| Это предположение подтверждается тем очевидным обстоятельством, что триконхиальная апсида храма была сооружена над вырубленной в скале огромной рыбозасолочной цистерной 52 (7,11 х 5,3 х 6,4 м), засыпанной, судя по находкам Κ. К. Косцюшко-Валюжинича, не ранее второй половины – конца VI в. 148 . Прочные стены этой цистерны были использованы как основание постройки – прием, к которому охотно прибегали ромейские строители-икодомы 149 . Кроме того, вынужденно сжатые, почти квадратные пропорции храма, какие вообще появились в византийском зодчестве не ранее VI в. 150 , объяснимы еще и тем, что он занял свободное место, остававшееся рядом с уже возведенными Уваровской базиликой и крещальней (рис. 196). Продвинуть его еще восточнее мешала линия, ограниченная апсидами храма-кафоликона, а сместить западнее – близость главной апсиды баптистерия. Следовательно, храм «А» строился не в конце IV–V вв., а почти на два века позже, скорее всего, в самом конце VI – начале VII вв., но уже после Уваровской базилики и крещальни, когда весь архитектурный комплекс, возникший на месте кварталов IV–V, принял законченный вид. Сооружение явно доминировало в квартале, на перекрестке двух улиц на южной оконечности высокого мыса, над входом в Карантиную бухту, где находился порт (рис. 198). Оно имело почти квадратные пропорции (17,8 х 25,5 м), вытянутую алтарную часть (до 7 м), центральную апсиду диаметром 6 м и боковые экседры диаметром по 3 м, узкие боковые нефы длиной 10,5 м и шириной 2,9 м (левый) и 2,7 м (правый), стены толщиной 1,25–1,5 м., особенно массивные в апсиде, с усиленным фундаментом 156 . Перед входом в нартекс были устроены две вырубленные в скале ступеньки, по которым в храм можно было попасть по улице, ведущей снизу, из портового района. Κ. К. Косцюшко-Валюжинич глухо упомянул о каком-то более древнем здании, находившемся на месте базилики Крузе. «Храм, – писал он, – по-видимому, построен на месте древнего сооружения, быть может из того же камня, так как такие же плиты, какие находятся в стене храма, видны в постройке, которую храм как будто перерезал», но доследования 1998–1999 гг. |
| 1. Для шва он берет не Ъ, как следовало бы, но Э, так как в русском Ъ утратил полугласное звучание. 2. Алеф , айн , и ней он пропускает, как «незаметные в произношении и не возможные для русского говора» (с. VI). 3. Для йод он вводит в употребление латинское J, указывая, что эта буква «существует во всех азбуках, и употреблялось даже в древнеславянской церковной, в виде I без точки» (С. VI). 4. Точно также игнорируется дагеш , как слабый так и сильный. О буквах со слабым дагешем сказано, что «наш язык не имеет хотя приблизительно соответствующих звуков» [vi] , о буквах с дагешем сильным указано, что «мы нигде не двоили согласных, это было бы почти незаметно в русском произношении...и затруднительно для правописания» [vii] . Таким образом, в передаче имен собственных В.И. Кельсиев дает картину половинчатого решения этого вопроса: отвергнув употребившуюся со времен Кирилло-Мефодиевского перевода традицию, В.И. Кельсиев не дает и точного фонетического отпечатка, так как в этом случае ему пришлось бы применять систему транскрибирования семитских языков, употребляемую в научных изданиях. А так как заявленной целью перевода было ознакомление с библейским текстом широких масс, то нерешенность этого вопроса в переводе В.И. Кельсиева очевидна. Более того, она подчеркивает оправданность использования в СП привычных имен библейских персонажей и географических названий. Особо следует обратить внимание на передачу В.И. Кельсиевым имен Божиих hw:hy] (Я нве h) и myhla (Эло ним) . Эло ним [viii] — В.И. Кельсиев предполагает, что стоило бы перевести его словом Бука , так как оно «дает идею о страхе» (с. VII), но, убоявшись явной несуразицы везде переводит Эло ним как «Бог», ссылаясь на традицию всех современных ему переводов на европейские языки. Я нве h Кельсиев переводит либо причастием «Сущий» либо глагольной формой Есмь (Исх. 3,14), ссылаясь на того же Авраама Бениша, видевшего в имени Я нве h глагол нава h — «быть, существовать» в третьем лице единственного числа несовершенной формы, и потому переводившего его — the Eternal . |
| Тимур Щукин, Олег Ноговицин Анонимный трактат «Об общей природе и Троице» в контексте христологических и триадологических споров VI века Источник См. также: Анонимный трактат «Об общей природе и Троице» Трактат анонимного автора, опубликованный Марвином Рашедом под заглавием «Об общей природе и Троице» (Rashed 2007) дошел до нас в единственной рукописи X–XI вв., хранящейся в Парижской национальной библиотеке (Paris. Coisl. 387) в составе кодекса, который содержит нечто вроде подборки литературы, обязательной к прочтению для среднестатистического византийского школяра того времени. Подборка состоит из 15 текстов; итальянский палеограф Филиппо Ронкони разбивает ее на пять блоков. К первому (в него входит и наш текст) относятся сочинения философского и богословского содержания. Второй включает в себя прогимнасмы (примерные образцы простейших литературных форм). Третий – риторические трактаты, четвертый и пятый – эпимеризмы, т. е. грамматические комментарии на классические античные тексты, в частности, на Гомера, а также учебники грамматики, например, сочинение Тимофея Газского «О синтаксисе» 1 . Состав корпуса свидетельствует о том, что наш анонимный трактат использовался в качестве учебного текста для философско-богословского упражнения, а значит, его содержание воспринималось на стыке первого и второго тысячелетий как нечто безусловно традиционное. При этом он отражает богословскую проблематику середины VI в., которая к началу XI в. реактуализировалась не в последнюю очередь потому, что преемственность в византийской интеллектуальной среде в данный исторический период осуществлялась именно посредством текстов эпохи Пятого вселенского собора 2 . Для нас, однако, важнее, что данный трактат дает представление о том, насколько сложной была богословская ситуация первой половины – середины VI в., раскрывает условия и механизмы богословской полемики того времени, отражая меру пристрастности полемизирующих сторон друг к другу, то, насколько они представляли себе позицию противника, и, исходя из этого, могли сформулировать собственную точку зрения и понять, кто на их стороне, а кто в противоположном интеллектуальном лагере. |
| Примером может служить херсонский разновес из стеклянной пасты светло-оливкового цвета, диаметром 21 мм. Он очерчен узким низким валиком по краю внешней стороны, на которой четыре маленькие точки соединены тонкими рельефными полосками, образующими крест. Между сторонами креста еще четыре маленькие точки. Вес гирьки (4,51 г) почти точно совпадает с эталонным весом византийского солида (4, 548 г), допускавшим отклонение в 0,5 г. Эксагий был обнаружен в ходе раскопок Г.Д. Белова на северном берегу Херсонеса в 1931 г., в помещении VII, в слое, который датируется вв. 977 Аналогичный эксагий, но диаметром 22 мм и с монограммой внутри ободка, происходит из раскопок XI поперечной улицы в 1955 г., где он был найден в засыпи ямы для раствора извести, заброшенной, судя по материалам, не ранее конца VI в. 978 Вообще, большинство стеклянных разновесов принадлежат VI в. и первой половине VII в., после чего арабские вторжения подорвали административную систему, которая контролировала их производство и распространение 979 . В византийской монетной системе частями солида являлись такие монетные номиналы, как тремисс – 1/3 солида и семисс – 1/2 солида. Очевидно, но, для их взвешивания служили бронзовые квадратные гирьки размерами от 9,4 до 11 мм и высотой 2,5–3 мм, которые весили 1,33 г (тремисс) или 1,92–2,05 г (семисс). Первые имели на лицевой стороне четыре точки по углам квадрата, а вторые – греческую букву N (50), нанесенную двойной линией или точками. Следовательно, монетные части солида имели хождение в ранневизантийском Херсоне, хотя самих золотых монет, составляющих части солида, здесь пока не найдено 980 . Вместе с тем об их заметной роли в местном денежном обращении, испытывавшем нехватку в разменной монете, свидетельствуют упоминания ссыльного папы Мартина I, который пытался приобрести хлеба «хоть на тремисс» 981 . Бронзовые гирьки той же квадратной формы, иногда большего веса, вплоть до унции (6 солидов), или в виде плоских кружков, чаще всего с греческой буквенной нумерацией в виде В (2 нуммия) и IΒ (12 нуммиев), относятся к неоднократным находкам, происходящим из дореволюционных раскопок Херсонеса, и отчасти были изданы A.A. Васильевым 982 . При этом особый интерес представляет набор весовых знаков, обнаруженный в 1904 г., в состав которого входили четыре бронзовые гирьки с изображением трехнефного храма, надписью theu charis («милость Божья») и указанием весового норматива в 1, 2, 3 и 6 унций (ГА, ГВ, ГГ, TS), а также пять бронзовых эксагиев с изображением арки на двух колоннах с акротериями (портала храма?) и обозначением буквой N («номисма») с серебряной инкрустацией весового стандарта для 2 (В), 3 (Г), 4 (D) и 5 (6) номисм (последних два экземпляра) 983 . |
| Для изучения внутренней жизни Византийской империи IV— VI вв. первостепенное значение имеют законодательные памятники. Они содержат неоценимый материал о социально-экономических отношениях этого периода, о государственном и административном устройстве империи, о взаимоотношениях классов, сословий, различных социальных групп и их правовом статусе, об организации церкви и ее имуществах, о политике различных императоров. Ценные материалы в юридических источниках встречаются и по международному праву IV—VI вв. Все юридические памятники IV—VI вв. имеют своей основой римское право. Однако в IV—V вв., в период так называемого постклассического права, происходит существенная эволюция в развитии юридической мысли. Последняя все более бюрократизируется, теряет стройность и ясность классической эпохи, зачастую тонет в многословии и пышном восхвалении императоров . Эволюция постклассического права идет в сторону его унификации, подчинения разрозненного самостоятельного творчества юристов интересам центральной власти. Явственно намечается тенденция превратить все право в писаный закон, а в условиях усиления неограниченной власти монарха — в закон императора. С этим связано стремление возвести в ранг писаного закона право, уже существующее как юридическая доктрина. Одновременно делаются попытки упростить и стабилизировать законодательство. Свое выражение это находит в тенденции преодолеть юридический формализм классической юриспруденции, сделать огромное и разрозненное наследие римских классических юристов и римских императоров достоянием современников, которое можно было бы применить в судебной практике. Все это привело к первым, еще несовершенным, попыткам кодификации права и к созданию трех самостоятельных кодексов римских законов, предшествовавших законодательной реформе Юстиниана. Кодификационные работы начинаются с систематизации и унификации императорских конституций, изданных по самым разнообразным правовым вопросам . Уже в конце III — начале IV в. появляются два частных сборника видных юристов: 1) Codex Gregorianus, составленный в конце III в. юристом Грегором и содержащий важнейшие конституции императоров, изданные в 196—297 гг.; 2) Codex Hermogenianus, являющийся продолжением и как бы дополнением Грегориева кодекса, куда вошли императорские конституции нескольких последующих лет. Оба эти кодекса дошли до нас лишь в позднейших извлечениях . |
| Эта история сама по себе требует нашего заключения: дети знали анафору, потому что слышали, как она время от времени гласно возносится в церкви. Мало того, дети должны были слышать один и тот же устоявшийся текст, а не плод молитвенной фантазии предстоятеля. Иначе, как бы они смогли запомнить текст? 588 Обратите внимание, что дети могли слышать молитву, не просто потому что «священники имеют обычай громко произносить молитвы св. возношения», но благодаря тому что «в церкви вошел в употребление обычай, чтобы дети во время литургии стояли пред святилищем». Это оставляет открытым вопрос, как велегласная анафора могла достигать слуха молящихся в наосах, приделах и галереях, далеко удаленных от алтарного барьера, возле которого стояли дети. III. Упадок традиции Уже в начале VII века, как сообщает нам Луг духовный § 196 только что приведенный, велегласная рецитация анафоры была обычаем «в некоторых местах», следовательно, не везде. Это подтверждается ранними источниками: Псевдо-Нарсаем (VI в.), Новеллой 167 Юстиниана (ок. 565 г.) и вероятно также гомилиями Феодора Мопсуестского (†428) конца IV века. Итак, именно в это время пробежали первые трещины по древней традиции громкой литургийной молитвы. Во второй половине VI века начало рушиться все здание. 1. Феодор Мопсуестский (†428) Феодор Мопсуестский (†428) в Гомилиях 15–16 на евхаристическую литургию, записанных вероятно в Антиохии 388–392 гг., делает неоднократный акцент на том, что молчание является знаком почитания. 589 А из резюме предшествовавшей Гомилии 16 можно догадаться, что анафора произносилась тихим голосом, потому что епископ возвышает глас на Санктус. 590 2. 17-я Гомилия Псевдо-Нарсая (VI в.) Сирийская Гомилия 17, приписываемая Нарсаю Нисибийскому (399–502), но не считающейся аутентичной, 591 описывает евхаристические тайны следующим образом: Все церковное тело теперь требует тишины, и все постановляют искренне молиться в своих сердцах. Священники пребывают в тишине, и диаконы стоят в молчании, все люди спокойны и тихи, смирны и сдержаны. Глубокая тишина и мирный покой почиют в этом месте... |
| здесь к этому времени, как и детские захоронения в соседнем склепе 1960 г., где в дромосе лежала часть амфоры типа «carotte» второй-третьей четверти VI в. (Суров Е. Г. Указ. соч. – С. 91, рис. 17; Зубар В. М. Про час и обставини... – С. 31–33). Обилием погребенных отличался склеп г. с двумя нишами-лежанками в подпрямоугольной камере (4,7 X 3,8 X 2 м), свод которой поддерживали три опорных прямоугольных в основании столба, устроеные по осевой линии (юго-запад – северо-восток). На обеих лежанках костяки залегали слоями (не менее 7–8 ингумаций). По словам авторов отчета, западная часть северной половины камеры с уровня лежанок буквально была завалена на 0,5 м человеческими костями. Очевидно, их сдвигали сюда, когда связки покойников еще не полностью истлевали, поскольку некоторые части скелетов лежали в анатомическом порядке (судя по черепам – не менее 10 мертвецов). Всего в северной половине камеры покоились останки не менее 30 человек. В основной части камеры находилось примерно столько же погребенных, которые были уложены в два слоя. В инвентаре присутствовали монеты IV–V вв., долго не выходившие из обращения, фрагменты амфоры V–VII вв. с коническим корпусом, покрытой зеленоватым ангобом, обломок позднекраснолаковой миски со штампами второй половины V–VI вв., бронзовые проволочные браслеты, серьги, бронзовые и серебряные пряжки, двухпластинчатые фибулы VI–VII вв. (Зубарь В. М., Бунятян Е. П., Шевченко А. В. Отчет о раскопках Западного некрополя в 1987 г.//Архив НЗХТ. – Д. – Л. 3–13). Примеры наиболее длительного, многократного использования демонстрируют склепы, открытые на Западном некрополе в 1988 г. Так, в типичном позднеримском склепе с тремя лежанками и прямоугольной камерой (2,8 X 3,0 X 1,7–1,8 м) было похоронено около 400 человек: на левой лежанке – до 20 ингумаций взрослых и детей, на лежанке против входа – 16–17, на лежанке справа – 14–15; на затечной земле, на высоте 1,0–1,1 м от пола камеры зафиксировано 15 костяков без погребального инвентаря. В натечной земле здесь оказались бронзовые ребристые и типичные средневековые шаровидные полые пуговицы, а также фрагменты белоглиняной керамики со светлозеленой поливой, что указывает на весьма длительное использование усыпальницы – после «очистки» в VII в., видимо, до XII–III вв. |
| 209 . Соколов И.И. Избрание патриархов в Византии с половины IX до половины XV в. Спб. 1907. 210 . Соколов И.И. Крупные и мелкие властители в Фессалии в эпоху Палеологов/ВВ. Т. 24 за 1923 –1926 гг., изд. в 1926. 211 . Соколов И.И. О поводах к разводу в Византии с половины IX до половины XV в. Спб., 1911. 212 . Сокольский Вл. О характере и значении Эпанагоги. Очерк по истории византийского права/ВВ. Т. 1.Вып. 1/2. 1894. 213 . Стасюлевич М.М. Осада и взятие Византии турками. Спб., 1854. 214 . Суворов Н.С. Византийский папа. Из истории церковно-государственных отношений в Византии. М., 1902. 215 . Сюзюмов М.А. Византийский город (середина VII-cepeдuha IX в.)/ВВ. Т. 27. 1967. 216 . Сюзюмов М.А. Историческая роль Византии и ее место во всемирной истории (в порядке дискуссии)/ВВ. Т. 29. 1968. 217 . Сюзюмов М.А. Экономические воззрения ЛьваУI/ВВ. Т. 15. 1959. 218 . Тихомиров М.Н. Исторические связи России со славянскими странами и Византией. М., 1969. 219 . Удальцова З.В. Борьба партий на Флорентийском соборе/ВВ. Т. 3. 1950. 220 . Удальцова З.В. Византийская культура. М., 1989. 221 . Удальцова З.В. Законодательные реформы Юстиниана/ВВ. Т. 27. 1967. 222 . Удальцова З.В. Идейно-политическая борьба в ранней Византии (по данным историков IV-VII веков). М., 1974. 223 . Удальцова З.В. Историко-философские воззрения светских авторов ранней Византии/ВО. М., 1982. 224 . Удальцова З.В. Италия и Византия в VI веке. М., 1959. 225 . Удальцова З.В. Советское византиноведение за пятьдесят лет. М., 1969. 226 . Удальцова З.В. Церковные историки ранней Византии/ВВ. Т. 43. 1982. 227 . Удальцова З.В., Котельникова Л.А. Власть и авторитет в средние века/ВВ. Т. 47. 1986. 228 . Успенский Ф.И. Византийская табель о рангах/ИРАИК. Т. 3. София, 1898. 229 . Успенский Ф.И. Константинопольский эпарх/ИРАИК. Т. 4, вып. 2. София, 1899. 230 . Успенский Ф.И. Военное устройство Византийской империи. ИРАИК. Т. 6, вып. 1. София, 1900. 231 . Успенский Ф.И. История Византийской империи. М.;Л., 1913–1948 (т. 2,ч. 2 не выходил). |
| M.; Л., 1951; Города Ирана в раннем средневековье. M.; Л., 1956; Арабы у границ Византии в 1V-VI вв. M.; Л., 1964; Ближний Восток, Византия, славяне. Л., 1976; Культура сирийцев в средние века. M., 1979; Сирийская средневековая историография: Исследования и переводы. СПб., 2000. 1448 См.: Уколова В.И. Боэций и христианство//Религии мира. M., 1982; Она же. Мировоззрение Боэция и античная традиция//Вестник древней истории. 1981. 3; Она же. Человек, время, судьба в трактате Боэция «Об утешении философией»//Средние века. 1973. Вып. 37; Она же. Исидор Севильский и его сочинение «О природе вещей»//Социально-политическое развитие Пиренейского полуострова при феодализме. M., 1985; Она же. «Последний римлянин» Боэций. M., 1987; Она же. Античное наследие и культура раннего Средневековья (конец V – середина VIII в.). M., 1989 (переизд.: M., 2010); Она же. Поздний Рим: Пять портретов. M., 1992; Она же. Античность: история и культура: В 2 т. M., 1999; Eadem. Last romans and European culture. M., 1990; Eadem. Intellectual life in the Middle age. M., 1990; Eadem. Three defeats or The happy life of Flavius Cassiodorus//Journal of ancient civilizations (China). 1992. Vol. 7; Eadem. Los Ultimos Romanos et cultura europea. M., 1991; Немировский А.И., Уколова В.И. Свет звезд, или Последний русский розенкрейцер. M., 1994; и др. 1449 Культура Византии/Отв. ред. З.В. Удальцова, Г.Г. Литаврин. Т. 1: IV – 1-я половина VII в. M., 1984; Т. 2: 2-я половина VII – XII в. M., 1989; Т. 3: XIII – 1-я половина XV в. M., 1991. 1450 История Европы с древнейших времен до наших дней/AH СССР. Ин-т всеобщей истории; Ин-т истории СССР; Ин-т славяноведения и балканистики: В 8 т. Т. 1: Древняя Европа. M., 1988; Т. 2: Средневековая Европа. M., 1992; Т. 3: От Средневековья к Новому времени (конец XV – 1-я половина XVII в.). M., 1993. 1452 См.: Поляковская М.А. Портреты византийских интеллектуалов: Три очерка. 2-е изд., испр. и доп. СПб., 1998. 1453 См., например: Любарский Я.Н. Византийские историки и писатели: Сб. |
| Но если мы признаем действительно эту зависимость сказания от предисловия Курбского, то должны будем сделать вывод, что сказание могло появиться только после появления сего предисловия. Из всего сейчас изложенного касательно свидетельства Максима грека о великокняжеском собрании греческих рукописей я позволю себе сделать следующие выводы: 1) Приписываемые Максиму греку слова об этой библиотеке не принадлежат ему и находятся в одном только сказании из всех 9-ти доселе известных. 2) Сказание это с отзывом Максима грека о великокняжеской библиотеке составлено не современниками Максима грека , и не в XVI в., а в первой половине XVII века. Есть основание предполагать, что оно написано в Троице-Сергиевом монастыре, не позднее 1634 г., старцем Иоасафом Сороцким. 3) Кроме сведений достоверных, почерпнутых автором из сочинений Максима грека , в сказании находятся и ошибочные известия, составляющие плод фантазии автора. 4) К числу последних относится и все то, что автором сообщается о великокняжеской библиотеке, осмотре ее Максимом греком и произнесенных им словах. Все это исторически не достоверно. 294 В 6839, 6843, 6845, 6851, 6862, 6873, 6890, 6897, 6923, 6930, 6953, 6954, 6961, 6966, 6978, 6981, 6983, 6984, 6988, 6993, 7001, 7055 и 7079 годах. 295 См. «О сношениях Русской церкви с святогорскими обителями до XVIII столетия» в VI часто «Прибавлений к творениям св. Отцев» (1848 г.). 299 «И те грамоты были у Юрья Малого и Юрьи их у себя не доискался». А. М. И. Д. Греческий стат, список 1, л. 18 об. 300 П. С.Р. Л., т. VIII, стр. 259; т. VI, стр. 257. Никоновская летопись ч. VI, стр. 203. А. М. И.Д. Греческий стат, список 1, л, 18 об. 302 Список грамоты в А. М. И. Д. в Греческом стат. списке 1, л. 19 об. Напеч. в Временнике И. О. И. и Др. Р., кн. V, отд. 3, стр. 30–31. Перепечатана у Η. П. Лихачева «Библиотека и архив Московских государей в XVI столетии», Сиб. 1894 г., стр. 18–19. Вместе с Василием Андреевым Коробовым «к Салим-шаг салтану» в Константинополь были отправлены: Борис Яковля Голохвастов, подъячий Сенка Космынин, соколник Сыч Митин Фофанов, толмачи Федька Елболда, Опофрейко Лужанин. |
|
|
