| …Было о чём думать странствующему философу, опиравшемуся на посох и почти бесцельно разглядывавшему земную пыль под ногами. Вторая мысль блж. Иеронима иносказательная: « Род проходит, и род приходит; а земля вовек стоит… Иначе: первым проходит род иудейский, и место его занимает род, собранный из язычников, а земля стоит до тех пор, пока по прехождении синагоги не войдёт вся церковь . Ибо, когда Евангелие будет проповедано во всём мире, тогда настанет кончина» [там же]. Таков своеобразный ход мессианско-эсхатологической мысли святого отца. Прошёл род иудейский, пришёл род христианский, а земля будет стоять до тех пор, пока кончится синагога и проповедано будет евангелие Царства по всей земле. Третья мысль блж. Иеронима. Здесь всё ещё своеобразней: «И знаменательно сказал [Екклесиаст. – Г. Ф.]: земля вовек стоит , а не вовеки . Мы же хвалим Господа не в один век, но во веки веков» [там же]. В соответствии с иносказанием блж. Иеронима , речь идёт о том, что иудеям был дан век , то есть ограниченное время до Христа, славословие же христиан идёт во веки веков, никогда ничем не ограничиваясь. Круг второй: круговращение солнца Историческому кругообращению родов и поколений Екклесиаст находит подобие в природе. Первое такое подобие – круговращение солнца. Обычному наблюдению помогало понимание законов природы посредством мудрости, ещё в отрочестве обретённой у Бога. Екклесиаст – астроном. Еккл. 1:5 Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит. Неизменность кругообращения солнца, ежедневный восход и закат – подчёркивает неизменяемость и бесцельность всего. День прошёл – день пришёл, прошлое не удержишь – будущее не поторопишь. Не было тебя – не будет тебя, что было – то и будет. Суетись, сколько хочешь – солнце всё равно восходит и заходит, ему нет дела до тебя. Пребывающая земля раздражает уносящегося в круговерти поколений человека, оторвал от неё взгляд философ, обратил его к нему – а там всё, как у людей: восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит . То же самое, что род проходит, и род приходит… |
| Быт. 1:1 ), то, как уже было сказано выше, под первоначальным небом в соответствии со святоотеческой экзегетической традицией обычно подразумеваются именно ангельские миры. Вполне вероятно, что и в Апокалипсисе Иоанна также говорится об ангельском «поднебесье»: ведь грядущих перемен нового века с надеждой ожидает не один лишь людской род – ждут их и «вторые светы». Они, совершенно непричастные к бедам и заботам материального мира, тем не менее с нетерпением чают восстания человечества из темных бездн тления и греха. И происходит это потому, что в соответствии с Божественной волей новый – прекрасный и таинственный – будущий век придет для всех вместе, наступит в один миг и для людей, и для ангелов. Только когда все разумные творения в одинаковой мере будут готовы вступить в будущий век, врата горнего Иерусалима распахнутся для обоих родов столь непохожих друг на друга созданий. Но до тех пор, пока мы еще не достигли последней черты обветшавшего от воздействия смерти и греха бытия, ангелы, так же как и мы, не могут войти в свой новый эон: по слову преподобного Исаака Сирина , «...ради нас и им возбранен вход, и они ждут единократного отверзстия двери нового века» 38 . Что же произойдет в тот день, когда «приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним...» ( Мф. 25:31 )? Каково будет то место, что займут в обновленном мире ангелы и люди? Область христианской эсхатологии – область бесчисленных загадок и тайн. Священный Библейский текст доносит до нас только весьма смутные образы, намеки, символизирующие как грядущие страшные бедствия человечества, так и его будущие блага. Мы очень мало знаем о том, что ожидает нас в те дни. И все же мы помним слова Спасителя: «Сподобившиеся достигнуть того века и воскресения из мертвых равны Ангелам и суть сыны Божии, будучи сынами воскресения» ( Лк. 20:35–36 ). И еще нам известно утверждение Апостола о том, что «не Ангелам Бог покорил будущую вселенную...» ( Евр. 2:5 ). Наконец, он же открывает нам, что людям будет даже даровано право судить падших ангелов – бесов (см. |
| В контексте вечности, а не в хронологической последовательности «мира сего» о «последних временах» говорят уже сами апостолы. Так, ап. Пётр, описывая Христа как «непорочного и чистого агнца, предназначенного ещё прежде создания мира», указывает на то, что Он явился «в последние времена для нас» (1 Пет. 1:20). Ап. Иоанн Богослов заявляет решительно и однозначно: «Дети! Последнее время» (1 Ин. 2:18). Обозревая историю израильского народа, ап. Павел заключает: «Всё это происходило с ними как образы, а описано в наставление нам, достигшим последних веков» (1 Кор. 10:11). У того же Апостола мы читаем: «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне» (Евр. 1:1–2), Который, «совершив Собою очищение грехов наших, воссиял одесную (престола) величия на высоте» (Евр. 1:3). Апостольскую традицию в понимании «последнего времени» продолжает вся святоотеческая литература, в которой это время никогда не ограничивается описанием пришествия Христа лишь как Судии и Мздовоздаятеля. Итак, христианство признаёт два времени: линейное и священное, в рамках которого как раз и находится «последнее» время. Размышляя об этом, прот. Г. Флоровский пишет: «Христианство по природе своей эсхатологично. Церковь — это эсхатологическое сообщество, ибо она — Новый Завет, окончательный и, стало быть, “последний”. Сам Христос есть последний Адам, потому что Он — “Новый Человек” (свт. Игнатий, «К Ефесянам», 20, 1). Христианству присущ эсхатологический взгляд на мир. “Древнее прошло. Вот теперь всё новое”. Именно в последние дни сии (Евр. 1:1–3) Бог отцов наших совершил заключительное деяние, совершил его раз и навсегда, единожды и навеки. “Конец” наступил, божественный план спасения человека осуществился» . Этот конец — «не только в будущем, как страшный обрыв всего» , но и в настоящем, в котором он «вечно “актуализируется” и “исполняется” в Таинстве Церкви, в Евхаристии. “Наполнихомся бесконечныя Твоея жизни, насладихомся неистощимыя Твоея пищи, еяже и в будущем веце всем нам сподобитися благоволи”. В конце явится та же Жизнь, которая уже жительствует, начн ё тся новый эон, которого мы уже приобщаемся, явится Господь, Который приходит и пребывает » . |
| В Нагорной проповеди Спаситель говорит: «Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой» ( Мф.5:23–24 ). Эти слова могут быть поняты как в прямом, так и в переносном смысле: речь может идти как о жертвоприношении, так и о молитве, предстоянии перед Богом. Однако поскольку нет никаких сведений о том, чтобы Иисус участвовал в культе жертвоприношений или призывал к этому Своих учеников, можно утверждать, что Он говорит здесь о «жертве уст» – молитве. По учению Церкви, молящийся должен не только пребывать в мирном настроении, но и иметь мир со всеми людьми ( Рим.12:18 ). Только такая молитва будет угодна Богу. Следующее прошение ектении – «о свышнем мире и о спасении душ наших» – говорит об эсхатологическом завершении земного странствия человека: о горнем мире и вечном спасении, являющемся целью христианской жизни. Но горний мир, населенный ангелами и душами усопших, не является чем-то находящимся за горизонтом земного бытия: он присутствует в жизни человека здесь и теперь, и это присутствие особым образом ощущается участниками Литургии. Для них горний мир неотделим от того мира, в котором они живут. «Спасение» – важнейший христианский термИн.Боговоплощение, согласно Символу веры , произошло «ради нашего спасения». Для этой же цели Сын Божий жил на земле, совершал чудеса, наставлял людей, пострадал, умер на кресте и воскрес из мертвых. Человек не может спастись своими силами: это один из основных постулатов христианского богословия. Чтобы спастись и достичь соединения с Богом, нужен Спаситель. Таким Спасителем для всего человеческого рода стал Иисус Христос, пострадавший и умерший за людей. Его божественная благодать спасает тех, кто уверовал в Него и живет по Его заповедям. Спасение, по учению восточных Отцов Церкви, является плодом «синергии» (сотрудничества, соработничества) между Богом и человеком. |
| В нашем случае нет в этом и надобности, ибо речь идет не о точном имени, а только о численном достоинстве его. Хотя нашему толкованию не противоречит и 616, но для меня более вероятно 666. В нем все цифры одинаковы и тем самым предполагают субъекта равномерных качеств во всех отношениях, где ничто не хуже и не лучше другого. А в рассматриваемом примере ни одна из цифр не знаменует ни полноты, ни совершенства, а, напротив, каждая свидетельствует об эссенциональной недостаточности, приближающейся, но не достигающей совершенства 7-ми, являясь в целом составе сплошным testimonium paupertatis. Это лишь напрасное и бесплодное стремление к седмичной полноте, свидетельствующее о безумном и злостном притязании на то, чего нет реально и быть не может идеально. И поскольку в анализируемом месте трактуется о мудрости, то тут нельзя разуметь несмысленного дурака, а необходимо предполагает сознательного подлеца и коварного нахала, который намеренно подделывается под неоспоримого авторитета и обманно украшает себя его ярким ореолом, чтобы успешно достигать своих злокозненных целей. И мы видели, что зверь отличался великими знамениями и чудесами и поражал народное воображение до того, что прямо обоготворялся как властитель всего мира. Все совершалось по эсхатологическим предречениям Спасителя о лжепророках и лжехристах (Мф. XXIV:11, 24; Мк. XIII:22), а о главнейшем из них Апостол Павел предсказал, что это – «сын погибели, противящийся и превозносящийся» до того, что «в храме Божием сядет, как Бог, выдавая себя за Бога» (2 Фес. II:3—4). Но он не просто человек, а наихудший из людей, и «которого Господь Иисус Христос убьет духом уст Своих и истребит явлением пришествия Своего», именно того беззаконника, «которого пришествие, по действию сатаны... со всякою силою и знамениями, и чудесами ложными, и со всяким неправедным обольщением погибающих» (2 Фес. II:8—10). Разве все это не подходит точно к начертанной Апокалипсисом картине? В ней мы видим не только самообожение, но прямое обожествление и воплощение мирового зла. |
| В пришествие Иисуса Христа Страшный суд и конец света не наступили. И, однако, эсхатологическое учение Самого Христа не расходится в существенных чертах с иудейской эсхатологией. Об этом свидетельствует первый христианский апокалипсис – слово Христа к Его ученикам в 24–25-й главах Евангелия от Матфея. «Восстанет народ на народ, и царство на царство, и будут глады, моры и землетрясения» ( Мф. 24:7 ). «И вдруг, после скорби дней тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются… Тогда восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою» ( Мф. 24:29–30 ). «Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов» ( Мф. 25:31–32 ). «И пойдут сии (грешники) в муку вечную, а праведники в жизнь вечную» ( Мф. 25:46 ). Как один из признаков близости последних времен Иисус называет «мерзость запустения, реченную через пророка Даниила, стоящую на святом месте» ( Мф. 24:15 , ср. Дан. 9:27 ). Когда Христос был распят и вознесся на небеса, уверовавшие в Него стали ожидать Его второго пришествия и Его суда ( Деян. 1:11 ; 1Фес. 1:10 ). Но и в душах тех иудеев, которые не стали христианами, продолжали жить эсхатологические тревоги и чаяния, достигшие апогея в 60-е гг. 1 в. по Р. X. В эти годы Иудея поднимается на борьбу против римского владычества, и многие восприняли эту войну как несомненный признак приближения «последних времен». Но в те же самые годы было создано и Откровение Иоанна – великий Апокалипсис христианства. Подробно останавливаться на содержании и толковании этого выдающегося памятника мы здесь не можем, но следует отметить основные черты его апокалиптики. Откровение дается Самим Господом Богом Иисусу Христу, а Он передает это откровение апостолу Иоанну, дабы тот открыл его, в свою очередь, людям. Весь текст есть последовательность видений Иоанна. |
| В свете христианской эсхатологии нет места для исторического оптимизма: нынешние небеса и земля, содержимые тем же Словом, сберегаются огню на день суда... небеса с шумом прейдут, стихии же, разгоревшись, разрушатся, земля и все дела на ней сгорят . (2 Пет. 3, 7, 10). Вопрос о культуре упирается в конечные судьбы мира и требует своего разрешения перед лицом огня. Это не значит, однако, что все сгорит, но что все будет подвергнуто огненному испытанию: Строит ли кто на этом основании (Иисусе Христе.– О. Н.) из золота, серебра, драгоценных камней, дерева, сена, соломы,– каждого дело обнаружится; ибо день покажет, потому что в огне открывается, и огонь испытает дело каждого, каково оно есть. У кого дело, которое он строил, устоит, тот получит награду. А у кого дело сгорит, тот потерпит урон; впрочем сам спасется, но тАк, как бы из огня (1 Кор. 3, 12–15). Строительство это и надо понимать как раскрытие всех творческих способностей человека, " приумножение талантов " , которые будут взысканы с человека. Те дела, которые в огне устоят, ожидает преображение, ибо мы, по обетованию Его, ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает правда (2 Пет. 3, 13). Конечно, это не значит, что в будущем веке сохранятся все человеческие шедевры и вообще то, что мы в мире сем называем культурой, но в каждом творчестве есть нечто, содержащее в себе семя вечности, " логос " , роднящий его с Логосом. И эти энергии Духа, коснувшиеся когда-либо души человеческой, не могут исчезнуть бесследно. Вдохновение же, выражаясь языком святителя Григория Паламы, и есть одна из энергий Духа. И здесь снимаются противоречия Церкви и культуры, Православия и творчества. Культура – не абсолютная ценность, и все же она есть свидетельство человечества об идеальной реальности. Идолопоклонство в отношении ее столь же утопично, сколь и ее полнейшее отвержение. Творчество есть призвание и послушание человека, осуществляемое на путях исполнения воли Божией. Воля Божия состоит в том, чтобы взыскать и спасти погибшее (Мф. 18, 11), преобразить и обожить его. Творческая идея не может осуществляться автономно от идеи спасения, так же как спасение невозможно при зарытых талантах. Путь же спасения лежит через Христову Церковь. |
| В свете христианской эсхатологии нет места для исторического оптимизма: нынешние небеса и земля, содержимые тем же Словом, сберегаются огню на день суда небеса с шумом прейдут, стихии же, разгоревшись, разрушатся, земля и все дела на ней сгорят . ( 2Пет.3:7,10 ). Вопрос о культуре упирается в конечные судьбы мира и требует своего разрешения перед лицом огня . Это не значит, однако, что все сгорит, но что все будет подвергнуто огненному испытанию: Строит ли кто на этом основании (Иисусе Христе. – О. Н. ) из золота, серебра, драгоценных камней, дерева, сена, соломы, – каждого дело обнаружится; ибо день покажет, потому что в огне открывается, и огонь испытает дело каждого, каково оно есть. У кого дело, которое он строил, устоит, тот получит награду. А у кого дело сгорит, тот получит урон; впрочем, сам спасется, но так, как бы из огня ( 1Кор.3:12-15 ). Строительство это и надо понимать как раскрытие всех творческих способностей человека, «преумножение талантов», которые будут взысканы с человека. Те дела, которые в огне устоят, ожидает преображение, ибо мы, по обетованию Его, ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает правда ( 2Пет.3:13 ). Конечно, это не значит, что в будущем веке сохранятся все человеческие шедевры и вообще то, что мы в мире сем называем культурой, но в каждом творчестве есть нечто, содержащее в себе семя вечности, «логос», роднящий его с Логосом. И эти энергии Духа, коснувшиеся когда-либо души человеческой, не могут исчезнуть бесследно. Вдохновение же, выражаясь языком святителя Григория Паламы, и есть одна из энергий Духа. И здесь снимаются противоречия Церкви и культуры, Православия и творчества. Культура – не абсолютная ценность, и все же она есть свидетельство человечества об идеальной реальности. Идолопоклонство в отношении ее столь же утопично, сколь и ее полнейшее отвержение. Творчество есть призвание и послушание человека, осуществляемое на путях исполнения воли Божьей. Воля Божья состоит в том, чтобы взыскать и спасти погибшее , преобразить и обожить его. Творческая идея не может осуществляться автономно от идеи спасения, так же как спасение невозможно при зарытых талантах . Путь же спасения лежит через Христову Церковь. |
| В своей книге «Великий Пост» Шмеман раскрывает этот аспект поста, ссылаясь на трактат Тертуллиана «О посте», в котором, как известно, пост по средам и пятницам обозначается латинским военным термином “statio”, обозначающим “воинский караульный пост”. «Церковь всегда на страже, - пишет о. Александр, - она ждет пришествия Жениха и ожидает Его наготове и с радостью. Таким образом, совершенный Пост – это не только Пост членов Церкви, но и Церковь сама как Пост, как ожидание Христа, Который приходит к ней в Евхаристии и Который придет во славе в конце времен» . На основании тесного и неразрывного сопряжения поста и литургии в литургической традиции Православной Церкви мы можем, вслед за Шмеманом, сделать вывод, что «и пост, и литургия составляют как бы два крайних полюса церковной жизни, антиномическое сопряжение двух сторон, двух “аспектов” Церкви – ожидания и обладания, полноты и возрастания, эсхатологии и истории» . Пост, диакония, миссия В заключение я хотел бы обратить внимание на два практических аспекта поста в его библейско-христианском понимании, о важности которых свидетельствует и Священное Писание, и церковная традиция, но которые в очень слабой мере актуализированы не только в нашем современном богословском мышлении, но и в литургической практике, и в пастырской проповеди. Первый из этих аспектов можно определить как диаконический: пост является источником милостыни и должен пробуждать в постящихся деятельное сострадание нуждающимся и обездоленным. Наиболее яркое свидетельство о таком посте как непосредственной Божьей заповеди мы находим, конечно же, у пророка Исайи. Господь обращается к Своему народу через пророка с обличением ложного аскетизма, лишенного социального измерения и подлинной любви: Вот, вы поститесь для ссор и распрей и для того, чтобы дерзкою рукою бить других… Таков ли тот пост, который Я избрал, день, в который томит человек душу свою, когда гнет голову свою, как тростник, и подстилает под себя рубище и пепел? Это ли назовешь постом и днем, угодным Господу? (Ис. 58. 4, 5). Молитва, безусловно, является важнейшим духовным деланием во время поста – но не единственным и не самоценным, она должна приносить живые плоды покаяния, на которые указывает Бог. Вот пост, который Я избрал: разреши оковы неправды, развяжи узы ярма, и угнетенных отпусти на свободу, и расторгни всякое ярмо; раздели с голодным хлеб твой, и скитающихся бедных введи в дом; когда увидишь нагого, одень его, и от единокровного твоего не укрывайся… Тогда ты воззовешь, и Господь услышит; возопиешь, и Он скажет: «вот Я!» (Ис. 58. 6 – 7, 9). |
| В связи с этим Церковь имеет особое попечение о воинстве, воспитывая его в духе верности высоким нравственным идеалам. Соглашения о сотрудничестве с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями, заключенные Русской Православной Церковью, открывают большие возможности для преодоления искусственно созданных средостений, для возвращения воинства к веками утвержденным православным традициям служения отечеству. Православные пастыри – как несущие особое послушание в войсках, так и служащие в монастырях или на приходах – призваны неукоснительно окормлять военнослужащих, заботясь об их нравственном состоянии. VIII.5. В основе христианского понимания мира лежат обетования Божии, засвидетельствованные в Священном Писании Ветхого и Нового Заветов. Эти обетования, придающие подлинный смысл истории, начали исполняться в Иисусе Христе. Для Его последователей мир является благодатным даром Божиим, о котором мы молимся и которого испрашиваем у Господа для себя и для всех людей. Библейское понимание мира значительно шире политического. Святой апостол Павел указывает, что " мир Божий… превыше всякого ума " (Флп. 4. 7). Он несравненно выше того мира, который люди способны создавать собственными усилиями. Мир человека с Богом, с самим собой и с другими людьми - неотделимы друг от друга. У ветхозаветных пророков мир изображается как состояние, завершающее историю: " Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком... Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море " (Ис. 11. 6-9). Этот эсхатологический идеал связан с откровением Мессии, имя Которого - Князь мира (Ис. 9. 6). Война и насилие исчезнут с Земли: " И перекуют мечи свои на орала, и копья свои - на серпы; не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать " (Ис. 2. 4). Впрочем, мир - это не только дар Господа, но и задача человечества. Библия дает надежду на осуществление мира с помощью Божией уже в пределах нынешнего земного существования. |
|
|
