| С самого начала следствия она поселилась в доме отца за чертой города и, конечно, не раз совершала точно такое же путешествие, как сегодня, но тогда она думала только о том, чтобы как можно точнее информировать мужа; перед тем как сесть в коляску, она выслушивала последние наставления Дюро относительно тех ответов, какие должен давать ее муж при новых допросах, и в те дни Тереза не испытывала никаких мучений, никакого чувства неловкости при мысли, что она сейчас очутится лицом к лицу с больным мужем: ведь тогда шла речь не о том, что произошло в действительности, но о том, что важно было сказать или не говорить. Необходимость защиты сближала их, и еще никогда они не были так спаяны, как в те дни, — их объединяла маленькая Мари, плоть от плоти их. Они старательно сочиняли для следователя простую и связную историю, которая могла бы удовлетворить его логический ум. В дни следствия Тереза садилась в тот же самый экипаж, который ждал ее и сейчас, но всякий раз ей тогда хотелось, чтобы поскорее кончилось ее ночное путешествие, а теперь она мечтала о том, чтобы оно длилось бесконечно! Тереза хорошо помнила, что стоило ей тогда сесть в коляску, как ей уже не терпелось очутиться в Аржелузе, а дорогой она припоминала, какие сведения ждет от нее Бернар Дескейру, не побоявшийся заявить следователю, что однажды вечером жена рассказала ему, как совсем незнакомый ей человек умолил ее заказать для него по рецепту его врача лекарство, так как сам он уже не смеет показаться в аптеке, потому что должен аптекарю деньги... Но адвокат Дюро считал, что Бернару не следует заходить слишком далеко и уверять, будто ему помнится, как он упрекал жену за такую неосторожность... Но вот кошмар рассеялся, и о чем же им с Бернаром говорить нынче вечером? Ей так ясно представился затерявшийся в лесу дом, где он ждет ее; она видела в воображении спальню с кафельным полом, низкую лампу на столе среди газет и аптекарских склянок... Во дворе еще заливаются лаем сторожевые псы, которых разбудил подъехавший шарабан, потом они умолкают, и вновь воцаряется торжественная тишина, словно в те ночи, когда она смотрела, как Бернар мучается жестокими приступами рвоты. Тереза старалась вообразить себе первый взгляд, которым они сейчас обменяются. А как пройдет ночь и что будет завтра, и послезавтра, и в следующие дни и недели — в этом доме, где им с Бернаром уже не надо больше придумывать вместе приемлемую версию пережитой драмы. Теперь между ними будет стоять только то, что произошло в действительности... то, что произошло в действительности... И в паническом страхе Тереза бормочет, повернувшись к адвокату (на самом деле она говорит это для отца): |
| Каро предостерегает, однако ж, от ошибки видеть в Бернаре сторонника врожденности идей. «Он, по словам Каро, позаботился заявить, что его идеи a priori, которыя он называет иногда экспериментальными, не врожденныя идеи и являются в нас (11) не самопроизвольно, но что для возникновения их необходим повод, или внешнее возбуждение. Экспериментальная научная философия Бернара неоценима по тому, что для образования ея автор сам, в течение многих лет, трудился в госпитале, амфитеатре и лаборатории, на этой тряской почве жизни. Самые простые примеры экспериментального исследования, анализированные Бернаром, представляют следующие составные моменты его и в следующем порядки: 1) усмотрение какого-нибудь факта или явления, происходящее, весьма часто, совершенно случайным образом, – 2) предвзятую идею, антиципацию ума, которая образуется мгновенно и потом разрешается в какую-нибудь гипотезу о вероятной причини наблюдаемаго явления, – 3) рассуждение, которое возникает вследствие предвзятой идеи и чрез которое приходят, в собственном смысли, к опыту, – 4) наконец, самый опыт, сопровождающихся более или менее сложными приемами поверки (13). Идея a priori, которую Бернар называет руководящею идеею опыта, на его взгляд, есть душа науки, тайна гения. Факты – это необходимые материалы; но только обработка их опытным рассуждением, т. е. теориею, составляет и действительно созидает науку. Идея, формированная в формах, представляет науку. Опытная гипотеза есть не что иное, как предвзятая научная идея. Теория есть не что иное, как научная идея, поверенная опытом. Идея составляет точку отправления, – primum movens всякаго научнаго разсуждения, и она же служит для ума целью в его стремлении к непостижимому. Таким образом, в экспериментальном методе все начинается и оканчивается идеею». «Но откуда происходит самая идея? Кто объяснит тайну ея внезапнаго появления? Ей необходим, говорят, внешний стимул, вызывающий ее в сознание; но эта внешняя стимуляция только возбуждает явление, а не создает его. Есть нечто, предшествующее этой стимуляции. Какого же рода это неизъяснимое нечто? Несомненно одно, что экспериментальный метод не имеет права отрицать это нечто, так как только чрез это нечто он и возможен. Есть где то, в таинственной глубине духа, какая то способность, энергия, мгновенно приходящая в действие и осуществляющаяся в идее. Не философское ли это чувство, пробуждающееся при соприкосновении с фактом? Или это только неопределенное предчувствие, какое то угадывание? Но если так, то не значило ли бы это, что дух наш носит в самом себе, в скрытом состоянии, внешния тайны природы? Бернар (14) ясно говорить, что источник этой идеи есть чувство, – что такое предвзятое толкование явлений природы происходит в нас путем какого-то созерцания. Но что же такое эта антиципация, это созерцание, это предчувствие, как не естественные продукты метафизической способности?» |
| «Лукавый — выдающаяся пьеса, если судить по прессе, которую она получила. Во всяком случае, прорвавшись через самую плотную и частую завесу заградительного огня, какая когда-либо ставилась в театре, она благополучно обогнула мыс сотого спектакля, и это, как мне кажется, даст ей право на более детальный разбор. Заявляю, что в одном важном пункте я согласен с теми из моих критиков, кто упрекал меня за Эмилию Тавернас, представляющую собой то, что называется «схемой», то есть не живой образ, а нечто надуманное. В «Асмодее» я показал г-на Кутюра за его колдовскими занятиями так, что читатель присутствует при его кознях и видит, как он плетет свою паутину вокруг г-жи де Бартас, Мадмуазели, Гарри Фэннинга, Эмманюэлы; сегодня, когда я изображаю Эмилию Тавернас как одну из слабых душ и в то же время пленниц своей слабости, он должен верить мне на слово. Всю свою молодость Эмилия находила удовлетворение в том, что берегла для себя одной те души, над которыми господствовала, и вдруг на нее обращает взор мужчина, от которого она пытается уберечь одну из своих овечек, мужчина, непохожий на остальных, первый, кто понимает ее, судит, говорит ей: «Мы одной крови» — и пробуждает в ней силы, извращенные и подавленные ею. Но таким натурам, как она, не дано изменить себя, даже когда они решаются на это. Почему? Быть может, благодать не отпускает свою добычу? Или природа Эмилии, ставшей пленницей своих антипатий и предубеждений, не позволяет ей повернуть обратно, сколь бы далеко она ни продвинулась по стезе зла? Как обычно, я оставляю вокруг Эмилии Тавернас обширную зону неопределенности. Эмилия и Бернар, две концепции любви, которые противостоят друг другу и каждая из которых испытывает, так сказать, притяжение другой... Бернар верит лишь в то, что видит и осязает; для него обладание другим существом, короче, наслаждение не нуждается в оправданиях; ласки, в его глазах, никого не оскверняют, и противны ему только люди, не изведавшие их; зато первой женщиной, силу которой он ощущает до боли отчетливо и перед которой склоняет голову, оказывается ненавистница плоти Эмилия, чье стремление господствовать проявляется исключительно в сфере духа. И точно так же эта женщина, которой претят реальности любви, покоряется первому зову мужчины, живущего лишь ради обладания другим человеком и утоления плотского голода. Тем самым каждый из двух любовников изменяет себе, поддаваясь обоюдному и одинаковому очарованию того, что они всегда ненавидели и с чем всегда боролись. |
| — Я не стану тебе отвечать; когда ты закусишь удила, лучше подождать, пока ты выдохнешься. Со мной это еще полбеды — я же знаю, что ты шутишь. Но у нас дома это не пройдет. Мы не любим шуточек, которые затрагивают честь семьи. Семья! Тереза потушила сигарету и уставилась взглядом в одну точку. Она видела перед собой клетку с бесчисленными живыми прутьями решетки — клетку, где кругом уши и глаза. И там она, Тереза, сидит, скорчившись в углу, обхватив руками колени, уткнувшись в них подбородком, и так и будет сидеть, дожидаясь смерти. — Ну, Тереза, очнись! Если бы ты видела, какое у тебя сейчас лицо! Она улыбнулась, снова надела маску. — Да это я просто так... Ты совсем дурачок, дорогой мой. Но когда ехали обратно в такси и Бернар прижимался к ней, она рукой отстраняла, отталкивала его. В этот последний вечер перед возвращением в родные края они легли спать в девять часов. Тереза приняла таблетку, но напрасно ждала она сна — сон все не приходил. На мгновение она забылась в темноте, но тут Бернар, пробормотав что-то невнятное, повернулся, и она ощутила, как его большое и горячее тело прижалось к ней; она оттолкнула его и, чтобы избавиться от этих жарких прикосновений, вытянулась на самом краешке постели, во через несколько минут он вновь перекатился к ней, словно его тело бодрствовало, даже когда спало сознание, и даже во сне искало свою привычную добычу. Резким толчком, от которого он, однако, не проснулся, она вновь отстранила его... Ах, если бы отстранить его раз и навсегда! Сбросить с постели куда-то в темноту. В ночном Париже перекликались автомобильные гудки, как лунными ночами перебрехивались в Аржелузе собаки, как пели наперебой петухи, и ни малейшей прохлады не вливалось с улицы. Тереза зажгла лампу и, опершись локтем о подушку, внимательно вглядывалась в человека, неподвижно лежавшего возле нее, — в молодого мужчину, которому шел двадцать седьмой год; сбросив с себя легкое одеяло, он спал так спокойно, что даже не слышно было его дыхания; взлохмаченные волосы падали ему на лоб, еще гладкий, на виски без единой морщинки. Он спал, этот безоружный и нагой Адам, спал глубоким и как будто вечным сном; жена набросила одеяло на это неподвижное тело, поднялась с постели, нашла письмо, которое она не дочитала, подвинулась ближе к лампе. |
| Вам известно, что Дегилемы потребовали отсрочки? Они хотят еще поразмыслить... И после свадьбы Анны я смогу наконец поселиться в Сен-Клере, а вы — вы останетесь здесь. Под предлогом неврастении или чего-нибудь другого... — Сумасшествия, например. — Нет, это в дальнейшем повредило бы Мари. Но уважительные причины всегда найдутся. Вот так-то. Тереза тихо сказала: — В Аржелузе... до самой смерти?.. Она подошла к окну, растворила его. В эту минуту Бернар испытывал искреннюю радость: он всегда немного робел перед этой женщиной, чувствовал себя приниженным. Но как он господствовал над ней в этот вечер! Она должна понять, что все презирают ее! Он гордился своей сдержанностью. Г-жа де ла Трав без конца твердила ему, что он просто святой человек, вся семья восхваляла его благородство; впервые в жизни он чувствовал величие своей души. Когда ему в лечебнице с величайшими предосторожностями открыли, что Тереза покушалась на его жизнь, он проявил хладнокровие, за которое его превозносили, но это не стоило ему никаких усилий: ведь ничто не имеет действительно большого значения для людей, неспособных любить. Поскольку в сердце Бернара не было любви, он испытал лишь трепетную радость избавления от страшной опасности; так может чувствовать себя человек, вдруг узнавший, что он, сам того не ведая, долгие годы жил в тесной близости с буйным сумасшедшим. Но в этот вечер Бернар почувствовал свою силу — он был господином положения. Его восхищало сознание, что никакие трудности жизни не могут сломить такого прямого и здравомыслящего человека, как он; сразу же после налетевшей бури он готов был утверждать, что каждый сам виноват в своем несчастье. Страшнейшая драма произошла у него, а он вот «справился» с ней, как справлялся с любым делом. О его беде почти что и знать не будут, приличия соблюдены, никто больше не вздумает жалеть его (он не хотел, чтоб его жалели). Что унизительного в том, что он женился на чудовище, раз он в конечном счете укротил его? Кстати сказать, в холостяцкой жизни есть свои приятные стороны, а оттого, что он заглянул смерти в глаза и чудом избежал ее, у него необычайно обострились все его страсти — любовь к своим владениям, к охоте, к своему автомобилю, к вкусной еде, к хорошему вину — словом, к жизни. |
| Анна снимала с гвоздя охотничье ружье, которое не отдавало при выстреле. Стоя на косогоре, Тереза смотрела, как охотница, забравшись в рожь, как будто целится в солнце, намереваясь его погасить. Тереза затыкала себе уши. Короткая ликующая трель обрывалась в синеве, и охотница подбирала раненого жаворонка, осторожно сжимала его в ладонях и, лаская губами перышки, вдруг душила его. — Завтра приедешь? — Ну что ты! Не каждый же день! У Анны не было желания видеться с подругой ежедневно. На ее разумный ответ нечего было возразить. Даже самой Терезе не приходило в голову спорить, раз Анна предпочитает видеться реже. Конечно, ничто бы ей не помешало приезжать каждый день, но зачем встречаться очень уж часто. «Так в конце концов можно и опротиветь друг другу», — говорила она. Тереза отвечала: «Да... да... Главное, не насилуй себя, приезжай, только когда захочется, когда не будет ничего лучшего». Тоненькая, полудетская фигурка исчезала вдали, на темной уже дороге слышался дребезжащий звонок велосипеда. Тереза возвращалась домой; фермеры издали кланялись ей, дети к ней не подходили. В этот час овцы вразброд паслись под дубами, и вдруг вся отара пускалась бежать, а пастух орал на них. Тетя Клара, поджидавшая племянницу на крыльце, по обыкновению глухих людей, начинала говорить, говорить без умолку, для того чтобы не заговорила Тереза. Отчего становилось так тоскливо? Читать не хотелось, ничего не хотелось делать, и Тереза вновь отправлялась побродить. «Не уходи далеко, скоро ужин». Тереза выходила на дорогу, там было пустынно до самого горизонта. У порога кухни начинал звякать колокол. Пожалуй, уже пора и лампу зажигать. Тетя Клара неподвижно сидела за столом, положив крест-накрест руки на скатерть, и для этой глухой старухи тишина была столь же глубокой, как и для юной дикарки Терезы. Бернар, Бернар, как ввести тебя в этот неясный мир, тебя, принадлежащего к породе слепцов, к безжалостной породе все упрощающих людей? «Нет, — думает Тереза, — он с первых же слов прервет меня: " Почему же вы вышли за меня замуж? Я ведь не бегал за вами... |
| -- Стало быть взяли. Но ведь не отдали же и до сих пор... или отдали? -- Это пустое... -- бормотал Ракитин, -- я не могу на этакие вопросы отвечать... Я конечно отдам. Вступился председатель, но защитник возвестил, что он свои вопросы г. Ракитину кончил. Г. Ракитин сошел со сцены несколько подсаленный. Впечатление от высшего благородства его речи было-таки испорчено, и Фетюкович, провожая его глазами, как бы говорил, указывая публике: " вот дескать каковы ваши благородные обвинители! " Помню, не прошло и тут без эпизода со стороны Мити: взбешенный тоном, с каким Ракитин выразился о Грушеньке, он вдруг закричал со своего места: " Бернар! " Когда же председатель, по окончании всего опроса Ракитина, обратился к подсудимому: не желает ли он чего заметить со своей стороны, то Митя зычно крикнул: -- Он у меня уже у подсудимого деньги таскал взаймы! Бернар презренный и карьерист, и в бога не верует, преосвященного надул! Митю, конечно, опять образумили за неистовство выражений, но г. Ракитин был докончен. Не повезло и свидетельству штабс-капитана Снегирева, но уже совсем от другой причины. Он предстал весь изорванный, в грязной одежде, в грязных сапогах, и несмотря на все предосторожности и предварительную " экспертизу " , вдруг оказался совсем пьяненьким. На вопросы об обиде, нанесенной ему Митей, вдруг отказался отвечать. -- Бог с ними-с. Илюшечка не велел. Мне бог там заплатит-с. -- Кто вам не велел говорить? Про кого вы упоминаете? -- Илюшечка, сыночек мой: " Папочка, папочка, как он тебя унизил! " У камушка произнес. Теперь помирает-с... Штабс-капитан вдруг зарыдал и с розмаху бухнулся в ноги председателю. Его поскорее вывели, при смехе публики. Подготовленное прокурором впечатление не состоялось вовсе. Защитник же продолжал пользоваться всеми средствами и всё более и более удивлял своим ознакомлением с делом до мельчайших подробностей. Так например показание Трифона Борисовича произвело было весьма сильное впечатление и уж конечно было чрезвычайно неблагоприятно для Мити. |
| Новости Репортажи Мониторинг СМИ Интервью Документы Фотогалереи Статьи Анонсы Анонсы Выставка «Кижи. Небесное послание». Москва Выставка «Тайны храмов эпохи Ивана Грозного». Москва Выставка «Сотворение мира. Произведения религиозного искусства XV – начала XX века». Москва Фестиваль «Весна духовная. На пути к Пасхе». Москва Выставка «Праздник Благовещения». Москва Выставка «Ars Sacra nova. От мифа к символу. Русская история и евангельские мотивы в творчестве художников модерна России и русского зарубежья 1900-1940-е гг.». Москва Концерты фонда «Искусство добра» в Соборе на Малой Грузинской и на других площадках Открытие конференции «Люди и судьбы русского зарубежья». Москва Коммюнотарные и соборные начала в общественных и церковных объединениях России. VI Международная научно-практическая конференция «Православные братства в истории России». Кострома Все » Новости Опубликован новый текст, оспаривающий положения «Amoris laetitia» 26.09.2017 13:56 Версия для печати Рим, 26 сентября, Cath.ch/Благовест-инфо. Текст объемом 26 страниц, оспаривающий некоторые положения прошлогоднего апостольского обращения Папы Франциска «Amoris laetitia», опубликован 24 сентября. «Correctio filialis» («Сыновние поправки») подписали 62 человека – священнослужители и известные миряне Католической Церкви. На этот раз критики «Amoris laetitia» заходят весьма далеко: они усматривают в ватиканском документе признаки «семи ересей». Документ был опубликован пресс-службой Братства св. Пия Х, объединяющего последователей архиепископа-традиционалиста Марселя Лефевра, отлученного от Католической Церкви в 1988 году. Среди подписантов – глава Братства епископ Бернар Фелле. В комментарии пресс-службы поясняется, что «Сыновние поправки» были вручены Папе Франциску еще 11 августа, но ввиду отсутствия ответа было решено сделать текст достоянием гласности. «Correctio filialis» являются, по своей сути, развитием тезисов, сформулированных в «Dubia» («Сомнениях» по поводу «Amoris laetitia»), опубликованных год назад четырьмя кардиналами – Вальтером Брандмюллером, Реймондом Лео Бёрком, Йоахимом Майснером и Карло Каффарой (двое последних недавно скончались). Кардиналы просили Папу Франциска «прояснить» пять пунктов его обращения, которые, по их мнению, не соответствуют католической ортодоксии. Понтифик до сих пор не дал никакого ответа на просьбу четырех иерархов. |
| Новости Репортажи Мониторинг СМИ Интервью Документы Фотогалереи Статьи Анонсы Анонсы Выставка «Кижи. Небесное послание». Москва Выставка «Тайны храмов эпохи Ивана Грозного». Москва Выставка «Сотворение мира. Произведения религиозного искусства XV – начала XX века». Москва Фестиваль «Весна духовная. На пути к Пасхе». Москва Выставка «Праздник Благовещения». Москва Выставка «Ars Sacra nova. От мифа к символу. Русская история и евангельские мотивы в творчестве художников модерна России и русского зарубежья 1900-1940-е гг.». Москва Концерты фонда «Искусство добра» в Соборе на Малой Грузинской и на других площадках Премьера фильма «Синод – радость идти вместе». Москва Открытие конференции «Люди и судьбы русского зарубежья». Москва Коммюнотарные и соборные начала в общественных и церковных объединениях России. VI Международная научно-практическая конференция «Православные братства в истории России». Кострома Все » Новости Власти Франции запрещают деятельность трех исламистских «культурных ассоциаций» 13.01.2016 15:48 Версия для печати Париж, 13 января. Правительство Франции приняло сегодня решение о запрещении деятельности в стране трех исламистских «культурных ассоциаций». Об этом сообщил министр внутренних дел Франции Бернар Казнёв по итогам прошедшего в Елисейском дворце заседания совета министров страны, передает ТАСС . «У властей имеются недавно подтвержденные сведения, что эти действовавшие при мечети города Ланьи-сюр-Марн ассоциации призывали к религиозной ненависти», - сказал министр. «Во Франции не может быть места структурам, пропагандирующим терроризм и призывающим к ненависти на религиозной почве», - подчеркнул министр. Казнёв также призвал население страны «проявлять единство и решимость» в связи с совершенной в минувший понедельник попыткой убийства преподавателя-еврея на улице в Марселе. Он сообщил, что в ближайшее время совершит поездку в этот город и встретится с местной еврейской общиной. Злоумышленник, планировавший нападение, является 15-летним учеником одного из марсельских лицеев. Он турок курдского происхождения. На путь радикального исламизма он встал под воздействием пропагандистских текстов, с которыми ознакомился в Интернете. В Марселе он не только пытался зарубить мачете верующего еврея, но и имел с собой большой нож для нападения на полицейских или военных. На допросах он заявил, что действовал «от имени Аллаха и группировки «Исламское государство». Он подчеркнул при этом, что «хотел сам быть застрелен полицией и стать таким образом мусульманином-мучеником». В настоящее время он перевезен в Париж в здание Верховного суда, где ему сегодня должны быть предъявлены обвинения. |
| Сети богословия Тема недели: Почитание мощей в православии Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Мнение Мнение Статья Статья Статья Новые материалы 1 января Кюнг Ханс Профессиональные интересы: Богословие Конфессии: Католичество Краткая биографическая справка: Католический священник, швейцарский богослов, профессор экуменического богословия Тюбингенского университета. Ганс Кюнг родился 19 марта 1928 г. в Сурси, Швейцария. После окончания государственной гимназии в Люцерне он посещал Понтификальный немецкий колледж. Кюнг изучал теологию и философию в Понтификальном Григорианском университете в Риме. В 1954 г. он был рукоположен в сан католического священника и продолжил изучение теологии в Католическом институте Сорбонны. В 1960 г. он был назначен профессором основного богословия Тюбингенского университета. Его докторская диссертация «Оправдание. Учение Карла Барта с католической точки зрения» ( Justification . La doctrine de Karl Barth et une r é flexion catholique ) была опубликована в 1964 г. на английском и отражает множество областей согласия между богословием Барта и католическим богословием. Соединяя тщательный анализ теологии Барта и современного римо-католического богословия с указанием на их развитие со времени реформации, Кюнг показывает, что современные различия представляют собой скорее различные формы выражения, нежели какое-либо существенное несогласие. В 1960 г. Кюнг был назначен профессором теологии в университет Эберхарда Карла в Тюбингене. Подобно своему коллеге Джозефу Ратцингеру (теперь папа Бенедикт XVI) в 1962 г. он был назначен папой Иоанном XXIII перитусом и был экспертом Второго Ватиканского собора до его завершения в 1965 г. По инициативе Кюнга Католический факультет Тюбингена назначил Ратцингера профессором догматики. Однако, вследствие протестов студентов в 1968 г. Ратцингер был вынужден перейти в университет Регенсбурга, чем закончилось сотрудничество между этими двумя богословами. В отличие от современных ему римо-католических богословов, таких как Карл Ранер и Бернар Лонерган, Кюнг не развил определенной метафизической позиции для обоснования своих взглядов. Скорее его мысли исходила из истории богословия и стремления к свободе мысли и сильному противостоянию авторитарным институциональным структурам. Во многих своих работах, таких как «Собор, реформа и воссоединение» ( The Council , Reform , and Reunion , 1962) и «Структуры Церкви» ( Structures of the Church , 1964) Кюнг соединил исторический анализ с размышлением о современных проблемах, чтобы показать необходимость реформ в Римо-католической Церкви и реальную возможность примирения с другими церквами. После Второго Ватиканского собора Кюнг продолжил писать о необходимости реформ с особым акцентом на служении и миссии ( The Church , 1968) и изменениях, которые должны произойти в управлении Римо-католической церкви ( Truthfulness : On the Future of the Church , 1968). |
|
|
