саратовское Духовное Правление представить кандидата, но оно не могло указать желающего идти в священники к майору Телегину. В то время, как прихожане желали себе «в попы» дьячка-неуча, майор-помещик требовал себе ученого священника, а его негде было взять. Так писал Преосвященный Никифор во втором своем доношении от 1 октября 1791 года. |
| «Я очень мучилась от ужасных болей, а после операции, которая продолжалась всего несколько минут, совсем забыла о своей болезни», рассказывает Виктория Феликсовна. Так научные исследования Войно-Ясенецкого с самого начала оказались направленными ко благу его коллег, рассеянных по империи земских докторов. Но самому Валентину Феликсовичу его работа в клиниках никаких материальных выгод не принесла. Совсем наоборот. В Москве он обнищал, так что пришлось срочно искать прибежища в очередной земской больнице. В декабре 1908 года еще один удар – умер профессор Дьяконов. Месяц спустя Войно-Ясенецкий покинул Москву. Путь его лежал на Восток, в Саратовскую губернию. Больница на десять коек, где отныне ему предстояло работать, находилась в селе Романовке неподалеку от города Балашова. В своих «Мемуарах» и «Биографии» 1945 года Валентин Феликсович о службе в Романовке почти ничего не говорит. Между тем во врачебной судьбе его полтора года, проведенные в Балашовском земстве, сыграли заметную роль. Тут были собраны многие материалы, вошедшие в его диссертацию и будущую книгу о гнойной хирургии. Тут же в 1909 году родился сын Алексей. Что же представляла собой жизнь деревенского медика в эти годы? Романовская слобода лежит неподалеку от того места, где сходятся ныне границы Воронежской, Волгоградской и Саратовской областей. Громадное степное село на реке Хопер с двумя церквами и четырьмя кабаками в те давние времена населяли в основном украинцы, мужики богатые и грубые. Что ни праздник – на широких романовских улицах начинались пьянки, драки, поножовщина. По рассказам старого медика, работавшего в Романовской слободе вскоре после Войно-Ясенецкого, болезни в романовских обителях тоже имели тенденцию к масштабам, к размаху. Сифилис бытовой – так целое село сифилитиков. Пневмония – так ее на расстоянии видно, флегмона – так полведра гноя. Два врача, три фельдшерицы и фельдшер, работая без передышки целыми сутками, едва справлялись с наплывом больных. На прием в амбулаторию приходило по сто – сто пятьдесят человек. А засим – верхом или на телеге по деревням. Дел и там хватало, ведь на участке было двадцать сел и двенадцать хуторов. Операция делали, наркоз давали, щипцы акушерские накладывали частенько тут же, в хате… |
| Затем самым необыкновенным и печальным по последствиям был случай в Харькове. Я спасся только чудом. Мне нужно было проехать в Чугуев через Полтаву и Харьков. В последнем я мог переговорить с войсковыми начальниками, так как обычно, до отхода балашовского поезда на Чугуев, оставалось около часа времени. Но на этот раз полтавский поезд пришел с таким большим опозданием, что я не мог выйти из вагона, который сейчас же был переведен на другой путь. В тот же день вечером я должен был вернуться обратно, поэтому просил господ генералов приехать к тому времени обедать со мною в парадных комнатах вокзала. В Чугуеве, после осмотра военного училища и посещения Ингерманландского гусарского полка, я уехал на железнодорожную станцию, расположенную в трех верстах от города. Славящаяся своей исправностью, Балашовская дорога на этот раз побила в этом отношении всякий рекорд: поезд опаздывал всего лишь на 12 часов. А так как на следующий день мое присутствие в Киеве было необходимо, то я потребовал вызова локомотива из Харькова, чтобы вагон мой доставили к полтавскому вечернему поезду. Но так как в это время подходил товарный поезд, то начальник станции по телефону просил разрешения отцепить паровоз и доставить меня в Харьков. Вся эта процедура заняла столько времени, что когда мой вагон дотащили до Харькова, то его остановили за семафором, не пустив к вокзалу. Татары принесли обед в вагон, и, не видав никого, я уехал в Киев. Войдя к себе в кабинет, я нашел на столе срочную телеграмму из Харькова, в которой комендант доносил, что вслед за отходом поезда на вокзале разорвалась бомба, от которой пострадало около 20 человек. Как выяснилось после, бомба эта предназначалась начальнику дороги, но так как он надолго уехал, а в газетах сообщалось, что с таким-то поездом прибывает из Полтавы киевский генерал-губернатор, то решено было использовать эту бомбу для террористического акта над ним. С этой целью к приходу моего поезда террористы и явились. Но так как я из вагона по чистой случайности не вышел, а они слышали мое приглашение на обед, то явились к вечернему поезду из Чугуева. Между тем бомба поставлена была на боевой взвод, а несший ее при помощи ремней на груди ограждался от толчков в толпе: с правой стороны мужчиной, с левой - женщиной. |
| Известный казанский законоучитель прот. А. Дружинин посвятил этой теме одну из своих лекций, названную «О средствах и методах религиозно-нравственного воздействия на учащихся на основании данных новейшей педагогической литературы», в которой обозначил цель воспитания: « Последняя цель воспитания есть цель религиозно-нравственного развития и усовершенствования человека, раскрытие в нём образа и подобия Божия, введение его в живое и деятельное общение с Богом и ближними в духе благочестия и благотворной любви к Богу и ближнему» . Как справедливо писал один из зачинателей религиозного образования в 90-е гг. XX в. прот. Г. Каледа, в дореволюционной России «было много прекрасных приходских школ, прекрасных преподавателей Закона Божия. Опыт их, конечно, надо изучяать» . Систему духовного образования представляли духовные училища и семинарии. На Дону и в Саратовской губернии духовными учебными заведениями были Донская и Саратовская духовные семинарии (где обучалось 450 и 550 человек соответственно) и 7 духовных училищ (Новочеркасское, Усть-Медведицкое, Саратовское, Камышинское, Вольское, Балашовское, Петровское) - общим числом учащихся 1301 человек . Программа обучения в училищах и семинариях утверждалась Учебным комитетом при Св. Синоде и включала в себя самый обширный круг богословских дисциплин. В плане учебных предметов Саратовской духовной семинарии имелась более чем актуальная учебная дисциплина, называемая «история и обличение социализма», в которой, как отмечено в отчёте, «при одном уроке в неделю, по учебнику А.Я. Рождественского, даны общие понятия о социализме и общие критические замечания относительно марксизма и сделан разбор первой и второй догмы марксизма, выяснен взгляд марксизма на религию и христианство с критикою его и изложена этика марксизма». А при прохождении курса теории словесности и истории русской литературы преподаватель ставил главной задачей «показать воспитанникам на произведениях наших писателей ход духовного развития русского народа» . Но и это не спасало от серьёзных сбоев, происходивших в системе среднего духовного образования, называемой «кузницей кадров» священнослужителей. И бывшие семинаристы находили себя не на церковном поприще и даже не в качестве благочестивых граждан, а прямиком уходили в революционеры . |
| И вот в это самое время в Буче владыка зовет матушку Антонию и велит ей ехать в Киев на вокзал опустить там письмо. Матушка: «Так письмо и здесь, в Буче, можно опустить». — «Нет, езжай». Едет с этим письмом, думает, что такое… Приехала на ночь глядя в Киев и на вокзале столкнулась с этой Дарьей. Та бросилась к ней: «Откуда ты?» — «Владыка послал». Когда вместе приехали в Бучу, Дарья к владыке в ноги: «Откуда узнали, что я ищу вас?» А он отвечает: «Матушка Серафима балашовская явилась, говорит: „Забери мою овечку, с утра ходит, вас никак не найдет“». Вообще, надо сказать, поначалу прозорливость владыки очень удивляла. Но постепенно мы стали к ней как бы привыкать. А то, грешным делом, и «проверяли» его, по молодости, конечно, по глупости. Однажды иду с работы и думаю: «Если владыка прозорливый, он узнает, что я хочу кушать». Только в дверь вошел, он мне протягивает яблоко: «Как ты проголодался, возьми яблочко». В другой раз иду и думаю, узнает ли он, что мне надо идти в баню. Прихожу, он сразу: «А теперь иди в баню, помойся». Владыка не позволял себе много кушать, все время недоедал. Матушка Антония к нему иногда пристанет: «Владыченька, поешь вот это, это». А он: «Не буду». Помидоры свежие однажды принесла, отборные: «Не буду». — «Почему?» — «У меня от них малярия». Что-нибудь всегда выдумает. А на другой день: «Ну, где там помидоры?» То есть когда был аппетит, тогда и отказывался от вкусного. До смерти человек боролся. У меня у самого была язва. Я уже не мог съесть и свежего помидора. И вот приезжает ко мне владыка. Садимся за стол. Он наливает мне вина. Я говорю: «Владыка, не могу». Объяснил почему. Он отливает вино и водой разбавляет. «Выпей, — говорит, — ради больного желудка». Ну, я выпил немножечко и забыл напрочь про желудок. Он меня больше никогда не беспокоил. У хозяйки дома, в котором однажды гостил владыка, были страшные раны на обеих ногах. Врачи признались в своем бессилии. Владыка спрашивает у нее: «А веришь ли Богу?» — «Верю, владыка, помогите моему неверию». Он помолился, перекрестил ноги и обратился к матушке Антонии: «Чем-то нужно смазать раны. Что у тебя есть?» — «У меня только вазелин». Он помазал эти открытые раны вазелином. Наутро опухоль спала, через несколько дней раны затянулись и очень скоро совсем зажили. |
| Филиал Самарского государственного экономического университета в г.Тольятти филиал федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Российский государственный гуманитарный университет» в г.Самаре Шенталинский филиал Самарского государственного экономического университета Саратовская область 4 из 24 Балашовский филиал РАНХиГС Петровский филиал ФГБОУ ВПО «Саратовский государственный социально-экономический университ» Ртищевский филиал Федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Московский государственный университет путей сообщения» (реализует программы ВПО по заочной форме обучения 1-3 курс) филиал федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Российский государственный гуманитарный университет» в г.Саратове Сахалинская область 2 из 6 Сахалинское высшее морское училище имени Т.Б. Гуженко — филиал Федерального бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Морской государственный университет имени адмирала Г.И. Невельского» Южно-Сахалинский филиал ФГБОУ ВПО «Хабаровская государственная академия экономики и права» Свердловская область 26 из 44 Екатеринбургский государственный театральный институт Нижнетагильская государственная социально-педагогическая академия Уральская государственная архитектурно-художественная академия Екатеринбургский филиал Федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Уральский государственный университет физической культуры» Нижнетагильский архитектурный институт (филиал) Федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Уральская государственная архитектурно-художественная академия» Нижнетагильский филиал РАНХиГС Политехнический институт (филиал) федерального государственного автономного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б. Н. Ельцина» в г. Каменске — Уральском |
| Избирался земским гласным Балашовского уезда и Саратовской губернии. Член ЦК кадетской партии с момента ее основания. Сотрудник «Полярной Звезды» (1905–1906) и «Русской Мысли» (1907–1918)., выходивших под редакцией Струве. Депутат I Государственной Думы от Саратовской губернии (1906). В июне 1906 присутствовал при составлении Выборгского воззвания депутатов Думы (см. примеч. 9), выступил против его принятия, но предстал перед судом и был приговорен к трехмесячному заключению, закрывшему ему путь к избранию в последующие составы парламента. Тем не менее продолжал участвовать в формировании думской политики кадетов, вошел в их делегацию для переговоров с П. А. Столыпиным в апреле 1907. Сдал экстерном экзамены за юридический факультет и защитил в Московском университете магистерскую («Конституционное право, Опыт политико-морфологического обзора», 1907) и. докторскую («Правовое государство и внешняя политика», 1909) диссертации, получив звание профессора государственного права. Одновременно в качестве приват-доцента читал лекции по истории Франции и международных отношений XVIII–XIX вв. на Высших женских курсах в Москве (1908–1917). В годы первой мировой войны Котляревский участвовал в пропагандистской работе и в организации снабжения армии во Всероссийском Союзе Городов и Земском Союзе. В 1915 поддержал планы захвата Проливов, получившие ранее «либерально-национальное» обоснование у Струве и поставленные в ходе войны на повестку дня царским правительством. В мае – июне 1917 член-учредитель «Лиги русской культуры». Хогда же включен в состав комиссии Временного правительства по выработке закона об Учредительном Собрании, С 1918 член ряда подпольных организаций. В феврале 1920 привлекался по делу «Тактического центра». По поручению следователя Особого отдела ВЧК составил записку по истории «Тактического центра» и приговорен к условному заключению на 5 лет. «Выйдя из суда на свободу, заявив на суде о своем „положительном отношении» к власти и сделавшись юрисконсультом комиссариата юстиции, Котляревский продолжал выступать с докладами в Вольной Академии Духовной Культуры наряду с Бердяевым, Франком и другими, выступал и с церковными проповедями о христианской морали, участвовал в литературных сборниках» (Мельгунов С. |
| …орарий… – Часть дьяконского облачения: перевязь с крестами по левому плечу. Двучастные рассказы 1993 – 1998 Двучастное построение рассказов – давно обдуманную конструкцию – А. С. опробовал только после завершения работы над «Красным Колесом», в начале 1990-х. Рассказы «Эго» и «На краях», составившие первую журнальную подборку после почти 30-летнего перерыва, уже были двучастными. Но само это определение появилось впервые лишь при следующей публикации, объединившей рассказы «Молодняк», «Настенька» и «Абрикосовое варенье». Эго Рассказ написан в первый год по возвращении на родину на материалах, которые собирались для «Красного Колеса». «Торопя судьбу, нагоняя упущенные полстолетия, – писал А. С., – я бросился в Тамбовскую область собирать остатки сведений о крестьянских повстанцах, которых уже сами потомки и родственники заученно звали бандитами». О поездке по местам Тамбовского восстания в июне 1965 г. А. С. рассказал в мемуарном очерке «С Борисом Можаевым» («Литературная газета». 26 февраля 1997; в настоящем издании т. 21). Из Рязани А. С. и Борис Можаев «поехали через Мичуринск – Тамбов балашовской линией – тою самой, где Тухачевский в 1921 на бронелетучке пошныривал». От станции Ржакса на попутке добрались до Каменки – столицы тамбовского восстания. Заглянули в «крепкое повстанческое село Туголуково». Разговаривали со стариками, походили по окрестностям. Затем отправились «от Ржаксы к востоку, в гущу повстанческого края – на две Панды, Караваино, Калугино, Трескино», побывали «в уреме (непролазные приречные заросли) реки Вороны, где скрывался напоследок Антонов», добрались до Инжавина. Отсюда А. С. ещё заехал в Тамбов. «Красное Колесо», задуманное в двадцати Узлах, каждый по тóму, с охватом эпохи 1914–1922 гг., было остановлено на «Апреле Семнадцатого». Но к этому последнему тому приложен конспект главных событий ближайшего пятилетия, среди которых и Тамбовское восстание (в настоящем издании т. 16). Многотысячными волнениями ответили тамбовские крестьяне на ужесточение продразвёрстки и бесчинства продотрядов. |
| Она пришла домой и сразу же стала ждать, когда он вернется. Антонина не могла понять, что Балашов уехал, и мучилась от того, что наступал вечер и Балашов не приходил, и она одна ложилась спать, одна вставала и уходила с Иринкой из дома. Она отводила дочку в ясли и шла в учреждение, где работала машинисткой, весь день печатала, но в голове было пусто-пусто, она лепила ошибки, потом приходилось их подтирать – было очень стыдно, но никто на нее не ругался, потому что все знали: муж Антонины – целинник. Дома она укладывала Иринку спать и не знала, чем себя занять, ей не хватало каких-то мелочей, вроде стопки грязной посуды после ужина, балашовских рубашек и запаха табака. Не хватало настолько, что ночью, просыпаясь высадить Иринку на горшок, она потом украдкой шла на кухню и, воровато оглядываясь и прислушиваясь к гулкой тишине, закуривала папиросу, после двух-трех затяжек заходилась в кашле, но, счастливая своим причастием к мужу, шла в комнату и спокойно спала до утра. Письма от Балашова приходили редко, он писал скупо, и из его неряшливых торопливых строчек нельзя было понять, как ему там живется и скоро ли он окончательно устроится. Но и эти неровные клочки бумаги она читала по многу раз и находила в них особый смысл. Антонина подолгу продумывала свои ответы и старалась писать так, чтобы у себя на целине в трудовых буднях и битвах за урожай Балашов знал – Антонина и вся страна следят за его подвигом и шлют ему горячий комсомольский привет. Она жадно и трудно читала газеты, искала его лицо на запыленных степью фотографиях, вычитывала его фамилию в ликующих репортажах и очерках о целинных героях, как вычитывала на работе опечатки в приказах, но целина была велика, и маленький Балашов растворился в ней без следа. И все равно Антонина знала, что он трудится среди сильных загорелых парней, у которых ладится и спорится любое дело, и она любила этих парней за то, что они работали вместе с ее мужем. Впрочем, среди героев Антонина искала своего благоверного напрасно. Их привезли в чахлую степь, где не было ничего, кроме пыльного ветра-суховея и голого горизонта. |
|
|
