| Глава III. Борьба кружка ревнителей благочестия с патриархом Иосифом по вопросу о единогласии Первоначальная общая деятельность кружка ревнителей благочестия. Неудовольствие на эту деятельность со стороны высших духовных властей, особенно патриарха. Столкновение между ревнителями и патриархом Иосифом из-за единогласия в церковном пении и чтении. Возникновение и развитие у нас многогласия. Неудачная борьба с этим злоупотреблением, начиная с Стоглавного собора. Стефан Вонифатьевич и Ртищев вводят единогласие сначала в своих церквах, а потом к ним присоединяются царь, Неронов, Никон и другие ревнители. Собор 11 февраля 1649 года, под председательством патриарха Иосифа, решает вопрос в пользу старого многогласия. Царь не признает этого соборного постановления и заставляет патриарха Иосифа передать решение вопроса на усмотрение константинопольского патриарха, который безусловно высказывается за единогласие. В 1651 году патриарх Иосиф принужден был созвать новый собор для вторичного рассмотрения вопроса о единогласии и порешить его, вопреки своему прежнему постановлению, так, как желали его противники-сторонники единогласия. Патриарх Иосиф теряет всякое значение в церковных делах вплоть до самой своей смерти. Глава IV. Первые церковно-реформаторские действия патриарха Никона Вступление Никона на патриаршую кафедру. Он разрывает свои прежние близкие отношения к провинциальным ревнителям. Причины и ближайшие последствия этого поступка Никона. Первое реформаторское действие Никона: распоряжение его о поклонах и перстосложении. Протест против этого распоряжения со стороны провинциальных ревнителей благочестие. Расправа с ними Никона. Действительные отношения между Никоном патриархом и царским духовником протопопом Степаном Вонифатьевичем. Собор 1654 года, уполномочивавший Никона произвести книжные исправления. Впечатление, произведенное собором 1654 года на русское общество. Слабые стороны собора 1654 года. Глава V. Церковно-обрядовые реформы Никона Посылка Никоном грамоты Константинопольскому патриарху с просьбою решить предложенные в вей вопросы. |
| Интересны путевые заметки о паломничестве в Иерусалим (1651/52), написанные иеродиаконом Ионой, по прозванию Маленький . В повести Ионы содержится очень подробное описание Иерусалима и его святынь, она отличается простотой и достоверностью и лишена тех вымыслов, которые свойственны другим «хождениям по святым местам» древнерусских писателей. Весьма обширный труд составил инок Арсений Суханов, который тоже был келарем Троице-Сергиева монастыря. В связи с намеченным исправлением богослужебных книг Арсений получил от патриарха Никона поручение съездить в Константинополь и там на месте ознакомиться с богослужебными обрядами и книгами. Результаты этой поездки (1649–1653) Арсений изложил в книге, которую назвал «Проскинитарий» . «Проскинитарий» Арсения разделен на три части; первая содержит его путевой дневник (Арсений побывал в Яссах в Молдавии, в Константинополе, на многих островах Греческого архипелага, в Египте, Иерусалиме и возвратился в Москву через Кавказ и Грузию); вторая часть целиком посвящена описанию Иерусалима и его святынь, а в третьей части рассказывается о богослужебных обрядах Греческой Церкви. Кроме того, Арсений привез с собой много рукописей (до 700) литургического и богословского содержания, которые должны были послужить основой для предпринимаемого патриархом Никоном исправления богослужебных книг. Что касается непосредственно богословской литературы, то от XVII в. не осталось трудов, отличающихся особой оригинальностью. Число написанных тогда сочинений было сравнительно велико, но по содержанию своему они не значительны . Большего внимания заслуживают, однако, те работы, которые явились результатом спора о времени преложения Святых Даров или написаны по поводу исправления книг, предпринятого Никоном. Первый вопрос в основном обсуждался представителями монашества, а в необычайно обильной литературе, возникшей в связи с исправлением книг, монашеству не принадлежала уже главная роль. Но прежде чем мы назовем наиболее замечательные сочинения, стоит сделать общее замечание о церковной литературе XVII в. Своеобразен язык этой литературы. Писатели той эпохи отличались особой склонностью к многословию и риторике, в которой, однако, не было настоящего красноречия, они портили язык множеством русифицированных польских, латинских и отчасти греческих слов, что явилось негативным последствием западных и юго-западных влияний. Все это вместе взятое утомляет читателя и затрудняет понимание; тем самым уменьшалась практическая ценность этих сочинений даже для современников. Возможно, по этой причине б?ольшая их часть осталась в рукописях и известна нам главным образом из каталогов или кратких архивных описаний. |
| Краткое Деяние собора отмечает, что вследствие своевольных попыток ввести единогласие в Москве учинилась молва великая и всех чинов православные люди учали отлучаться от церкви за долгим и безвременным пением. Поэтому собор постановил: как было при прежних святителех, митрополитех и патриархех, по всем приходским церквям службы служити по прежнему, и вновь ничего не Решение собора, состав которого был явно подтасован, было встречено боголюбцами бурей негодования и привело к прискорбным столкновениям. Они решили, что постановление собора, который, как выразился биограф — современник Никона, отказался “древнее неблагочиние на благочиние является подрывом всего их дела и сознательным разрушением русского православия. Вонифатьев, явившись во дверец, “на собор”, заявил царю при патриархе, что в Московском государстве нет церкви Божией, а патриарха назвал... волком, а не пастырем; також называл... митрополитов, и архиереев, и епискупов... и весь освященный собор бранными словами... и волками и губителями... и патриарха и освященный собор бранил без Собор во главе с патриархом подал царю жалобу на Вонифатьева, требуя, ссылаясь на Уложение, наказания обидчика: В той твоей книге государевой, в Уложенной книге написано: кто изречет на соборную и апостольскую церковь какие хульные словеса— да смертью умрет. А он, Стефан, не токмо, что на соборную и апостольскую церковь хулу понес, но и на вси твои Божии церкви... и нас, богомолъцев Твоих, обесчестил. В заключение патриарх и собор требовали предать Стефана Вонифатьева Царь не поддержал патриарха и епископат и не предал суду Стефана. Он чувствовал, что собор был неправ и что его руководители выступили против единогласия главным образом ввиду личных и тактических соображений. Поэтому там, где единогласие было введено, как, например, в церквях Вонифатьева, Неронова и их сторонников, оно не было отменено. Позже, в 1651 году, патриарх горько жаловался, что не он, а Вонифатьев и его друзья распоряжаются в церкви: Аз слышах, яко многие на мя износят укоры, раняще нас, их же ответ готов имуще на судищи Христови устремихся умолчати; еще их сотворих. Третие бо сие лето есть биему — от сводник терпе клеветные раны. Доволен сый, яко имам послуха Господа тайнам советника. Елма же видят мнози молчание наше на известие клеветников веруя же, а не задолго терпение наше молчание, бо занеже не имехом ли силы разверсти уста ко |
| На конклаве 9 авг. 1644 г., собравшемся после погребения папы Урбана VIII, кардиналы разделились на 2 группы: ориентировавшихся на испано-австр. политическую линию во главе с испан. кард. Хилем Каррильо де Альборносом и австр. кард. Эрнестом Адальбертом фон Харрахом и сторонников франц. политической линии во главе с кард. Антонио Барберини. На выдвинутую «французской» партией кандидатуру кард. Джулио Чезаре Саккетти кард. Х. Каррильо де Альборнос наложил вето от имени испан. кор. Филиппа IV; кандидатура «испано-австрийской» партии - кард. Франческо Ченнини де Саламандри - не получила и половины голосов участников конклава. Компромиссной кандидатурой, удовлетворившей обе группировки, стал кард. Дж. Б. Памфили. На голосовании 15 сент. 1644 г. он был избран папой, приняв имя Иннокентий Х. Франц. кард. Дж. Мазарини , к-рый мог наложить вето на кандидатуру Дж. Б. Памфили, прибыл в Рим через неск. дней после избрания папы. 4 окт. 1644 г. в соборе св. Петра состоялась коронация И.; 23 нояб.- интронизация папы в Латеранской базилике. В соответствии со сложившейся традицией на 1-й консистории папе предстояло назначить кардинала-непота (обычно им становился ближайший родственник), облеченного полным доверием, главного помощника в управлении Римско-католической Церковью и Папским гос-вом. Однако среди родственников И. не нашлось подходящего кандидата, поэтому папа учредил должность гос. секретаря (существует до наст. времени). Первым гос. секретарем стал кард. Джованни Джакомо Панчироли (1587-1651), занимавший этот пост с сент. 1644 г. до своей смерти. Однако вместе с гос. секретарем И. назначил и кардинала-непота, племянника Камилло Франческо Памфили (1622-1666), при к-ром большое влияние на папу приобрела его мать Олимпия Майдалькини, вдова старшего брата И. В следующем году племянник папы вопреки воле не только матери, но и И. отказался от церковной карьеры и женился. 7 окт. 1645 г. И. назначил кардиналом-непотом Франческо Майдалькини (1621-1700), племянника Олимпии Майдалькини. В 1649 г. Олимпия Майдалькини впала в немилость. В следующем году все обязанности кардинала-непота были возложены на возведенного 19 сент. 1650 г. в кардинальское достоинство Камилло Асталли (1619-1663), дальнего родственника Олимпии Майдалькини. |
| Наконец и подобранные духовником сотрудники перестали слушаться своего вожака, говорили с ним «жестоко и противно», попросту ругались и с фанатическим самозабвением во имя того же русского Боганабросились на патриарха и всех нововводителей с их новыми книгами, идеями, порядками и учителями, не разбирая ни немцев, ни греков, ни киевлян. Духовник царский был прав, сказав, что в Московском государстве нет церкви Божией, если под церковью разуметь церковно-иерархическую дисциплину и богослужебный порядок. Здесь царили безнарядье и бесчиние. Набожная, выдержанная в церковности русская паства скучала долгим стоянием в храме. Угождая ей, духовенство самовольно ввело ускоренный порядок богослужения: читали и пели разное в два, в три голоса или одновременно дьячок читал, дьякон говорил ектению, а священник возгласы, так что ничего нельзя было разобрать, лишь бы было прочитано и спето все положенное по служебнику. Еще Стоглавый собор строго воспретил такое многогласие; но духовенство не слушалось соборного постановления. За такое бесчиние достаточно было подвергать бесчинных священнослужителей дисциплинарному взысканию. Но патриарх по приказу царя в 1649 г. созвал по этому делу целый церковный собор, который, опасаясь ропота духовенства и мирян, утвердил беспорядок. В 1651 г. недовольство сторонников церковного благочиния понудило на новом соборе перерешить дело в пользу единогласия. Высшие пастыри церкви боялись своей паствы и даже подвластного духовенства, а паства ни во что не ставила своих пастырей, которые под гнетом изменчивых влияний метались из стороны в сторону, не отставая в законодательной растерянности от государственного правительства. ИДЕЯ ВСЕЛЕНСКОЙ ЦЕРКВИ Можно было бы подивиться духовной силе Никона, сумевшего среди этой взбаламученной разносторонними веяниями церковной мути выработать и донести до патриаршего престола ясную мысль о церкви вселенской и об отношении к ней поместной церкви русской, если бы он внес в эту мысль более серьезного содержания. Он вступил в управление русской церковью с твердой решимостью восстановить полное согласие ее с церковью греческой, уничтожив все обрядовые особенности, которыми первая отличалась от последней. |
| Не позднее осени 1649 г. И. стал настоятелем монастыря Св. Духа в Вильно (см. Вильнюсский в честь Сошествия Святого Духа на апостолов монастырь ) и «старшим» Виленского братства. В 1653 г. был одним из 4 предложенных королю кандидатов на Мстиславско-Могилёвскую кафедру. Несмотря на то что король никого из них не утвердил, в 1655 г. И. упоминался как «номинант Могилёвской епархии» (такой титул И. приведен в жалобе, которую подал на него настоятель униатского виленского во имя Святой Троицы монастыря Николай Коленда в связи с бегством в Свято-Духов монастырь воспитанника униатов Афанасия Пироцкого). С 1654 г. И. упоминается как архимандрит Лещинского Успенского мон-ря в Пинском повете. В 1-й пол. XVII в. Лещинская обитель находилась в руках униатов, появление в ней православного архимандрита было результатом восстания под рук. Б. М. Хмельницкого . Примечательно, что после перехода обители в Православие униаты продолжали претендовать на нее, о чем свидетельствует тот факт, что Габриель (Гавриил) Коленда, коадъютор униат. митр. Антония Селявы , в 1651 и 1655 гг. имел титул «архимандрит лещинский». В 1656 г., после смерти брата, И. вступил в спор из-за имущества с его вдовой и ее родственники совершили нападение на Лещинский мон-рь. Хмельницкий жаловался на это царю. Очевидно, у лещинского архимандрита были связи с окружением гетмана. Об этом говорит и тот факт, что литов. магнат Б. Радзивилл для установления контактов с Хмельницким и И. Е. Выговским искал посредничества И. Настоятельница пинского униат. мон-ря Евфросиния выражала недовольство в связи с тем, что И. поминал за богослужением только Хмельницкого и позволял униат. священникам служить в Пинске лишь при условии перехода в Православие (MUH. 1966. Vol. 3. P. 146-149). Летом 1657 г., когда войска Хмельницкого заняли Пинский повет, И. активно содействовал переходу в Православие местных униат. священников. В 1659-1661 гг. у И. с Б. Радзивиллом был судебный процесс по поводу незаконного присвоения средств, завещанных Марией, вдовой гетмана Я. Радзивилла, заблудовскому Успенскому и виленскому Свято-Духову мон-рям; последним в то время управлял И., в 1659-1660 гг. имевший титул «архимандрит лещинский и старший виленского Свято-Духова монастыря». В марте 1661 г. суд вынес благоприятное для И. решение, к-рое впосл. неск. раз пересматривалось. |
| Недостаток сведений, в т. ч. об облике Г. и., связан с тем, что информация практически не обновлялась со времени помещения ее в сб. архим. Иоанникия (Галятовского) «Небо Новое». География распространения икон в этом сборнике не ограничена территорией России, в нем представлены сведения об образах «иже во многих странах чудотворныя». Так, Г. и. явилась «в земле Лядской», т. е. на территории совр. Польши, где и ныне почитается святыней, более известной под названием «Гидельская», и находится в церкви ордена доминиканцев в с. Гидле (в 20-25 км от Ченстоховы). Польск. источники относят явление иконы к 1516 г. История обретения, как и имя человека (Ян Чечик), ее нашедшего, в общих чертах совпадает с рус. вариантом. К неизвестным подробностям сказания относятся сведения о том, что Ян, скрывший у себя в доме икону, ослеп (по др. версии, слепотой было поражено и его семейство). По совету набожной женщины в дом был приглашен местный свящ. Петр Волпкай. Он извлек фигурку Богоматери из сундука и омыл ее водой, от к-рой семейство Чечика получило исцеление. Иконка была перенесена в приходский храм во имя св. Марии Магдалины и поставлена в алтаре («рядом со Святыми Дарами»), однако вскоре образ переместился на поле, к месту обретения. Там в честь Г. и. поставили деревянный столп (традиция сооружения придорожных часовен в виде столпов распространена в Польше), к-рый сохранился до наст. времени. В 1615 г. владелицей Гидле Анной Домбровской, пожелавшей построить для Г. и. каменную часовню, были приглашены монахи ордена доминиканцев. В 1624 и 1636 гг. им были пожертвованы с. Гидле и близлежащие населенные пункты. Несмотря на возникшие имущественные споры, в 1649 г. в Гидле была сооружена базилика в честь Успения Пресв. Богородицы (освящена в 1656), куда была помещена Г. и. Для засвидетельствования чудес от Г. и. по благословению архиеп. Гнезненского ок. 1615 г. была создана комиссия; исследованные ею чудеса были подтверждены специальным актом от 30 окт. 1651 г. Согласно сведениям, собранным в кн. «Великое сокровище» (Skarb wielki), наибольшее количество чудес (общее число - 300) было зафиксировано с 1620 по 1700 г., среди них названо 31 (!) чудо воскрешения умерших. Чудеса исцелений происходят и в наст. время (в 2004, 2005 документировано ок. 10 чудес). Традиционно в 1-е воскресенье мая (день обретения Г. и.) совершается омовение иконы в вине, к-рое обретает целебную силу. |
| Огромные просторы лесного Заволжья вокруг Нестиара заселены крайне редко. Деревеньки стоят в основном на берегу вытекающего из озера притока Люнды Быстреца: Рогово (ныне деревня Быстрец), Клюкино, Никоново… Объясняется это тем, что труднопроходимые заболоченные низины мешали хозяйственной деятельности и общению людей. Выбраться из лабиринта болот можно было лишь по грядам рельефа, внешне обозначенных участками высоких, перезревающих прямо на месте сосен. С наступлением своего часа они подгнивают и падают друг на друга, создавая естественные завалы и ветроломы, ибо срубить вовремя и вывезти на транспорте огромные стволы практически невозможно. Тем не менее именно благодаря заболоченности места здесь сохраняются огромные запасы железных болотных руд, интерес к которым был проявлен властями Макарьев-Желтоводского монастыря еще в середине XVII столетия… Основанный в 1445 году, но вскоре разоренный казанцами, Макарьев-Желтоводский монастырь был возобновлен вскоре после Смуты в 1620 году Алексеем Муромцем, при пострижении в иноческий сан принявшим имя Аврамия. Уже при нем под стенами изначальной деревянной обители начал действовать торг, вскоре ставший крупнейшей ярмаркой не только России, но и Европы. В 1649 году игуменом монастыря утвердился лысковчанин Иларион, решивший отстроить обитель уже каменной – более величественной, импозантной и пожаростойкой. «Огненные зажигания» тогда случались в преимущественно деревянной застройке русских весей и городов довольно часто. В каменном зодчестве XVII века неизменно применялось железо. Из него ковались связи, укладывавшиеся для прочности внутри кладки мощных стен, ими стягивались своды, из железа ковались фигурные решетки окон, жиковины и секирные замки дверей, просекались тончайшие рисунки крестов и прапоров. Поэтому железа при каменном строительстве требовалось много и разного по вязкости качества. Тогда-то, в 1651 году, к поискам в лесах Заволжья промышленных залежей железных болотных руд игумен Иларион и привлек известного в округе лысковчанина-кузнеца Федора Иванова по прозвищу Бобер. Вместе «с сотоварыщи» он в течение нескольких месяцев выявил и наладил производство железа по берегам речки Черной Мазы, у села Разнежья и близ Нестиар-озера. |
| Он, видимо, боялся, что боголюбцы хотят принудить его к уходу: переменить меня, скинуть меня хотят, а буде меня и не оставят, я и сам за сором об отставке стану бить Под давлением самого царя патриарх Иосаф решил временно отложить вопрос об единогласии и тем временем запросить Парфения, патриарха Константинопольского, к которому он уже и раньше обращался за советом по ряду канонических вопросов. Ответ патриарха Парфения II от 16 февраля 1650 года был ясен и категоричен: единогласие не только можно, но даже должно ввести во всех церквах. Ссылаясь на слова апостола Павла и на постановления вселенских соборов, он писал: лучше пять слов сказать со смыслом и других наставить, нежели тьму слов на незнакомом языке (1 посл. к Коринф., XIV, 19 и 8). Парфений добавлял: Молитве подобает быти с постоянным разумом и несмущением... певцам пети согласно, а не рыканьем неподобным, молитве и службе совершаться с благоговением... певцам пети тропари по чину по едину или по два... а псалтырь пети не 44. Грамота патриарха окончательно разрешила вопрос об единогласии, и боголюбцы могли быть довольны, что они добились наконец ясной и отчетливой церковной службы и оказались победителями над собором епископов. Новый собор только подтвердил совет константинопольского патриарха. Программа нового собора, собравшегося в Москве 9 февраля 1651 года известна по случайно сохранившейся черновой записке самого царя. Эта запись показывает, как внимательно отнесся сам Алексей Михайлович к тем вопросам, которые он хотел поставить на обсуждение собора, и как тщательно он подготовлял самого себя к их разрешению. Царь выступает уже теперь в проведении заседаний и разработке программ как более опытный государственный деятель. Правда, он еще молод, но зато он тверд и совершенно ясно знает, чего он хочет Первым пунктом работы собора на записке царя стоит единогласие. Вторым пунктом программы было введение более ясного пения. Третьим был вопрос о чтении псалтыри. Следуя советам патриарха Парфения и пожеланиям царя, собор на этот раз постановил ввести единогласие: |
| Определив жену в Алексеевскую обитель, отец Никита, собрав свою духовную библиотечку, отправился в далекий Соловецкий монастырь, где в Анзерском скиту в 1635 году от преподобного Елеазара принял монашеский постриг с именем Никон. В 1641 году иеромонаху Никону суждено было покинуть скит, а в 1643 году по представлению братии Кожеезерского монастыря Новгородский митрополит Афоний утвердил отца Никона игуменом обители. В 1646 году отец Никон, будучи в Москве по делам своей обители, знакомится с царем Алексеем Михайловичем. Встреча сурового аскета, ушедшего в подвиги веры и благочестия, и молодого царя привела к искренней дружбе, которая крепла от беседы к беседе, от встречи к встрече. Вскоре игумена Никона переводят в Москву в Спасо-Новый монастырь с поставлением в архимандрита. Каждую пятницу отец Никон по распоряжению царя ездит во дворец, там он ходатайствует и просит за обиженных и угнетенных из простого люда. Вскоре Новоспасский архимандрит приобретает славу защитника и ходатая за обездоленных, а при дворе становится влиятельнейшим человеком. Духовно богатый, разумный, умудренный жизнью архимандрит Никон активно вникает в дела церковные и государственные, принимает участие в кружке «ревнителей благочестия», знакомится с Иерусалимским Патриархом Паисием, с которым имеет частые и продолжительные беседы. 11 марта 1649 года архимандрит Никон поставляется на Новгородскую кафедру. Митрополит Никон ревностно заботится о благолепии храмов, вводит киевский распев и элементы греческого пения в богослужение (Собор 1651 года одобрил эти нововведения); по царскому повелению посещает тюрьмы, освобождая узников по своему рассуждению, самостоятельно управляет всеми делами и вершит духовный суд без вмешательства служивых людей. Это тогда было новшеством. В феврале 1650 года в Пскове, а затем 15 марта и в Новгороде вспыхнули мятежи против Москвы, которые были остановлены решительными действиями митрополита Никона, причем многих из зачинщиков по его ходатайству помиловали. 19 января 1652 года митрополит Никон присутствовал при открытии мощей преподобного Саввы Сторожевского в Саввино-Сторожевском монастыре. Возвращаясь оттуда, собинный друг предложил царю перенести мощи митрополита Филиппа из Соловецкого монастыря в Москву, в которой издревле собирались и особо почитались православные святыни, возвышая ее тем самым до уровня центра, столицы Вселенского Православия (это было осуществлено по постановлению Собора 20 марта 1652 года). |
|
|
