| The Scriptural evidence in favor of the Ransom conception is very scarce. Λτρον does indeed mean «ransom,» but the word is used in the New Testament only once, in the parallel passages Mark 10:45 and Matt. 20:28, and the main emphasis seems to be here rather on the «loosing» effect of Christ " s Messianic ministry, than on ransoming in the strict sense. The primary meaning of the verb λω is just to «loose» or to «set free.» The word ντλυτρον occurs in the New Testament also only once: 1Tim. 2:6 . The middle λυτρουσθαι, both in Luke 24:21 and in Titus 2:14, or in I Peter l:18f, does not necessarily imply any «ransom " -motive. «Jedenfalls ware es vollig verkehrt fur Titus 11.14 und I Petri 1.18 zu hehaupten: wéll in dem Sprachgebrauch der LXX λυτρουσθαι als Gottestat nicht die Losegeld-Vorstellung enthdlt, enthdlt es sie auch an diesen Stellen nicht» [Buchsel in Kittel " s Worterbuch, IV.6, s. 353]. Λτρωσις in Luke 1.68 is no more than simply «salvation» (cf. 5:69, 71:77). Hebr. 9:12 : αωναν λτρωσιν does not imply any ransom either. «An ein Losegeld ist wohl hier kaum gedacht, wenn auch vom Blute Jesu die Rede ist. Die Vorstellung in Hebr. ist mehr kultisch als rechtlich» (Buchsel, s. 354). πολτρωσις in Luke 21:28 is the same as λτρωσις in 1:68 or 2:38, a redeeming Messianic consummation. This word is used by St. Paul with the same general meaning. See Buchsel, s. 357f. «Endlich muss gefragt iverden: wie weit ist in πολτρωσις die Vorstellung von einem λτρον, einem Losegeld oder dergleichen noch lebendig? Soil man voraussetzen, dass ueberall, wo von πολτρωσις die Rede ist, auch an ein λτρον gedacht ist? Ausdrucklich Bezug genommen wird auf ein Losegeld an keiner der πολτρωσις–Stellen. . . Wie die Erlosung zustande kommt, sagt Paulus mit der λαστριον– Vorstellung, was uberflussig ware, wenn in πολτρωσις die Lose-geldvorstellung lebendig ware. . .Die richtige deutsche Ubersetzung von πολτρωσις ist deshalb nur Erlosung oder Befreiung, nicht Loskauf, ausnahmweise auch Freilassung Heb. 11:35 und Erledigung Hebr. 9:15 .» |
| 2351. Ср. у блж. Иеронима (nom. hebr. 52). 2352. Ср. 1Цар. 25. 3. 2353. Ср. блж. у Иеронима (nom. hebr. 55). 2354. Ср.: 1Цар. 25. 3; 35. 2355. Ср.: 1Цар. 25. 21. 2356. См.: Рим. 7. 2. 2357. Ср у блж. Иеронима (nom hebr. 51). 2358. Ср. у блж. Иеронима (in Ioel. 1. 6–7). 2359. Ср.: Иоил. 1. 9, 13, 14. 2360. Ср.: Еф. 6. 12. 2361. Ср Еф. 4. 14–16. 2362. См.: Пс. 51. 4. 2363. Ср.: Ин. 8. 44. 2364. То есть числа тридцать, полученного из умножения числа три (символ Троицы) на десять (обозначение совершенства) (см.: Banterle. Р. 149). 2365. Ср. у блж. Иеронима (in loel. 1. 8). 2366. См.: Гал. 4. 26. 2367. См.: 1Кор. 9. 27. 2368. См.: Втор. 21. 14. 2369. Ср.: Втор. 21. 15–17. 2370. См.: 1Кор. 2. 15. 2371. См.: Втор. 21. 15–17. Ср.: Cain et A. 1. 4. 13, а также у Филона (sacrif. 5. 19–20). 2372. Ср.: Быт. 25. 25. 2373. Ср.: Быт. 29. 34. 2374. Ср.: Гал. 1. 15. 2375. См.: Рим. 10. 8. 2376. Ср.: Cain et A. 2. 2. 7, а также у Филона (sacrif. 36. 118). 2377. Ср.: Пс. 57. 4. 2378. Ср.: Быт. 45. 22; 37. 33. 2379. Ср. гимн свт. Амвросия «На пенье петуха» (hymn. 1. 14). 2380. У греков одеждой обоих полов служили однотипные по покрою хитон (нижняя одежда) и гиматий (плащ). Хитон подпоясывался под грудью, с напуском; и при желании можно было подпоясаться так, что он становился короче. 2381. Указание на мистерии Кибелы. Ср. у блж. Иеронима (in Os. 1. 4. 14). 2382. Ср.: Еф. 3. 12. 2383. Ср.: Еф. 1. 1–23. 2384. См.: Еф. 4. 10–11. 2385. Ср.: Еф. 4. 1–16. 2386. См . Еф. 1. 8–9. 2387. Ср.: Пс. 134. 10–12. 2388. Ср.: Пс. 134. 2. 2389. Ср.: Пс. 138. 13. 2390. См: Деян. 1. 26. 2391. Ср.: Числ. 27. 1–6. 2392. Ср.: exh. u. 6. 37; 6. 38. 2393. Ср.: Cain et А. 2. 19. 2394. Ср.: Пс. 134. 4. 2395. Ср.: Плач 3. 24. 2396. Ср.: Еф 17, 14. 2397. См.: Еф. 2. 6. 2398. Ср.: Еф. 2. 8–9. 2399. Ср.: Гал. 6. 15; Еф. 2. 15; 2Кор. 5. 17. 2400. См.: Еф. 2. 11, 14. 2401. Ср.: Рим. 10. 6. 2402. См.: Еф. 2. 14. 2403. См.: Еф. 2. 3. 2404. Ср.: 2Кор. 3. 6. 2405. Ср.: Еф. 4. 8–10. 2406. См.: Еф. 4. 12. 2407. Ср.: Еф. 4. 14–15. |
| 3678. Ср.: fug. 6. 34: а также у блж. Иеронима (nom. hebr. 41. 16). 3679. Ср.: fug. 6. 34: а также у блж. Иеронима (nom. hebr. 14. 18; 33. 13). 3680. Ср.: у блж. Иеронима (nom. hebr. 3. 20; 41. 5). 3681. Ср.:1 Кор. 3:2. 3682. То есть о епископе. 3683. То есть к клирикам, которые жили в Верцеллах монашеской общиной. 3684. См.: Кол. 3:11. 3685. Ср.:1 Петр. 1:17; Иак. 2:1. 3686. Ср.: Мф. 5:3. 3687. Ср.: Откр. 3:12; 21:2. 3688. Ср.: Ис. 1:3. 3689. См.: Исх. 12:11. 3690. Ср.: Быт. 25:31–34; 27:1–35. 3691. См. примеч. к epist. 4. 17. 3692. См.: Быт. 28–30. 3693. См.: Быт. 33:1–10. 3694. См.: Ин. 1:29. 3695. Ср. у Вергилия (Aen. 4. 366); а также: Iacob. 2. 6. 27. 3696. Ср.: Кол. 3:13. 3697. См.: Исх. 33:7. 3698. См.: Исх 29:14. 3699. См.: Быт 18:3 и след. 3700. См.: Быт. 17:16 и след. 3701. См.: Быт. 19:2 и след. 3702. См.: Нав. 2:1 и след. 3703. Букв. «отлучайте от груди». 3704. См.: Исх. 20:12. 3705. Ср.: Лк. 9:23. 3706. См.: Ин. 19:25; а также: inst. u. 7. 49 и секвенцию Stabat Mater. 3707. См.: Мф. 27:51; Мк. 15:33; Лк. 23:44–45. 3708. См.: Лк. 23:40–43. 3709. Ср.: hymn. 5. 19. 3710. Ср.: hymn. 5. 19. 3711. См.:1 Петр. 2:18. 3712. Письмо написано, скорее всего, в 393 г. (см.: Zelzer. P. CXXVII). Римский епископ Сириций (384–399) сообщает об отлучении от Церкви Иовиниана и его последователей. Иовиниан, который был прежде монахом, выступил против аскетической практики и подвига девства. Противниками его учения были блж. Иероним (adu. Iou.); блж. Августин (bon. coniug. 2. 48; haeres. 82). Письмо было послано в Милан, где на соборе епископы одобрили решение Сириция (см. ниже: epist. 15). Это письмо епископа Сириция, сохранившееся среди писем свт. Амвросия, впервые говорит о первенстве девства над брачным состоянием (см.: Hunter D. Rereading the Jovinianist Controversy: Asceticism and Clerical Authority in Late Ancient Christianity/Journal of Medieval and Early Modern Studies. 2003. 33:3. P. 453–470). 3713. Иовиниан и его последователи. 3714. Ср.: epist. 62. 7, где говорится о покровении невесты епископом во время совершения христианского брака. |
| In the order of the books of the New Testament, the Gospel of Matthew comes first. Palestine is said to be the place where the Gospel was written. St Matthew wrote in Aramaic, and then it was translated into Greek. The Aramaic text has not survived, but many of the linguistic and cultural-historical peculiarities of the Greek translation give indications of it. The Apostle Matthew preached among people who were awaiting the Messiah. His Gospel manifests itself as a vivid proof that Jesus Christ is the Messiah foretold by the prophets, and that there would not be another (Mt. 11:3). The preaching and deeds of the Savior are presented by the evangelist in three divisions, constituting three aspects of the service of the Messiah: as Prophet and Law-Giver (Ch. 5-7), Lord over the world both visible and invisible (Ch. 8-25), and finally as High Priest offered as Sacrifice for the sins of all mankind (Ch. 26-27). The theological content of the Gospel, besides the Christological themes, includes also the teaching about the Kingdom of God and about the Church, which the Lord sets forth in parables about the inner preparation for entering into the Kingdom (Ch. 5-7), about the worthiness of servers of the Church in the world (Ch. 10-11), about the signs of the Kingdom and its growth in the souls of mankind (Ch. 13), about the humility and simplicity of the inheritors of the Kingdom (Mt. 18:1-35; 19 13-30; 20:1-16; 25-27; 23:1-28), and about the eschatological revelations of the Kingdom in the Second Coming of Christ within the daily spiritual life of the Church (Ch. 24-25). The Kingdom of Heaven and the Church are closely interconnected in the spiritual experience of Christianity: the Church is the historical embodiment of the Kingdom of Heaven in the world, and the Kingdom of Heaven is the Church of Christ in its eschatological perfection (Mt. 16:18-19; 28:18-20). The holy Apostle brought the Gospel of Christ to Syria, Media, Persia, Parthia, and finishing his preaching in Ethiopia with a martyr’s death. This land was inhabited by tribes of cannibals with primitive customs and beliefs. The holy Apostle Matthew converted some of the idol-worshippers to faith in Christ. He founded the Church and built a temple in the city of Mirmena, establishing there his companion Platon as bishop. |
| Apostle and Evangelist Matthew Commemorated on November 16 The Holy Apostle and Evangelist Matthew, was also named Levi (Mark 2:14; Luke 5:27); he was one of the Twelve Apostles (Mark 3:18; Luke 6:45; Acts 1:13), and was brother of the Apostle James Alphaeus (Mark 2:14). He was a publican, or tax-collector for Rome, in a time when the Jews were under the rule of the Roman Empire. He lived in the Galilean city of Capernaum. When Matthew heard the voice of Jesus Christ: “Come, follow Me” (Mt. 9:9), left everything and followed the Savior. Christ and His disciples did not refuse Matthew’s invitation and they visited his house, where they shared table with the publican’s friends and acquaintances. Like the host, they were also publicans and known sinners. This event disturbed the pharisees and scribes a great deal. Publicans who collected taxes from their countrymen did this with great profit for themselves. Usually greedy and cruel people, the Jews considered them pernicious betrayers of their country and religion. The word “publican” for the Jews had the connotation of “public sinner” and “idol-worshipper.” To even speak with a tax-collector was considered a sin, and to associate with one was defilement. But the Jewish teachers were not able to comprehend that the Lord had “come to call not the righteous, but sinners to repentance” (Mt. 9:13). Matthew, acknowledging his sinfulness, repaid fourfold anyone he had cheated, and he distributed his remaining possessions to the poor, and he followed after Christ with the other apostles. St Matthew was attentive to the instructions of the Divine Teacher, he beheld His innumerable miracles, he went together with the Twelve Apostles preaching to “the lost sheep of the house of Israel” (Mt. 10:6). He was a witness to the suffering, death, and Resurrection of the Savior, and of His glorious Ascension into Heaven. Having received the grace of the Holy Spirit, which descended upon the Apostles on the day of Pentecost, St Matthew preached in Palestine for several years. At the request of the Jewish converts at Jerusalem, the holy Apostle Matthew wrote his Gospel describing the earthly life of the Savior, before leaving to preach the Gospel in faraway lands. |
| Todavía San Pablo se detuvo y habló del «peso momentáneo y ligero de la tribulación que nos proporciona una cantidad inconmensurable y eterna de gloria» ( 2Cor. 4:17 ). Porque, si la cosa es pesada por naturaleza, se hace ligera por la esperanza de las cosas futuras; ésta es la razón que el mismo Pablo dijo: «porque nosotros no fijamos la mirada sobre las cosas visibles, sino sobre aquellas invisibles» ( 2Cor. 4:18 ). Discreción con los Paganos Pero pasemos a considerar lo que Cristo continúa diciendo: «No deis las cosas santas a los perros y no echéis vuestras perlas a los cerdos» ( Mt. 7:6 ). El lo ha dicho, evidentemente, dándonos una orden, pero nosotros por vanagloria y absurda ambición, hemos interpretado la prescripción tergiversando sus términos; y con ligereza, indiscriminadamente y sin previo examen, admitimos corruptores infieles, personas llenas de todo vicio, a la comunión de nuestros misterios ( 1Cor. 10:16 ). Les revelamos todos los «artículos de la fe, sin que antes hayan dado segura prueba de la propia intención y acogemos en masa en los sagrados recintos, a gente que no tendría que ver aún el vestíbulo. Por esto, algunos, así, intempestivamente iniciados, muy pronto se han retractado, dándose a toda suerte de maldad. Tal terrible precepto lo transgredimos no sólo respecto a los no cristianos, sino también entre nosotros, cuando teniendo que participar en los inmortales misterios, los realizamos muy a menudo, en estado de impureza y descaradamente. Además, nosotros desordenamos no solamente dichos preceptos, como todos pueden ver, sino también aquellos que siguen. Si Cristo, pues, ha dicho: «Todo cuanto queréis que los hombres os hagan, también vosotros hacédselo a ellos,» ( Mt. 7, 12 ), nosotros, en cambio, les hacemos lo que de ellos no queremos padecer. La Puerta Angosta Sometidos, luego, a entrar por la puerta angosta, buscamos por todos los lados, encontrar la espaciosa ( Mt. 13–14 ; Lc. 13:24); y no sorprendería si solamente los seglares la abrazan y la prefieran; pero más que ellos, la van buscando importantes personalidades que, aparentan estar crucificadas, no terminando jamás de maravillar al aparecer más bien como un enigma. |
| John Anthony McGuckin Miracles VERA SHEVZOV Orthodox thinkers from Late Antiquity to modern times have understood miracles as actions or events that manifest or point to the presence of God. Orthodox Christians have associated miracles not only with individual experiences, but also with experiences of entire communities and even nations. Miracles are associated with healings, historical events, visions, dreams, and foresight, and with such phenomena as inexplicable displays of myrrh or tears on icons. Throughout history, Orthodox pastors and spiritual guides have drawn on accounts of miracles for pedagogical purposes. Such accounts provided lessons concerning vices and virtues along with lessons concerning “right faith.” In addition to the realm of lived Orthodoxy, where accounts of miracles have often resulted in the special veneration of certain icons and the veneration of saints and their relics, miracles have also figured in the Orthodox theological and philosophical considerations of history, science and nature, and anthropology. Reports of miracles have also periodically begged the question of authority in the church (who in the church is it that finds and declares them miraculous?). Although miracles may be integral to its worldview, Orthodox Christianity nevertheless is deeply nuanced in its approach to them. In part, the Orthodox understanding of miracles is rooted in the complex view of miracles reflected in the New Testament. On the one hand, patristic authors such as Origen of Alexandria (d. 254) and St. John Chrysostom (d. 407) maintained that Jesus’ miracles played a significant role in the establishment of the Christian faith. Signs, acts of power, and works testified to the power of God manifested in and through Christ. Accordingly, Orthodox writers maintained, miracles accompanied his words in order to confirm his identity for those who were unable to recognize his power and authority through his words alone. In this sense, miracles were a form of divine condescension. Following the death of Jesus, in this view, the apostles performed numerous miracles in Jesus’ name as a way further to cultivate the Christian faith. As Origen wrote in his mid- 3rd century treatise Against Celsus 1.46, had it not been for miracles, people would not have been persuaded to accept the new teachings. On the other hand, patristic authors also pointed to the more negative aspects of miracles in the gospel texts. Particularly objectionable was the pursuit of, and demand for, miracles as a condition for faith ( Mt. 16.4 ; Jn. 6.30–31 ) or as a curious spectacle ( Lk. 23.8 ). Even the Devil tempted Jesus to perform a miracle ( Mt. 4.1–11 ; Lk. 4.1–13 ). Finally, according to Jesus’ testimony, not every “wondrous sign” was from God ( Mt. 24.24–25 ; Acts 8.9–13); they could even be detrimental to believers by distracting or turning them from the path to salvation. |
| 21. Chiediamo a tutti di rispettare il diritto inalienabile alla vita. Milioni di bambini sono privati della possibilità stessa di nascere nel mondo. La voce del sangue di bambini non nati grida verso Dio ( cfr. Gn 4, 10).Lo sviluppo della cosiddetta eutanasia fa sì che le persone anziane e gli infermi inizino a sentirsi un peso eccessivo per le loro famiglie e la società in generale.Siamo anche preoccupati dallo sviluppo delle tecniche di riproduzione biomedica, perché la manipolazione della vita umana è un attacco ai fondamenti dell’esistenza dell’uomo, creato ad immagine di Dio. Riteniamo che sia nostro dovere ricordare l’immutabilità dei principi morali cristiani, basati sul rispetto della dignità dell’uomo chiamato alla vita, secondo il disegno del Creatore. 22. Oggi, desideriamo rivolgerci in modo particolare ai giovani cristiani. Voi, giovani, avete come compito di non nascondere il talento sotto terra ( cfr. Mt 25, 25), ma di utilizzare tutte le capacità che Dio vi ha dato per confermare nel mondo le verità di Cristo, per incarnare nella vostra vita i comandamenti evangelici dell’amore di Dio e del prossimo. Non abbiate paura di andare controcorrente, difendendo la verità di Dio, alla quale odierne norme secolari sono lontane dal conformarsi sempre. 23. Dio vi ama e aspetta da ciascuno di voi che siate Suoi discepoli e apostoli. Siate la luce del mondo affinché coloro che vi circondano, vedendo le vostre opere buone, rendano gloria al vostro Padre che è nei cieli ( cfr. Mt 5, 14, 16). Educate i vostri figli nella fede cristiana, trasmettete loro la perla preziosa della fede ( cfr . Mt 13, 46) che avete ricevuta dai vostri genitori ed antenati. Ricordate che “siete stati comprati a caro prezzo” (1 Cor 6, 20), al costo della morte in croce dell’Uomo-Dio Gesù Cristo. 24. Ortodossi e cattolici sono uniti non solo dalla comune Tradizione della Chiesa del primo millennio, ma anche dalla missione di predicare il Vangelo di Cristo nel mondo di oggi. Questa missione comporta il rispetto reciproco per i membri delle comunità cristiane ed esclude qualsiasi forma di proselitismo.Non siamo concorrenti ma fratelli, e da questo concetto devono essere guidate tutte le nostre azioni reciproche e verso il mondo esterno. Esortiamo i cattolici e gli ortodossi di tutti i paesi ad imparare a vivere insieme nella pace e nell’amore, e ad avere “gli uni verso gli altri gli stessi sentimenti” ( Rm 15, 5). Non si può quindi accettare l’uso di mezzi sleali per incitare i credenti a passare da una Chiesa ad un’altra, negando la loro libertà religiosa o le loro tradizioni. Siamo chiamati a mettere in pratica il precetto dell’apostolo Paolo: “Mi sono fatto un punto di onore di non annunziare il vangelo se non dove ancora non era giunto il nome di Cristo, per non costruire su un fondamento altrui” ( Rm 15, 20). |
| Oraciones por todos los hombres ( 1Tim. 2:12 ). Beso de paz ( Rom. 16:16 ; 1Cor. 16:20 ). El presidente, imitando a Cristo, toma el pan y el vino ( 1Cor. 11:23–25 ; Mt. 26:21–26–27 ; Mc. 14:22–23; Lc. 22:19–20). El presidente bendice y da gracias a Dios sobre los elementos eucarísticos ( 1Cor. 10:16; 11:24 ). El presidente repite lo que dijo Cristo ( 1Cor. 11:23–25 ; Mt., Mc., Lc.). Los fieles responden Amén ( 1Cor. 14:16 ). Comunión bajo las dos especies ( 1Cor. 10:16–22; 11:26–29 ; Mt., Mc., Lc.). Tiene, por lo tanto, excepcional interés para la historia litúrgica el estudio detallado de la misa en el período subapostólico. He aquí por qué hemos creído necesario tratar este tema de propósito, recogiendo de los escritos de los siglos I y II todas aquellas noticias que a él se refieren segura o probablemente. La reconstrucción de esta arcaica liturgia nos permitirá penetrar íntimamente en la vida de la Iglesia, dándonos la posibilidad de formarnos una idea bastante exacta y completa del ritual de la misa tal como aproximadamente debía de ser, con ligeras diferencias, en Roma y en las principales comunidades de Oriente. Ritual todavía de tipo único, universal, y, por lo mismo, anterior a las variantes regionales, que más tarde darán origen a las grandes familias litúrgicas. Los Escritos de San Justino 34. Hemos aludido a la descripción de la misa hecha por San Justino (+ 165). Es la primera que se encuentra en la historia litúrgica, y por la época y el criterio con que fue escrita resulta para nosotros fuente preciosa de información. San Justino Mártir nació, hacia el año 1001–10, en Flavio Neapolis (Naplusa de Palestina), de familia pagana. Joven todavía, atraído por la filosofía, estudió los diversos sistemas; hasta que en el 130, hallándose en Cesárea, se convirtió al cristianismo, «la única filosofía verdaderamente segura y provechosa. «De Palestina pasó, como maestro, a Efeso y después a Roma, donde abrió una escuela de doctrina cristiana, que confirmó con la propia sangre el año 165–166. |
| Все более и более к ней устремляясь, душа непрестанно растет, из себя выходит, себя превосходя, в жажде большего; так восхождение становится бесконечным, желание - неутолимым (In Cant. Cantic. 12). Обращается к образу Моисея и свт. Григорий Богослов: «Я шел вперед с тем, чтобы познать Бога. Поэтому я отделился от материи и от всего плотского, я собрался, насколько смог, в самом себе и поднялся на вершину горы. Но когда я открыл глаза, то смог увидеть задняя Божия (Исх 33. 22-23), и это было покрыто камнем (1 Кор 10. 4), т. е. человечеством Слова, воплотившегося ради нашего спасения. Я не мог созерцать всечистую Первоприроду, познаваемую только Ею Самой, т. е. Св. Троицей. Ибо я не могу созерцать то, что находится за первой завесой, сокрытое херувимами, но только то, что нисходит к нам,- Божественное великолепие, видимое в тварях» (Or. 28). Что же до Божественной Сущности, то это Святая Святых, закрываемое и от самих серафимов. Божественная природа для св. Григория Богослова есть море сущности, неопределенное и бесконечное, простирающееся за пределы всякого понятия о времени и природе. Если наш ум попытается создать слабый образ Божий, созерцая Его не в Нем Самом, но в том, что Его окружает, то этот образ ускользает от нас прежде, чем мы попытаемся его уловить, озаряя высшие способности нашего ума, как молния, ослепляющая взоры. И в «Ареопагитиках» путь апофатического богопознания уподобляется восхождению Моисея на Синай в сретение Богу. Путь «отрешений» от всего сущего, приводящий к Божественному Мраку, сравнивается здесь с искусством ваятеля, к-рый, удаляя все, что скрывает статую в глыбе материала, обнаруживает ее сокровенную красоту (MT II). Путь отрешений должен быть восхождением от низшего к высшему. Это путь аскетический. Он начинается очищением. Он есть «единовидное собирание» или сосредоточение, «вхождение в самого себя», отвлечение от всякого познания, от всех образов, чувственных и умственных. Это апофатическое незнание есть не отсутствие знания, но совершенное знание, несоизмеримое со всяким частичным познанием. Бог познается не издали, не через размышление о Нем, но через непостижимое с Ним соединение, что возможно только через исхождение за все пределы, через «исступление» (MT I 1). И это означает вступление в священный мрак, в «мрак неведения», в «мрак молчания». Это «исхождение» есть истинное познание, но познание без слов и понятий и потому несообщимое познание, доступное только тому, кто его достиг и имеет,- и даже для него самого доступное не вполне, ибо и самому себе описать его никто не может. Это область, в к-рой бездействует размышление и душа касается Бога, осязает Божество. Нужно подыматься все выше, миновать все священные вершины, покинуть все небесные звуки, и светы, и слова - и войти в «таинственный мрак незнания», где истинно обитает Тот, Кто выше и вне всего (MT I 3). |
|
|
