| Действительно, мы владеем способностью сохранять раз приобретенные знания и, по мере надобности, извлекать их из таинственной кладовой нашего мозга и ставить пред сознанием для той или другой цели. Вот эта способность человека и называется памятью. Происхождение памяти столь же мало, как и сознание, объясняется в известных нам физиологических системах. Все, что в этом отношении признано физиологией, сводится к двум положениям: 1) ощущения, мысли и чувства, раз полученные или испытанные человеком, оставляют в нервном аппарате следы, которые сохраняются и составляют условие воспоминания; 2) самое воспроизведение ощущений, мыслей и чувств совершается по законам ассоциации (обобщение) представлений, или закону смежности (сосуществование и преемственность), или закону сходства. Что касается существования в мозгу следов от больших представлений, то эти следы могут быть понимаемы и понимаются различно: или как материальные отпечатки, оттиски, подобные печати на растопленном сургуче, или же как способность, расположение к воспроизведению бывшего представления. Нерациональность первого мнения очевидна: во-первых, мы никакими усилиями мысли не можем понять, что такое остаток представления, определенный и притом материальный; во-вторых, подобные оттиски, являясь наслоениями в мозгу, образовали бы собою невообразимую массу следов и произвели бы в голове такую путаницу, при которой воспроизведение столь же мало возможно, как отыскание какого-нибудь маленького предмета в безобразной куче сору. Правдоподобнее второе мнение, по которому раз бывшее представление оставляет способность или расположение к воспроизведению. «Как ветка дерева, будучи наклонена некоторое время в одну сторону, сохраняет способность легче нагибаться в ту же сторону, так и мозговые волокна, получив однажды известные впечатления, удерживают надолго способность получать то же самое расположение (Мальбранш). Мы охотно принимаем это предложение вообще, хотя трудно понять, каким образом мозговые волокна могут сохранить способность к повторению всех тех многочисленных движений, которые являлись в них при каждом частном ощущении и которые должны произойти снова, чтобы возникло воспоминание бывшего ощущения. |
| Общий и всеобщий смысл природы человека, хотя сам по себе он один, но, существуя во многих субстратах, делается множественным, целиком, а не отчасти, присутствуя в каждом. Как и план судна, будучи одним у кораблестроителя, умножается, оказываясь во многих подлежащих, так и научение учителя, будучи одним в его уме, когда оказывается в тех, кого учат, вместе с ними умножается, целиком существуя в каждом. Кроме того, и образ пальца один, но, существуя во многих оттисках, целиком в каждом, он уже и есть и называется многим. Таким образом, многие суда, многие люди, многие оттиски и понятия многих учеников в индивидуумах и по числу множественны, и в этом отношении разделены и не соединимы. По общему же виду многие люди одно, и многие суда одно, также и понятия, и оттиски по тождеству изображения являются одними. Таким образом, все это в одном отношении множественно и раздельно, а в другом соединено и едино. Но и в применении к постоянным величинам мы часто пользуемся числом, говоря, например: дерево в два локтя, но называем одно двумя только потенциально, а не актуально, ибо в действительности есть только одно, а не два; а поскольку оно может через разделение стать двойным, постольку мы говорим, что оно состоит из двух. «Это седьмое слово, которое на основании того, что предлагают мыслящие противоположное, подтверждает собственную истину. Принимающие во Христе две природы, утверждают, что в Нем одна только ипостась, то есть лицо; они равным образом отвергают тех, кто полагает, что во Христе одна природа после соединения или что у Него две ипостаси. Но прежде чем перейти к опровержению этого положения, я считаю уместным вначале определить, что разумеет учение Церкви под словом «природа», что под словом «лицо» и «ипостась». Итак, полагают, что природа есть общее определение бытия вещей, причастных одной и той же сущности, как у всякого человека, что он есть разумное смертное живое существо, обнаруживающее ум и понимание, ибо ни один человек в этом отношении не отличается [от другого] . |
| По зрелом размышлении я осознал, что таким образом все карты и картинки, по местоположению и отсылкам, сосредоточены ближе к концу книги. Ни о каком особом замысле не идет и речи; так вышло только потому, что мне не удалось привести остальные иллюстрации в хоть сколько-нибудь приемлемый вид. Кроме того, мне сказали, будто географические или пейзажные подойдут лучше всего — не говоря уже о том, что ничего другого я рисовать и не умею. Прилагаю еще шесть штук . Все они, очевидно, не без изъяна; и, кроме того, вероятно, с трудом поддаются воспроизведению, — все до единой или по крайней мере некоторые. Наконец, вы, возможно, не захотите на этапе столь позднем создавать себе новые сложности и менять свои планы. Так что я нисколько не огорчусь и не удивлюсь, если вы их вернете, все или часть из них….. Засим остаюсь неизменно Ваш, ДЖ. Р. Р. ТОЛКИН. 011 Из письма в издательство «Аллен энд Анвин» 5 февраля 1937 Касательно воспроизведения иллюстраций к «Хоббиту». Пробные оттиски одобряю. Уменьшение пошло на пользу всем, кроме «Троллей». На этой картинке обнаружились один-два дефекта, возможно, дело лишь в качестве печати. Я их отметил: тонкая белая обводка одного из деревьев на заднем плане местами прерывается; некоторые из точек, служащих контуром для пламени, не пропечатались; а еще не пропечаталась точка после «Тролли». В картинке «Прихожая в Бэг-Энде» я по недомыслию акварелью изобразил тень, доходящую до самой боковой балки. Тень, конечно же, на оттиске получилась совсем черной (а ключ в результате и вовсе исчез), хотя до балки не доходит. Однако оттиски, на мой взгляд, вполне хороши — насколько позволяет оригинал. Пожалуйста, учтите: это все замечания не из серьезных! До сих пор удивляюсь, что эти посредственные картинки вообще приняли к публикации и что вы потратили на них столько трудов и сил — тем паче вопреки финансовым соображениям (об этом факторе я ни на минуту не забывал; из-за него-то я поначалу и отказался от иллюстраций). 012 В «Аллен энд Анвин» В середине марта Толкин отослал в «Аллен энд Анвин» корректуру «Хоббита», испещрив первоначальный текст огромным количеством поправок. |
| 28-го ч. получено было мною письмо из Москвы от А. Е. Викторова , который писал мне от 26-го числа: «Преосвященнейший Владыко! простите великодушно, что, пославши Вам, больше недели тому назад, своего рукоделья книгу, я доселе не написал Вам в объяснение той странности, что на этой книге выставлен 1877 г., а к Вам она пришла уже в 1878 г. Книга эта, составленная мною по званию Архивариуса оружейной палаты, напечатана мною (на счет Министерства Двора) ещё два года назад; потом в 1877 г. напечатан к ней и заглавный лист; а так как наш министр в прошлом году и в начале нынешнего был на Дунае, то и разрешение на выпуск книги вышло только в начале нынешнего месяца. Мне дано при этом 200 экз.; 30 экз. приказано разослать по разным ученым обществам и учреждениям, а остальные 170 экземпляров (из 600) велено хранить в архиве и без разрешения Министра Двора не расходовать. Вот это то я и хотел объяснить в письме к Вам, при посылке по-видимому запоздалого подарка. В той же посылке я послал отдельные оттиски своей статьи об описях патр. ризницы. Решительно не помню, послал ли я Вам эти оттиски в свое время, или нет. Если послал, то эти экземпляры покорнейше прошу, как и 2-й экземпляр описания архива Оруж. палаты, передать в Семинарию, или вообще распорядиться по Вашему усмотрению. Вот уже около двух недель горю нетерпением пуститься на юг, в Крым; но доселе никак не могу выбраться из Москвы. Уехал в отпуск мой товарищ по архиву, другой архивариус, а я сижу у моря и жду погоды, и, кажется, ранее 5-го июля не удастся выбраться. На этот раз, увы, я еду на юг, уже не для удовольствия, а для лечения. Всю нынешнюю зиму у меня страшно болела голова, от чего более месяца я пролежал в постели. Болезнь мою доктор объясняет золотухой, той самой, от которой происходили у меня прежде припадки и обмороки. Теперь от той же золотухи пришла другая беда, сильная, особенно после сна, головная боль, вследствие которой почти всю нынешнюю зиму не мог ничего делать. Для упразднения этой болезни мне и советуют прибегнуть к Сакским грязям (подле Евпатории), как самому сильному специальному средству против ревматизма и золотухи. К этой поездке меня особенно одушевил своими рассказами отец архим., теперь Епископ Михаил 1063 . Если на Сакских грязях доктора скажут, что они не идут к моей болезни, поеду в Пятигорск. К сожалению я уж порядочно опоздал делать эти экскурсии, и придется спешить и спешить. От этого к Вам едва ли мне удастся заехать, разве на обратном пути. |
| Получил 20-ю книгу «Временника» и с удовольствием прочел исследование о скоморохах, любопытное по новости предмета и сведений. Получил и 50 оттисков моего Указателя и осмелюсь заметить, что он ужасно небрежно напечатан; корректуру видно не просматривали. Кроме того, что есть опечатки и пропуски нумеров, мои заметки о содержании статей не отделены шрифтом и даже не отставлены, а напечатаны подряд с заглавиями статей. Я бы желал, чтобы такие Указатели печатались также, как подобные моей же работы, в «Вестнике Географического Общества»; оттиски их на днях пошлю в библиотеку Общества. Вы мне ничего не отвечаете на запрос мой об Списке русских исторических книг, вышедших в 1853 году (с обозначением всех рецензий на них в журналах), который я составил и охотно бы отдал для «Временника». Что же касается до «У. Губ. Ведомостей> , то в генваре или феврале составлю такой же за 1854 год. Если вы считаете пригодным для «Временника» список книг по Русской истории, то я пришлю его в Общество тотчас как получу ваше согласие. Желаю вам успеха в ваших занятиях и остаюсь готовый к услугам вашим Гр. Геннади С.-Петербург. Декабря 8 1854 года. 59 Он же Милостивый Государь Иван Дмитриевич! Прежде всего я должен извиниться, что не отвечал немедля, еще в прошлом месяце на любезное письмо ваше; я приготовлял кое-что для «Временника» и ждал переписки статута, но и то и другое замедлилось. Для «Временника» я наконец приготовил Указатель книг по Русской истории за 1653 год и небольшую заметку для смеси и посылаю их вам. Пожалуйста присмотрите за печатанием Указателя, а для образца посылаю напечатанный мною в «Вестнике». Только указание рецензий можно печатать в строку, сплошь не разбивая по строкам, чтобы не было так разгонисто, но непременно другим и мелким шрифтом. Что касается до Литовского статута, то я к вам с повинной головой: я думал, что он уже переписывается, когда собрался к г.Тимофееву; теперь в библиотеке работать нельзя и надо это отложить до Фоминой, а между тем сам писец явится к вам и пользуюсь его отъездом, чтобы переслать вам мои писания, оттиски моих Указателей и кстати поздравления с грядущими светлыми днями и пожелание всего доброго и поклон от уважающего вас и готового к услугам |
| Е.3. Панченко. Книги В.Г. Дружинина в фонде библиотеки СПб ИИ РАН Библиотека С.-Петербургского института истории – преемница библиотеки Археографической комиссии, с которой были тесно связаны профессиональная деятельность и судьба В.Г. Дружинина 153 . В помещении Археографической комиссии хранилась и личная библиотека Василия Григорьевича, значительная часть которой после его ареста осталась сначала в библиотеке Историко-археографического института (ИАИ), созданного на месте упраздненной Археографической комиссии, а затем перешла в фонд учрежденного в 1936 г. Ленинградского отделения Института истории (ЛОИИ) 154 . По оценкам самого В.Г. Дружинина , его библиотека была огромной – 40 тысяч экземпляров 155 . В настоящее время в библиотеке СПб ИИ насчитывается около восьми с половиной тысяч дружининских книг 156 . Из этого количества примерно 4 тысячи составляют книги, еще столько же – брошюры, оттиски, вырезки, и около 400 томов – периодика 157 . Выявление книг из дружининской библиотеки – непростая задача, так как они полностью растворены в фонде. Каталога книг самого В.Г. Дружинина в библиотеке не имеется, скорее всего, его и не существовало – на дружининских книгах нет сквозных номерных обозначений. В старых инвентарных книгах библиотек ИАИ и ЛОИИ за 1931–1936 гг. в графе «условия поступления» часто встречается «библиотека Дружинина», но выявить по инвентарям состав дружининских книг в фонде можно только весьма приблизительно. Во-первых, книги В.Г. Дружинина заносились в инвентари вперемешку с книгами еще двух крупных библиотек – Н.П. Лихачева и А.А. Сиверса 158 , а также с новыми поступлениями того времени; во-вторых, при сопоставлении записей об условиях (т. е. источниках) поступления в инвентарях с книгами de visu обнаруживается, что записи зачастую неверны (книги Дружинина могут быть записаны как книги Сиверса, или ему приписаны книги других владельцев); наконец, отметки о поступлениях книг из библиотек репрессированных ученых с конца 1936 г. сменяются безликим «Н.Ф.» (необработанный фонд) 159 . |
| Господи помилуй нас. Я писал в «Душеполезное Чтение»; в апрельскую книжку не пошло; будет в майской. Несколько строк написал и в «Церковный Вестник». Не знаю, будет ли это напечатано. Пересмотревши книгу, посмотрю, может быть, и напишу что. Благослови вас, Господи! Ваш богомолец Еп. Феофан. 18 апреля 1876 г. Письмо 1104. По напечатании статьи в защиту перевода LXX. Разные ответы и отзывы Милость Божия буди с вами! Дождались, наконец, мы статьи. Получил я и оттиски. Пришлю – побольше. Дадите кому. Что-то она породит? Какого Горского вызовет? «Церковный Вестник» что-то не печатает. Между тем там дело прописано, хоть не широко. Может быть, редактору и не сручно напечатать, в виду того, что над главою – заправитель перевода. Так забегите как-нибудь к нему, и возьмите. Куда ж ее? – Думаю, туда же, в «Душеполезное Чтение» и перешлите. Я пишу о сем к о. Василию. И после буду настаивать все на том, что Церкви должно слушать, и направления ее изменять не следует. Вас все крушит Корецкая. Что делать? Потрудитесь. Из красавиц ни одной не знаю, которая была бы гожа в настоятельницы. – Мудреная это вещь! – Не спешите однако ж переменами. Потихоньку, чтобы шуму меньше было. Нет ли где наличной игумении исправной. Тогда поменять легче, чем сменять. Раскольники мутят наших законодателей. Пусть пригадывают, что пригадают. – А молоканам хотят дать то, в чем они не нуждаются. Молоканы – не безвредны, как и безпоповцы, – и штундисты. Турции точно несдобровать. Но я боюсь, как бы европейские друзья не подрались. Начнут кричать: а мне-то, а мне-то, и пойдет кутерьма. Боже упаси. Я здоров; чего и вам желаю, с придатком всегдашнего спокойствия и веселонравия. Благослови вас, Господи! Ваш богомолец Еп. Феофан. Родилось похотение – посмотреть, что се есть «Гражданин», – и послал деньги, давно-давно. Был месячный запрет «Гражданину», но он должно быть кончился уже. А «Гражданина» все не шлют. Не будете ли проходить мимо сего господина, толкните его под бок, рекше: что се! 12 мая 1876 г. Письмо 1105. Порывы к путешествиям. Еще к делу о защите греческого текста против «мазоретчины» |
| Ф. Г. Лебединцев. Фотография. Кон. XIX в. Ф. Г. Лебединцев. Фотография. Кон. XIX в. В 1887 г. в связи с трудностями издания Лебединцев оставил редакторский пост. Орг-ция «Киевская громада» предложила др. кандидатуру - А. С. Лашкевича (1842-1889). Офиц. утверждение его в этой должности состоялось 13 февр. 1888 г. Членами нового редакционного совета стали А. М. Лазаревский, Антонович, Житецкий, Левицкий, Науменко, И. В. Лучицкий, Н. В. Молчановский, Н. В. Шугуров. Изменения коснулись и самого журнала. Было расширено его содержание и увеличен объем. Но финансовая сторона оставалась в прежнем состоянии. После смерти Лашкевича портфель руководителя «К. с.» был предложен секретарю редакции Е. А. Кивлицкому (тогда еще студенту Киевского ун-та). Главное управление по делам печати утвердило его 20 нояб. 1889 г. При этом обязанности научного руководителя журнала фактически исполнял Лазаревский. 26 июля 1893 г. редактором был назначен Науменко, преподаватель 2-й киевской гимназии и член «Киевской громады». С его приходом изменилось и направление «К. с.»: научных статей стало меньше, увеличилось количество публицистических и полемических материалов. От аполитичной позиции был осуществлен переход к украинофильской направленности. В 1896 г. редакция объявила конкурс на лучшую научно-популярную работу по истории Украины, учредив премию в размере 1 тыс. р. В 1897 г. Науменко организовал и возглавил Киевское об-во грамотности. При нем стали активно издаваться отдельные оттиски статей и материалов, ранее опубликованных в «К. с.». Опираясь на поддержку киевского губернатора М. И. Драгомирова, он частично ослабил давление офиц. цензуры. Как следствие, с 1899 г. редакция «К. с.» начала заниматься также проведением общественных лекций, организацией благотворительных спектаклей, распространением украиноязычных книг и т. п. Была создана своя типография (1898) и открыт книжный магазин (1899). 23 марта 1902 г. Науменко был утвержден в должности издателя «К. с.». В 1899-1900 гг. в «К. с.» появился целый ряд публикаций по истории развития укр. языка, науки и культуры. Характерной чертой «К. с.» этого периода стала популяризация укр. художественной лит-ры (путем публикации как самих сочинений, так и исследований). В целом кон. XIX в. характеризуется уже определенной политизацией журнала. На страницах «К. с.» публиковались статьи, связанные с отстаиванием свободы слова и презентацией укр. истории и культуры. Особенно это проявилось в последние годы существования «К. с.» - в 1905-1906 гг. Именно поэтому было принято решение об изменении названия и программы журнала. 13 дек. 1906 г. на заседании «Киевской громады» была утверждена его программа. В 1907 г. начал издаваться ж. «Украïна» (было выпущено 12 номеров). |
| Но если в силу этих соображений и каждая вообще наука или отрасль знания значительно выигрывает оттого, когда она изучается, как говорят немцы, не только в своем Sein, но и в своем Gewordensein, то по отношению к гомилетике, особенно в нашей отечественной литературе, это требование является делом не только существенной важности, но и необходимости. Чуть не современная литературному христианству, как предмета общих пастырско-гомилетических суждений и отрывочных специальных замечаний представителей церковно-христианской письменности, гомилетика доселе еще, можно сказать, не определилась и не остановилась как наука, в смысле систематической теории проповеднического искусства. «Ее положение, по крайней мере в нашей литературе, крайне шаткое и неопределенное, и научное значение ее и даже практическая польза весьма часто подвергаются сомнению» 1 . Услуга историко-гомилетического труда в нашей литературе при таком положении дела несомненна. Автор рассматриваемого труда определяет значение и пользу его в следующих словах: «При ближайшем знакомстве с прежними трудами по гомилетике перестает казаться скудным материалом науки, вырастает ее научное значение и вместе с тем получаются полезный указания для более правильной постановки науки в настоящее время» 2 . Сочинения г. проф. Певницкого: «Первая, самая древняя, Гомилетика» и «Средневековые Гомилетики» представляют собой отдельные оттиски из целого ряда статей, печатавшихся с 1892 г. в журнале: «Труды Киевской Д. Академии» под общим заглавием: «Из истории Гомилетики». Изданные в разное время (первое в 1892, второе в 1895 году) и посвященные разным периодам в истории гомилетики, названные сочинения не представляются однако произведениями разнородными; их объединяет не одно только общее заглавие, даже не общий только предмет содержания; их внутренне соединяет самый характер излагаемых в них гомилетических фактов, как генетически связывает он, по непосредственной преемственности в развитии гомилетических идей, и обнимаемые этими сочинениями исторические эпохи. |
| Но работа эта, к сожалению, осталась не конченною за другими занятиями 1 . В то время (около 1858 г.) Викторова занимали другие важные исследования, как например: 1) Историческая деятельность Московской синодальной типографии (по поводу статьи П.А. Бессонова: «Типографская библиотека в Москве»), 2) Последнее мнение Шафарина о глаголице (Üeber den Ursprung und die Heimath des Glagolismus, в сравнении с мнениями других ученых), 3) Кирилл и Мефодий. Новые источники и ученые труды (40-х и 50-х годов ) для истории славянских апостолов; из этих работ первая была напечатана в Московских Ведомостях 1859 г. 285, 288 и 291) и в Нашем Времени 1860 г. 5, 8, 10 и 12); вторая – в Летописях русской литературы и древностей, Н. Тихонравова (М. 1859–61, т. II–III); третья – в Кирилло-Мефодиевском Сборнике, Погодина (М. 1865, стр. 343–440), но были сделаны и отдельные оттиски. В 1861 г., при содействии О.И. Буслаева, Викторов поступил помощником библиотекаря в библиотеку Московского университета, а в 1862 г., также по рекомендации Буслаева, – хранителем отделения рукописей и старопечатных книг в Московский публичный н Румянцевский музей, где и оставался до конца жизни. Тут начинается совершенно особая жизнь и деятельность для Викторова. Он приводит в образцовый порядок вверенное ему отделение, составляет описи рукописям и старопечатным книгам, всячески старается о пополнении своего отдела новыми приобретениями посредство м покупки, мены или дара от разных частных лиц и целых учреждений, входит по этому случаю в переписку со многими учеными и собирателями, сам путешествует по разным местностям России для отыскания себе добычи, особенно по монастырям, не ожидая, когда : представится счастливый случай, чтобы какая-либо рукопись или книга сама попала к нему в руки. Благодаря такой заботливости Викторова, сокровища рукописного и старопечатного отделения Румянцевского музея почти что удесятерились в продолжение 20 лет его заведывания. Не считая мелких приобретений, за время управления Викторова в отдел рукописей и старопечатных книг Московского публичного и Румянцевского музеев поступили следующие коллекции: в 1861–63 гг. |
|
|
