| — А вообще верующие пьют меньше? — Все-таки, конечно, меньше. Потому что есть, так называемые, бытовые или проблемные любители выпить, которые не являются алкоголиками, но они люди распущенные и пьют, может быть, не только из-за распущенности, но из-за отсутствия каких-либо высших идеалов, отсутствия точки опоры, то есть Христа. Пустота на месте духовной жизни заполняется суррогатом. Таинства дают нам благодать, дополнительные силы в борьбе с любыми немощами. Мы обретаем силы жить по-другому. Многие бросают пить, просто становясь чадами Церкви и обретя духовную опору, то есть, отыскав смысл жизни. Высший смысл. — Вы один из немногих людей, которые знают эту проблему изнутри. На Ваш взгляд, что может помочь обрести людям свободу от пагубной страсти? — Для начала нужно понять, что алкоголизм – смертельное, прогрессирующее заболевание. Это то, что убивает. Это не только физическая, социальная, и не конкретно психологическая или духовная проблема. В некоторых социальных центрах считают, что человека достаточно социализировать: одеть, причесать, устроить на работу – и он перестанет пить. Ничего он не перестает, он не может перестать. В нем болезнь сидит, это как рак, как диабет. Давайте диабетика сводим в великолепный вегетарианский ресторан – он перестанет быть диабетиком? Алкоголизм — мультидисциплинарная, многоуровневая патология. Как говорил апостол Павел о духе, душе и теле, добавьте сюда еще и социальную составляющую, получается болезнь в целом – био-психо-социодуховная. То есть совокупность повреждения всех сфер существования. Даже если зависимый человек не употребляет алкоголь длительное время и пытается вернуться к нормальной обстановке, вдруг в определенный момент опять начинает снова спиваться и оказывается в той же луже. Такие случаи известны. Люди срываются иногда даже сильнее именно на больших сроках воздержания. Бывает, люди выздоравливают, но в целом мы имеем дело с тяжелой болезнью, с кризисом личности. Цель тех, кто занимается реабилитацией зависимых людей, — не разобщаться, руководствуясь исключительно собственными методиками, а взаимодействовать. Я готов взаимодействовать и даже направлять людей, которым бы был полезен тот или иной подход, в разные группы, наиболее качественно себя зарекомендовавшие. На мой взгляд, «Анонимные алкоголики» – одна из самых действенных, эффективных программ выздоровления. |
| Вместе с тем в Минздраве признавали, что в период пандемии коронавируса «был нарушен тренд к снижению потребления алкоголя и непосредственно связанной с алкоголем смертности», поэтому «наблюдалась небольшая негативная динамика». Причиной стал «стресс от пандемии», считают в ведомстве, а также тот факт, что «инфляция опережает повышение акцизов на алкоголь». Врач-психиатр, нарколог, руководитель наркологической и психиатрической клиники Руслан Исаев подтверждает, что в «доковидный период» было заметно снижение алкоголизации населения. «Во-первых, это совместный результат работы государства и общества в целом. Я имею в виду государственную политику по снижению масштабов злоупотребления алкогольной продукцией, ограничения на продажу алкоголя и его рекламу, информационную политику по формированию культуры здорового образа жизни, социальной успешности, – комментирует господин Исаев. – Вторая причина – глобальное изменение самого характера зависимости. Современная молодежь перестает пить алкоголь и переходит на нехимические виды зависимости, в частности игроманию. Например, номофобия – зависимость от мобильного телефона или страх остаться без него – сегодня признана одной из наиболее распространенных нехимических зависимостей. Это общемировой тренд, который пришел и в нашу страну». Руслан Исаев согласен, что «социально-экономические потрясения, усиление геополитических противостояний и санкционного давления» в последние годы «несколько приостановили» положительную динамику сокращения употребления алкоголя. По его словам, заметный рост случаев алкогольных психозов и обращений за наркологической помощью особенно отмечался в начале пандемии. Завкафедрой психиатрии и медицинской психологии Казанского государственного медуниверситета Владимир Менделевич считает, что данных Росстата недостаточно, чтобы делать вывод об изменении ситуации с алкогольной зависимостью. «Мы имеем статистику только по наркологическим диспансерам, а это вопрос, обратился человек за помощью или нет. В последние годы возрастает количество людей, которые обращаются анонимно в негосударственные учреждения и не попадают в статистику, – комментирует Менделевич. – Кроме того, под наблюдение государства берутся не только пациенты с зависимостью, но и люди с так называемым пагубным употреблением. Если зависимость можно подтвердить на основании медицинских исследований, то пагубное потребление алкоголя с вредными последствиями – это " социальный диагноз " . Человека поймали пьяным за рулем, отправили на экспертизу, выявили алкоголь и поставили на учет – а зависимости нет. Поэтому цифры растут или уменьшаются, исходя из такого " социального заказа " ». |
| Закрыть Эмигрантам из России приходится быть готовыми предавать Россию ежечасно 09.06.2014 2498 Время на чтение 9 минут Прозападнические жизненные ориентиры и целеположение я бы назвала видом коллективного психического расстройства, которому время от времени подвержено наше общество. Это заболевание-поветрие занесено к нам еще со времен Петра I, и зачастую именно это заболевание становится мотивационной основой наших недовольств и стремлений к всяческим «перестройкам», что всегда в конечном счете ослабляет нашу страну, зачастую слишком драматически, как то было в 1917г или в последних наших перестроечных событиях 90-хх годов, которые, к счастью, в России не превратилась в большую перестрелку (как то предсказывалось в известном анекдоте, в котором на вопрос «Что будет после перестройки?» давался ответ: «Перестрелка»), как мы видим это сейчас на Украине , - но в любом случае ослабили страну и задержали её развитие на десятилетия. Более всего этому психическому заболеванию подвержена интеллектуальная часть нашего общества, которая и является латентным носителем этого психического заболевания даже в периоды ремиссии (диссиденты различного толка). Я ни в коей мере не собираюсь никого обидеть или приклеить какие-то ярлыки негативной коннотации. Себя я тоже отношу к этой группе людей, особо подверженной этому расстройству. И более того, признаюсь, что сама пережила это расстройство в достаточно даже обостренной форме. Но, слава Богу, как мне кажется, я вполне уже поправилась. И поэтому хочу помочь другим больным, в том числе и тем, которые еще так сильно больны, что даже не осознают своей болезни. Осознание - первый шаг к излечению. Так, как, например, у «Анонимных Алкоголиков» (АА) лечение начинается с публичного признания: Да. Я -алкоголик. По аналогии с АА нам уже пора думать о курсе для АЛ - «Анонимных Либералов», которые уже чувствуют, что что-то здесь не так с либерализмом и западными ценностями двойных стандартов. Но прозападнические стереотипы так глубоко укоренены в сознании российского интеллектуала, что даже страшно подумать о том, чтобы признать, что идея либерализма - это путь гибели России. И не только России, но и всего мира. |
| Сам я пришел в трезвенное движение в 2006 году. Захотелось делиться знаниями с другими людьми, в первую очередь, заниматься профилактической работой. Я тогда не думал о работе с зависимыми и с их родственниками. В 2006 г. формально в Москве было два общества — у отца Анатолия Берестова и в старом Косино. Реальное развитие в этом направлении началось в 2010-2012 году. Сейчас в Москве около 30 православных обществ трезвости, не считая групп анонимных алкоголиков, анонимных наркоманов и 12-шаговых групп для родственников, которые тоже зачастую при храмах проводят свои встречи. Если их учитывать, получится около сотни. Поэтому сейчас есть, где найти помощь Я возглавляю Замоскворецкое общество трезвости. Фактически, это ассоциация из 25 общин: 12 общин в Москве, не только в Замоскворечье, и в других районах, 11 — в Московской области. Есть еще два общества, которые ведут представители нашего общества, но они находятся в других регионах. Помощь зависимым людям и их родственникам выстроена в три этапа. Первый этап — это беседа. Человек позвонил или же пришел, чтобы понять глубже личную проблему или проблему в семье. Затем мы предлагаем второй этап — курс занятий «Школа трезвости». Там мы даем знания, что такое зависимость, как она преодолевается, как избежать срывов. Также есть специальный курс для родственников, на котором мы говорим о методах помощи зависимым людям, об этапности этой помощи. Самый главный вопрос для родственников: как убедить зависимого обратиться за помощью. Если приходит человек, значит, проблема есть, если проблема есть, значит, надо ее решать. А для этого нужны знания, которые мы даем в рамках «Школы трезвости». Для начала на курсе мы говорим не только о человеческой помощи, но и о помощи Божией. Помощь Божья очень важна, ее нужно просить. Это не просто медицинская проблема — это страсть, за которой стоит бесовская сила. После краткого курса занятий мы переходит к третьему этапу и приглашаем людей посещать православные общины трезвости. Это общины, где люди не теорию изучают, а имеют возможность задать свои вопросы, услышать опыт других людей, кто и как подобные задачи в своей жизни решал. На собраниях православных общин обычно вместе собираются и зависимые люди, и родственники. Там же происходит молитва друг за друга. Обычно перед собранием читают акафист. |
| — Какая роль отводится священнику в рамках этого принципа делегирования? Какая ответственность лежит на нем? — Священнику не надо взваливать всю ответственность за помощь страждущему на себя, можно ее разделить, делегировав часть полномочий специалистам. Именно это сказал мне один священник, который прошел наше обучение помощи химически зависимым и их родственникам. Такой курс читается в рамках переподготовки столичного духовенства. Этот батюшка поделился ощущением: у него как будто сняли груз с плеч, когда он осознал, что в его пастырскую задачу не входит лечение наркоманов и алкоголиков, которые обращаются к нему за помощью. Однако священник должен обладать хотя бы минимумом знаний о зависимостях и клинических особенностях психических состояний. Пастырю стоит научиться первичной диагностике: видеть, что перед ним не просто «перебравший вчера лишнего» человек, который, если его правильно настроить, может скорректировать свое поведение, а алкоголик, наркоман, созависимый. Конечно, священнику не нужно претендовать на точный и исчерпывающий анализ, его задача — распознать проблему, деликатно предположить: возможно, у вас такая-то трудность, возможно, вам нужна помощь такого-то специалиста. Лучше всего — не лишая своего прихожанина духовной помощи, передать его в надежные руки. Если на приходе есть группы самопомощи («Анонимные алкоголики» (АА), «Анонимные наркоманы» (АН), «Ал-Анон» (содружество родственников алкоголиков)), то с ними важно поддерживать хорошие рабочие отношения: знать, чем живет группа, каков ее дух и настрой. Если на приходе таких групп нет, священнику полезно обладать информацией о том, где такие группы собираются или по меньшей мере где об этом можно узнать. На курсах переподготовки для священнослужителей в Москве мы это обязательно обсуждаем, ведь такие специалисты, готовые сотрудничать с Церковью, есть. Главное — искать их, они обязательно найдутся. Например, не все знают, что в Ступино под Москвой есть Реабилитационный центр по наркологии «Остров» на 100 человек, москвичам там оказывают помощь бесплатно, а иногородним — за умеренную плату. Директор «Острова» — православный христианин, а пациентов окормляет священник. |
| Ну вот, я собрался и уехал в реабилитационный центр. Там узнал, что есть, оказывается, Программа выздоровления. Конечно, первое время было очень тяжело, постоянно хотелось уехать. Шла перестройка организма. Не было сна. Физически было очень трудно. Чувства — просто на пределе. Как говорят в Программе, человек в это время как бы «без кожи». И я теперь хорошо понимаю, как это — быть «без кожи». Было сложно. Но я рад, что мне удалось все это претерпеть, и в конце концов я протрезвел и начал движение к выздоровлению. Понемногу стал разбираться, что со мной происходит, вообще узнал о своей болезни и о том, что с ней делать. Реабилитацию я до конца не прошел, не смог выполнить одно из ее условий — начать делать то, что страшно. А у меня до сих пор устроение такое, что мне жить страшно — этот страх, как я теперь понимаю, и приводил к употреблению. И когда мне говорят, что надо идти вперед, я при появлении трудностей всегда шагаю назад. И то, что мне просто страшно жить, сильно тормозит выздоровление. Временами нормально, конечно. Чем я трезвее, тем становится легче, но все равно наступают такие моменты, когда я понимаю, что вот тут я застрял: вперед идти не могу, не хочу, и не получается. А в центре одно из условий было: нужно идти вперед, брать на себя новую ответственность. Но я не смог. Вот и пришлось уехать. Уезжал тоже в страхе, понимал, что очень рискую. Но, слава Богу, срыва не произошло. Наверное, из-за того, что я был настроен начать совершенно другую жизнь. Того, что мне дали в реабилитационном центре, мне хватило надолго. Из центра я приехал уже не в Сибирь, а в Геленджик, куда переехала моя мама. Замечательный курортный город. Но групп взаимопомощи («Анонимных Алкоголиков» или «Анонимных Наркоманов») там не было. Ближайшую группу я нашел в Новороссийске. Какое-то время она меня очень хорошо поддерживала. Там же, на новороссийской группе, я нашел человека («спонсора», «наставника»), который меня повел дальше по Программе. Я начал серьезно заниматься своим выздоровлением. Посещал группы в Новороссийске, а параллельно попытался создать группы в Геленджике. Это был 2013-й год. |
| Впрочем, с помощью определенных медицинских мер возможно несколько облегчить страдания человека в этом зачастую действительно тяжелом состоянии. Беда, однако, в том, что нередко и самими наркоманами, и их родственниками, а иногда — даже и «специалистами» такое временное облегчение принимается за лечение. За это лечение платят огромные деньги, на него возлагают колоссальные надежды — но, увы, все оказывается тщетным. Комфортно пережив «ломку», наркоман очень скоро вновь возвращается к прежнему. Как правило, это происходит потому, что кроме физической у него сформирована и психическая зависимость от наркотика, то есть уже психологическая, душевная потребность в возвращении к состоянию наркотического опьянения. И это также проявление болезни. Но оно — совсем не то же самое, что дурная привычка. Это очень важно иметь в виду! Психическая зависимость отнюдь не привычка. В отличие от просто дурной привычки психическую зависимость невозможно преодолеть волевым усилием — так же, как и проявления физической зависимости. Зависимость отличается от привычки еще и тем, что у зависимого человека появляется потребность со временем увеличивать дозу наркотика для достижения того же результата (это называется возрастанием толерантности), а без наркотика он уже не может испытывать положительные эмоции. Психическую зависимость преодолеть гораздо труднее, чем справиться с физической «ломкой», которой, кстати, при многих формах наркомании может и вовсе не быть. Современной науке хорошо известно, что наркомания — заболевание хроническое, прогрессирующее и — неизлечимое. Неизлечимым оно названо не только потому, что, как мы уже отмечали, на сегодня медицина не знает средств ликвидировать особенности обмена веществ в организме наркомана. Неизлечима наркомания и в том смысле, что никакой человек не способен целиком избавиться от всех своих проблем: психологических, телесных и духовных. А ведь именно эти проблемы и являются причинами болезней, в том числе — и наркомании. Это хорошо знают в сообществах «Анонимные Наркоманы» (АН) или «Анонимные Алкоголики» (АА) (об этих сообществах речь пойдет ниже): люди, уже многие годы не употребляющие алкоголя или наркотиков, тем не менее, называют себя наркоманами или алкоголиками, часто прибавляя при этом «выздоравливающий». Кстати, такой человек намного эффективнее способен помочь другому наркоману или алкоголику, чем тот, кто считает себя «здоровым», попросту не видя или не желая видеть своих реальных проблем. |
| «Журнал рационального выздоровления», 9, вып.5, май-июнь 1997 (The Journal of Rational Recovery, Volume 9, Issue 5, May-June, 1997); http://www.rusk.ru/st.php?idar=112693 : «Они ведут записи приема пациентов, не пряча папки с историями болезни (разве что в самых серьезных случаях), они тратят непомерное количество времени в психосоциальных «экспедициях» по отлову клиентов, интервьюируя их, собирая записи и наблюдения, которые «оценивают» и «доказывают» гипотетическую патологию. Навыки консультирования у этих людей не простираются дальше ограниченных в самих себе 12-ти шагах, а посему создать настоящие терапевтические взаимоотношения они не способны. Священник и врач Валентин Жохов, Душепопечительский центр «Дом Милосердия памяти прпмц Елизаветы Федоровны» при Никольском храме села Ромашкова Московской области: «Для движения АА всегда есть почва, на которой 12 традиций пускают свои корни. Это равнодушные к своей духовной жизни лица, которые могут именовать себя христианами и в то же время молиться анонимному богу Сообщества АА. Что же все-таки получается? Сухость или трезвость? Сухость как форма хронического психического страдания или трезвость как исцеление и духовная свобода через познание Истины (Ин. 8:32)? Опыт общения с анонимными алкоголиками города Берлина показывает, что, несмотря на десятилетия воздержания от пьянства, они все еще душевно и духовно нездоровы, т.е. весьма далеки от христианской добродетели трезвости; Протоиерей Алексий Бабурин, председатель Совета душепопечительского центра во имя преподобномученицы великой княгини Елизаветы Федоровны, село Ромашково, Московская область: «Нам предлагается особая духовная практика, обновляющая личность и приносящая исцеление от любых пристрастий и через это приобщающая нас к некоемому «Сообществу», способствуя тем переменам в нас самих и в обществе, о которых мечтают наши «благодетели». Здесь нет уже места для Таинства истинного Богообщения. Священники, врачи и судьи призваны лишь к тому, чтобы поставлять неофитов для поклонения Анонимному богу». |
| - Отец Владимир, меня тоже смущает пожизненная зависимость людей от группы. Но, может быть, действительно для страдающих алкоголизмом постоянное общение с группой - единственный способ выжить? - Да, пребывание в группах многих спасает от физической гибели. Но нам неизвестно, что становится с их душами. Эти люди (как и все мы) нуждаются в покаянии, прощении и благодатной силе, чтобы менять свою жизнь и бороться с грехом. В группах анонимных алкоголиков это невозможно, потому что нет покаяния без Христа. - Они утверждают, что, сколько бы ни воздерживались, всё равно остаются алкоголиками и, только помня об этом, не забывают и о необходимой внутренней работе над собой. - Категорически не согласен. Зацикливание на своем алкоголизме как раз мешает внутреннему развитию. Происходит душевное окаменение, человек становится непластичным, негибким, застывает на уровне своей немощи. Воля его ослабляется, он становится внушаемым. И оказывается как бы между двух огней. С одной стороны, он держится за группы, которые удерживают его от запоев. Но страсть-то никуда не девается, и он, как жена Лота, всё время оглядывается назад. Иначе и быть не может, потому что от своей страсти он не лечится, не получает благодатной помощи. А для группы он не Василий или Иван, а просто алкоголик. Разве это не потеря своего лица? В такой ситуации очень трудно прийти к покаянию. И я считаю, что если люди и приходят, то именно вопреки группам. - Почему же тогда некоторые священники рекомендуют своим духовным чадам ходить на эти группы и после воцерковления? - Об этом надо спросить тех священников, которые рекомендуют. Мне это непонятно. Если человек серьезно и глубоко воцерковится, он может преодолеть свою страсть, жить полноценной жизнью: духовной, семейной, социальной. Можно и нужно разнообразить приходскую жизнь, чтобы на приходах была возможность различной психологической реабилитации, чтобы каждый желающий мог найти себя в общине. Например, при храмах можно создавать «общества трезвости»; такая практика была и есть. Но чем могут быть полезны православному человеку группы анонимных алкоголиков, я не вижу. |
| Здесь поводятся тренинги, индивидуальные и групповые занятия, даются тестовые задания " на дом " - в свободное время пациент их выполняет, чтобы утром в группе опять их разобрать. Т.е. ведётся очень интересная напряжённая работа, где больному показывают, почему именно у него возникла эта болезнь зависимости, в силу каких обстоятельств и каких факторов риска, как ему из этой ситуации выходить, какими противорецедивными навыками он должен овладеть. Человеку дают возможность всё осознать, тем самым предоставляя такую защиту, чтобы он знал, как противостоять своему заболеванию, когда он выйдет в реальную жизнь. Во-первых, учат определять приступы обострения. Ведь зачастую обострение патологического влечения протекает маскировано. Т.е. зависимый не может сказать, что да, я хочу выпить, например, или уколоться. Нет. У него ухудшается настроение или появляются тревоги, или нарушается сон, или ему становится как-то безрадостно и невесело, или появляются какие-то сердечные боли - у каждого своё. Но мы обучаем всё это правильно понимать и вовремя обращаться к врачу. Придти к врачу после срыва - да, это здорово, врач ещё раз поможет. Но придти, пока ещё нет срыва, и сказать: " Вы знаете, у меня такое ощущение, что скоро будет обострение, " - вот это самое главное. Чтобы человек уже мог обходиться без психоактивных веществ, полагаясь на собственный опыт и полученные знания: где-то таблетку принял, где-то какое-то упражнение выполнил. Потом мы обязательно помогаем этим пациентам войти в группу анонимных алкоголиков, анонимных наркоманов, т.е. в те терапевтические сообщества, где объединяются выздоравливающие для помощи друг другу. При необходимости, как мы уже говорили, пациент переводится в загородный реабилитационный центр для более длительных программ. Когда необходимые вышеупомянутые этапы лечения пройдены, пациенты переходят под патронаж амбулаторной службы, где они наблюдаются врачами необходимое количество времени. - Абсолютно точно. Совершенно интересная вещь получается. Сначала пациенты пройдут все круги этой негосударственной карусели и, уже отчаявшиеся, абсолютно лишённые денег, приходят к нам. |
|
|
