| Александр Кырлежев: Почему митрополит Антоний Сурожский не считал себя богословом «Я не богослов»: почему владыка Антоний Сурожский так о себе говорил и можно ли найти у него особую антропологию, экклезиологию и т.п. 16 июня, 2014 «Я не богослов»: почему владыка Антоний Сурожский так о себе говорил и можно ли найти у него особую антропологию, экклезиологию и т.п. Александр Кырлежев – член Синодальной библейско-богословской комиссии Русской Православной Церкви, научный сотрудник Общецерковной аспирантуры и докторантуры имени святых Кирилла и Мефодия, инициатор издания первой книги митрополита Антония в России. – Владыка Антоний часто говорил о себе: «Я не богослов». Как это понимать? – Я думаю, что он имел в виду совершенно конкретную вещь: у него не было специального богословского образования. Одно из значений термина «богослов» – человек, получивший систематическое богословское образование, в рамках которого освоил весь набор соответствующих дисциплин. В результате такой человек знает, чего он не знает в области богословской науки, но при этом владеет специальной терминологией. Митрополит Антоний не получил систематического религиозного образования, даже на уровне школьного курса закона Божия. Есть и другой – высокий аскетический – смысл термина «богослов»: это «тот, кто чисто молится», то есть обладает непосредственным духовным опытом. Думаю, что этого владыка Антоний не имел в виду, хотя, наверное, отрицал бы свою причастность к высокой степени аскетической духовности. Просто из скромности или, так сказать, по смирению. Например, он рассказывал, что когда, обратившись к вере, стал думать о священническом служении, то пришел к протоирею Георгию Флоровскому, а тот ему сказал: «Иди, читай святых отцов, придешь через 15 лет, и тогда посмотрим». И владыка говорил, что так и сделал – пошел и стал читать. Интересно, что сам протоиерей Георгий стал патрологом и богословом именно таким образом, поскольку тоже не имел богословского образования, хотя его отец был ректором семинарии и он сам с детства находился в церковной среде. Уже в эмиграции протоиерей Сергий Булгаков предложил ему читать патрологию во вновь созданном Богословском институте святого Сергия в Париже. У Флоровского были уникальные способности к освоению языков и вообще нового материала, что накладывалось на философскую и общегуманитарную подготовку. Он стал изучать святых отцов и патрологию, и в результате появились его знаменитые курсы 1930-х годов и он выступил с призывом к созданию так называемого «неопатристического синтеза». Таким образом, вполне можно богословствовать даже без минимального систематического богословского образования – просто через вхождение в церковную традицию. |
| 1 Флоренский. П., свящ. Столп и утверждение истины. М. Лепта. 2002. с. 98—99. 2 Зарин С. М. Аскетизм по православно-христианскому учению. Этико-богословское исследование. СПб. 1907 (Репринт. М. 1996)., c. II. 3 Сидоров А.И. Древнехристианский аскетизм и зарождение монашества. М.: Православный паломник. 1998. с.9. 4 Яннарас Х. Вера Церкви. М.: Центр по изучению религий. 1992. с.90. 5 Добротолюбие. Сергиев Посад: Изд. Свято-Троицкой Сергиевой Лавры (С-ТСЛ). 1992, т. 2. с.7. 6 Написана по книге: Алипий (Кастальский-Бороздин), архимандрит. Догматическое богословие. Сергиев Посад: Изд. С-ТСЛ. 1997. с.170. 7 Иоанн Дамаскин, прп. Точное изложение Православной веры. – Репринт. Ростов-на-Дону. 1992. с.188. 8 Алипий (Кастальский-Бороздин), архимандрит. Догматическое богословие. Сергиев Посад: Изд. С-ТСЛ. 1997. с.171. 9 Написана по книге: Алипий (Кастальский-Бороздин), архимандрит. Догматическое богословие. Сергиев Посад: Изд. С-ТСЛ. 1997. с.207. 10 Слободской С. Прот. Закон Божий. Сергиев Посад: Изд. С-ТСЛ. 1993. с.125. 11 Слободской С., прот. Закон Божий. Сергиев Посад: Изд. С-ТСЛ. 1993. с.136. 12 По книге: Давыденков О., иерей. Догматическое богословие. М.: Православный Свято-Тихоновский Богословский институт. 1997. ч.3. с.91—92. 13 Игнатий Брянчанинов, епископ. Аскетические опыты. М.: Правило веры. 1993. т.2. с.129. 14 Яннарас Х. Вера Церкви. М.: Центр по изучению религий. 1992. с.88. 15 Лосский В.Н. Очерк мистического богословия восточной Церкви М.: Центр «СЭИ». 1991. с.83. 16 Дионисий Ареопагит, св. О Божественных именах. О мистическом богословии. СПб. 1994. с.131. 17 Написано по книге: Катехизис. Киев: Издание УПЦ. 1991. с.112—114. 18 Написана по книге: Варнава (Беляев), епископ. Основы искусства святости. Нижний Новгород: Братство во имя святого князя Александра Невского. 2002. с.60—65. 19 Давыденков О., иерей. Катехизис. М.: Православный Свято-Тихоновский Богословский институт. 1998.с.105. 20 Филарет, святитель. Пространный христианский катехизис. Белосток. 1990 (репринт). с.33. |
| Григорий Богослов 750 Григорий Богослов – великий Отец Церкви и вселенский учитель. Отец Григория Богослова , Григорий Старший, был епископом незначительного городка в Каппадокии Назианза. До своего обращения в христианство он принадлежал к секте ипсистариев, которые поклонялись Всевышнему, соблюдали иудейские постановления о субботе и пище, но вместе с этим почитали огонь и свет. В 325 г. под влиянием жены он крестился, а в 328 или 329 г. был избран епископом Назианза. Как епископ, он отличался щедрой благотворительностью и добротой, но был вспыльчив. По своему догматическому направлению он принадлежал к полуарианам, принявшим впоследствии термин μοοσιος [единосущный]. Мать Григория Богослова происходила от христианских родителей и была очень набожна. Она не читала языческих сочинений; проходя мимо языческих храмов, старалась не смотреть на них; не прикасалась к язычникам, не целовала родных, если они не были крещены; не вкушала вместе с ними пищи. Брак родителей св. Григория долгое время оставался бесплодным. Григорий – вероятно, первый плод этого брака – был сыном молитвы. За ним следовала дочь Горгония и младший сын Кесарии. Григорий родился около 329 г. в Арианзе, имении своих родителей, лежавшем недалеко от Назианза к югу. Мать и сына связывала трогательная любовь. Неудивительно поэтому, если религиозно-аскетическое настроение первой сообщалось и ребенку. В раннем детстве Григорий Богослов видел поразивший его сон. В образе прекрасных дев в простой, но изящной одежде ему явились целомудрие и чистота, приглашая его следовать за собой. Среднее образование Григорий получил в Кесарии Каппадокийской, где он впервые встретился с Василием Великим . Затем он предпринял свое образовательное путешествие в Кесарию Палестинскую, в Александрию и Афины. Во время осеннего переезда из Александрии в Афины Григорий пережил тяжкие часы смертельной опасности. Разразившаяся буря едва не потопила корабль. Григорий, тогда еще не крещеный, был в отчаянии, боясь погибнуть, не омывшись от грехов в водах крещения. |
| Введение На замысел этой книги повлияли разнообразные предпосылки и идеи. В её основе лежит прежде всего «Добротолюбие», публикация которого в 1782 году в Венеции стала своего рода поворотным моментом в истории современного православного богословия. Не всё православное богословие после этого события несёт на себе отпечаток «Добротолюбия». Напротив, в большинстве академических богословских трудов, созданных в Греции и России, по крайней мере до недавнего времени, вообще не прослеживалось его влияния. Почему же «Добротолюбие» стало столь значимым событием? Если кратко, в нём был предложен подход к богословию как науке, имеющей в своём центре опыт переживания Бога, – опыт, выраженный в молитве, в результате которого человек, ищущий Бога, совершенно преображается. Такой подход исключает рассмотрение Бога как некой концепции, философской гипотезы или высшего морального гаранта. Более того, в «Добротолюбии» была поставлена задача вернуть христианский образ жизни к святоотеческой традиции. В первую очередь речь шла о монашестве, но им не ограничивались. В оригинальном греческом издании на титульном листе пояснялось, что «Добротолюбие» – это антология текстов «святых и богоносных отцов наших, в соответствии с которыми, через нравственное любомудрие в согласии с деланием и созерцанием, ум очищается, просвещается и совершенствуется». Таким образом, речь идёт о богословии, укоренённом в христианском опыте молитвы и сопровождающих его аскетической борьбы и глубокого внутреннего прозрения, как оно взращено святыми отцами (и матерями) Церкви. Вторая моя идея – совсем из другой области, хоть и не чуждой общему замыслу книги. Это книга о людях, а не об истории православной мысли или про богословие. Ведь мысль, составляющая богословие, не витает в некоем интеллектуальном эфире, она принадлежит мыслителю. Я с осторожностью отношусь к повествованию об истории мысли в отрыве от живого человека, где-то и когда-то жившего, решавшего насущные проблемы в своей жизни, среди людей и (что важнее всего и чаще всего незримо) в глубине собственной души. |
| Глава 3. Святитель Григорий Богослов Святитель Григорий Богослов (Назианзин) родился около 330 г. в Арианзе, недалеко от города Назианза в Каппадокии, от которого он и получил прозвание Назианзин. Его отец был епископом назианзским, мать Нонна – очень благочестивой христианкой. Родители дали Григорию блестящее воспитание. Он учился сначала в Кесарии Каппадокийской, а потом в Кесарии Палестинской, где все еще существовала школа, основанная Оригеном . Свое образование он продолжил в Александрии и, наконец, в Афинах, где Григорий встретился и на всю жизнь подружился с Василием Великим . В своей речи на смерть друга он с большим чувством вспоминает годы совместного учения в Афинах: Когда же по прошествии некоторого времени открыли мы друг другу желания свои и предмет их – любомудрие, тогда уже мы стали друг для друга все – и товарищи, и сотрапезники, и родные; одну имея цель, мы непрестанно возрастали в пламенной любви друг к другу. В таком расположении простирались мы вперед, имея содейственниками Бога и свою любовь. Нами водили равные надежды и в деле самом завидном – в учении. Но далека была от нас зависть, усерднейшими же делало нас соревнование... Казалось, что одна душа в обоих поддерживает два тела. У обоих нас одно было упражнение – добродетель и одно усилие – до отшествия отсюда, отрешась от здешнего, жить для будущих надежд... Нам известны были две дороги: одна – это первая и превосходнейшая, вела к нашим священным храмам и к тамошним учителям; другая – это вторая и неравного достоинства с первой, вела к наставникам наук внешних. У других бывают иные прозвания, или отцовские или свои, по роду собственного звания и занятия, но у нас одно великое дело и имя – быть и именоваться христианами... («Слово надгробное Василию, архиепископу Кесарии Каппадокийской») Григорий крестился, вернувшись домой по окончании своего учения в Афинах. Тогда же он решил предаться аскетическому образу жизни. Вместе с Василием они попытались создать полумонашескую интеллектуальную общину в имении отца Василия. В общину входил также и Евагрий Понтик, ставший впоследствии знаменитым аскетом в Египте. |
| ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ПРЕПОДОБНЫЙ СИМЕОН И СТУДИЙСКАЯ ТРАДИЦИЯ В жизни Симеона Нового Богослова чрезвычайно важное место занимал его духовный отец – Симеон Студит (Благоговейный). «Симеон Новый Богослов, вероятно, уникален в том отношении, что три главные внешние события его жизни – принятие им монашества в Студийской обители, его перевод в другой монастырь и, наконец, его изгнание из Константинополя – были вызваны его исключительной преданностью своему духовному руководителю, Симеону Благоговейному », – пишет Х.Граф 438 . Величайшим внутренним событием, перевернувшим жизнь Симеона, – первым мистическим видением Божественного света – он тоже обязан Симеону Студиту. Через последнего Симеон Новый Богослов приобщился к монашеской жизни и, в частности, к студийской монашеской традиции. При жизни старца Симеон-младший почитал его за святого и после кончины немедленно установил ежегодное торжественное празднование его памяти. Все эти факты побуждают нас обратить особое внимание на личность и учение Симеона Студита. Каким образом мог он оказать столь большое влияние на своего ученика? Можно ли считать Симеона Студита предшественником Симеона Нового Богослова в области аскетического и мистического учения? Чтобы ответить на эти вопросы, следует проанализировать все, что известно о Симеоне Студите, а также его писания. Мы начнем настоящую главу с краткого экскурса в историю Студийского монастыря, расскажем о просветительской деятельности студийских иноков и об их роли в качестве духовных руководителей мирян. И Студит, и Симеон 439 прошли школу традиционного монашества в Студийском монастыре. Мы не поймем их отношение к православному Преданию, если не определим их место в студийской традиции, через которую оба они впитали многовековое духовное наследие византийского Православия и в рамках которой они жили и действовали. Далее будут рассмотрены имеющиеся сведения о жизни Студита, после чего мы сосредоточимся на литературном влиянии, которое оказал Студит на своего ученика. Существует мнение, будто писания Студита не дают «никакого определенного ключа, который помог бы нам понять, почему он смог оказать... столь глубокое влияние на Симеона...» 440 Мы не вполне согласны с таким мнением. Есть много явных параллелей между учением двух Симеонов: анализ этих параллелей дает нам по меньшей мере некоторое представление о природе влияния Студита на Симеона. Разумеется, в первую очередь Симеон испытал на себе влияние личности и мистических дарований своего наставника, но постольку, поскольку писания последнего отражают его духовность, они были также весьма важны для Симеона, который цитировал их как письменное завещание своего духовного отца. 1. Студийский монастырь и его просветительская деятельность |
| Исследование Кривошеина «Преподобный Симеон Новый Богослов» сделало эпоху в изучении одного из самых великих Отцов Православия — Симеона Нового Богослова, с великим дерзновением учившего (и познавшего на собственном опыте), что соединение с Богом, видение Нетварного Света возможно всегда и для совершенно любого человека и, более того: без принятия Духа невозможно спастись… «Не говорите, что невозможно принять Божественный Дух, Не говорите, что без Него возможно спастись, Не говорите, что кто-нибудь причастен Ему, сам того не зная, Не говорите, что Бог невидим людям, Не говорите, что люди не видят Божественного света Или что это невозможно в настоящие времена! Это никогда не бывает невозможным, друзья! Но очень даже возможно желающим», — эту цитату из гимна Симеона Нового Богослова Кривошеин делает эпиграфом к своей книге — бесконечно высокая планка, обещающая так много, но и как резко осуждающая жизнь «обычных» верующих! Владыка Василий (Кривошеин) так заканчивает свою работу про прп. Симеона Нового Богослова, а мы предлагаем начать: «Работа наша завершена, но мы опять стоим перед теми же недоуменными вопросами: кем был прп. Симеон, что означает в точности его прозвание Новый Богослов? Как такая личность могла появиться в Византийском мире? Откуда он духовно происходит и каково его место в православной духовности и в православии вообще? Ибо подлинно и безупречно православный, никогда не осужденный за какое-либо духовное или догматическое уклонение, он не был, однако, православным “как все”. Это очевидно для всякого, кто входит с ним в духовное соприкосновение. И почему этот великий святой и в то же время замечательный писатель, гениальный, сказали бы мы, несмотря на неровности его литературного творчества, был долгое время оспариваем, потом почти забыт или даже изуродован, почему его место в церковном календаре сведено до минимума, служба ему составлена только в восемнадцатом веке? Но для нас прп. Симеон навсегда останется человеком глубокого личного мистического опыта, сумевшим притом потрясающим образом его выразить. Его значение несравненно и непревзойденно в православной духовности всех времен. Мы восхищаемся также замечательной свободой его духа, умеющей, однако, сживаться с аскетическим и догматическим преданием православия». |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ЕЛПИДИФОР (Бенедиктов Алексей Иванович; 1804, с. Новосёлка Мологского у. Ярославской губ.- 31.05.1860, С.-Петербург), архиеп. Таврический и Симферопольский. Род. в семье священника. В «Завещании» местом своего рождения указал с. Новосёлка Мологского у. Ярославской губ., однако в лит-ре и некрологах XIX в. называлось с. Григорово Пошехонского у. той же губ. Первоначальное образование получил дома. В 1821 г. окончил Ярославскую ДС, в 1825 г.- СПбДА со званием кандидата богословия, «с правом на получение степени магистра по выслуге двух лет». 1 сент. 1825 г. назначен преподавателем греч. и франц. языков в Архангельскую ДС. 10 сент. 1827 г. утвержден в степени магистра богословия. 1 окт. 1829 г. переведен в Новгородскую ДС на должность инспектора семинарии и профессора философии. 28 нояб. в Новгороде принял монашеский постриг с именем Елпидифор. 1 дек. рукоположен во диакона, 6 дек.- во иерея. С 30 янв. 1830 г. Е.- соборный иеромонах Александро-Невской лавры . С марта по май 1831 г. исполнял обязанности ректора и профессора Новгородской ДС. 11 (по др. сведениям, 14) апр. 1832 г. Е. переведен в Курск на должность ректора семинарии и профессора богословия. В 1831-1837 гг. в Курской ДС учился буд. митр. Московский Макарий (Булгаков) , на к-рого Е. оказал большое влияние своим «аскетическим подвигом и чистотой» и к-рого познакомил с трудами ректора КДА архим. Иннокентия (Борисова ; впосл. святитель). 22 мая 1832 г. Е. был возведен в сан архимандрита и назначен настоятелем Николая Чудотворца мужского монастыря Суджанского у. Курской губ. С 15 июля 1832 г. служил присутствующим в Курской духовной консистории, с 1 авг.- благочинным епархиальных мон-рей и цензором проповедей духовенства. 29 нояб. 1833 г. назначен настоятелем Святой Троицы мужского монастыря Белгородской епархии. В 1835 г., при Е., в обители была построена и освящена каменная теплая ц. в честь иконы Божией Матери «Знамение». 30 апр. 1837 г. Е. назначен ректором Воронежской ДС, 21 мая того же года - настоятелем Акатова во имя святителя Алексия монастыря . Одновременно в Воронежской епархии служил присутствующим в духовной консистории, благочинным епархиальных мон-рей, цензором проповедей духовенства. По предложению обер-прокурора гр. Н. А. Протасова Е. составил учебник по герменевтике для семинарского курса (не изд.). |
| Неопятидесятнические организации занимают немалое место в религиозной карте России и сопредельных государств. Хотя они дают самооценки до миллиона и более адептов, однако в действительности, вероятно, их число составляет около 300 тыс. чел., что также немало 1 . Поэтому православная оценка феномена неопятидесятничества и рассмотрение различных практических аспектов миссии по отношению к неопятидесятникам являются насущной и важной задачей. Хотя основной акцент при этом стоит делать, конечно, на библейской и богословской полемике, однако нельзя оставить без внимания и особенности воцерковления бывших неопятидесятников. К сожалению, этот вопрос не привлек внимания ученых, и даже в более широких по объему исследованиях он оказался не раскрытым. Связано это, думается, с двумя причинами. Во-первых, некоторые церковные полемисты и миссионеры пишут преимущественно об адептах так называемых тоталитарных сект, что особенно свойственно для проф. А.Л. Дворкина и сотрудников Центра религиоведческих исследований во имя сщмч. Иринея Лионского . Неизбежно такой подход приводит к отсутствию церковного попечения о представителях «нетоталитарных» ересей, хотя и они находятся вне истинной Церкви – Тела Христова и сами себя лишают возможности спасения. Так, в известном учебнике «Сектоведение» [Дворкин, 2014] А.Л. Дворкин не дает никаких практических рекомендаций для воцерковления бывших сектантов. В главе о «Движении веры» (прочие пятидесятнические и неопятидесятнические организации в книге не рассматриваются) имеется достаточно краткая справка, а также обзорно рассмотрены некоторые наиболее радикальные, на взгляд автора учебника, моменты их вероучения и практики [Дворкин, 2014, 559–598]. Во-вторых, даже если не делается различия между ересями по степени их «тоталитарности», главное внимание уделяется методике обращения еретиков от их заблуждения к православию. В работах такого рода рассматриваются история и отдельные богословские заблуждения, но не предлагаются аскетические и богословские рекомендации для самого бывшего сектанта в целях его последующего воцерковления. Например, именно так проводится анализ неопятидесятничества в учебных пособиях В.М. Чернышева [Чернышев, 2006, 2009]. Подобно и в весьма содержательных работах А.И. Солодкова [Солодков] и прот. О. Стеняева [Стеняев, 2009] предлагаются полезные советы практического характера, в первую очередь о необходимости для близких вместо бесполезных увещаний и конфликтов начать самим воцерковляться. Но главное, идет речь об организации центра реабилитации, в котором еретики и их родственники смогут услышать библейские и богословские аргументы в пользу православия. Судя по тексту, конечной целью оба автора видят прохождение бывшим еретиком чина присоединения к православию, но не дальше, что, впрочем, можно считать оправданным в контексте их исследований. |
| Предисловие Проспер Аквитанский в своих письмах к блаж. Августину извещал последнего, что среди богословов южной Галлии возник новый взгляд на значение свободы и благодати в деле спасения человека. Этот новый взгляд южно–галлийских богословов был результатом их попытки смягчить резкость учения бл. Августина о полнейшей неспособности падшего человека к деланию добра и, избегая заблуждений Пелагия, представить правильное решение вопроса об отношении свободы воли к благодати Божией в деле спасения человека. Но эта попытка галлийских богословов оказалась неудачной и новое учение по словам Проспера содержало в себе «остатки пелагианского кривотолкования» (reliquiae Pelagianae pravitatis), как он выражается в своих письмах 1 . В виду этого тот же Проспер в 432 году пишет особое сочинение под заглавием «Contra Collatorem», направленное против Кассиана, пресвитера Массилийского 2 , в сочинениях которого он и находил эти остатки пелагианского кривотолкования. В своем же собственном сочинении («Contra Collatorem») Проспер и указывает те пункты в учении Кассиана, которые ему казались пелагианскими, несогласными с православным учением и требовавшими осуждения 3 . С этого времени имя Иоанна Кассиана вносится в историю, так называемых, пелагианских споров, волновавших запад в начале V–ro века и его учение делается предметом научной богословской разработки. И если в области богословской литературы, изучающей историю движения христианской богословской мысли по разным вопросам вероучения и жизни, интерес изучения начала V–ro века христианской эры сосредотачивается почти исключительно на пелагианских движениях, то на ряду с именами Пелагия и Августина всегда уже выводится и имя преп. Кассиана, как представителя, так называемого, полупелагианства. Почти единственно только с этой стороны и рассматривается деятельность И. Кассиана в новейшей сравнительно богословской литературе и весь интерес его изучения сводится к его учению о свободе и благодати. Между тем, если обратить внимание на литературные труды И. |
|
|
