| Святитель предупреждает, что новоначальный не должен требовать от себя многого. Возрастание в молитвенном подвиге зависит от Промысла Божия и сил христианина. Бог наблюдает за стараниями человека в совершении молитвенных подвигов, и по мере укрепления его в подвиге и желании научиться молиться, подается Божественная благодать, способствующая совершенству его намерения 171 . С другой стороны святитель предостерегает новоначальных от поисков тех плодов, даруемых благодатью Духа Божьего уже опытным совершителям умной молитвы. Этим утверждением святой епископ подтверждает прекрасным знанием аскетической традиции, которой и он сам неукоснительно следует. Святитель Игнатий прекрасно описывает, как действует Божественная благодать, совершенствуя молитву делателя по ее ступеням. Святитель учит, что христианин, погружая ум в сердце, делает единым духовные мысли ума с духовными чувствами сердца 172 . Но такое возможно только тогда, когда человеческое естество получает исцеление от разобщенности его состава, когда Сам Бог желает вывести христианина на новую ступень молитвенного делания. Лишь после полного восстановления ума и духа, они могут стать едиными во Христе. И тогда сердце становится чудесным вместилищем Божиим, в которое погружается ум, очищенный Святым Духом для поклонения своему Господу и Творцу. Именно посредством приобретения этого важного опыта христианин поймет апостольские слова (см.: 2Кор.6:16 ). Данное указание святителя весьма важно для новоначальных, которые имеют желание поскорее достичь положительного результата, поэтому зачастую пренебрегают трудом внимания. Это усердие способно привлечь Божественную благодать, которая и является наставницей истинного внимания. По мнению святого епископа, внимание – это первое утешение, которое даруется Богом тому, кто трудится и терпеливо страждет в молитвенном подвиге 173 . Отсюда совершенно ясно, что работа со вниманием очень важна в молитвенном делании. Ценность внимания выражается в том, что оно достигается многими стараниями. Осознавая ценность этой добродетели, христианин должен с решимостью стоять на выбранном пути, не отчаиваясь в неудачах, но с усердием преодолевать их. |
| 39 Правило обязано своим происхождением Трулльскому Собору. Оно (53) читается так: поскольку родство по духу выше союза по телу, и мы узнали, что в некоторых местах некоторые воспринимающие детей от святого крещения после сего вступают в брачное сожитие со вдовевшими матерями их, то определяем, чтобы отныне ничего такого не делалось. Правило это подтвердил император Лев IV, сын Копронима, а не сам Копроним. Zachariae. Jus Graecorom., pars III, p. 49–55. Lips. 1857. 42 Theodosii Diaconi. De Cretae expugnatione. Acroases quinque. Напечатано в приложении к истории Льва Диакона, в боннском издании. 45 Leo Diac., ibid., p. 70–71. Cedrenus, II, 364. Речь идет не о нерукотворенном образе Эдесском, который перенесен был в Византию еще при императорах Константине Порфирородном и Романе I (944 г.), а о чудесном отпечатке этого образа на кирпиче. Этот-то кирпич с изображением лика Спасителя, находившийся в Иераполе, теперь и перенесен в столицу. Ct. Constatini Porphyrogeniti. Narratio de divina Christi imagine (Migne, patr. Graec. ser., t. 113, col. 432). 56 О свойстве и размерах политического влияния Византии в Нижней Италии см. у Rambaud. L’empire Grec, p. 439449 59 Novella Nicephori Phocae. Помещена в приложении к боннскому изданию истории Льва Диакона, стр. 311–317. 60 С этим вопросом можно познакомиться у Rambaud. L " empire Grec au X siecle, p. 277–287. См. также статью проф. Васильевского «Материалы из истории Византийского государства». Журн. Мин. Народ. Просвещ. 1879 т. 202, стр. 168–172. 61 Духовенство в качестве, землевладельческого класса начинает возбуждать жалобы и на запад с IX века, и разумеется принимаются меры против слишком большого обогащения духовенства. В капитулярии Карла Великого от 811 года говорится: «pauperes se reclamaut expoliatos esse de eorum proprietate et hoc aequaliter clamant super episcopos et abbates et eorum advocates. Dicunt etiam quod quicumque proprium suum episcopo, abbati, dare noluerit, occasioues quaerunt super illum pauperem, quomodo eum condempnare posint…. usque dum pauper factus volens-nolens suum proprium tradat aut vendat». Capitularia regum francorum. Tomi primi pars prior, p. 165, cap. 2–3 Hannov. 1881. |
| Орфическо-пифагорейские идеи жизни, смерти и бессмертия души имели влияние не только на философов, но и на поэтов этого периода. Эпихарм кеосский (ок. 480 г. до Р. X.), известный в качестве пифагорейского поэта 168 , отличал душу, как духовно-деятельное начало от тела, как органа её деятельности (νος ρ α νος οει, τ’λλα δ τυφλ α ωφ) 169 и вследствие этого усвоял им различную судьбу: γ μν ες γν, πνεμνω) 170 , и соединял бессмертие с идеей божественного промысла и божественной правды. «Дивлюсь – говорит Климент александрийский – Эпихарму, который ясно говорит: если будешь благочестив душой, то умерши не потерпишь ничего худого. Жилище духа на высоком небе» 171 . Поэтому «благочестивая жизнь есть лучшее напутствие смертным» 172 . Современник Эпихарма Пиндар (522–436 до Р. X.), дорический поэт, усвоил себе решительно орфическо-пифагорейское учение о бессмертии и душепереселении, вполне отвечавшее требованиям его нравственно-религиозного чувства. «Один род богов и людей», говорит он, указывая на родство души человеческой с Богом. «Тело умирает, но душа, божественное начало, не умирает» 173 . «Говорят некоторые жрецы и жрицы, старающиеся о том, чтобы уметь дать отчет в своих обязанностях, говорит также Пиндар, говорят и многие другие поэты, называющиеся божественными; а говорят они вот что. Впрочем, смотри сам, истинными ли тебе кажутся слова их. По их учению человеческая душа бессмертна, и то скончавается, что называют они смертью, то снова рождается, но никогда не исчезает. Поэтому надобно проводить свою жизнь как можно святее; так как Персефона в тех людей, которых подвергла казни за древнее бедствие на выспреннем солнце, в девятом году снова вселяет души, потом из них выходят знаменитые цари, отличные силой и великие мудростью мужи; а в последние времена между людьми они называются непорочными героями» (Платон, Менон, 81 B). По догадке Целлера 174 , Пиндар занял это представление именно из орфических мистерий. Душепереселение есть у него процесс очищения. Кто совершает его с благочестивым чувством, тот восходит в общество богов; но кто оскверняет жизнь преступлениями и грехами, тот низвергается в тартар (Olymp. II; Thren. X). |
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
| Древнегреческий мир и христианство в отношении к вопросу о бессмертии и будущей жизни человека Источник I. Древнейшие представления Греков о жизни за гробом и о подземном мире – Гомер и Гесиод Гомер редко касается мысли о смерти. Но это не было следствием того, что он в спокойной рассудительности понял всю важность смерти, а потому, что мысль о смерти заключает ужас, о котором он не любит вспоминать. Мрак смерти, низводящей души в Аид, ненавистен ему в такой же мере, в какой вожделенен свет жизни. Ненавидеть кого-нибудь как смерть означает у Гомера самую высокую степень ненависти. Аид – также бог, но поэт в самых резких выражениях представляет его ненавистнейшим из всех богов. Гомерический человек страшится этого темного царя ужасов, каким, конечно, он только и мог его представить. Он не безразличен к тому – поражает ли его тихая стрела бога на поле битвы, где он и находит славную смерть, или его снедает угрюмая старость и длительная болезнь (Одисс. XI, 172): но во всяком виде вход в Аид, в эту страшную обитель мертвых, представляется ему тягостным. Перед ужасом смерти стушевывается и содрогается всякое мужество. Храбрейшие герои теряют всякое самообладание при мысли о смерти. Кто не знает знаменитого изречения Ахиллеса, обращенного им к сошедшему в преисподнюю Одиссею? Одиссей утешает его, напоминая о его доблестях в жизни и указывая на величие его по смерти: Живого тебя мы как бога бессмертного чтили; Здесь же, над мертвыми царствуя, столь же велик ты, как в жизни Некогда был. Не ропщи же на смерть Ахиллес богоравный. Но Ахиллес отвечает, тяжко вздыхая: О Одиссей, утешения в смерти мне дать не надейся. Лучше б хотел я живой, как поденщик, работая в поле, Службой у бедного пахаря хлеб добывать свой насущный, Нежели здесь над бездушными мертвыми царствовать мертвый 1 . Он был слишком великодушен, чтобы променять жизнь без славы на смерть с последующей славой, и чтобы отказаться мстить своему врагу, сберегая собственную жизнь. «Что мне в жизни? Смерть принять готов я. Лягу, где суждено, но сияющей славы я прежде добуду» 2 . Но по смерти он оплакивает жизнь, потому что жизнь есть все для гомерического человека – поприще его деятельности и время его любимейших наслаждений. |
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
| Спешим, однако, предупредить наших читателей, чтобы они оставили всякую надежду встретить в книге какую-нибудь оригинальную мысль в истинном смысле этого слова, хотя, как мы сказали, автор лично заявил об этой оригинальности сравнительно со своими предшественниками. В действительности его заявление остаётся простою красивою фразою, ничего не имеющею общего с тем, что мы видим и читаем в книге. Правда, г. Никитин «хотел было в институте пророческих школ усмотреть первые начатки синагогальных собраний и синагогального богослужения, получившего с течением времени свой определенный вид“ (стр. 32), что делают, по его словам, и «весьма многие ученые“ (стр. 33), и даже сделал не лишенные интереса исторические сопоставления, но потом испугался сам этой мысли, высказанной с чужого голоса, и начал её ограничивать заявлением, что он на этой мысли «не настаивал и не настаивает» (стр. 84). Что же касается рассмотрения «психических особенностей иудейского народа“ одной из причин возникновения синагог, как «богослужебных центров“, то об этом нет и помину в диссертации автора. Г. Никитин пошёл в решении данного вопроса по проложенной торной дороге и заявил, что ему «лично кажется наиболее вероятным, что происхождение синагог последовало со времени Ездры“ (стр. 49), т. е. пристал к тому мнению, которое высказывали очень многие немецкие учёные (стр. 4849). Но, оставляя в стороне заявление автора об оригинальности в решении вопроса относительно времени и причин происхождения иудейских синагог, мы обратимся к той части его книги, где он даёт своим читателям понятие о иудейской синагоге. Можно ли на основании новой диссертации познакомиться хотя бы приблизительно с устройством этих зданий в начальный период их существования, или, что гораздо важнее для нас, в период времени жизни Иисуса Христа и Его апостолов, так как автор имеет целью доказать, что «синагоги иудейские несомненно (?) представляли один из удобнейших типов зданий для того, чтобы христиане, преимущественно пред другими зданиями могли избрать их для своих священнодействий“ (стр. 172)? В книге г. Никитина не только нет ответов на эти важные вопросы, но, как увидим ниже, автор сам не знает и не представляет ясно плана и устройства древнеиудейской синагоги. Правда, в его книге посвящена целая почти глава (вторая) устройству синагог; но горе тому, кто, по доверчивости своей к учёному титулу её автора, стал бы знакомиться с этим устройством по его сочинению и поверил бы, что в интересующий нас момент синагога иудейская имела именно такое устройство, а не иное. |
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
| Более решительные из ариан в знании поставляли отличительный признак своего богословствования и хвалились религиозным знанием 171 . Ум их был упражняем в особенности в изучении категорий Аристотеля, которыми они и пользовались в своих богословских суждениях. Недаром большая часть возражений, какие делались арианами против православия, строилась в форме силлогизмов. По словам Сократа, к арианским выводам увлекло известного Аеция именно изучение категорий Аристотеля 172 . То же самое свидетельствует и Созомен. Он говорить: „Аеций очень любил спорить, был дерзок в суждениях о Боге и употреблял логические и разнородные доказательства» 173 . Об Евномии в том же роде свидетельствует Василий Великий . Он замечает: „не трудно доказать, что говорит (Евномий) занятое у мирской мудрости ( х τς το x σμου σοφας), что ею сведен он с ума и вдался в такие новизны понятий». Он говорит далее, что Евномий читал и изучал сочинения Аристотеля: „категории» и им руководился в своих нападках на веру 174 . Способность ариан вдаваться в тончайшие исследования веры служила приманкой, на которую они уловляли неопытных 175 . Вообще так называемых диалектиков много встречается в кругах арианских 176 . Диалектическое рассудочное направление, господствовавшее в обществах арианских, вместо того чтобы помогать разъяснению вопросов веры, только запутывало их. Не удивительно, если защитники православия ставили в упрек арианам их наклонность к рассудочным изысканиям в религии. Множество самых разнообразных возражений касательно православной истины сыпалось со стороны ариан 177 . Такие возражения принадлежали в особенности строгим арианам. Что же касается нестрогих ариан, полуариан, более близких по своим воззрениям к церкви православной, то они свой интеллектуализм проявляют в той легкости, с какою они создавали новые символы в противность Никейскому, и в том разнообразии, как они в этих символах определяли важнейшие догматы веры. Они как бы поглощепы были мыслию получше изъяснять неизъяснимое. Свои догматические вероопределения полуариане хвастливо выдавали за такие, в которых будто бы сказано последнее слово истины; в них будто бы было „все верно разыскано и исследовано» ( πντα σφαλς ζητθη xa διερευνθη) 178 . |
|
|
