| XIII. Разбойничий собор Александр Дворкин. Очерки по истории Вселенской Православной Церкви. Литература: Карташев; Шмеман, Исторический путь: Болотов; Мейендорф, Введение; Meyendorff, Orthodox Church; Ostrogorsky, History of the Byzantine State; Vasiliev; Chadwick. 1. Мы кончили Эфесским Собором и примирительной формулой 433 г. Даже в этом видимом бесчинстве, которое происходило в Эфесе, святая Церковь признала III Вселенский Собор. Интересно, что Собор был высочайше распущен за беспорядок и беззаконие. Но Церковь судила иначе. Как пишет Карташев, существует икона вещей, их высший, богоподобный, нетленный образ. И мы, как верующие, всегда должны видеть не только внешнюю сторону, но и икону событий. Конечно, икона III Собора - в примирительной формуле 433 г., без которой не было бы возможным и высочайшее достижение Собора Халкидонского, которому посвящена отдельная глава. Церковь сравнительно легко победила несторианство: после ухода большинства несториан в Персию несторианство защищали лишь богословские верхи Антиохии, да и то больше из страха перед крайностями «александрийцев», чем из реального сочувствия Несторию. Но осуждение Нестория невольно послужило катализатором для другого процесса - возникновения монофизитства. На Востоке для массы верующих и сегодня Божество Христа ощущается сильнее, чем Его человечество, тайна воплощения переживается больше как пришествие и явление Бога, чем как свободное, целостное, совершенное, но и неслитное соединение с Ним человека. Споря с Несторием, Кирилл употреблял сомнительное определение Христа: « Одна природа Бога Слова воплощенная... » Для него она означала не «слияние» Бога и человека, но только реальность их соединения в одном Лице, или Личности. Вспомним введенный им термин « Ипостасное единство ». И это позволило Кириллу распознать и принять правду антиохийцев: отстаивание ими полноты человека во Христе. Однако слишком многим его последователям это казалось развенчиванием Христа, унижением Бога. Всякое различение в Нем двух природ переживалось ими как ниспровержение всего христианства, как отрицание того «обожения» человека, в котором последняя цель спасения: «Бог вочеловечился, чтобы человек обожился» (св. Афанасий Великий). В особенности же в монашеском опыте борьбы с «естеством», с человеческой слабостью, удобопревратностью, греховностью психологически так легко можно было перешагнуть черту, отделяющую борьбу за подлинного человека от борьбы против человека, т.е. перейти к отрицанию коренного добра человеческой природы. Обожение начинало казаться уничтожением в себе всего человеческого, как низкого и недостойного... Но тогда непонятным становилось все это богословское ударение на человеке в Христе. Не в том ли вся радость христианства и все оправдание непомерных аскетических подвигов, что Он - не Человек и что каждому в Нем открыта возможность тоже перестать быть человеком, преодолеть «человечность»? Таковы психологические предпосылки монофизитства. |
| XVII. Н. В. Синицына. Нестяжательское учение преподобного Максима Грека Известно, что в первохристианской письменности, а равно и у таких отцов Церкви, как святые Василий Великий , Григорий Богослов , Иоанн Златоуст , Амвросий Медиоланский , имеются чрезвычайно резкие осуждения частной собственности. Однако при ближайшем рассмотрении можно видеть, что вся энергия этих осуждений относится не столько к собственности, сколько к собственникам, в которых клеймится эгоизм и черствость при пользовании собственностью. От собственника требуется известное поведение – именно исполненная доброжелательства помощь бедным и вообще полезное и разумное пользование богатством, причем высшим достижением будет полный отказ от собственности во имя освобождения от хозяйства. С. Н. Булгаков Слова С. Н. Булгакова, сказанные в 1916 году 646 , помогают понять воззрения не только преп. Максима Грека и других «нестяжателей» XVI века, у которых проповедь «нестяжания» обращена к монашеству по преимуществу, но также и тех, которые адресуют ее православному обществу в целом (например, Ермолай Еразм). Все эти авторы основывали свои представления на учении отцов Церкви. Сказанное С. Н. Булгаковым об «этическом регулировании пользования собственностью» применимо при анализе ряда сочинений преп. Максима Грека : «Христианство проповедует свободу от собственности и попускает последнюю лишь при условии этического регулирования пользования ею» 647 . В более поздней работе С. Н. Булгакова появились новые мотивы в оценке хозяйства и собственности 648 . Среди сочинений преп. Максима Грека имеется комплекс, который можно определить как «главы аскетические», он посвящен монашеской жизни и монастырским порядкам, притом во всех трех частях христианского мира того времени. Мир святогорского монашества предстает в «изложении-послании» великому князю Василию III об афонских монастырях – первом сочинении, написанном в Москве (1518–1519). Русскому монашеству посвящен цикл сочинений, созданный уже во второй период, в 30–40-е годы XVI века. Обращенные к монашеству, эти сочинения написаны в форме, которая позволяет распространить предлагаемые автором нормативы и на мирское общество. Нищенствующие монастыри латинского обряда (доминиканский, картузианский, францисканский) были ему известны в Италии (1492–1505), но их описания сделаны уже в России, тоже во второй период. |
| Αρχεο Николай Кавасила и его богословское наследие. К 30-летию со дня прославления святого и 700-летию со дня рождения 17 Οκτωβρου 2022 τος 17:25 Праведный Николай Кавасила — представитель византийской традиции исихазма, выдающийся православный богослов и литургист. Его богословие есть откровенный и глубокий диалог Православия с нарождающимся возрожденческим мировоззрением, диалог, в котором утопии гуманизма без Христа противопоставляется церковное учение о человеке, созданном по образу и подобию Божиему и призванном к восстановлению помраченного образа, к обожению, жизни во Христе, обретаемой через всецелое приобщение к литургическому и молитвенному опыту Церкви. Статья председателя Учебного комитета Русской Православной Церкви, ректора Общецерковной аспирантуры и докторантуры протоиерея Максима Козлова опубликована в «Журнале Московской Патриархии» ( 10, 2022 , PDF-bepcuя ). Николай Кавасила родился около 1320/22 года в Фессалониках в аристократической семье. Представители его рода играли видную роль в церковной и политической жизни Византии начиная с XI столетия. Его мать была сестрой трех архиереев, из которых наиболее известен Нил Кавасила, учитель будущего светильника Церкви, архиепископ Фессалоникийский в 1361-1363 годах, автор ряда полемических сочинений против латинян. В 1335-1340 годах Николай Кавасила обучался в Константинополе. Помимо грамматики, риторики и философии, изучал естественные науки, особый интерес проявил к астрономии. Источники свидетельствуют, что уже в 1330-х годах Николай Кавасила находился в тесной связи с исихастским движением. Его духовным руководителем в годы юности являлся ученик преподобного Григория Синаита и будущий Константинопольский Патриарх Исидор Бухир, которому святой Григорий дал следующий характерный совет: «Жить не в пустынях и не в горах... но в миру (чтобы окормлять) тех, кто и там живет по-монашески и киновийно». Эти слова в сопоставлении с некоторыми текстами Кавасилы указывают на традицию исихазма, неразрывно связанного с исихазмом монашеским как на онтологическом уровне — единством аскетического идеала, так и на уровне практического соработничества по претворению в жизнь целей и задач этого духовного движения. |
| “Над пропастью во ржи” Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 14, 1997 13 мая, 2012 Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 14, 1997 В этой заметке речь пойдет не о культуре вообще, а о культуре в жизни православного христианина. Вернее — о месте культуры в христианском воспитании и образовании. Еще раз оговоримся: не о так называемой православной культуре, под которой понимается церковное искусство, православная эстетика и традиции, а о культуре светской, и причем не только русской, но и западной; античной, языческой, — неправославной, которую иногда авторы — культурологи, искусствоведы, педагоги и богословы — привлекают в свои рассуждения только для того, чтобы в невыгодном свете сравнить с культурой православной. И хотя такой ход мысли привычен и в какой-то мере несомненно оправдан, я не вижу никакой необходимости для православного воспитания конфронтационно противопоставлять культуру православную и неправославную; напротив, есть необходимость найти грань между культурой и псевдокультурой, которая может мимикрировать; она любит не только провозглашать себя единственно возможной, но и рядиться “под Православие”. Между тем некоторые проявления псевдокультуры заставляют вспомнить, что археологи называют культурой любую форму существования, отличную от чисто природной, поэтому существует словосочетание “культура отбросов”: так была названа стоянка древнего человека на севере Европы, при раскопках которой обнаружилось невероятное количество мусора — и больше ничего существенного. Само противопоставление православной и всякой иной культуры может привести верующего человека к боязни скомпрометировать себя в глазах единоверцев любовью к светской литературе, поэзии, живописи, музыке, театру. Поэтому неофитская оценка мировой культуры зачастую бывает похожа на инквизиторскую ревизию, после которой ни одно великое творение не имеет права на существование в жизни православного христианина. Такое отношение к культуре было особенно характерным лет 15 назад, когда в Церковь стали приходить образованные, интеллигентные люди, как раз воспитанные на этой культуре. Может быть, даже естественно, что глубокое обращение ко Христу, связанное с самым серьезным переосмыслением всех прежних ценностей, влечет за собой резкое отвержение прошлого; это характерно для неофитства, более того — временный отказ от светской культуры имеет смысл как аскетическое упражнение, доступное и полезное мирянам (например, постом не ходить в театр, не смотреть кино, не читать развлекательную литературу). Но при этом следует принять во внимание, что суть православной аскетики — в отказе от вещей, которые сами по себе могут быть вполне хороши; мы отказываемся от них не с гримасой отвращения и с неприязнью, переходящей в ненависть, а с радостью, потому что получаем при таком отказе возможность, не сосредоточиваясь на преходящем, серьезнее и глубже устремить свое внимание к вечному. |
| О применении учения преподобного Силуана Афонского об обожении к такой важной сфере деятельности, как педагогическая. Научиться Духом Святым Преподобный Силуан Афонский является одним из наиболее близких нам по времени святых. Знаменитая книга его ученика, архимандрита Софрония (Сахарова), повествующая о жизни и учении старца Силуана и приводящая его бесценные Писания, стала излюбленным чтением многих. Перед читателем книги раскрывается образ подвижника-исихаста (исихазм от греч. – «покой, безмолвие» – умное делание, система аскетической и монашеской практики, имеющая целью Богопознание и обожение), достигшего вершин святости – созерцания Нетварного Света. Почитая святого, христианин призван подражать его вере, применяя его духовный опыт и учение в своей жизни. Процесс воспитания и образования человека, как и сама человеческая жизнь, имеет свою цель, причем эти цели неизбежно взаимосвязаны. Согласно учению целого ряда святых отцов, в том числе и старца Силуана Афонского, целью человеческой жизни является обожение по благодати. Следует отметить, что столь высокую тему преподобный Силуан описывает с глубоким смирением, просто и безыскусно. Так, старец на протяжении всех Писаний не употребляет собственно слова «обожение» (которое является одной из центральных тем его произведений), заменяя его такими синонимами, как «покой в Боге» и «сияние славы». Старец пишет, что, пребывая в Божественной благодати, подвижник становится причастен Божественной вечности и в этом получает свидетельство своего спасения. Кратко учение преподобного Силуана об обожении выражено в толковании на любимое этим святым изречение Господа в Евангелии: «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим…» (Мф. 11:29). Взирая на Спасителя, человек преображается в Его подобие и обретает покой – обожение. Состояние обожения преподобный Силуан описывает как сияние славы Христовой в людях: «Дух Святой так украшает душу и тело, что человек становится похожим на Господа во плоти, и будет вечно жить с Господом на небесах и видеть славу Его. В вечной жизни все люди будут похожи на Господа. И никто не мог бы познать этой тайны, если бы не открыл ее Дух Святой. Господь радостный и сияющий, и люди будут сиять подобно Ему, как Сам Господь сказал, что праведники воссияют, как солнце; и апостол Иоанн Богослов говорит, что будем подобны Ему». И еще: «Слава, которую дает Господь святым, столь велика, что если бы люди увидели святого, как он есть, то от благоговения и страха упали бы на землю, потому что плотской человек не может вынести славы небесного явления. Не удивляйтесь этому. Господь так возлюбил создание Свое, что дал человеку обильно Духа Святого, и в Духе Святом человек стал подобен Богу». |
| Слово в Неделю Торжества Православия В день перенесения в храм мироточивой иконы святого Царя мученика Николая II Во имя Отца и Сына и Святаго Духа! Поздравляем всех с великим праздником Торжества Православия и с даром Господним, который в этот день мы получили в чудотворном образе святого Царя-мученика Николая, источающим благоуханное миро. День Торжества Православия - это победа над всяким злом и над всяким лжеучением, как мы слышали сегодня в торжественном молебне. Победа, которая конкретно выразилась в сокрушении ереси иконоборчества, когда благочестивая царица Феодора (невольно хочется сказать - столь же благочестивая, как наш последний Царь-мученик Николай) защитила истину иконопочитания. Этот догмат, мы знаем, является как бы печатью тайны веры о Боговоплощении - о том, что Бог стал человеком: Он стал видимым нами, и Он стал изобразим. Как же так получилось, что внутри Церкви христиане - богословы, выдающиеся умы - восстали против иконопочитания? Сегодняшний праздник говорит нам о том, о чем постоянно напоминает святитель Игнатий Брянчанинов: что еретики были люди иногда гениальные, но страстные в аскетическом смысле этого слова - то есть исполненные гордыни, которая соединяет в себе все грехи, вместе взятые. Они хотели утвердить свой ум, свое восприятие иконы: чувственное, а не духовное, и доходили до кощунства и богохульства. Эти кощунники, показывая на путь Церкви, который она прошла, противостоя идолопоклонству, называли идолопоклонством поклонение иконам, хотя именно в тот период в Православной Церкви прославился великий сонм мучеников. Люди, отвергающие иконы, не имели зрения, чтобы различать присутствие Божие (которого они не ощущали) от поклонения идолам, и скоро показали свое притворное благочестие, свою богословскую " образованность " и показную кротость. Как только представилась возможность, они огнем и мечом стали гнать православных, защищающих иконопочитание. Иконы сжигались, а те, кто поклонялись иконам, предавались смерти, ссылкам. Святая Церковь празднует этот праздник после первой недели Великого Поста, чтобы мы помнили о том, что только тогда, когда молитвою, покаянием, очищением ума и сердца мы приближаемся к Богу, к Его тайнам, открывается нам эта реальность. |
| А.А. Федоров-Давыдов Глава восьмая. Второй Крестовый поход I. Накануне «Возрождения» Уже сорок пять лет прошло со времени освобождения Иерусалима; много воды утекло за эти годы, много народу умерло, много подросло нового, а общее настроение и взгляды на крестовые походы мало изменились. Изменились они вот в чем. В 1095 году, при папе Урбане II, Римская Церковь занимала высокое положение, так как государственные власти были побеждены властью духовной. Этому способствовали проявляемые со стороны духовенства энергия, сила воли, дальновидность и непреклонное стремление во что бы то ни стало добиться своей цели – овладеть всем христианским миром. Но прошло почти полвека, и все круто изменилось. В папы избирались за это время люди слабовольные, недальновидные; вследствие разных интриг они сменялись часто, и, в конце концов, это значительно поколебало достоинство папы. Отдельные же государства между тем крепли, развивались, и каждое настоятельно стремилось создать свое положение на крепком фундаменте. Со времени первого похода жизнь народов приняла новое направление. В XI веке преобладали мистические и аскетические взгляды, т.е. люди верили в одно, что земная жизнь есть только средство достичь загробной жизни, поэтому страдания, лишения в этой жизни и проповедовались духовенством ради будущей жизни; изнурять себя, мучить себя считалось единственно только угодным Богу… После завоевания Иерусалима взгляды эти резко изменились; христиане Запада ознакомились с развитием греков, с могуществом Востока, и это все произвело в них крутой переворот. Люди как бы очнулись от сна; они увидели, что в то время, как они всячески изнуряли себя и пренебрегали жизнью и ее радостями, – другие народы безнаказанно жили полной жизнью, беря от нее все радости; и им захотелось жить, захотелось воспользоваться дарами жизни. И тогда началось возрождение заглохшей, было, жизни; раздались веселые песни, музыка; короли и рыцари наслаждались пиршествами, празднествами, турнирами. До той поры ум человека был направлен на изучение богословских вопросов; все старались приурочить к религии, которая одна давала ответы на запросы жизни. Но теперь человеческому уму дана была свобода мыслить, и это не считалось грехом. Изучение философии, законодательств прежних времен, развитие наук захватили своим водоворотом умнейших, вдумчивых людей того времени. |
| А.Б. Григорьев Сочинение митрополита Рязанского и Муромского Стефана Яворского «Иго Господне благо и бремя его легко» Источник Данная публикация является вводной статьей к изданию текста обнаруженного произведения митрополита Стефана Яворского , которое будет подготовлено и осуществлено в ближайших номерах Вестника ПСТГУ (Серия: Богословие. Философия). При подготовке работы использованы архивные материалы Отдела рукописей Государственного Исторического музея, Ярославского государственного архива, Отдела рукописей Российской государственной библиотеки. Впервые в литературе проводится научный анализ уникального рукописного текста митрополита Рязанского и Муромского, местоблюстителя Патриаршего престола преосвященного Стефана Яворского . Во вводной статье рассматриваются взаимоотношения между тремя выдающимися иерархами-богословами Русской Православной Церкви Стефаном (Яворским) , Феофилактом (Лопатинским) и Феофаном (Прокоповичем) , анализируются их богословские разногласия и приоткрываются новые страницы в истории русского полемического богословия первой пол. XVIII в. Около 1712 г. царь Петр Алексеевич в одном из частных разговоров задает графу Ивану Алексеевичу Мусину-Пушкину 1 некий вопрос о возможности христианского спасения через исполнение дел закона, т. е. ветхозаветного и/или христианского законодательства, вызванный, вероятно, знакомством царя с протестантской литературой и его собственными рассуждениями о необходимости соблюдения обрядовой составляющей христианской жизни, в свою очередь тесно связанной с православным аскетическим учением и нравственным богословием. Таким образом, восприятие Петром ответа на этот вопрос могло иметь для России весьма далеко идущие последствия. Как был сформулирован вопрос, мы не знаем, но его суть определенно касалась толкования слов апостола Петра об «иге неудобоносимом». Мусин-Пушкин отвечал императору, что «тяжесть толикая в законе была того ради, яко не давал закон места покаянию» 2 , иными словами, с приходом Христа Закон упраздняется, т. к. уступает место благодати. Вопрос этот рассматривался христианским богословием неоднократно. |
| А. Л. Дворкин Скачать epub pdf Содержание Предисловие Предисловие ко второму изданию I. Предмет истории Церкви II. Понятие об исторических источниках III. Две родины Церкви I. Начало Церкви II. Мужи апостольские. Церковное устройство III. Гонения V. Апологеты VI. Гностицизм VII. Священномученик Ириней Лионский VIII. Судьба иудаизма IX. Рост Церкви X. Распространение христианства XI. Монтанизм XII. Первые церковные разделения. Богословские споры. Новые ереси и расколы XIII. Тертуллиан XIV. Гонение Декия. Священномученик Киприан Карфагенский XV. Александрийская Церковь. Св. Климент Александрийский XVI. Ориген. Александрийская и антиохийская школы христианской мысли XVII. Великое гонение Диоклетиана и Галерия I. Император Константин и христианство II. Первый Вселенский Собор в Никее III. Арианские споры после Никейского Собора (1) IV. Юлиан Отступник V. Арианские споры после Никейского Собора (2) VI. После II Вселенского Собора VII. Христианство и Рим VIII. Монашество, аскетическая литература, блж. Иероним IX. Свт. Иоанн Златоуст X. Блаженный Августин XI. Послание апостола Павла к Римлянам, 5в понимании св. Иоанна Златоуста и блж. Августина XII. Третий Вселенский Собор XIII. Разбойничий собор XIV. Халкидонский Собор XV. Церковь и общество после обращения Константина XVI. Церковь: устройство и богослужение XVII. Распространение христианства на Востоке XVIII. Распространение христианства на Западе XIX. Папа Лев Великий и развитие идеи папского верховенства XX. Монофизитские споры после Халкидонского Собора XXI. Эпоха императора Юстиниана XXII. Христианский Восток после Юстиниана XXIII. Свт. Григорий Великий и период «Византийского папства» XXIV. Император Ираклий. Персидские войны и зарождение ислама XXV. Моноэнергизм и монофелизм. Свт. Софроний Иерусалимский. Преп. Максим Исповедник. VI Вселенский Собор XXVI. Юстиниан II и Пято-Шестой (Трулльский) Собор XXVII. Первый период иконоборчества и собор Константина Копронима. Преп. Иоанн Дамаскин XXVIII. VII Вселенский Собор и второй период иконоборчества. |
| А.М. Александров Выпускная квалификационная работа бакалавра на тему: «Святитель Филофей (Коккин) в православной науке: жизнь и труды» Содержание Введение Глава 1. Опыт осмысления библиографии о святителе Филофее (Коккине) в православной науке 1.1. Обзор источников 1.2. Обзор исследований 1.3. Обзор монографий 1.4. Обзор справочной литературы Глава 2. Жизнь и труды святителя филофея (Коккина) 2.1. Биографические сведения о свт. Филофее (Коккине) 2.2. Классификация сочинений свт. Филофея (Коккина) Приложения Введение Святитель Филофей (Коккин) является одним из самых известных и значимых Константинопольских патриархов XIV века. Влияние его личности и трудов распространяется как на византийскую, так и русскую историю. В источниках и литературе патриарх Филофей предстает перед нами как человек, имевший в свое время большое значение в разных сферах деятельности: в политике, в церковной гимнографии, агиографии, литургической жизни и экзегетических науках, в полемических трудах, в деле защиты и распространения исихазма, в аскетическом делании и духовном пастырстве. Ученый с мировым именем, византинист, крупнейший патролог XX в., протопресвитер Иоанн Мейендорф , называл свт. Филофея «центральной фигурой византийской церкви XIV столетия» 1 . Православный богослов, патролог, историк и библеист, архиепископ Филарет (Гумилевский) 2 , считал, что патриарха Филофея (Коккина) можно отнести к наиболее плодовитым песнотворцам позднего времени 3 . В аннотированной библиографии по исихазму А. Г. Дунаева (далее Библиография) говорится, что свт. Филофей был одним из известнейших паламитов, наиболее плодовитым писателем, и оказал большое влияние в распространении исихазма на Руси 4 . Оценивая политическую деятельность свт. Филофея (Коккина), доктор филологических наук, крупный специалист по древнерусской и византийской литературам Г. М. Прохоров назвал святителя фигурой «политического исихазма или исихазма в политике» и написал, что его деятельность «выходит за рамки собственно византийской истории и имеет прямое отношение к России» 5 . Опираясь на отзывы современников свт. Филофея и сами его произведения, переводчик, преподаватель Полтавской духовной семинарии, священник П. Радченко пишет, что святитель «был муж святой, весьма опытный в духовной жизни, очень ученый, красноречивый и мудро правивший Церковью » 6 . |
|
|
