| 1527 Энциклика «Rerum novarum» («О новых вещах»; 1891) – программный документ Католической Церкви по вопросам социальной политики, разрабатывающий идеи классового сотрудничества труда и капитала через христианские профсоюзы. 1528 В этом романе Г. Уэльса (1917) рассказывается об англиканском епископе, разочаровавшемся в церковной догматике и снявшем сан. Среди предъявляемых к церкви претензий – ее неспособность решать социальные проблемы. В 1924 роман вышел в СССР (Уэльс). 1531 Белоликов Василий Захарович (30.01.188725.11.1937). В 1911 окончил КДА, канд. богосл., доц. по кафедре обличения раскола, затем – проф. Активный участник обновленческого движения: участвовал в работе II обновленческого собора, Предсоборного совещания (1924), член обновленч. миссионерского совета, много печатался в Вестнике Свящ. Синода, читал курс сектоведения в обновленч. Московской богосл. академии. 1934 – публично объявлен «никакого отношения к православной обновленческой церкви не имеющим». В 1935 арестован и осужден на 3 года лишения свободы. Вероятно, расстрелян (Ходаковская. 386388; Следственное дело. 897; ИС 1917. 18). 1542 Вениамин (Муратовский; 18.04.185503.05.1930). В 1877 окончил Казанскую ДС, надзиратель Казанского дух. училища. В 1896 окончил КазДА, канд. богосл., иеромонах, наст. Череменецкого м-ря С.-Петербургской епархии. В 1897 – еп. Ямбургский, в 1898 – еп. Гдовский, в 1901 – Калужский и Боровский. В 19051906 член Синода. В 1910 – еп. (1915 – архиеп.) Симбирский и Сызранский. Член Собора 19171918 гг. по должности. В 1920 архиеп. Рязанский и Зарайский. В 1922 перешел в обновленчество. В 1923 дважды каялся перед патр. Тихоном и дважды вновь переходил в обновленчество. 1923 – обновленч. митр. Ярославский. Участник обновленческого собора 1923. 1924 – обновленч. митр. Ленинградский, 1925 – обновленч. митр. Северо-Западной обл., 1927 – обновленч. митр. Московский и Коломенский. 1928 – пред. обновленческого синода. Скончался в Москве не воссоединенным с Патриаршей Церковью (Обзор I. 260; ПЭ VII. 638641). |
| Связи между Русской Православной Церковью и Церковью Римско-Католической возобновились лишь с началом понтификата папы Uoahha XXIII (1958−1963), который занял дружественную позицию по отношению к некатолическим Церквам и исповеданиям. Как известно, на всех сессиях Второго Ватиканского собора (1962−1965) присутствовали наблюдатели Русской Православной Церкви, и в их числе – выпускники ЛДА, архимандрит Ювеналий (Поярков), ныне митрополит Крутицкий и Коломенский, архимандрит Владимир (Котляров), ныне архиепископ Краснодарский и Кубанский, профессор ЛДА (ныне профессор МДА) протопресвитер Виталий Боровой, профессор ЛДА прот. Ливерий Воронов , а также прот. Иаков Ильич († 1981 г.). Большое значение для развития двусторонних отношений между Русской Православной и Римско-Католической Церквами имела экуменическая деятельность покойного митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима (1929−1978). После Всемирной Конференции « Церковь и общество» (июль 1966 г., Женева), где митрополит Никодим выступил с докладом на тему: «Диалог с римо-католиками о современной христианской социальной мысли» 78 , по предложению католической стороны было решено провести встречу богословов Римско-Католической и Русской Православной Церквей для обсуждения католической социальной мысли (с энциклики папы Льва XIII «Rerum novarum» (1891) и до решений Второго Ватиканского собора). Такая встреча состоялась в декабре 1967 г. в Ленинградской Духовной Академии. Делегацию богословов от Русской Православной Церкви на этом собеседовании, как. впрочем, и на последующих, возглавлял митрополит Никодим. Представители ЛДА внесли свой вклад в собеседование, представив доклады на следующие темы: «Социальные воззрения Второго Ватиканского собора Римско-Католической Церкви» (профессор протоиерей Л. Воронов ) 79 , «Социальная мысль энциклик «Mater ет magistra», «Pacem in terris» и «Populorum progressio» (доцент, ныне профессор, H. А. Заболотский). По окончании собеседования епископом Иоанном Виллебрандсом, главой делегации католических богословов, в храме ЛДА была совершена месса, на которой присутствовали митрополит Никодим, участники собеседования, представители профессорско-преподавательской корпорации и студенты ЛДА 80 . |
| Этого не видят или не хотят видеть Булгаков и его товарищи. То, что они говорят, могут говорить лишь люди, вышедшие из данной исторической Церкви. Оставаясь же внутри ее, они сами себя обессиливают и приходят к абсурду. Поэтому, как ни благородны пожелания участников сборника, как ни искренен их гнев, все их начинание, мне кажется, останется бесплодным до тех пор, пока они не выяснят точно и ясно своего отношения к православию. О. Серапион ушел из мира, и нельзя не видеть, что православен он был только, как инок, как аскет. Общественность же его была не церковная и уже, конечно, не православная. То же в сущности замечается и у издателей сборника. Они страдают от компромиссов и по долгу религиозной совести призывают к неуклонному проведению в жизнь заветов Христа. Этот призыв, особенно у Эрна и Свенцицкого, звучит порою так строго и с такой властностью, что напоминает давно знакомый голос... отца Матвея Ржевского, того самого, который заставил Гоголя сжечь вторую часть «Мертвых душ» 1017 ! Идеал личной святости у них тот же, что и в православии, т. е. аскетизм, но вместе с тем они пытаются создать и теократический идеал, т. е. религиозную общественность, и здесь коренным образом они расходятся с Церковью. Булгаков хочет примирить православие и культуру, так сказать, втиснуть культуру в православную Церковь . Но в какой мере это осуществимо? Знаменитый «Силлабус» Пия IX 1018 , того Папы, которого Ренан 1019 иронически называет «гениальным», очень верно и точно выражает отношение исторического христианства к гуманизму. В этом «Силлабусе» все предано проклятию, а социализм, наравне с «библейскими обществами» и «либеральным католицизмом» 1020 – назван «чумой» (sic!). Многих обольстила энциклика Льва XIII 1021 по рабочему вопросу (Rerum novarum), и началась пропаганда так называемого «католического социализма». Но это все иллюзии. Если церкви приспособляются к «духу времени», то исключительно с целью воспользоваться новым оружием, для вящего торжества своих реакционных идеалов. |
| Лефевр со своими последователями решительно выбрал «принадлежность к церкви всех времен с отказом принадлежать к церкви реформированной и либеральной». В своей мужественной борьбе он вдохновлялся примерами древних святых отцов, которые не боялись иногда противостоять всему миру (один римский прелат кричал на него: «Нечего разыгрывать Афанасия Великого !»). Вдохновлялся он и примером мучеников Вандеи, павших в борьбе с Францией революционной за воссоздание Франции христианской. «Новая христианская цивилизация», к которой ведут модернисты, – антихристов обман. Ибо «уже была христианская цивилизация, и нечего изобретать ее». После изменений последних лет в Европе течение традиционалистов получило новые возможности в бывших странах «народной демократии». То тут, то там, от Балтики до Дуная, появляются проповедники-«интегристы», на стенах градов и весей развешиваются приглашения на «мессу святого Пия X». Церковная ситуация в странах Восточной Европы различна, но в целом настроения там более консервативные, чем на Западе. Будущее покажет, насколько силен католический традиционализм, но уже сейчас видно, что он жизнеспособен, и кончина монсеньора Лефевра вовсе не означает конца возглавленного им движения. 890 Изд. по: Цыпин В., прот. Церковное право. М., 1994. С. 273–277. § 29. – Изд. См.: Codex Juris Canonici. Vatican, 1983 [Кодекс канонического права. Ватикан, 1983]. 892 Первой так называемой «социальной» энцикликой (энциклика – послание папы с изложением взглядов Ватикана по важнейшим вопросам) католицизма считают «Rerum novarum» («О новых вещах») папы Льва XIII (1891). Конечно, это не означает, что папы Римские до конца XIX века не высказывались по социальным вопросам. Иногда различают социальное учение и социальную доктрину церкви. Доктрина в основном определяется официальными документами (решения соборов, энциклики «непогрешимых» пап и пр.). Учение – более емкое понятие, в его разработке принимает также участие широкий круг ватиканских теологов и философов, развивающих социальную теологию и социальную философию католицизма. |
| Христианские демократы не ограничивают свои задачи реализацией интересов какой-либо одной Церкви. Они по своей природе экуменичны. Православие с его внешним монархическим и государственным духом отталкивает демохристиан, и они оказываются вне сферы его влияния. Еще раз напомним, что европейская христианская демократия, несмотря на нынешние трения с Ватиканом, свои первые шаги сделала под влиянием католической Церкви и при ее идейной (Rerum Novarum) и практической помощи. Более того, один из отцов христианской демократии, основавший после Первой мировой войны Итальянскую народную партию, священник Луиджи Стурцо начал свою политическую деятельность лишь после получения на то благословения церковной иерархии. Так как в православии социальная доктрина не разрабатывалась, отечественные христианские демократы не могли и даже не пытались найти теологического обоснования христианской политики. Однако религиозное чувство подсказывало некоторым лидерам демократии, что христианская политика, трактуемая как христианское делание, нуждается в церковной поддержке. Председатель ХДС Петербурга Виталий Савицкий сознательно или интуитивно попытался заполнить этот пробел. Он сделал ставку на «зарубежную», «карловацкую» православную церковь. Петербургский ХДС выступил в защиту притесняемых русских «зарубежных» приходов, находящихся на территории России, которые к тому же политически выгодно назвались «Свободной Православной Церковью». В 1991 году на очередном заседании исполкома В. Савицкий предложил членам ХДС СПб выступить инициаторами создания в Петербурге второго прихода Свободной Православной Церкви (первый был открыт в 1990 г.). Он резко отозвался о «совдеповской» Церкви, чем вызвал протесты многих членов исполкома, которым не понравился этот оскорбительный для Московской Патриархии тон. В ответ В. Савицкий вынужден был сказать, что вовсе не предполагал, будто весь ХДС СПб перейдет под омофор митрополита Виталия, первоиерарха зарубежной Церкви. Однако заинтересованность ряда членов организации в карловчанах была очевидна. |
| Наконец, Церковь может даже обратиться с рядом требований в защиту тех или иных классов или людей. Но эти требования не должны исходить из каких бы то ни было принципов социальных учений, а исключительно из учения Христа – учения о любви. Провозглашение со стороны Церкви тех или иных принципов равно их догматизированию. Католичество, которое начиная со знаменитой энциклики папы Льва ХШ «Rerum novarum», так смело и решительно вступило на этот путь в защиту социальной правды, не совсем еще свободно от догматизирования. Когда в последней большой энциклике теперешнего папы Пия «Quadragesimo anno» наряду с признанием справедливости требований рабочего класса провозглашается священный принцип собственности, то этим католическая церковь сама втягивается в социальную борьбу. Как ни дорог и ни законен принцип собственности, тем не менее, он ни в какой мере не связан с христианским учением. Хотя и очень короткое время, христианство просуществовало при добровольном, из любви вытекающем отказе от собственности. Наконец, Церковь может вести непосредственно очень широкую социальную работу. Я не боюсь, что эту работу назовут благотворительностью. Прежде всего, потому, что она может быть шире благотворительной работы, а затем и потому, что благотворительность сама по себе очень хорошее дело, особенно если она может смягчить существующее социальное зло. Конечно, социальной работой нельзя решить ни одной социальной проблемы, так как она коренным образом не уничтожит источник социального зла. Как раз в этом должно сказаться третье основное положение православия в его отношении к современным социальным вопросам: никакими социальными реформами или революциями нельзя уничтожить социальное зло и социальную несправедливость. Они зависят не от тех или иных форм социальной жизни, не от воли отдельных лиц или отдельных групп, а от несовершенства и греховности человеческой природы. Только в Церкви в благодатном порядке греховность человеческой природы преодолевается и только в Церкви социальный вопрос может быть радикально разрешен. |
| Так вот, мы, православные, – бунтари; он должен, он будет с нами бороться, пока мы не подчинимся, и борьба эта будет вестись непрестанно, и явно, и тайно, пока мы не покоримся. В этом отношении для нас все папы теперь одинаковы. Они, конечно, могут быть различны лично как люди, но деятельность их ad extra 696 , их отношения к нам останутся все теми же, они перемениться не могут, кто бы ни был папой, будь он святой – как Лев Великий , или Григорий Великий , будь он государственный муж с железной волей и широкими политическими замыслами – как Григорий VII или Иннокентий III, изверг – как Александр VI, тонкий эстетик, порядочный богослов, но верящий в одну красоту – как Лев Х , наконец, ограниченный фанатик, как Пий IX, или хитрый политик и великий знаток латинской версификации, как Лeb XIII , – все равно. Новый папа будет для нас таким же, как и его предшественники. Мы для него – восставшие и непокорные подданные, которые должны быть рано или поздно подавлены, поборены и подчинены его непогрешимой власти! – Положение ясно. Г. П. Федотов. Quadragesimo anno 697 698 15 мая 1931 года исполнилось сорок лет со дня опубликования папой Львом XIII его знаменитой энциклики о рабочем вопросе – Rerum novarum. Днем юбилейной даты подписана и новая энциклика Пия XI «Quadragesimo anno», или «о воссоздании общественного порядка». Мир всегда прислушивается со вниманием к словам, исходящим от главы католического христианства. Для миллионов католиков эти слова облечены авторитетом догматической непогрешимости. Не-католики и даже не-христиане привыкли слышать в Риме голос совести, возвышающийся над национальными и классовыми антагонизмами, раздирающими современный мир. Это значение Рима как справедливого арбитра в делах Европы – и мира – особенно возросло со времени войны, когда поместные Церкви оказались вовлеченными в поток национальных страстей. Все заставляет думать, что новое выступление папы будет не только выражением мнений известных католических кругов, но явится веским фактором в практическом решении социальных вопросов наших дней. |
| разделы рассылка распечатать Александр Щипков Исходные доктрины Главы из книги " Христианская демократия в России " Формированию социального учения Католической церкви способствовали энциклики папы Льba XIII, включая " Rerum Novarum " (Исходя из новых обстоятельств, 1891), в которой определялась роль церкви в условиях индустриального общества. Описание кризисного состояния современной цивилизации, базирующейся на светской гуманистической, а не христианской культуре, занимает существенное место в социальном учении. Источник кризиса видится в неверном понимании сущности человека в отрыве от Бога. Построение мира без Бога обращается против человека, поскольку последний оказывается в духовном вакууме. Учение развивалось в последующих церковных документах , наиболее известным из них стало окружное послание II Bamukahckoro собора " Gaudum et Spes " (Радость и надежда, 1965). Учение представляет собой совокупность общественно-политических, экономических и этических концепций. Окружное послание " Радость и надежда " утверждало независимость церкви, которая не связывает себя ни с одной из существующих политических, экономических и социальных систем. Одновременно церковь настаивала на своем праве вмешиваться в мирские дела, давая им нравственную оценку, основанную на евангельском учении. Церковь должна судить о том, согласуются ли основы конкретного социального строя, формирования или организации с Евангелием. Под " социальным " понимаются все сферы человеческой деятельности: семья, экономика, политика, право, культура. Церковь как собрание верующих должна быть независимой от государства, но она не должна быть от него отделена, поскольку отделение несовместимо с сотрудничеством. Обе структуры – автономны. Социальная доктрина не является политической программой, не дает конкретных технических ответов на проблемы общественной жизни, но указывает принципы общежития: Принцип единства и нерасторжимости брака. Принцип неприкосновенности права на жизнь. Принцип первенства человека над обществом. Принцип природного равенства всех людей. Принцип национальной и международной солидарности. Принцип необходимости и законности частной собственности. Принцип вспомогательности (солидарности) между социальными слоями (например, работником и работодателем). |
| Она означала, что прошло ровно сто лет с момента появления очень важной энциклики Льва III «Rerum novarum». Замечу для желающих, что обе они вместе опубликованы по-русски с невиданной быстротой летом 1991 года. Издание это совпало с концом советской власти. Содержание энциклик этому соответствует. Можно было бы написать о них отдельную статью; вообще-то о них и написано очень много, потому что речь идет о социальных делах. Но сейчас я хочу сказать только об одном: у Иоанна Павла II есть кусочек текста, который трудно читать без слез, хотя, как всегда в энцикликах, там нет ни малейшего пафоса. Римский первосвященник сдержанно вспоминает первую половину 1980х, когда так трудно было в Польше, опасно – во всем мире и (прибавлю от себя) невыносимо здесь, у нас. Бог милостив, именно эти годы я провела между Россией и Польшей, то есть в Литве. Милость тут значит, что, как ни странно, в Литве было не так невыносимо, как в России, и не так трудно, как в Польше. Помню, из Литвы посылали в Польшу сахар. Граница была закрыта, но однажды появился священник, похожий скорее на бомжа. Совершенно не представляю, каким образом он добрался, но мало того – из Литвы, прихватив одну монахиню (все они тогда были тайные), он поехал в Москву- подбодрить тех, кто уж очень страдал за Польшу. Утешения у него были исключительно те, что Бог не оставит, а Папа все время молится. Только что я написала, что в Литве было не так невыносимо. Это неверно. Точнее сказать – «на острове Лапута», или, еще точней, «в городе Китеже». Обычная Литва к этому времени стала наконец довольно советской, научившись не работать, огрызаться и даже приставать на улице с упреками типа: «Что ж это у вас пальто запачкано?». Она пожухла, как ни красили старый Вильнюс в конфетные цвета, и – в отличие от 1950х или 1960х – о Европе почти не напоминала. Усилилась и нелюбовь к русским, и сходство с ними, причем похожи они стали на советских, а не любили именно русских, даже если в них ничего советского не было. Однако Лапута или Китеж там оставались, а здесь – не знаю. |
| Когда предстоятели церкви открывают уста, чтобы учить пасомых, не этим последним, конечно, говорить, чему и как их нужно. Если папа обращается к миру со словом заботливой попечительности о, бедных, оскорбленных и униженных, кто скажет, что он поступает не так, как должно, как ему повелевают исконные традиции церкви? Разве Церковь католическая, с обычною своею страстностью и увлечением не привыкла издавна повторять, что она есть «собственно и прежде всего град бедных», в котором богачи лишь «терпятся? 40 Разве не повторяют и доселе наиболее влиятельные и авторитетные члены ее, «что сила церкви – в народе» и что сам Христос Спаситель «сделал из социального вопроса основание (?), самую суть Своего служения»? 41 Итак, говорим, обратившись к современному миру с речью, которая была для него неожиданностью, папа все же оставался в согласии с исконными традициями в отношении к беднякам. Все это так. Но утрированная и доведенная до крайности традиция оправдывает ли сквозящее в энциклике заискивание у демократии и, – заискивание, которого могут не вычитать в ней разве лишь не желающие? Этот тон и эта тенденция папского послания становятся особенно заметны, если мы сопоставим его с теми приемами демократов и вообще пилигримов из низшего класса в Ватикане, о которых почти ежедневно сообщают теперь газеты, – с тою сердечностью, с теми пышными выходами и торжественными, специально для них устрояемыми религиозными церемониями, на которые так щедр теперь Ватикан. Эти сердечные приемы, эти небывалые торжества в Ватикане по случаю появления там простецов-пилигримов и энциклика, Rerum novarum, – явления одного и того же порядка, своего рода captatio benevolentiae у демократов. Вот почему, т. е. именно вследствие этой тенденциозности энциклики, она представляет какую-то смесь и производит какое-то двойственное впечатление: чисто христианские идеи, тонкие разграничения понятий, сфер и зрения, основательные научно-экономические выводы и суждения являются в ней как бы в несоответствующей оправе, на фоне, окрашенном тенденцией в сторону демократии, и в общсм все это очень нарушает целостность впечатления. Часто бывает довольно трудно отделить, где кончаются слова ученика Христова, горящего духом, Его любви и руководящегося ею в своих отношониях к меньшей братии, и где начинает говорить хитрый и ловкий политик, твердо наметивший и преследующий свои политические цели и виды. Это, впрочем, общая черта папских посланий: тем легче они вводят в заблуждение и подкупают в свою пользу кажущеюся верностью духу учения Христова, чем ближе по букве к нему и к заветам первенствующей Церкви. Но ознакомимся с этим любопытным документом ближе 42 . |
|
|
