| II. Церковь и государство 1. Император Юстиниан, империя и Церковь 10 Эпоха Юстиниана давно привлекала и продолжает привлекать внимание историков. Понимание личности Юстиниана, его успехов и ошибок имеет настолько большое значение для истории поздней античности и Византии, что эта тема породила обширную литературу как аналитического, так и синтетического характера. Особую важность представляют вопросы, связанные с отношением Юстиниана к различным группам восточных христиан, вопросы, затрагивающие и социально-политические, и религиозные аспекты. Какова была позиция Юстиниана по отношению к религии, отдельным религиозным группам, Церкви и христологической богословской проблематике, которая в V-VI вв. привела к первому крупному и продолжительному расколу в христианском мире? Необходимо рассмотреть следующие два неразрешенных вопроса, связанных с царствованием Юстиниана: 1 . Вопрос о роли императора в религиозных делах империи, которую он вновь расширил от Месопотамии до Испании. 2 . Богословские расхождения между официальной халкидонской позицией и монофизитами в VI в. Вступив на императорский престол в 527 г. в возрасте 45 лет, будучи уже зрелым человеком и имея достаточный опыт управления в качестве главного советника своего дяди и предшественника Юстина, Юстиниан приступил к реализации гигантской программы возвращения имперских земель и реставрации империи. Впечатляющие успехи в отвоевании Африки, Италии и Испании не только свидетельствуют о военной мощи и политическом искусстве его правительства, но и являют необычайную популярность самой имперской идеи в глазах как местного населения отвоеванных областей, так и варваров-захватчиков. На протяжении всего своего царствования Юстиниан обнаруживал неизменное сознание этой популярности. Он был убежден, что сила империи заключена не только в военных успехах, но и в непрестанной борьбе против внутренних разрушительных сил. Пока его войска сражались на западе, севере и востоке, он постоянно занимался созиданием юридического, административного и экономического фундамента, благодаря которому надеялся обеспечить прочность империи, навсегда объединившей всю христианскую οικουμνη. |
| IV-V века. (начало) Прекращение гонений, оживление богословия, под влиянием христологических споров, и расцвет монашества не могли не оказать самого благотворного влияния на развитие богослужения в IV и V в. Если уже к концу III в. создается в некоторых церквах твердый и сложный (с. 142) чин, кроме литургии, и для утреннего, как важнейшего, богослужения, то в два следующие века такой чин создается уже почти для всего нынешнего круга суточных служб. И хотя этот чин различен у отдельных церквей и последующему времени он передал далеко не все из своего состава, тем не менее к началу VI в. по всему востоку вырабатывается тот довольно однообразный и устойчивый тип богослужения, или вернее – несколько таких типов, из видоизменения и слияния которых к началу IX века наметился в существенных чертах нынешний чин суточного богослужения. Вместе с тем, в эти века, IV и V, возникает впервые месяцеслов святых, и цикл великих праздников из 3–4 предшествующего века расширяется почти до нынешнего количества из. Наиболее плодотворные в богословии, с самым сильным биением церковной жизни, эти века были самыми творческими и в церковном богослужении: оно создавалось теперь в доживших доныне (бессмертных) основах строя своего в теперешней форме своей и схеме, которую VI-VIII века заполнили только гимнографическим содержанием, а IX-XII века отделили до эстетического изящества. Уничтожение агапы В области богослужебных чинов IV-V в. ознаменовались прежде всего уничтожением агапы. Ближайшей причиною этого уничтожения явился широкий внешний рост Церкви, в которой оказалось теперь много недостойных членов; у последних агапа превращалась в то, чем она являлась некогда для недостаточно проникшихся идеалами новой веры языко-христиан времен апп. Павла и Иуды; и тогда как таких христиан тогда было немного, и они постепенно возвышались до достойного участия в агапе, этом «пиршестве Слова» (по выражению Климента Александрийского ), в IV-V в. таких христиан, плевел в пшенице церкви, становилось все более, и церковь вынуждена была отказаться надолго, если не навсегда, от древнего и высокого своего учреждения. Кроме того агапа не вполне мирилась и с тем аскетическим духом, которым, под влиянием полного юной свежести и силы подвижничества, теперь стало проникаться христианское богослужение. |
| IV. Церковное искусство в эпоху святого Константина Приводится по изданию: Л.А.Успенский. Богословие иконы Православной Церкви. Издательство братства во имя святого князя Александра Невского. 1997. IV. Церковное искусство в эпоху святого Константина К оглавлению IV веке, в царствование императора Константина, в жизни Церкви наступает новый период. Она выходит из своего вынужденного затвора и широко раскрывает двери окружающему ее античному миру. Большой наплыв новообращенных потребовал новых, более обширных храмов и соответствующего изменения характера проповеди. Символы первых веков, бывшие достоянием небольшого количества посвященных, для которых их содержание и смысл были ясны и понятны, стали менее понятны для этих новообращенных. Для более доступного усвоения ими учения Церкви появилась потребность более конкретного и ясного образного выражения. В связи с этим в IV и V веках появляются большие монументальные росписи, целые исторические циклы, представляющие события Ветхого и Нового Завета. Известно, что святой Константин построил много храмов в Палестине, на местах главных евангельских событий. В это же время устанавливается и большинство главных церковных праздников и, в основных чертах, соответствующие им композиции икон, которые в Православной Церкви существуют и поныне. Во всяком случае, к VI веку их серия была закончена, и мы находим их воспроизведения на знаменитых ампулах Монцы (недалеко от Милана) и Боббио. Ампулы эти — серебряные сосудики с изображением евангельских событий — были подарены около 600 г. Теоделинде, королеве ломбардов (625), и представляют для нас большую ценность как своего рода документ. Ученые считают, что изображенные на них сцены воспроизводят мозаики палестинских храмов, построенных Константином и Еленой. Другие ученые высказываются осторожнее: «Разумнее считать, — пишет А. Грабар, — что их более древние модели нам пока неизвестны» . Ампулы эти, восходящие к IV—VI векам, изображают некоторые двунадесятые праздники, подтверждая таким образом древность этой иконографии, которую мы видим и теперь на православных иконах . |
| IX. Век десятый. – Взаимные отношения Византийской и Римской церквей при Константинопольском патриарх Николае Мистике (906–925 гг.) Повод ко вмешательству римского папы в дела Византийской церкви, – император Лев VI VI (Мудрый), его четвертый брак, – борьба против этого брака со стороны патриарха Николая, – прибытие папских легатов и утверждение ими антиканонического брака императора Льва (ссылка в изгнание Николая и восстановление его на патриаршей кафедре). – Обширное послание патриарха Николая к папе Анастасию III «о четвертом браке, неправильно принятом в римской церкви»: защита в нем иерархических прав Константинопольской церкви и укоризны папам за их незаконное властительство в других церквах; – строгие правила восточной церкви по вопросу о числе дозволительных браков для одного лица, – обличение римской церкви в том же послании в потворстве её нравственной распущенности. – Два послания патриарха к папе Иоанну Х-му; патриарх Николай и папские легаты в совокупности произносят осуждение в Константинополе (по смерти Льва) против смуты, произведенной незаконным браком указанного императора. – Имеет ли важность в истории разделения церквей рассказанное пререкание между Византией и Римом по вопросу о четвертом браке? Вторжения пап с их первосвященническим абсолютизмом в дела церкви Константинопольской при достопамятном патриархе Фотие в IX веке было отражено с замечательною силою этим ревностным борцом за самостоятельность и неприкосновенность прав, принадлежащих церкви восточной. Это было великим уроком для пап на будущее время! Но прошли десятки лет и папы снова возвратились к своей политике вмешательства в дела церкви восточной, в целях господствовала над нею. Это случилось в патриаршество в Константинополе Николая, известного с именем Мистика (имя это указывает на одну из высших государственных должностей, которую проходил он прежде своего посвящения в патриархи); но это вмешательство было также отражено без всякого вреда для достоинства и самобытности церкви Константинопольской. |
| Quo vadis, Sancte (Иоанн Павел I, 1978, Иоанн Павел II) Е. Гергей. История папства После смерти «папы Гамлета» сразу распространились бесчисленные гадания и пророчества «специалистов» относительно личности нового папы, о сложном и, вероятно, сопряженном с затяжными боями конклаве. В компетентных кругах высшего церковного руководства, знающих определенную ритмичность истории папства, предсказывали, что после папы-дипломата на престол взойдет человек, одаренный от Бога способностями духовного пастыря. На момент смерти Павла VI число кардиналов, имеющих право избирать папу, составляло 115. Из них 57 - европейцы, 31 - американцы, 12 - африканцы, 15 - кардиналы из Азии и Австралии. 25 августа 1978 года, к началу конклава, явилось 111 кардиналов, среди них и Ласло Лекаи, архиепископ Эстергома. И начался, пожалуй, самый короткий в истории церкви конклав: 25 августа еще не было голосования; 26-го на утреннем заседании прошло два безрезультатных тура голосования, а на вечернем заседании в ходе третьего тура был избран венецианский патриарх, кардинал Альбине Лучани, набравший необходимое большинство в две трети голосов. (Якобы по его просьбе было проведено еще одно голосование, на котором он получил из 111 уже 82 голоса.) Неожиданное и наверняка заранее не обдуманное решение кардиналов глубоко потрясло кардинала Лучани, и только под воздействием уговоров коллег он согласился принять свое избрание, правда, сопроводил это согласие двусмысленной репликой: «Да простит вам Бог то, что вы со мною сделали!» Страх нового папы был вполне понятен: ведь для человека, не готовившегося к этому, задача, ожидавшая его как главу вселенской церкви, могла вызвать только ужас. В лице Альбине Лучани католическая церковь получила папу от рабочего класса. Он родился в небольшой североитальянской деревне; его отцом был рабочий стекольного завода. Юноша учился, живя в весьма бедных условиях, и в 1935 году был посвящен в сан священника. Теологическое образование получил в Грегорианском университете. Он никогда не занимался научной работой, считая своим призванием духовно-пастырскую деятельность. Вернувшись в родные края, в епархию Беллуно, он занял там должность помощника священника и преподавал закон божий шахтерским детям. За десятилетие между 1937 и 1947 годами он прошел путь от приходского священника и преподавателя Беллунойской семинарии до заместителя викария Беллунойской епархии. Папа Иоанн XXIII в декабре 1958 года в соборе Святого Петра рукоположил его во епископы и назначил епископом Витторио Венето. Тут он был подлинно в своей стихии, ведь это бедное итальянское епископство было не намного больше и значительнее солидного прихода, и поэтому епископ лично хорошо знал всех своих верующих. В 1969 году папа Павел VI назначил его патриархом Венеции, а в 1973 году произвел в кардиналы. |
| Uh. XIII:31–XVI:33 (опыт истолкования) Содержание Предисловие Пролог Часть I. I. Слава Сына Человеческого II. Заповедь о любви – новая заповедь Прославленного Сына Человеческого III. Впечатление торжественной речи на Апостолов: вопросы и возражения Петра. Предсказание Апостолу отречения Повторение и подтверждение предсказаний отречения и соблазна V. Увещание и воззвание к вере и мужеству VI. Великий дом Отца небесного – царственные обители Прославленного Сына Человеческого и верующих VII. Вопрос Апостола Фомы о пути VIII. Единый путь к Отцу небесному – Господь Иисус Христос IX. Непостижимость сего пути. Божество Господа Иисуса Христа X. Новое обнаружение непонимания Апостолов: вопрос Филиппа XI. Ответ Апостолу Филиппу XII. Господь Иисус Христос единый путь к Отцу и в отношении молитв верующих к Нему XIII. Утешитель иной – Дух Св. Два мира Обетование нового пришествия Господа к Своим. Вопрос Ап. Иуды XV. Заключение беседы за вечерей. Возвещение мира, призыв к радости и приглашение идти на встречу грядущему князю мира сего во исполнение воли Отца Часть II. I. Начало страстного шествия II. Притча о лозе истинной III. Союз лозы истинной с ветвями её – союз любви IV. Ненависть мира к пребывающим в союзе этой любви V. Обличение мира грядущим Утешителем о грехе, о правде и о суде. Свидетельство Его об истине VI. Пророчество о дне том, дне нескончаемой радости и торжества VII. Исповедание Апостолов. Торжественное заключение Прощальной Беседы Предисловие Обычно у авторов, – выступая в свет с своим произведением, оправдывать его появление, доказывать важность его предмета, потребность в его исследовании и изучении, значение его для науки, для жизни. В такой защите, в такого рода оправдании всего менее нуждается, конечно, опыт истолкования прощальной Беседы Спасителя с Учениками. Если признать необходимость истолкования св. Писания вообще, если не лишать значения заповеди Спасителя Самого: исследуйте Писания ( Ин. 5:39 ): то нужно-ли доказывать важность истолкования той Беседы, которая, – по выражению Святителя, именно в отношении истолкования св. Писания оправдывающего имя русского Златоуста, – «составляет драгоценнейшую часть сказаний евангельских»...? 1 Если бы уже и были труды, посвящённые её истолкованию, не излишним представлялось бы появление новых, а в действительности в русской богословской литературе ни одного такого труда ещё нет, – если, конечно, не считать, с одной стороны, общих толкований на весь новый завет или – на Евангелия, с другой – толкований, имеющих характер назидательный только, а не научный. |
| VI. Исполнение судов Божиих над Иерусалимом 1. Предопределение Суда Божия об Иерусалиме Вера Христова возникла и Новозаветная Церковь возросла и укрепилась среди Ветхозаветной Иудейской. Плод созрел и пришел в силу: теперь, что облекало и закрывало его, должно было отпасть и уничтожиться. Левитское обрядовое Богослужение, постановленное для Церкви в отроческом возрасте рода человеческого, заключало в себе только образы и наводило тени; за ними свет духовного царства Христова не мог сиять во всей полноте миру. Синагога должна была пасть. Столица Иудейства, Иерусалим, не смывшая с себя крови пророков, простерла руки свои на Мессию Сына Божия, и, после этого страшного богоубийства, еще не переставала избивать посланных к ней служителей Божией Премудрости. Еще долготерпение Божие ожидало, чтобы избранные из Иудейского народа отделились посредством покаяния и веры; наконец, мера его исполнилась. Иерусалим обречен был на погибель. Небесным Промыслом исполнителями судов Божиих над Иудеями были избраны Римляне. Их вождю, согласно с пророчеством Данииловым, предназначено было пройти с опустошительной войной по святой земле, подобно наводнению, и разорить богоубийственный город и святилище. 2. Знамения, предшествовавшие падению Иерусалима (Иосиф Флавий «О войне Иудейской» – кн. VI, гл. 5) Страшному событию разрушения Иерусалима, которое было предызображением последней кончины мира, предшествовали, в различные времена, чудесные знамения. Еще за четыре года до воины Иудейской, месяцев шесть спустя после страдальческой кончины апостола Иакова Праведного, когда, по-видимому, ничто не угрожало Иерусалиму, некто Иисус, сын Ананов, из простых земледельцев, пришедши на праздник кущей, вдруг, близ храма начал кричать: «глас от востока, глас от запада, глас от всех четырех ветров, глас на Иерусалим и на храм, глас на женихов и невест, глас на весь народ!» С этим воплем днем и ночью он начал ходить по всем городским улицам. Некоторые из вельмож Иудейских, негодуя на этот зловещий крик, схватили его, и стали бить без милосердия. Он не защищался, и ни о чем не просил; – в ответ на удары, продолжал кричать прежние слова. |
| VI Корнилиевские Православные образовательные Чтения С 4-6 марта 2004 года в городе Печоры Псковской области проходили очередные Корнилиевские Православные образовательные Чтения. Уже шестой год подряд по благословению архиепископа Псковского и Великолукского Евсевия педагоги школ города Печоры и Печорского района собираются для того, чтобы обсудить вопросы православного образования и воспитания своих подопечных. Следует подчеркнуть, что речь на Чтениях идет именно о проблемах светской системы образования. Устроителями Чтений являются Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь, Печерское православное педагогическое общество, созданное в октябре 1998 года, и Печерская городская гимназия. В нынешнем году в Чтениях принимало участие около ста человек из города Печор и Печорского района, Пскова и Великих Лук. Для участия в работе педагогического форума также прибыла большая группа гостей из Москвы, в том числе доктор философских наук, профессор Московского государственного медицинского университета И.В. Силуянова, доктор исторических наук, секретарь Правления союза писателей России С.В. Перевезенцев, доктор филологических наук, профессор Института русского языка им. А.С. Пушкина В.И. Аннушкин и целый ряд других представителей академической науки. К VI Корнилиевским Чтениям был приурочен выпуск очередного номера журнала " Глагол " , издаваемого Православным педагогическим обществом Печор, а также открытие интернет-сайта общества по адресу www.glagol-online.ru . По традиции перед открытием Чтений, которые всегда начинаются в день памяти преподобномученика Корнилия, их участники присутствовали на молебне у мощей святого игумена Псково-Печерской обители. После литургии в Михайловском соборе монастыря молебное пение совершил митрополит Таллиннский и всея Эстонии Корнилий, отмечающий в этот праздник свое тезоименитство. Начиная первое пленарное заседание, к участникам Корнилиевских Чтений обратился архимандрит Тихон (Секретарев), наместник Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря, который передал присутствующим благословение и напутствие архиепископа Псковского и Великолукского Евсевия. |
| VI. Предыконоборческий период Приводится по изданию: Л.А.Успенский. Богословие иконы Православной Церкви. Издательство братства во имя святого князя Александра Невского. 1997. VI. Предыконоборческий период. К оглавлению Древний мир воцерковлялся медленно и с большим трудом. Богатый своей сложной и совершенной культурой, он был подобен евангельскому богачу, которому труднее войти в Царствие Божие, чем верблюду пройти через игольное ухо. Искусство этого мира было наследием, из которого Церковь постоянно черпала и воцерковляла те элементы его, которые, как мы уже говорили, могли служить для выражения христианского Откровения. Естественно, что в этом процессе воцерковления в Церковь проникали и такие элементы этого искусства, которые воцерковиться не могли потому, что или не соответствовали, или просто противоречили самому смыслу христианского искусства. Но они влияли на него и налагали на него мирской отпечаток, вводили в церковное искусство плотскую чувственность и натуралистическую иллюзорность античного искусства, свойственные язычеству, но совершенно чуждые Православию. Церкви постоянно приходилось изживать эти элементы и бороться с ними. Эта борьба Церкви была не чем иным, как отражением в области искусства общей ее борьбы за свою истину. В области богословской мысли всякая ересь есть плод невозможности постичь Божественное Откровение во всей его полноте и стремления сделать это Откровение в какой-то мере, каким-то образом более доступным, так сказать приблизить небо к земле; в области искусства было то же самое. Искусство мирское несло в Церковь элементы, снижавшие Откровение; оно стремилось сделать его более «доступным», более «понятным» с его точки зрения и тем самым искажало евангельское учение, отвращало его от его цели. Как мы увидим впоследствии, эти же самые элементы плотской чувственности и иллюзорности будут и позже проникать в церковное искусство под видом натурализма, идеализма и т.д., засорять его и приводить к засилию принципов мирского искусства в Церкви. |
| V. Взаимоотношение церкви и государства (Восточно-православная точка зрения 2 ). Восточный богослов в данном вопросе не связан теоретически никакими схоластическими, реформационными и ново-схоластическими авторитетами. Основы нашей доктрины мы берем из глубокой византийской древности и прямо, непосредственно комментируем их в свете новой философии XIX-XX веков. Западная мысль под влиянием Рима, которое унаследовано и протестантизмом, рисовала церковно-политическую историю Византии преимущественно с отрицательной стороны, а потому и недооценивала достоинств византийской доктрины о церкви и государстве. Между тем эта доктрина является теоретически наилучшей из всех существующих. Церковь и государство не должны быть враждебны друг другу. Кесарево и Божие не должны быть в конфликте, но в полной гармонии и согласии, друг другу помогая, но не упраздняя свободы и самостоятельности каждого в его собственной автономной области. По официальной терминологии это «симфония». Термин ведет свое начало от известной 6-й новеллы императора Юстиниана (VI в.). В ней церковь и государство суть два божественных дара человечеству, т. е. два порядка вещей, вытекающих из единого источника – из учредившей их воли Божией, и потому, во имя послушания этой воле, долженствующих быть в полном согласии (consonantia – «симфония») между собой. Церковь ведает делами божественными, небесными. Государство – человеческими, земными. Но в то же время государство всемерно печется о хранении церковных догматов и чести священства. А священство вместе с государством направляют всю общественную жизнь по путям, угодным Богу (Corp. Jur. Can. Nov VI, praef). При таком единстве идеальной христианской цели государство и церковь мыслятся двумя различными функциями одного и того же организма. В Эпанагоге (XI в.) их единство уподобляется единству человека, состоящего из души и тела; каждой природе соответствует управляющая ею власть: императора – телом, патриарха – душой. Такой язык и такие образы утверждают иррациональность, неопределимость пограничной черты между церковью и государством, так же как иррационален простой, но таинственный факт единой и в то же время двухсоставной природы человека. Эти же сравнения связывают диалектику данной проблемы в сознании Восточной церкви с ее антропологией. Антиномия сочетания «Царства от мира сего», государства с Царством Божиим «не от мира сего» переживается в религиозном опыте Востока не как абсурд и парадокс, а как последовательный постулат веры в Боговоплощение: «неслиянное и нераздельное», т. е. иррациональное, но в высшей степени реальное сочетание полюсов бытия. Так, догмат Боговоплощения и его вселенская формула стали для восточного мышления тем золотым ключем, который отпирает для него все основные тайны самых трагических антиномий. Эта формула разрешает и для нас норму соотношений церкви и государства. |
|
|
