| Список с указу. 1711 г. февраля в день. По указу великого государя (п.) тайной советник граф Иван Алексеевич Мусин Пушкин приказал: на роздачу ево великого государя жалованья на нынешней 711 год немецких школ учителем и учеником денег 3000 р. отослать из Монастырского приказу на Печатной двор и отдать справщику Федору Поликарпову с роспискою и записать в росход. Закрепил подлинный граф Иван Пушкин. (Ibid л. 26). В нынешнем 1711-м февраля в 28 день. По указу великого государя царя и великого князя Петра Алексеевича, в. в. и м. и б. Р. с., и по приказу тайного советника графа Ивана Алексеевича Мусина Пупикина прислано из Монастырского приказу в приказ Книг печатного дела на роздачу ево великого государя жалованья на нынешней 1711 год немецких школ учителем и учеником денег 3000 рублев.... И о даче вышеимянованным немецких школ учителем и учеником, грыдорованного дела мастеру иноземцу Петру Пикорту и русским, которые у грыдорованного дела Ивану Зубову с товарыщи, Московской жилой роты драгуном и греческой школы ученикам кормовые деньги и в те школы дров и починок и сторожам жалованье, – вышеписанные присланные деньги по определенным их окладом и кормовые дачи на нынешней 1711 год в росход в приказе Книг печатного дела держать ли, – великий государь царь и великий князь Петр Алексеевич, в. в. и м. и б. Р. с., о том что укажет? Помета: 1711 году марта в 26 день. Вышеписанным чинов людем жалованье давать из довзятых денег из Монастырского приказу. (Ibid., лл. 30–31). 2. Об учителях немецких школ в 1711–1715 гг. а) в 1711 г. В прошлом 1710 году ноября в 18 день 28 великий государь царь и великий князь Петр Алексеевич, в. в. и м. и б. Р. с., указал: по имянному своему великого государя указу школы и учителей и учеников, которые были ведомы в Санкт-Питербурхской канцелярии, ведать в Монастырском приказе. И нынешнего 1711-го году генваря в 21 день тех школ учителем и учеником прислана из Санкт-Питербурхской канцелярии в Монастырский приказ к тайному советнику графу Ивану Алексеевичу Мусину Пушкину имянная роспись с оклады. И по приказу тайного советника графа Ивана Алексеевича Мусина Пушкина тех учителей и учеников велено ведать в приказе Книг печатного дела и великого государя жалованье и кормовые деньги давать из приказу Книг печатного дела из присланных денег из Монастырского приказу. А кто имяны учители и ученики и что кому великого государя жалованья по окладом и кормовых денег, и то писано в сей выписке ниже сего. |
| А генваря с 1 числа апреля по 1 число нынешнего 1711 году в даче иметца им иноземцом учителем по росчету окладов их и кормовых денег: учителю иноземцу Петру Бретшнейдеру 39 рублев, учителю Густаву Вурму 17 рублев. И о даче им иноземцам ис приказу Книг печатного дела великий государь о том что укажет? Помета: выдать за три месяца из присланных денег. (Следует росписка на немецком языке П. Бретшнейдера в в получении жалованья за январь, февраль и март). Что аз Иван Густав Вурм також на 3 месяца великого государя жалованья на нынешный 1711 год денег 17 рублев взал, своею рукою росписался. Дано марта в 28 д. 711 году. (Кн. 58, л. 19). В нынешнем 1711-м февраля в 28 день по указу великого государя царя и великого князя Петра Алексеевича, в. в. и м. и б. Р. с., и по приказу тайного советника графа Ивана Алексеевича Мусина-Пушкина прислано из Монастырского приказу в приказ Книг печатного дела на роздачу ево великого государя жалованья на нынешней 1711 год немецких школ учителем и учеником, которые на Новгородцком подворье, 3000 рублев. А по списку иноземцу учителю швецкого языка Ягану Нордгрену оклад ему 50 рублев, кормовых 46 рублев; всего 96 рублев. И марта в 28 день нынешнего 711 году из вышеписанных присланных денег дано в приказе Книг печатного дела генваря с 1 числа апреля по 1 число нынешнего 711 году иноземцом учителем по россчету окладов их и кормовых денег: учителю иноземцу Петру Бретшнейд(ер)у 39 рублев, учителю Густаву Вурму 17 рублев. А учителю иноземцу Ягану Нордгрену по окладу и по россчету против окладу ево и против ево братьи на вышеписанные три месяца не выдано. И буде великий государь пожалует ево иноземца учителя Ягана Нордгрена укажет ему выдать генваря с 1 числа апреля по 1 число нынешнего 711 году по россчету окладу и кормовых денег, и иметца в даче быть 24 рубли. Толмачь Яков Фандеграф, которому преж сего давано кормовые деньги в Монастырском приказе, великому государю бьет челом, чтоб великий государь пожаловал ево, указал ему Якову на заслуженые три месяца свое государево жалованье кормовые деньги из приказу Книг печатного дела выдать против прежнего. А по справке с Монастырским приказом довелось ему Якову кормовых денег выдать генваря с 1 числа апреля по 1 число нынешнего 1711 году по гривне на день, итого в даче будет Якову 9 рублев. |
| Все предания Карлсбадцев о Петре относятся к 1711 году. О пребывании его в 1712, они знают мало или почти ничего. Это легко объясняется тем, что вторичный приезд царя был для них уже не новостью и не мог произвести на них такого впечатления; к тому же второй раз Петр оставался в Карлсбаде недолго. В фамилии князей Кляри, которые в те времена владели Теплицкими Водами, сохраняются три письма от Богемского Наместничества о приезде Петра в Теплице в 1712. Первое письмо от 25 октября требует, чтобы русскому Царю была предоставлена большая баня и чтобы в ней была поставлена печка; второе от 31 октября извещает, что царя сопровождает 200-ный отряд гвардии; третье от 3 ноября извещает, что царь будет в Теплице 5 ноября. Из записной книги Стрелкового Общества Теплицы, мы узнаем, что Петр не только действительно приехал в Теплицы 5 ноября, но, с этого же дня, начал уже свои купания. Между тем, в упомянутой нам очень редкой книге; Новый улучшенный и умноженный Императорский Карлсбад, изданной 1734 г., положительно сказано, что Царь приехал в Карлсбад в конце октября (Endes Octobris). Стало быть, Петр мог прожить в Карлсбаде много десять дней; едва ли он выдержал здесь полный курс лечения и может быть, на этот раз, он вовсе не лечился здесь. Но нельзя думать, что он был здесь для удовольствия. Карлсбад, может быть, по осеннему времени, в которое он приезжал сюда, ему не особенно нравился, чтобы он мог быть здесь только из удовольствия. В одном письме из Карлсбада, он так описывает это место: «место здешнее столь весело, что поистине честной тюрьмой назваться может; понеже между такими горами стоит, что солнца почитай не видать». Для нас, впрочем, пребывание Петра в Карлсбаде в 1712 году замечательно тем, что он в этот раз был здесь с великим философом Лейбницем. Петр Великий познакомился с Лейбницем, как раз после первого карлсбадского лечения, в конце 1711 года в Торгау (крепость на Эльбе), куда он приехал на свадьбу своего сына Алексея Петровича с принцессой Шарлотой Брауншвейг Вольфенбюттельской, куда был приглашен и Лейбниц. Вскоре, после первого личного знакомства с Петром, от 8 декабря 1711 года, Лейбниц писал аббату Фабрицию: «я приехал в Торгау менее всего для того, чтобы видеть брачное торжество, а более для того, чтобы подивиться славному царю. Я не раскаиваюсь. Этот Государь наделен величайшими достоинствами». Позже, от 2 июня 1716 года, Лейбниц писал: «я дивился в этом Государе не только его человечности, но и его пониманию вещей и мудрости его суждения». Одну из своих памятных записок Лейбниц начинает именно тем, что говорит о благосклонном приеме, которого его удостоил царь в Торгау. Великий Государь нашел в философе самый смелый, самый светлый и всеобнимающий государственный ум; в свою очередь и философ признает, в нашем великом преобразователе, самого энергичного, самого способного из государей своего времени. |
| Трое учителей (Вурм, Гагин, Нордгрен), с 1 августа 1712 г. были по февраль 1713 г. 5 марта с. г. Гагину приказано было «впредь от школьных трудов за малым числом учеников быть свободну», но он остался и продолжал получать жалованье. В сентябре 1713 г. отказано было Нордгрену от «швецкого учения школы», потому что двое учеников его записались «в гошпитальну для учения лекарской науки», а остальные отданы Гагину для изучения французского языка, так что у Нордгрена никого не осталось (в 1714 г. он был взят в Петербург). Вурм и Гагин (у первого 7, у второго 6) учили и в 1714 г. и в 1715 г. до конца сентября, когда их велено было выслать в Петербург. С отъездом их (в октябре) в Петербург прекратили свое существование и Немецкие школы, так как не оставалось в них ни одного учителя. Эти «четыре Немецкие» школы в 1711–1715 г.г. находились в ближайшем заведывании справщика Московской типографии Федора Поликарпова Орлова, получавшего указания от начальника Монастырского и книг печатного дела приказов графа И. А. Мусина-Пушкина; в ведении письменной части Поликарпову помогал подьячий приказа книг печатного дела Петр Волков (1711–1712 г.г.). – Кроме этих лиц к администрации школ принадлежал особый сторож (1711–1715 г.г.), который по закрытии школ приставлен был к охране «библиотеки» – «книгохранильной палаты с книгами» (с 1716 г.). При поступлении в ведение приказа книг печатного дела Немецких школ в них было всего 77 учеников (январь 1711 г.), из коих 44 шли особые кормовые деньги. Этим последним сказано было, чтобы они «по указу великого государя были в определенных школах в учении, и к тому учению приходили они в указанные дни непременно, определенных наук учились с радением и, не выучась определенной науке, в иной чин никуды без указу великого государя не переходить, и с Москвы никому не съехать. А буде они к тому школьному учению в школу ходить не станут, или без указу в иной чин отойдут, или с Москвы кто съедет, и на том школьнике и на порутчиках ево взят будет в приказ книг печатного дела по его государеву указу штраф». В ведении и исполнении сего приказа «руки приложили» как все кормовые ученики, так и порутчики по каждом из них. В середине мая нет уже двоих учеников кормовых, но встречаем одного нового, там что число их было 27. В июле было в Немецкой школе 14 нежалованных и 22 кормовых, во Французской 3 нежалованных и 2 кормовых, в Шведской 2 нежалованных и 3 кормовых, всего 27 кормовых. К концу года число их уменьшилось, несмотря на то, что новые ученики принимались во всякое время года (апрель, май, июнь, август, октябрь, ноябрь и декабрь, всего принято 11 человек). Четверо учеников записалось в Математическую школу (троих велено возвратить в Немецкую школу), а десять человек отослано для инженерной науки, так что кормовые деньги за ноябрь и декабрь выданы были только 15 школьникам. |
| В приказе Земских дел началось 1711 г. 20 апреля. Иск состоял в том, что, когда Левин отпустил от себя Колесникова, то самовольно вздумал считать его в лавке без его бытности ночью, бранил и бил его и захватил разные вещи, которые были у него положены сторонними людьми на сбережение, и в том числе сто руб. 26 апреля судные речи. Затем допрошено было в приказе нисколько десятков свидетелей. 18 августа 1711 г. состоялся приговор: истца в бою оправить. А что касается до 100 руб., то как ответчик запирался, говоря, что в этих деньгах расчелся при свидетелях и что истец ему не говорил, будто те деньги чужие, – свидетели же сказали, что при них истец упоминал о чужих животах, а не о деньгах, – свидетели, во всяком случае, показали речи о животах, следовательно, показание их не может быть к полному оправданию ответчика (ответчику не в оправдание, а истцу не к вине), и потому в тех деньгах учинить вера; тем более, что ответчик в лавку ходил один, хотя она была за печатью их обоих, и, распечатав ее без истца, посадил в нее другого сидельца и проч. На этот приговор Левин жаловался в сентябре 1711 г. в Московской Губернской канцелярии что судья Лавр Чичерин, (а в приговоре означен Ершов с товарищами), вершил недельно сверх допросу общей ссылки во сто рублях пометил веру. Дело велено взять в канцелярию Московской губернии (в Московской Губернской канцелярии был тот же Ершов). Декабря 23 д. 1711 г. новый приговор (Ершова с товарищами, должно быть в Губернской канцелярии): веру отставить, общая ссылка показала, что печати были сняты при обеих сторонах, стало быть, истец без ответчика в лавку не ходил и таких денег взять ему было негде; товар к переписке из лавки выкладывал сторонний человек по их излюблению, переписывал товар тоже сторонний излюбленный, а денег 100 руб. не явилось, и о них истец у переписки не объявлял. И потому «напрасно душевредства чинить не для чего». Кажется, для исполнения дело было передано обратно в приказ Земских дел, потому что 1712 г. января 31 д. в этом приказе Левин дает подписку о приносе присужденных с него по другим статьям денег и пошлин, а ответчик сказку о статье своей (для бесчестья). |
| И о даче учителю Ягану Нордгрену и толмачу Якову Фандеграфу из присланных денег из Монастырского приказу в приказе Книг печатного дела что великий государь укажет? Помета: 1711 марта в 10 день. Выдать ему Ягану жалованья на 3 месяца по прежнему ему окладу, также и толмачу Якову на 3 месяца по окладу. (Следует росписка И. Нордгрена в получении жалованья с января по март). Великого государя жалования кормовых денег на 3 месяца 9 рублев толмач Яков Фондеграф взял, а вместо его росписался наборщик Иван Гаврилов. (Ibid, л. 22–23). Державнейший царь, милостивейший государь. Вашему царскому величеству всепокорно доношу, каким образом аз ужо некотория лета в вашей царской школе италианского языка научил. Милостивейший государь! Ныне ваше царское благоволение есть, чтоб в вашей царской школе к тому вместо италианского французского языка учить. Аще убо ваше всемилостивое благоволение, дабы мне французского языка учити, и я готов есмь со всяким радением того языка учить, ибо французский так разумею, как италианский. Крепко надеюсь, что ваше царское величество мне об том всемилостивую волю свою объявит. Пребывая вашего царского величества всепокорный раб Иосиф Гаген. Помета: 1711-го апреля в 13 день. Великий государь указал ему Иосифу Гагину быть в школах по прежнему и учить языку италианскому и францужскому, а о окладе ево выписать. И против сей пометы выписано: В нынешнем 1711-м году февраля в 28 день по указу великого государя и по приказу тайного советника графа Ивана Алексеевича Мусина-Пушкина прислано из Монастырского приказу в приказ Книг печатного дела на роздачу ево великого государя жалованья на нынешней 1711 год немецких школ учителем и учеником, которые на Новгородцком подворье, 3000 рублев. А по списку иноземцу учителю Иосифу Гагину оклад 80 рублев, кормовых 45 рублев; и всего 125 рублев. И марта в день нынешнего 711-го году по указу великого государя и по выписке из вышеписанных присланных денег дано в приказе Книг печатного дела генваря с 1 числа апреля по 1 число нынешнего 711 году ипоземцом учителем по россчету окладов их и кормовых денег: учителю Петру Бретшнейдеру 39 рублев, учителю Густаву Вурму 17 рублев; а учителю Иосифу Гагину по окладу и по россчету ему против ево братий не дано на вышеписанные месяцы. |
| 1711 г. августа в 21 день в приказе Книг печатного дела бил челом великому государю словесно Алексей Андреев сын Сергеев, чтоб ему быть в учении в немецкой школе, а отец де ево Андрей Сергеев на Сытном дворце в стряпчих, а от рождения де ему 11 лет. Алексей Андреев сын Сергеев руку приложил. И того ж числа по указу великого государя и по приказу тайного советника графа Ивана Алексеевича Мусина-Пушкина вышеписанной Алексей Сергеев послан в учение в немецкую школу к учителю Вурму. 1711 г. октября в 27 день в приказе Книг печатного дела бил челом великому государю словесно Никифор Петров сын Еремеев: учился де он в школе латинского языка, а ныне чтоб ему Никифору быть в учении в немецкой школе. Никифор Еремеев руку приложил. И того ж числа по указу великого государя и по приказу тайного советника графа Ивана Алексеевича Мусина-Пушкина школьник Никифор Еремеев послан в учение в школу ко учителю Ягану Густаву Вурму. (Кн. 100, л. 59). Кормовые деньги на сентябрь и на октябрь месяцы 1711 года выданы тем же ученикам, что и в предыдущем месяце, нет Ивана Услюмова, Семена Кулешова и Петра Попова, а прибавлен, как и в предыдущем месяце, Федор Гуляев. (Кн. 58, лл. 101–103. Кн. 60, л. 34–34 об.). Помета: выдать им за 2 месяца по окладом их из школьных денег октября в 20 день с роспискою. Дача была октября в 24 день. Державнейший царь, государь милостивейший! Отец мой Федор Кувшинов работает тебе, великому государю, в приказе Большого дворца в подьячих многие годы; а я нижеименованный, раб твой, грамоте и словенского языка и писать изучился, а от рождение мне 15 лет, а ни в какой чин определение мне не положено. Всемилостивейший государь! Прошу вашего величества, да повелит державство ваше за многие труды отца моего быть мне в школе для научения разных языков, а твоего государева жалованья учинить мне против моей братьи иных учеников, чем бы мне, будучи у того школьного научения, пропитание иметь и одежевкою и обувью не обноситца. Вашего величества нижайший раб Иван Кувшинов. 1711 г. ноября в день. К сему прошению Иван Кувшинов руку приложил. |
| И буде великий государь пожалует ево учителя Иосифа, укажет ему выдать генваря с 1 числа апреля по 1 число нынешнего 711 году по россчету окладу ево и кормовых денег иметца в даче быть 31 рубль 8 алтын 2 деньги. Помета: 1711-го апреля в 14 день. Выдать ему жалованья на 3 месяца по окладу. (Следует росписка И. Гагина. Ibid., л. 23–24). В нынешнем 1711 году февраля в 28 день по указу великого государя царя и великого князя Петра Алексеевича, в. в. и м. и б. Р. с., и по приказу тайного советника графа Ивана Алексеевича Мусина-Пушкина прислано из Монастырского приказу в приказ Книг печатного дел на роздачу ево великого государя жалованья на нынешней 1711 год немецких школ учителем и учеником, которые на Новгороцком подворье, 3000 рублев. А по списку учителем оклады и кормовые дачи в год: Петру Бретшнейдеру 156 рублев, Иосифу Гагину 125 рублев, Ягану Нордгрену 96 рублев, Ягану Густаву Вурму 68 рублев. И марта 28 и 30 и апреля 19 чисел сего ж году по указу великого государя и по выпискам за пометами типографии справщика Федора Поликарповича Поликарпова вышеписанным учителем на нынешней 1711 год генваря с 1-го апреля по 1-е число по расщету окладов их Петру Бретшнейдеру 39 рублев, Иосифу Гагину 31 рубль 8 алтын 2 ден., Ягану Нордгрену 24 рубли, Ягану Густаву Вурму 17 рублев, всего 111 рублев 8 алтын 2 деньги из присланных денег Монастырского приказу в приказе Книг печатного дела выдано. А ныне великому государю бьют челом немецких школ учители Петр Бретшнейдер с товарищи, чтоб великий государь пожаловал их, указал им свое великого государя жалованье на заслуженные на апрель сполна, а на май в полы месяца сего ж году, и того на полтора месяца, по росчету окладов их и кормовых денег из приказу Книг печатного дела выдать из присланных денег из Монастырского приказу. И буде великий государь пожалует их учителей, укажет им свое великого государя жалованье на вышеписанные на полтора месяца по росчету окладов их и кормовых денег выдать: Петру Бретшнейдеру 19 рублев с полтиною, Иосифу Гагину 15 рублев 20 ал. 5 д., Ягану Нордгрену 12 рублев, Ягану Густаву Вурму 8 рублев 16 ал. 4 ден. Всего 4 человеком учителем 55 рублев 20 алтын 5 денег. |
| Весь этот человеческий поток, движущийся в одну и другую сторону по дороге Петербург-Москва, нуждался в подводах. Если просмотреть указы Сената хотя бы за 1711-1715 годы, то можно насчитать сотни распоряжений, «приговоров» как писали тогда в официальных документах, требующих огромного количества подвод для перемещения людей и грузов. Так, например, для переезда великой княгини Натальи Алексеевны, сестры царя, из Москвы в Санкт-Петербург Сенат 27 ноября 1711 года приказал заготовить 800 подвод. Но подвод катастрофически не хватало. Крестьяне Санкт-Петербургской губернии, на которых лежала данная «подводная» повинность, были уже настолько разорены беспрерывной работой на военные и гражданские нужды государства, что даже «светлейший князь» Меньшиков обратился в Сенат с просьбой об освобождении населения своей губернии от ряда воинских повинностей в связи с полным разорением края. Глава Санкт-Петербургской губернии в своем письме Сенату писал о том, что при переписи 1711 года выяснилось, что за несколько лет из 178.160 дворов «оказалось на 89.000 дворов менее», что «убыль сия произошла… от морового поветрия… от больших пожаров и разбоя». От такого разорения и новых рекрутских наборов «и достальные уездные люди бредут врознь и дворы пустеют». Митрополит Новгородский Иов, правящий архиерей Новгородской епархии , по традиции русской духовной власти печаловаться перед властью царской об угнетенных и обездоленных, в своих письмах к царю и его вельможам часто заступался за крестьян-труженников. Народу те годы было очень тяжко: надо было не только вырастить хлеб для семей и корм для скотины, что было непросто в условиях северного климата, но приходилось выполнять разные работы по указам царским, сенатским и губернаторским, содержать на постое войска и т. д. И это не год и не пять, а целых двадцать лет Северной войны! «…От многих неудобоносимых податей, подвод и работ многие крестьяне разбрелись, а иные многие взяты в ямские охотники, а за них всякие подати платят и подводы, куды сколько ни спросят, ставят все достальные крестьяне, – с искренним сердоболием писал митрополит Иов к графу Ф.М. Апраксину, – …в новгородском же уезде у крестьян стояли по три года драгуны и солдаты, и уфимцы, и башкиры, и казаки, и иные многие служилые люди, и офицеры с лошадьми и людьми своими, и их самих и лошадей их кормили крестьяне; и ныне у них же крестьян стоят рекруты и кормят их в тех же вотчинах». |
| В 1691 г. был издано королевское распоряжение («Explanatio Leopoldiana»), в к-ром давалась произвольная трактовка законов, гарантировавших свободу веры. Проводилось разделение между частным и публичным (свободным) отправлением религ. обрядов, а количество и места последних регламентировались. После поражения последнего антигабсбургского движения (Ференца I Ракоци) между правящей династией и венг. сословно-корпоративными институтами был заключен компромиссный договор, к-рый законодательно подтверждал автономный статус В. и сохранение основных привилегий господствующей элиты. В то же время В. была объявлена «единой и неделимой» территорией в составе др. родовых владений Габсбургов. Оформлявшие этот компромисс законы действовали с короткими перерывами (революция 1848-1849) вплоть до 1918 г. XVIII-XIX вв. В последующие два века в условиях абсолютизма Габсбургов положение Церкви заметно менялось. Короли Иосиф I (1705-1711) и Карл III (1711-1740), несмотря на данные в Сатмарском мире 1711 г. обещания соблюдать законы королевства в вопросах веры и гарантировать свободу отправления протестант. культов, вели последовательное наступление на протестантизм. В 1714 г. были признаны недействительными произведенные в 1703 г. изменения в положениях о владении церковным имуществом и в практике протестант. богослужения. Протестант. школы были ограничены т. н. «артикулярными» местами, а сами протестанты попали под контроль католич. властей, к-рые получили право визитации их религ. собраний. Переход в католицизм поощрялся и, наоборот, обращение в протестант. веру квалифицировалось как преступление. Новые ограничения, касавшиеся протестант. церкви, были оформлены в 1731 г. в королевской резолюции, т. н. «Carolina Resolutio». Уменьшалось число партикулярных мест, где протестанты, как лютеране, так и кальвинисты (реформаты), могли совершать богослужения. В др. местностях протестанты поступали под надзор католич. священников: они заключали браки протестантов, католич., консисторские суды получили в свое ведение брачные дела протестантов. |
|
|
