| Разными хитростями прокладывают дорогу к отложению (4). Дед решается произвести публичный суд над внуком. Метохит советует дело это отложить пока, на время масленицы. Ржание лошади, написанной на стене. Метохит, находясь в монастыре Хоры, получает от царя требование объяснить эту странность. Его ответ. Более верное объяснение. Колонна Византа многие дни колеблется. Тайная беседа императора и Метохита. Книги с предсказаниями будущего. В будущем не предвидится ничего хорошего. Уныние и молчание Метохита. Беспокойство жены и детей. Похвала его дочери Паниперсевасте. Ее речь отцу. Метохит тронут ее словами. Предсказывает большую беду. Опять молчит. Отдыхает. Его услуги Григоре. Отношения самого Григоры к Метохиту и его детям. Речь, которою Григора утешает его (5). Император сзывает архиереев. Зовет внука. Внук вооруженный ведет с собою вооруженных. Отеческое внушение. Клятвы с той и другой стороны. Жалобы сообщников внука. За них он ходатайствует пред логофетом. Встречает от него сильные упреки. Возвращается к прежним намерениям. Возглас негодующего деда. Огорчение. Совещание о задержке внука. Патриарх выдает тайну, поверенную ему. Бегство внука. Промысл Божий. Слабость римских сил пред турецкими. Увеличение податей, чтобы покупать деньгами мир. Жадность сборщиков податей. Изобилие казны и предметы издержек. Божественная строгость, растворенная снисходительностью. Кончина соседних владетельных лиц. Смерть патриарха. Эпитимии, наложенные Церковью на возмутителей. Народ дает новую присягу. Фракийцы, получив свободу от податей, берут сторону молодого императора. Нападают на сборщиков податей. Идут осаждать Константинополь. Послы от деда к внуку. Сиргианн уступает просьбам матери. Договор между дедом и внуком (6). Григора добивается близости к Андронику старшему, уже научившись философии и астрономии от логофета. Логофет поначалу не все открывал Григоре. Речь, которою Григора старается расположить логофета посвятить его в тайны философии и астрономии. Успех речи (7). Дворец при Андронике старшем был жилищем учености и образования. |
| Проблемы начинались только тогда, когда философы приступали к богословию. Апофатическая традиция в Византии была очень сильной. Ее признанные богословы основывали свою точку зрения на том, что Бог непознаваем. Они полемизировали, избегая, где возможно, догматических определений, за исключением тех случаев, когда речь шла об основах вероучения. В этом случае они спорили активно, защищая буквальную точность определений. До того как Иоанн Дамаскин написал свой основополагающий труд о вере, не было предпринято попыток систематизировать богословие, но даже он оставил многое недосказанным. Более осторожные из философов держались в стороне от богословских споров. Отец византийской учености XIV в. Феодор Метохит, великий логофет при благочестивом императоре Андронике II, интересовался всеми отраслями гуманитарных и прочих наук. Но и он не претендовал на то, чтобы быть самостоятельным мыслителем, говоря, что великие умы прошлого уже все сказали, и ничего нельзя к этому добавить. Такая точка зрения очень часто встречалась в Византии. На самом деле, Метохит все же дает ей своеобразное толкование, вводя в свои комментарии отражение собственного опыта. Он рекомендует своим ученикам читать всех античных философов, включая скептиков; ибо, как он подчеркивал, всякое человеческое знание, обоснованное эмпирически, может быть оспорено аргументами, основанными на противоположном взгляде. Изучение истории, к которому он активно призывает, показывает, как разнообразен может быть человеческий опыт. Но, хотя его советы могли привести к инакомыслию, с точки зрения Церкви, он тщательно ограничивает свой интерес к философии предметами, основанными именно на человеческом опыте. Когда он касается богословия, то придерживается апофатического метода. Он признает границы человеческого разума и считает, что разум не может быть свободен от ошибок, за исключением тех случаев, когда он вдохновлен Богом. С одобрением цитирует Метохит суждение Платона о том, что трудно постичь Бога и невозможно выразить Его постижение словами, понятными для других. 171 |
| Участники занятий во дворце приобретали и нравственное преуспеяние, и умножение знания, и усовершенствование в красноречии, и искусство правильно рассуждать. Отсюда все выходили обогащённые познаниями, все приносили прекрасные плоды под покровительством царя, «подобно тому, как птицы прекрасно поют при утреннем зефире». Среди придворных учёных были свои и Демосфены, и Платоны, и Сократы. «Анаксагор говорил, – продолжает свою речь Григора, – что тот ум премудр, который всем управляет и всему бывает причиной. Но и ты, царь, при всей удивительной мудрости, управляешь всеми делами государства и, при необыкновенном уме, всех верно ведёшь к совершенству» (Там же, I, 329). Если даже иметь в виду, что Григора преувеличил личные дарования и заслуги Андроника в области просвещения, то и при этом остаётся немалая доля правды, так как и другие византийские писатели – Георгий Пахимер и патриарх Григорий Кипрский – отметили выдающееся красноречие императора и его сильный ум, а затем имеются и дополнительные сведения о подъёме в его царствование духовного просвещения. Григора свидетельствует, что византийские архиереи этого времени были, в своём большинстве, люди учёные, знатоки церковных канонов (Там же, I, 174). Из лиц светских, отличавшихся выдающимся богословским образованием, были известны министры Феодор Метохит и Иоанн Гликис (Григора, I, 186). Метохит достиг «вершины всякой учёности», был как бы «живая библиотека», написал «множество полезных книг» (Там же, I, 265), а Гликис был писателем изящным, остроумным и плодовитым (Там же, I, 187). Метохит «сделал наследником своей учёности» историка Никифора Григору, который, в свою очередь, обучал его сына и дочь, объяснял им трудные места, встречавшиеся в книгах как светского, так и духовного содержания, и «ночь этих мест обращал в день» (Там же, I, 300). Григора, изучивший риторику, философию с богословием и астрономию, а потом примкнувший к кружку учёных, группировавшихся около басилевса, имел и свою школу, которую посещали многочисленные ученики. |
| В своем главном труде – сборнике «Гномические заметки и памятки», состоявшем из 120 эссе на различные темы этики, политики, античной философии и литературы, Феодор Метохит вел свободный и непринужденный диалог со своими предшественниками на научном и литературном поприще. Он восхищался ученым-энциклопедистом Плутархом, отличавшимся «ненасытной жаждой знаний и нескончаемым стремлением насладиться всем самым прекрасным». Он воссоздал «живые» образы Сократа, Платона, Аристотеля, Филона и других деятелей. Сравнив сочинения Демосфена и Аристида, Метохит отдал предпочтение Демосфену, жившему интересами полиса, упрекнув Аристида в том, что тот посвятил свой талант «харитам чистой риторики» и «театрам для демонстрации красноречия». Это произведение писателя отличается непринужденностью повествования, личным тоном, новым отношением к античному наследию. В надгробном слове Феодору Метохиту Никифор Григора назвал своего учителя «живой библиотекой», «храмом муз», «искусством искусств» и «наукой наук». Изображение Феодора Метохита украшает западные врата, ведущие из нартекса в наос церкви Христа Спасителя (мечеть Кахрие-Джами) монастыря Хора. На нем богатые одежды (туника, расшитая золотом, поверх которой надет широкий зеленый плащ с рукавами, украшенными мелкими цветами) и полосатый головной убор (факеолида) придворного сановника XIV в. Феодор Метохит подносит модель храма Христу. Его внешний облик соответствует той словесной характеристике, которую дал ему Никифор Григора: «крепкое», «удивительно соразмерное» телосложение, «кроткий взгляд», «приятная» улыбка. Феодор Мопсуэстийский (IVV вв.) богослов, один из ведущих представителей церковного красноречия, ученик Ливания. Его космогоническая система основывалась на представлении о мире в виде цилиндра, рассеченного по оси, в основании которого лежал плоский четырехугольник, так что «края неба» достигали земли. Характерной особенностью его теологических взглядов являлось утверждение о разделении двух природ в Иисусе Христе, о создании Богом двух состояний и признание изначально бессмертной природы человека, утраченной в результате первородного греха. С точки зрения Феодора Мопсуэстийского, тленное состояние обеспечивало прогресс человека и всего человечества; вечное состояние вело человека к совершенству. На V Вселенском соборе 553 г. его взгляды были признаны еретическими. Последователями Феодора Мопсуэстийского были Косьма Индикоплов и ученый нисибийской несторианской высшей школы Патрикий (перс Мар-Аба). |
| Феодор Метохит, великий логофет и месадзон Андроника II, справедливо считается главным предтечей и фактическим основателем византийского «гуманизма» в XIV столетии. В этом качестве его фигура привлекла в последнее время внимание ученых . Он был учителем Никифора Григоры , вероятно, самого выдающегося антипаламита после 1347 г. Правда, нет свидетельств, что сам Метохит когда-нибудь участвовал в каких-либо конфликтах с монахами. Более того, Григорий Палама в трактате против Григоры в 1356-1358 гг. вспоминает, что когда ему было семнадцать (т. е. около 1313 г.), Метохит похвалил его знание Аристотеля . Этот эпизод упоминается в «Энкомии» патриарха Филофея в честь Паламы, написанном около 1368 г. Очевидно, личность и ученая эрудиция Метохита продолжали пользоваться уважением в паламитских кругах, откуда следует, что церковные зилоты, которые с помощью Кантакузина пришли к власти в Византийской Церкви, по сути, не были настроены враждебно по отношению к «светской мудрости» как таковой, но только по отношению к богословской позиции относительно богопознания, занятой, во имя этой «мудрости», Варлаамом и Григорой. Подобный вывод можно сделать из того факта, что паламиты XTV века выказывали уважение к такому авторитету и притом явному «гуманисту» по характеру и воспитанию, как патриарх Григорий Кипрский (1283-1289), поскольку он поддерживал понятие о «вечном проявлении» Духа от Сына, т. е. учение о «нетварных энергиях», защищаемое Паламой . Подобным образом, когда Палама перечисляет прежних учителей «чистой молитвы» и душевно-телесного призывания имени Иисуса, мы находим в его списке вместе с именем патриарха Афанасия I имя Феолепта Филадельфийского . Если строгого монаха Афанасия действительно можно считать образцом церковных зилотов XIV века и никоим образом не «гуманистом» , то Феолепт Филадельфийский выступал соперником как Григория Кипрского, так и Афанасия, будучи тесно связан с семьей Хумнов, одной из опор антипаламизма между 1341 и 1347 гг. Эти факты показывают, что не следует считать религиозные споры XIV столетия прямым продолжением дебатов, разделявших Византийскую Церковь в конце XIII в., например, проблемы унии или арсенитского раскола. На протяжении царствования двух первых Палеологов проблема «гуманизма» не стояла на повестке дня. Она появляется только мимоходом в диспуте между Варлаамом и Паламой (1337-1341) и только по причине нападок Варлаама на монашескую духовность. Победа Паламы означала, что дело «независимого» гуманизма в Византии проиграно. Правда, новых анафем против «мирской мудрости» в Синодике не появилось, но выдающиеся представители «гуманизма» — Варлаам, Никифор Григора, Димитрий Кидонис — помянуты по именам как враги Церкви и Православия . |
| в Никейскую империю. Столицей византийского государства снова становится Константинополь, снова сюда стекаются лучшие умы Византии: из Никеи Пахимер, Феодор Метохит, из Трапезунда молодой Виссарион, из Фессалоники Димитрий Кидонис, из южной Италии монах Варлаам (1330 г.). В Константинополе, где вновь загорелся яркий очаг культуры, получает первоначальное образование Плифон, заканчивает свое обучение у Иоанна Глики и Феодора Метохита будущий знаменитый полигистор XIV в. Никифор Григора. Константинополь – столицу возрожденной империи – воспевают и поэты и прозаики. Так, Михаил VIII Палеолог в «Автобиографии» пишет: «Константинополь – акрополь вселенной, царственная столица ромеев, бывшая по воле божьей во власти латинян, вновь оказалась во владении ромеев» (гл. 8). Какой–то скромный поэт, не пожелавший оставить истории свое имя, сочинил стихотворение «О взятии италийцами Царь–града и отвоевании его впоследствии ромеями» (759 политических стихов). Его замечание о том, что Палеологи владеют троном вот уже 131 год, позволило определить датировку этого стихотворения (1392 г.), хотя описание событий оканчивается первыми годами правления Андроника II (1282–1328 гг.). Почти двухсотлетнее правление Палеологов ознаменовалось в духовной жизни Византии новым подъемом возрожденческого движения, более тесными контактами византийцев с политическими и культурными деятелями Италии и подлинным вторичным рождением точных наук – математики, астрономии, теории музыки, медицины. Математика, почти забытая с VII по XIII в., в конце XIII в. начинает не только усиленно изучаться, но теория ее обогащается новыми исследованиями: Плануд в трактате по арифметике излагает индусский метод счета и заимствует у индийских математиков нуль, который в это время впервые появляется в греческой арифметике. Этот трактат Плануда, пожалуй, единственный для той эпохи пример использования достижений восточной и отчасти современной автору западной науки (в трактате заметно еще влияние итальянского математика Фибонацци). Труды других авторов, да и остальные сочинения самого Плануда свидетельствуют о том, что изучение математики, астрономии, теории музыки и медицины зиждилось на прочном фундаменте знаний, почерпнутых в сочинениях греческих ученых, и заключалось в пропаганде этих знаний. Например, тот же Плануд составляет комментарий к I и II книгам «Арифметики» александрийского математика IV–V вв. Диофанта. Пахимер пишет «Трактат о четырех науках» – по арифметике, музыке, геометрии, астрономии, основываясь на трудах древнегреческих ученых. Феодор Метохит изучает Аполлония из Перги 414 . В отличие от Плануда Метохит высказывается против увлечения теориями индусов и других народов («Комментарии и ученые определения», XX). |
| Григория Паламы . Будучи поклонником Платона, Григора написал в его духе диалог «Флорентий, или О мудрости», где с тонким юмором представил свой диспут с Варлаамом Калабрийским . Автор предлагает своему оппоненту вопросы по астрономии, риторике и грамматике, на к-рые тот отвечает настолько неуклюже, что аудитория заливается хохотом. Григора писал также речи, выдержанные в аттикизирующем стиле, жития святых (прп. Михаила Синкелла, св. Феофана и св. Иоанна Ираклийского). Он внес большой вклад в развитие визант. филологии, особенно критики текстов. Переписка Григоры дает представление о сложившемся в XIV в. сообществе визант. интеллектуалов, поддерживавших друг с другом тесные дружеские связи, культивировавших элитарную науку и образованность. По стилю письма Григоры иногда невероятно вычурны из-за преувеличенного аттикистического пуризма. Учитель Григоры Феодор Метохит (1270-1332) пользовался наибольшим авторитетом в упомянутой среде. Феодор работал во мн. лит. жанрах, включая похвальные слова святым, речи, гекзаметрические поэмы и т. д., однако наибольшую славу принес ему т. н. Miscellanea - сборник небольших философских, литературоведческих, политических, научных и проч. сочинений, отличающийся глубиной мысли, свободой и проницательностью суждений и огромной эрудицией. Метохит осознавал катастрофическое положение Византии, но был способен взглянуть на него отстраненно, в контексте всемирной истории. Стиль Метохита, как и у Григоры, выдает принадлежность к узкому кругу посвященных. В наст. время именно эта необычайная сложность стиля, к сожалению, привела к тому, что большая часть произведений писателя или издана неудовлетворительно, или вообще не опубликована, что затрудняет адекватную оценку незаурядного творчества Метохита. В неясности упрекал Феодора и его главный лит. и политический противник Никифор Хумн . Риторические произведения Хумна малоинтересны, однако его переписка (172 письма) - это совершенный образец лаконичного эпистолографического стиля, лишенный личностного начала. |
| Более того, как вскоре выяснится, даже фаворит «старшего» императора Феодор Метохит, известный меценат и создатель великолепного монастыря Хора, мозаика которого сохранилась до наших дней, внутри души был на стороне, скорее, внука, чем деда. В это время Феодор Метохит, хранитель государственной казны, стал самым могущественным фаворитом – император не решал без него ни одного вопроса. Желая укрепить при дворе позиции своего избранника, он женил своего племянника паниперсеваста Иоанна, сына Константина Порфирородного Палеолога, на дочери Метохита. Племянник воспринял весь объем любви, который василевс должен был высказать в адрес младшего своего брата. Иоанну даже разрешили носить сандалии и одежды желтого цвета, чтобы он отличался от всех чиновников. Под различными предлогами заговорщики приобрели для себя области во Фракии и получали назначения в качестве наместников царя. Затем они начали стягивать войска и формировать новые наемные дружины, прикрываясь слухами о возможном нападении татар и турок. За свою распорядительность и усердие сановники даже удостоились похвалы императора. Однако хитрости заговорщиков едва не разбились об излишнее небрежение внука по отношению к деду. Встревоженный его поведением и ползущими слухами, Андроник II Старший решил публично обвинить Андроника III Младшего в заговоре перед патриархом и сенатом. В его планы входило арестовать внука прямо в зале заседаний и отправить в темницу. В шестую неделю Великого Поста 1321 г. василевс вызвал патриарха Герасима и архиереев, но Андроник III, предупрежденный Сиргианном, явился в залу вместе с несколькими товарищами, имевшими под плащами мечи. В свою очередь они решили, что если дело дойдет до прямого обвинения и ареста, то набросятся и убьют царя, а Андроника III Младшего объявят Римским императором. Очевидно, у заговорщиков не было ни тени сомнения в том, что высшие круги Византии поддержат Андроника III, – аристократы почти открыто высказывались за внука и против старика-василевса. Царственный дед почувствовал опасность, а потому на заседании совета ограничился мягкими увещаниями и укорами в адрес внука, которого даже посадил у своих колен. В конце они дали друг другу клятвы: император пообещал, что никого, кроме внука, не оставит наследником царского престола, а Андроник III Младший дал обещание, что не станет злоумышлять против деда. Когда царевич вышел из дворца, встревоженные сообщники, узнавшие о результатах переговоров, потребовали, чтобы клятвы о неприкосновенности были даны императором и в отношении них самих. Внук направился к Феодору Метохиту, но тот отговорил его, недвусмысленно намекнув, что только благодаря его личной просьбе василевс не арестовал внука. «Разве можно в этих условиях еще просить о сообщниках? Да и потом, – продолжил сановник, – подумай сам: будут ли твои товарищи соблюдать слова клятвы, если не увидят над собой никакой опасности? Они тут же предадут тебя!» На том они и согласились 541 . |
| Вскоре после избрания Иоанна Векка на К-польскую кафедру имп. Михаил VIII направил в Рим посольство, чтобы проинформировать папу об офиц. принятии Л. у.; главой визант. делегации был Метохит Георгий , незадолго до этого назначенный архидиаконом собора Св. Софии. Одной из целей этого посольства стало обсуждение вопросов о новой военной экспедиции на Св. землю, о возможном проходе войск крестоносцев через византийские владения, а также об отлучении от Церкви противников византийского имп. Михаила VIII, в т. ч. сторонников Карла Анжуйского. Папа Григорий X принял византийское посольство в г. Бокер, где находился с 14 мая по 4 сент. 1275 г. После беседы с папой Метохит отбыл в Рим; там он должен был еще раз встретиться с Григорием X, но 10 янв. 1276 г. понтифик скончался в Ареццо. 21 янв. на Папский престол был избран Пьер де Тарантез, принявший имя Иннокентий V . Новый папа сообщил послам о начале подготовки крестового похода; вопрос об отлучении противников византийского императора понтификом не поднимался. После скоропостижной смерти Иннокентия V (22 июня 1276) Римскую кафедру занял папа Николай III (1277-1280). В окт. 1278 г. он направил в К-поль посольство, к-рое должно было потребовать от имп. Михаила VIII строгого соблюдения всех условий Л. у. По мнению папы, К-польская Церковь не приняла их в той форме, к-рая была определена Римской Церковью (iuxta formam ad eadem ecclesia traditam). Позднее папа Мартин IV (1281-1285) обвинил императора в провале Л. у. и отлучил его от Церкви. По всей видимости, недовольство Римского престола было вызвано тем, что уния была для Михаила VIII лишь средством реализации стоявших перед ним политических задач. Заключение Л. у. не привело к ожидаемым результатам и не заставило Карла Анжуйского отказаться от планов похода на К-поль, которые не были реализованы только из-за народного восстания против французов, т. н. Сицилийской вечерни 1282 г. После вступления на престол имп. Андроника II Палеолога, отказавшегося от идеи церковной унии, Иоанн Векк был низложен, а на Патриарший престол был возвращен Иосиф I. |
| В области теории музыки также проявляется огромный интерес к древнегреческим исследованиям. В трактатах «О гармонии» Плануда и «О гармоническом» Пахимера приведены древние теории музыки. В 1315 г. Мануил Вриенний пишет три книги под названием «Гармоническое», в которых пытается по–своему воспроизвести теории древней музыки. Наибольшего развития достигает в XIV в. астрономия. После трех лет усиленного изучения сочинений Евклида, Никомаха, Аполлония из Перги, Феона и особенно Птолемея, приблизительно в 1307 г., Метохит опубликовал «Введение в астрономию», «Введение в систему Птолемея» и «Комментарий к 13 книгам математической системы Птолемея». Метохит стремился преподнести астрономию в легко доступной форме и тем самым вызвать к ней интерес в широких кругах современников; и он достиг своей цели. В 1320–1360 гг. появляется уже несколько лиц, занимающихся астрономией; правда, научные достижения в этой области многих из них весьма сомнительны. Но все же показательно хотя бы число лиц, увлеченных этой наукой. Прежде всего ученик Метохита Григора, чей дом был настоящим музеем: в нем были собраны физические и астрономические приборы, над которыми, следует заметить, насмехается Николай Кавасила в памфлете «Слово против пустомели Григоры»; далее – Феодор Мелитениот, поэтическое творчество которого будет охарактеризовано ниже, автор «Трактата по астрономии» в 3 книгах; Исаак Аргир, написавший такой же трактат в 49 книгах, и, наконец, упомянутый сейчас Николай Кавасила , автор сочинения «На третью книгу математической системы Птолемея». Из медицинских исследований XIII–XIV вв. заслуживает внимания «Трактат о подагре» Деметрия Пепагомена, написанный по приказу Михаила VIII, и «Собрание всевозможных рецептов» в 48 главах современника Деметрия Николая Мирепса: его сочинение, носящее следы арабских трактатов по медицине, стало известно на Западе и до XVII в. изучалось на медицинском факультете в Париже. Важным признаком возрожденческого движения в Византии было появление большого числа людей с энциклопедическими знаниями. |
|
|
