| Вопрос: Очень интересует вопрос т.н. тайных молитв на литургии. Чем оправдано их никому неслышное чтение? Почему люди, приходящие причащаться не слышат евхаристических молитв? Отвечает священник Афанасий Гумеров, насельник Сретенского монастыря: В чинопоследование литургии входят молитвы, которые священник читает не вслух, а «тайно». Лишь окончания их произносятся как возгласы. Молящиеся в храме в это время слушают песнопения, исполняемые на клиросах. По мнению профессора Московской духовной академии А.А.Голубцова практика тайного чтения молитв возникла в 5 веке («О причинах и времени замены гласного чтения литургийных молитв тайными. — Богословский вестник, 1905, сентябрь). Св. император Иустиниан предпринимал усилия вернуться к древней традиции. В 6 главе 137 новеллы (565 г.) предписывалось: «Повелеваем, чтобы епископы и пресвитеры не тайно произносили молитвы Божественного приношения и святого крещения, но голосом, который был бы слышим верным народом, дабы умы слушающих возбуждались к большему угрызению совести…». Однако эти постановления не смогли остановить происходивших изменений. Действовали какие-то скрытые, но очень сильные факторы. К 8 веку на Востоке тайное чтение литургийных молитв практически стало делом повсеместным. Повидимому, этот неотвратимый процесс был вызван глубокими изменениями внутри церковного организма. Кратко это можно обозначить как переход от церковно-общинной соборности апостольского века к приходской жизни в современном значении. Литургия — общее дело (греч. leitos — общественный, ergon — дело). В первенствующей Церкви евхаристия для каждого христианина реально была общим делом. Не было ни правого, ни левого хора. Пели все присутствующие. Вся община отвечала на молитву священника и прошения, возносимые диаконом. Всех объединяла не только общая молитва, но живое и радостное соучастие в великом Таинстве, которое переживалось как реальное присутствие Господа, подающего каждому присутствующему Свою Плоть и Кровь. Как не мыслимо сейчас не причащаться совершающему литургию священнику, так невозможно было тогда присутствующему во время Евхаристии уклониться от принятия Святых Христовых Тайн. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Малый вход литургическая книга, содержащая тексты 4 канонических Евангелий, приспособленных благодаря наличию лекционарного аппарата для чтения за богослужением. Священный текст может быть представлен в Е. с. как в виде отдельных литургических чтений, расположенных в соответствии с устройством года церковного (см. ст. Лекционарий ; в слав. традиции этот тип Е. с. именуется апракосом ), так и в непрерывном виде, т. е. так же как в полной Библии (см. Четвероевангелие ). Е. с. хранится на св. престоле как одна из главных святынь в храме (отсюда иное название Е. с.- напрестольное Евангелие), символизирующих живое присутствие Христа в общине. В правосл. традиции чтения Евангелия за богослужением, составляющие центральную часть литургии оглашенных, а также праздничной и воскресной утрени и ряда особых служб (различных богослужений Страстной седмицы, царских часов и др.), совершаются диаконом, священником или епископом по Е. с. Для чтения книга обычно износится из алтаря и полагается на аналой , стоящий на амвоне (во всех случаях чтения Евангелия диаконом, а также во время царских часов, часов Страстной седмицы, за утреней Великой пятницы, в 1-й день Пасхи), или читается предстоятелем, к-рый держит Е. с. в руках (этот обычай широко распространен в совр. греч. традиции, но малоупотребителен в русской), или же диакон держит перед ним книгу. В нек-рых случаях (в воскресные дни, за утреней Великой пятницы, в 1-й день Пасхи) устав предписывает читать Евангелие из алтаря, но на практике это предписание часто не соблюдается. При совершении треб, чинопоследование к-рых включает чтение Евангелия, обычно используется Е. с. небольшого размера - т. н. требное Евангелие (как правило, оно не износится из алтаря специально для чтения, а просто помещается на требный аналой). Е. с. также износится из алтаря во время торжественных процессий: за Божественной литургией - на малом входе ; на вечерне - на входе в те дни, когда вечерня соединена с полной литургией или когда за вечерней или за литургией Преждеосвященных Даров устав предписывает читать Евангелие; на утрене - в Великую субботу (а по нек-рым древним уставам - и в др. дни; вход с Евангелием на утрене Великой субботы дал начало священнодействиям с плащаницей ); при совершении крестного хода . Изнесение Е. с. из алтаря и целование его верующими составляют одно из центральных священнодействий воскресной утрени (см. ст. Воскресенье ) и символизируют явление Христа по Его воскресении и поклонение Ему. |
| О служении двух Литургий Типикон при изложении чинопоследований суточного круга богослужения имеет в виду служение только одной литургии, которая в обычное время года должна быть совершаема около полудня - откуда происходит ее название в просторечии: «обедня», в некоторые же праздники «порану, труда ради бденнаго», то есть ранним утром, а в навечерия Рождества Христова и Богоявления, в Благовещение Пресвятой Богородицы, «егда прилучится в пост», а также в Великий Четверток и в Великую Субботу литургия, по Уставу, должна совершаться во второй половине дня - в соединении с вечерней, по отпетии всех часов и чина изобразительных. Служения двух литургий в один день, хотя бы то был великий праздник, Типикон не знает. Тем не менее в русской богослужебной практике существует обычай служения в один день двух литургий - ранней и поздней, а иногда и более. В обычное время года служение двух литургий не вызывает недоумений. Но как совершать две литургии в дни, когда Церковный Устав указывает служить литургию в соединении с вечерней, по отпетии часов и изобразительных? Для правильного решения этого вопроса в смысле сохранения верности церковной традиции и идейного значения самих служб часов, изобразительных и вечерни, с которыми связано в Типиконе совершение литургии в навечерия великих праздников Рождества Христова и Богоявления, а также в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, в Великий Четверток и в Великую Субботу, следует учесть, что 1) совершаемые в навечерия Рождества Христова и Богоявления «царские» (или великие) часы представляют собой особое чинопоследование, исторически возникшее на основе раннехристианского обычая встречать эти праздники начиная с предшествующего вечера в чтении Священного Писания, пении псалмов и особых праздничных антифонов. В этом смысле они отличаются от наших повседневных часов, возникших на основе древнеиноческого келейного правила псалмопения. Различное происхождение тех и других часов - одних, как нарочитого праздничного последования, а других как обычного часового псалмопения - позволяет совершение их в один и тот же день. История богослужения подтверждает возможность двукратного совершения часовых служб. Так, еще в XII beke в иерусалимском храме Воскресения Патриарх совершал со своим клиром часы Великого Пятка, затем монахи палестинских монастырей служили на Голгофе другие часы (Святогробский типикон 1122 года, изд. А. Пападопуло-Керамевсом. Anavlekta staculogivaz. Т. 2. С. 147); |
| Типикон при изложении чинопоследований суточного круга богослужения имеет в виду служение только одной литургии, которая в обычное время года должна быть совершаема около полудня – откуда происходит ее название в просторечии: «обедня», в некоторые же праздники «порану, труда ради бденнаго», то есть ранним утром, а в навечерия Рождества Христова и Богоявления, в Благовещение Пресвятой Богородицы, «егда прилучится в пост», а также в Великий Четверток и в Великую Субботу литургия, по Уставу, должна совершаться во второй половине дня – в соединении с вечерней, по отпетии всех часов и чина изобразительных. Служения двух литургий в один день, хотя бы то был великий праздник, Типикон не знает. Тем не менее в русской богослужебной практике существует обычай служения в один день двух литургий – ранней и поздней, а иногда и более. В обычное время года служение двух литургий не вызывает недоумений. Но как совершать две литургии в дни, когда Церковный Устав указывает служить литургию в соединении с вечерней, по отпетии часов и изобразительных? Для правильного решения этого вопроса в смысле сохранения верности церковной традиции и идейного значения самих служб часов, изобразительных и вечерни, с которыми связано в Типиконе совершение литургии в навечерия великих праздников Рождества Христова и Богоявления, а также в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, в Великий Четверток и в Великую Субботу, следует учесть, что 1) совершаемые в навечерия Рождества Христова и Богоявления «царские» (или великие) часы представляют собой особое чинопоследование, исторически возникшее на основе раннехристианского обычая встречать эти праздники начиная с предшествующего вечера в чтении Священного Писания , пении псалмов и особых праздничных антифонов. В этом смысле они отличаются от наших повседневных часов, возникших на основе древнеиноческого келейного правила псалмопения. Различное происхождение тех и других часов – одних, как нарочитого праздничного последования, а других как обычного часового псалмопения – позволяет совершение их в один и тот же день. История богослужения подтверждает возможность двукратного совершения часовых служб. Так, еще в XII beke в иерусалимском храме Воскресения Патриарх совершал со своим клиром часы Великого Пятка, затем монахи палестинских монастырей служили на Голгофе другие часы 1 ; |
| Богослужение: Зачем говорить о Христе красиво? В первый год своего церковного служения, осваивая тонкости богослужебного устава, я горько жаловался духовнику: «Какая, ну какая может быть связь между порядком пения тропарей и кондаков на Литургии и тем, что стоит в основе нашей веры – Евангелием, Евхаристией и Животворящим Крестом?!» 29 января, 2010 В первый год своего церковного служения, осваивая тонкости богослужебного устава, я горько жаловался духовнику: «Какая, ну какая может быть связь между порядком пения тропарей и кондаков на Литургии и тем, что стоит в основе нашей веры – Евангелием, Евхаристией и Животворящим Крестом?!» «А зачем, собственно, все это надо?» Под «все это» подразумевается все то, что мы испытываем на православной службе с помощью пяти данных нам Богом чувств: вид икон и облачений, звуки речитативного чтения и гласового пения, запахи ладана и горячего воска, вкус хлеба и вина, осязание губами священных предметов и руки священника. Писать о православном Богослужении легче всего, отталкиваясь от чинопоследования, рассматривая каждый его элемент. Например, так: «Каждое Богослужение начинается великой или мирной ектенией. Эта ектения вошла в обиход Церкви в П-ом веке как результат такой-то редакции. Давайте вдумаемся в смысл прошений этой ектении. Начинается она словами священнослужителя «Миром Господу помолимся!» и т. д. и т. п. Человек, хорошо знающий и понимающий Богослужение, может таким образом написать целую книгу, практически не отрывая пера от бумаги, – примерно так же, как хорошая хозяйка без особого труда может написать из головы собственную «Книгу о вкусной и здоровой пище». У разных людей это будут, безусловно, разные книги. В зависимости от эрудиции и наклонностей автора где-то будет сделан больший акцент на истории, где-то – на лингвистике, где-то – на логике чина, где-то – на личных переживаниях молящагося. Но во всех книгах будет нечто общее, а именно то, что структура Богослужения, слова молитв и гимнов и опыт многолетнего их восприятия будут во многом говорить сами за себя. |
| Быть свободным значит поступать согласно тобой самим установленным принципам. Поэтому в Церкви естественным образом был выработан свод канонических нормативных актов, ее собственных правил, отличных от государственных или общественных. Что же в этих правилах говорится о животных? Не очень много. Еще «Апостольские правила» (текст IV beka, восходящий к более раннему времени) запрещают вносить к алтарю, использовать в литургических целях мясо животных и вообще любые продукты животного или растительного происхождения, за исключением колосьев и винограда (Ап. Пр. 3). Любой запрет базируется на конкретной жизненной потребности. И существование данного канона указывает, что жертвоприношения животных были распространены в христианском мире.Исторические источники показывают, что эта практика не является специ-фикой IV beka. Например, известно, что при освящении храма Святой Софии в 527 году «22 декабря, царь [Юстиниан] перед храмом заклал волов 1000, овец 6000 и оленей 600 и свиней 1000, кур и петухов по десять тысяч... И в наутрие совершил отверстие храма, столько же и более всесожжений заклав» (Повествование о строительстве храма великия Божия церкве, наименнованныя Святыя Софии, 27; пер. В.М.Лурье). Чинопоследования, связанные с жертвоприношениями животных и раздачей мяса вне храма, имели место по всей христианской ойкумене: их можно встретить в Греции, Болгарии, Грузии, Египте, Армении. Армянские священники даже вносили вареное мясо в алтарь во время Литургии, о чем свидетельствует 99-й канон Трулльского собора. Не был исключением и Рим. Ратрамн Пикардийский (IX bek), перечисляя мнимые (как он думал) обвинения византийцев против латинян, упоминает среди них и о жертвоприношении ягненка во время пасхального богослужения. Действительно, освящение агнца и вкушение его мяса сразу после пасхальной Литургии было частью папского богослужения вплоть дo XII beka. В одном из греческих евхологиев Х века присутствует «Молитвы над агнцем на Пасху», и в современном пасхальном богослужении есть молитва «На благословение брашна мяс», являющаяся отзвуком древней практики. |
| Вступление на паству московских святителей (Исторический очерк) Вступление на паству московских архипастырей и в настоящее время сопровождается некоторыми особенностями, не наблюдаемыми в других епархиях России. Обыкновенно оно открывается торжественным совершением литургии в Успенском соборе в ближайший воскресный или праздничный день по приезде нового митрополита в Москву. В торжественном шествии в собор для совершения первой литургии и состоит особенность московского вступления на паству. Во время благовеста к литургии новый московский архипастырь прибывает в Казанский собор, где его ожидает в богатых облачениях столичное духовенство со святынями московских церквей и соборов. Облачившись во все архиерейские одежды, он отсюда, в предшествии большого крестного хода, идет в новый свой кафедральный Успенский собор для вступления на кафедру московской митрополии. В этом крестном ходе сохранился древний русский обычай. В прежнее время на Руси каждый архиерей, по прибытии в новый свой город, останавливался в первой церкви, находившейся на пути его к собору, отсюда шел торжественным крестным ходом на площадь, где на особо приготовленном месте читал молитву или евангелие и уже потом вступал в собор и совершал в нем первую литургию. Но этот обычай представляет собою только малую часть весьма сложных и весьма торжественных обрядов, какими сопровождалось в древней Руси, а особенно в Москве XVI и XVII веков, вступление новых святителей на паству. В то время – это вступление сопровождалось особым чинопоследованием, состоявшим из настолования и шествия на осляти вокруг города. Настолование существовало в России с древнейших времен. Еще св. Иларион (XI века), митрополит киевский, говорил о себе, что он «от благочестивых епископ священ и настолован». Оно совершалось по хиротонии каждого архиерея и непосредственно следовало за той литургией, во время которой он был посвящен. Большой торжественностью отличалось настолование митрополитов и патриархов московских, совершавшееся перед первой литургией нового святителя в Успенском соборе и всякий раз в присутствии московского царя. |
| Должно заметить прежде всего, что у нас была речь преимущественно и собственно о московских раскольниках, называющих себя пред правительством «приемлющими священство», и лукаво скрывающих перед тем же правительством, что они «приемлют» Австрийское священство, дозволенное к существованию, на зло и на вред православной России, австрийским римско-католическим правительством, а в России ни одним из Самодержцев не дозволенное к открытому существованию, русским православным правительством не признанное; мы разумели собственно тех раскольников, которые имеют в Москве, неизвестно с разрешения какой власти, своего архиепископа, называющегося именно московским, открыто живущего в древлепрестольной столице и торжественно отправляющего здесь свои мнимо-архиерейские служения, поставляющего здесь, или под Москвой, на фабрике Арсения Морозова, раскольнических архиереев для других мест России и наставившего многое множество раскольнических лжепопов; разумели тех московских раскольников, которые имеют в Москве своего рода митрополии – пресловутое Рогожское Кладбище, где они совершенно противозаконными способами и в явное нарушение Высочайшей воли поселили целый штат своих попов, открыто, публично и торжественно, целым собором, отправляющих здесь церковные службы, имеют множество моленных по частным купеческим домам, обращенных в церкви, с алтарями и престолами, при которых состоят также целые штаты попов, служащих здесь даже литургии. Вот кого собственно разумели мы, даже минуя московских беспоповцев, о которых, в виду их учения, что все в Российской церкви и Российском государстве заражено скверной антихриста, в данном случай не могло быть и речи. Нас, как и всех православных жителей Москвы, – то есть, действительно православных, горячо преданных православию и горько оплакивавших кончину православного Царя, первого и державного сына православной Церкви, – нас до глубины души возмутило именно то, что эти московские раскольники, «приемлющие австрийское священство», на своем Рогожском Кладбище, в своих многочисленных церквах ни разу не помолились установленным порядком о упокоении души в Бозе почившего Государя Императора, что их называемые архиереи и попы, пользующиеся в Москве такой широкой свободой для своих служений, ни разу не отслужили по Нем не только заупокойной литургии, но и ни одной панихиды, а между тем послали целую депутацию присутствовать на погребении Государя и депутация эта с возмутительной наглостью явилась и была, к прискорбию православных, допущена даже в Петропавловский собор, где, не перекрестившись ни разу, точно не христианская, простояла и Божественную литургию, совершенную высшим православным духовенством, и чинопоследование отпевания... |
| Конотоп А.В. Литургическое многоголосие в богослужебной практике и идейной полемике XVII в. В контексте исторического развития древнерусской музыки песенное оформление культового ритуала достигло наивысшего расцвета во второй половине XVII в. Это выразилось прежде всего в составлении уникального репертуара песенного чинопоследования годичного круга богослужения. Все виды певческих традиций, отражающие прошлое и настоящее русского профессионального хорового искусства, а также произведения новых форм и направлений впервые сошлись на клиросе «в славу Божию, и в похвалу благочестивым царем, и великим святителем в церковное украшение и в сердечное умиление человеком» 1018 . Сохранившиеся чиновники свидетельствуют, что в этот период на певческом клиросе чередуясь звучали следующие виды одноголосных и многоголосных песнопений: знаменный роспев – основной и древнейший вид русского одноголосия; греческий, болгарский, киевский, черниговский и другие роспевы местного происхождения; демественный роспев – византийская традиция пения; строчное многоголосие – ранняя форма русской полифонии; партесное многоголосие – западноевропейская хоровая традиция. Приведем примеры. В чиновнике новгородского Софийского собора 1645 г. имеются указания на одноголосные роспевы знаменный, новгородский и демественный, а также на строчное многоголосие мсхжовской и новгородской традиций. На Умовение рук дьяконам и певчим предписано исполнять стихиры на «Господи воззвах» знаменного роспева 1019 . 5 ноября на праздничном богослужении в честь святых мучеников Галактиона и Епистимии «обедню поют певцы строчную новгородскую» 1020 . В шестой день ноября «на преставлении преподобного игумена Варлаама Новгородского чудотворца, иже на Хутыни... поются праздничные стихиры демественного роспева» 1021 . В седьмой день – на службе «Собора св. Михаила» указано исполнять песнопения строчного многоголосия московского «перевода» 1022 . Еще до официального принятия русской православной церковью в 1668 г. партесного многоголосия, перенесенного с украинских земель, указания на этот вид пения, наряду с традиционными роспевами, появляются в различных служебниках. В частности, такие предписания находим в «Книге записной облачением и действу великого государя святейшего Никона за 1655–1658 гг. Например, песенное чинопоследование Рождества Христова предлагало следующий репертуар: «С нами Бог... греческого перевода..., а стихеры... знаменные, слава и ныне... греческого перевода, а стиховну... на глас, а припевы на 9-й песни и светилен пели по-гречески, а хвалитные стихеры и славник знаменной пели протопоп с братьею, а славословие пели киевское певчие с подьяки» 1023 . Как видим, в данном предписании чередуются четыре вида пения: «греческий перевод» – русская обработка греческого роспева; «по-гречески» – тот же тип роспева, но на греческом языке, а возможно и оригинальная греческая мелодия с исоном 1024 ; «знаменное» пение – одноголосие знаменного роспева; «киевское» – партесное многоголосие. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ЛИТУРГИКА Комплексная историко-филологическая и богословская дисциплина, объектом изучения к-рой является христ. богослужение , как современное, так и в его историческом развитии, а также локальные (и конфессиональные) его варианты. Л. тесно связана с др. дисциплинами (такими, как церковная археология и искусство, палеография, музыковедение и проч.). При этом Л. имеет не только теоретическое, но и практическое измерение в качестве предмета в программе духовных школ, посвященного обучению священно- и церковнослужителей совершению богослужения. В зап. науке к сфере Л. часто относят иудейское богослужение не только в сравнительно-исторических исследованиях, но и в качестве отдельного объекта изучения. Западная Л. Предыстория В средневек. лат. традиции известно множество толкований богослужения, причем в отличие от восточной, даже у тех авторов, к-рые тяготели к символико-аллегорическим толкованиям (напр., у Амалария Мецского († ок. 850)) приводятся сведения исторического характера о происхождении того или иного обряда или молитвы. Благодаря трактатам св. Исидора Гиспальского († 636) «О церковных службах» и Валафрида Страбона († 849) «О происхождении и развитии некоторых вещей, относящихся к церковному служению» на Западе сформировался жанр систематического литургического комментария к мессе и др. чинопоследованиям, к-рый сохраняется и в наст. время (прежде всего в виде пособий для катехизации и обучения). Наиболее полно охватывавшим все аспекты средневекового богослужения и дольше всех сохранявшим свою актуальность был трактат «Изъяснение божественных служб» Вильгельма Дуранда († 1296). Становление дисциплины В раннее Новое время углубленное изучение Л. имело ключевое значение для полемики между католиками и протестантами, а также при обсуждении унии с вост. христианами. Историко-литургические аргументы были использованы и при проведении тридентской литургической реформы (в частности, согласно апостольской конституции (булле) Пия V «Quo primum» (1570), вводившей в употребление новый Римский Миссал, право на существование имели только те местные обряды, древность к-рых превышала 200 лет). |
|
|
