| Таковы были отношения и политика Боголюбского с Новгородом! Неизвестно, какое участие принимал архипастырь в делах веча и в сношениях с Суздалем. Постигая мудрые планы Андрея Георгиевича и наскучив беспокойной строптивостью народа, он, вероятно, втайне доброхотствовал Боголюбскому и от души желал ему всякого успеха. В описании жизни только и сказано, что Аркадий, сколько было возможно, умиротворял волнение народное и примирял князей, не допуская до кровопролития. Св. Аркадий не долго – только 8 лет – правил паствою; но оставил по себе благую память кроткого святителя и чадолюбивого отца сирых и нищих. Любовь народная, которая без сомнения была выражением благодарности за пастырские подвиги на пользу Новгорода, высказалась к нему после смерти. Новгородцы много скорбели и плакали о кончине Аркадия и с великой честью погребли мертвенные останки его в Корсунской паперти. В означении времени кончины, позднейшие о нем исследования разнятся с летописными записями. В Новгородской первой, второй, третьей и четвертой летописях и в летописи но Никон. списку кончина Аркадия записана под 1163 г. «В лето 6671 – т. е. 1163, сказано в Новгор. перв. лет. на стр. 13, преставися епископ Новгородьскый Аркадий, сентября в 19 день» 147 ; но в истории Рос. иерархии, в истор. слов. о свят. Русск. церкви, в житиях св. Рус. ц. за месяц декабрь, и в списке епископов Новгородских, приложенном к сочинению «Великоновогородская святительская кафедра», она отнесена к 1165 году 148 . Это последнее показание времени кончины сего святителя заслуживает полное вероятие и доказывается самыми же летописями. В прибавлении к Новг. втор. лет. на стр. 180 и в Новг. трет. лет. на стр. 215 под 6671 годом говорится, что Аркадий «бысть в епископии 8 лет». А известно и доказано, что пастырское его служение началось в 1157 г. 149 после кончины Нифонта; теперь, прибавив к времени вступления его в управление паствою 8 лет действительного служения, мы увидим, что кончина его точно последовала не в 1163 г. (6671) как значится у летописцев, а в 1165 г., как показано в позднейших исторических исследованиях. Притом, в рукописи, хранившейся в Новг. Соф. библиотеке, о епископах, архиепископах и митрополитах Новгородских, выписанной из великого хронографа вкратце, сказано прямо, что Аркадий поставлен епископом Новгороду в лето 6665 – 1157, был во епископии 8 лет, преставился в лето 6673 т. е. 1165 сентября в 12-й день 150 . |
| С последними знакомили московских справщиков того времени Арсений Суханов своим Проскинитарием, патр. Афанасий в своем «Толковании божественные литургии», патр. Антиохийский Макарий чрез свой Служебник. Мы не думаем, чтобы знакомство с названными памятниками для нашего автора было делом бесполезным. Впрочем и произведенное г. Смирновым сравнительно в ограниченных рамках сопоставление Служебника 1655 г. с Евхологием 1602 г. и Стрятинским Служебником 1604 г. стоило ему немалого труда. Досадно только, что выписанный без особенной нужды в приложениях греческий текст изобилует описками и погрешностями. Для присуждения степени кандидата труд удовлетворительный». 35) О сочинении студента священника Соболева Алексия на тему: «Загробный мир по древнерусским представлениям». а) Исправляющего должность доцента Н.Л. Туницкого: «Работа свящ. Соболева представляет собою весьма основательное исследование одного из важнейших отделов древнерусского народного миросозерцания. В одиннадцати небольших главах здесь последовательно излагаются представления древнерусских людей о загробном мире. Материал для восстановления этих представлений черпается из тех же источников, которые вообще служат основой наших сведений о древнем миросозерцании народа. Сюда относятся: обряды и обычаи, язык, уцелевшие суеверия, памятники народного творчества – в данном случае похоронные песни и причитания. Систематизируя этот материал, отчасти уже изданный и освещенный исследователями, отчасти добытый автором на основании собственных наблюдений над народной жизнью, свящ. Соболев посте- —214— пенно вводит читателя в круг языческих представлений о смерти и о душе, верований в пребывание души по смерти на земле, в неведомой стране и в могиле, характеризует понятия о загробном мире и о возмездии в нём, наконец, определяет элементы христианского влияния, вошедшие в сферу языческих представлений о загробном мире и слившиеся с ними. В приложении приводятся три заплачки, записанные автором во Владимирской губ. и заключающие в себе несколько вариаций по сравнению с аналогичными изданными причитаниями. |
| собора, о коем у г. Васильевского нет ни строчки. После этого где же заимствование, где списывание? Про вторую мою беседу г. Васильевский на стр. 96–97 рассказывает целую легенду: как я приходил к нему за книгами для бесед и за руководством для ведения их. Себя самого рассказчик выставляет знатоком раскола, имеющим полную возможность поделиться нужными сведениями, а пишущего эти строки – полным невеждой, не умеющим приступить к собеседованию, не понимающим смысла цитируемых свидетельств и т. д. За книгами я обращался к Васильевскому потому, что у него, как епархиального миссионера, склад выписанных для общего пользования казанских миссионеров книг. Беря у г. Васильевского книги, я однако не просил у него каких-либо указаний и конспектов. Он сам, как оказывается сейчас – с задней мыслью, дал мне бумажку цитат из бесед его с А. Коноваловым о Церкви Христовой и её священстве, заставив меня для этой записки рисковать своевременным выездом на срочные беседы в Уфимской епархии. Одна лишь вежливость заставила меня ждать тот длинный для отъезжающего получас, в продолжение коего он, г. Васильевский, искал вручённую им самим ненужную мне, а ему, как видим, весьма „пользительную“ бумажку. Рукопись казанского епархиального миссионера представляла ряд цитат из бл. Иеронима, бл. Феодорита, св. Ефрема Сирина , Нила Синайского , Киприана Карфагенского , Климента Римского , Ипполита, И. Златоустого и других оо. и учителей Церкви. Выдержки из бл. Иеронима мне были известны самому. Книги бл. Иеронима были у меня в руках для чтения и до этого времени. Сам г. Васильевский давал их мне зимой 1903 года. Потом выдержки из бл. Иеронима приведены в беседах прот. К. Крючкова с Коноваловым, описанных Обтемперанским в „Мисс. Обозр.“ за 1902, и в брошюре г. Обтемперанского, в его собеседовании с слепцом от 6 ноября 1902 г. Г. Василевский напрасно претендует на открытие Америки в деле новейшей полемики с расколом. В беседах с Коноваловым он лишь повторяет названных миссионеров. Особенно это нужно сказать по вопросу о Церкви и её священстве. |
| В список препаратов попали серьезные обезболивающие лекарства 13 ноября. ПРАВИМР. Министерство здравоохранения РФ предлагает запретить ввоз физическими лицами в Россию сильнодействующих лекарств без рецепта. Авторы законопроекта предлагают ввести изменения в статью 50 федерального закона «Об обращении лекарственных средств». Если запрет будет принят, ввозить в РФ сильнодействующие лекарства для личного пользования можно будет только при наличии рецепта, выписанного врачом, сообщает newsru.com . В документах должен быть подтвержден факт «назначения ввозимого лекарственного препарата медицинским работником и содержащих информацию о его наименовании и количестве» В список препаратов попали анаболические стероиды, некоторые гормоны, нейролептические препараты, вещества, используемые для лечения избыточной массы тела, а также серьезные обезболивающие лекарства. В число известных лекарств, в которых используются вещества из списка, входят клофелин, трамадол, хлорэтил. Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Материалы по теме 18 октября, 2023 11 октября, 2023 15 февраля, 2024 26 января, 2024 28 ноября, 2023 23 ноября, 2023 9 ноября, 2023 24 октября, 2023 23 октября, 2023 18 октября, 2023 11 октября, 2023 15 февраля, 2024 26 января, 2024 Поделитесь, это важно Выбор читателей «Правмира» Подпишитесь на самые интересные материалы недели. Лучшие материалы Показать еще Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее! Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира. |
| Входивший в авторскую творческую группу член правления Благотворительного фонда преподобного Серафима Саровского Дмитрий Сладков называет ленту антисоветской и добавляет: «Что весьма уместно в наше время». Действительно, даже взрослого зрителя картина захватывает с первых минут – не только сюжетом, но и множеством мастерски зашифрованных отсылок, скрытых цитат, тонких аллегорий и полунамеков. Так, отца Симы НКВДшники при аресте грубо запихивают в оказавшийся автозаком хлебный фургон, и посвященным сразу ясно: эта «контора» ничем не лучше бандитской «Черной кошки» Горбуна-Карпуши. Маленькое население детдома – тщательно выписанная калька советского общества с честным, но не очень далеким «обычным коммунистом» Иваном Андреевичем, молча сносящей тяготы пенсионеркой Тетей Лизой и учительницей-воспитательницей-надзирательницей Ольгой Семеновной (Наталья Грачева), олицетворяющей «гражданскую» (но от этого не менее, если не более) мерзкую компоненту советского госаппарата. Пожалуй, одна только эта фигура чересчур ходульна. Создается впечатление, что по молодости Ольгу Семеновну несправедливо не приняли в школу милиции, отчего она вынужденно пошла по педагогической стезе и очень сильно переживает из-за отсутствия у бедра нагана. Другая аллегория – число воспитанниц: их вместе с Симой оказывается ровно дюжина. Ближайшая подруга героини Рита – потомок «бывших» - живет в своем мирке и, думая, что творит благо, выдает Симин секрет – нательный крестик, что та бережно хранит у сердца. Есть в этом маленьком детском коллективе и прямые «стукачи», и равнодушные наблюдатели, и самозабвенные вредины. Но в основном, увы – серое послушное большинство, которое администрация высокопарно именует будущими пионерками. Картина советского прошлого нарисована столь блистательно, что даже не верится, что наши родители десятилетиями мирились со всеми этими «радостями». Но задумываться некогда: похищенный крестик летит в печку, странным образом проскакивает сквозь жаровни, его обнаруживают... Лишившаяся святыни, близкая к отчаянию девочка практически загнана в угол. Она решается на поступки, которых по зрелом размышлении никогда бы не совершила, и оказывается на больничной койке. |
| В кон. XVII в. со знаменно-нотолинейной записью сохранились все типы употреблявшихся в то время певч. книг: Ирмологий, Октоих, Праздники, Триодь, Обиход. Небольшое количество сохранившихся двознаменных певч. книг свидетельствует о малой степени их востребованности в певч. практике. Характерным для этой группы памятников является сопоставление 2 нотных строк, взаимоположение которых зависит от рукописного источника. Над текстом может быть выписана крюковая строка, над ней - нотная или же наоборот (см. фрагмент стихиры на Богоявление из двознаменных Праздников 1700 г.- ГИМ. Син. певч. 41. Л. 138 об.). Значительно реже встречаются Д., в к-рых нотная и крюковая строки даны параллельно. В этом случае материал расположен на разворотах листов: на левой стороне выписан текст и его напев в нотной записи, на правой тот же текст нотирован крюками. Данная форма изложения обеспечивает возможность совместного пения в случаях, когда один из певцов владеет только нотной грамотой, а другой - крюковой. В переходный период эта форма записи была наиболее оптимальной. Однако Д. с параллельным изложением текста единичны, более распространена форма записи, сопоставляющая крюковую и нотную строки, хотя петь по таким Д. менее удобно по следующим причинам: одна из нотных строк всегда оторвана от текста; наиболее удобной для пения является строка, выписанная над текстом; воспроизведение верхней строки осложнено необходимостью координации напева с текстовой строкой; через строчку текст виден плохо, и темп пения неизбежно замедляется. При чтении крюковой строки возникают специфические трудности, обусловленные особенностями записи. В Д. крюковая строка растягивается, теряет присущую ей компактность изложения, обеспечивающую хорошую видимость всех структурных компонентов. Это объясняется наличием нотного перевода, запись к-рого всегда требует больше места. Кроме того, сложные по распеву знаки, тайнозамкненные попевки, лица, фиты, изначальное знание к-рых составляло суть знаменной системы, в Д. зачастую излагаются дробным знаменем. Это предопределяет их дробное же прочтение, последнее неизбежно отражается на структурной осмысленности распева. |
| Значительно позже, уже в зрелом возрасте, мне стали известны мои корни по мужской, отцовской, линии: предок мой пересек границу Российской империи в 1766 году по приглашению Екатерины II. Тогда за каждую немецкую семью Екатерина выплачивала человеку, который организовывая переселение немцев на свободные российские земли, некоторую сумму денег. Как известно, бухгалтерские книги хранятся вечно, вот они и сохранились, и каждый немец, в то время пересекший границу, известен по имени. Карл-Фридрих Раушенбах… Мой прапра-пра-пра… — не знаю, сколько — дед. Более того, у нас в доме хранится копия свидетельства о его браке. Екатерина пожелала, чтобы немцы в Россию приезжали семьями, и все молодые люди, рискнувшие перебраться в неведомую им страну, должны были срочно жениться. И Карл-Фридрих женился перед посадкой на корабль, у меня есть свидетельство об этом, выписанное из церковной книги, копия, конечно. Оригинал хранится в Германии, в той церкви, в которой мои предки венчались. Моя мать, Леонтина Фридриховна, урожденная Галлик, происходила из прибалтийских немцев, родилась в Эстонии на острове Эзель, теперь Сааремаа, закончила школу, владела, кроме русского и немецкого языков, французским и эстонским, играла на фортепьяно, то есть получила общепринятое по тем временам для девушек образование. Как и многие ее сверстницы, перебралась потом на континент, в Россию, и устроилась бонной в состоятельную семью. Отец, Виктор Яковлевич (деда моего по отцовской линии звали Якоб, значит, на русский лад — Яков; мать тоже со временем стала не Фридриховна, а Федоровна), родом был из Саратовской губернии, с Поволжья, где, собственно, и обосновалась большая немецкая колония. Образование уехал получать в Германию, а потом снова вернулся на родину, в Россию, и более двадцати лет проработал на «Скороходе», занимая довольно высокую должность технического руководителя кожевенного завода и отвечая за обработку кожи — ее дубление, окраску и прочее. Дело в том, что фабрика «Скороход» имела свой заводик, который выделывал для нее кожу. Сейчас это не делается, все по отдельности, а тогда «Скороход», выпуская свою фирменную обувь, предпочитая иметь и собственную сырьевую базу. |
| Недаром Достоевский в «Дневнике писателя» за 1873 г. берется утверждать, что «мы на русском языке понимаем Диккенса, я уверен, почти так же, как англичане, даже, может быть, со всеми оттенками». Почувствовать эту правду Диккенса дают не только его знаменитые романы, но и повесть, печатаемая в нашем издании. На первый взгляд, «Рождественская песнь в прозе» имеет условный характер. В виде полуволшебной истории о перерождении грешника, предназначенной для праздничного представления, она как бы имеет в виду сцену, наличие на ней зримого и незримого (Дух Рождества), инсценировку перемещений во времени и пространстве (деление на акты и связывающие их интерлюдии), звуковые эффекты (бой часов, удар колокола), даже наличие ведущего (повествователя-сказочника). Соответственно, некоторые черты персонажей заострены, словно они принадлежат миру кукольного театра, пантомимы. На этот «балаганный» оттенок повествования указывает слово «carol» («песнь» в переводе Т. Озерской), обозначающее народные повествовательные куплеты духовного содержания (их русский эквивалент — колядки), которые поются под Рождество и детьми, и взрослыми. Вместе с тем диккенсовская «Песнь» не сводима к апологии семейных радостей Рождественского праздника, а также к вариации средневековой мистерии, которая обыгрывает ряд ветхозаветных (история грешников, которые, покаявшись, умолили Бога продлить срок их жизни) и новозаветных сюжетов (притча о богаче и Лазаре — в отличие от евангельского богача Скрудж способен вернуться из «ада», куда с ним заглядывает его «Вергилий», и познать «рай» уже в этой жизни), возможности средневековых жанров (разговор души и тела). В этой весьма емкой, тщательно выписанной вещи неожиданно, как в особом зеркале (Диккенс любил зеркала), отражен внутренний мир самого автора, его обращенные к детству и детско-юношеским переживаниям философия и психология творчества, сам процесс того, как «проза» (в данном случае особый, не бравшийся ранее другими авторами материал, связанный с бытом, разговорным словом, материальной культурой) возвышается до лирики (гимна, песни, творчества), а «лирика» (поэтический взгляд на мир, вдохновленный переживаниями «золотого века», то есть детства) понижается до «прозы» (возможность самокарикатуры, иронического замещения детского старческим). |
| Упомяну только, что, как сказал мне Адольф, в Упсале есть одна вещь, уникальная, несравненная, с нею ничего нельзя сопоставить. Это — Codex Argenteus, Серебряная Библия епископа Вульфилы, выписанная золотыми и серебряными буквами на пурпурном пергаменте, а хранится она в университетской библиотеке, в «Каролина Редивива». Он не удовлетворился одним только рассказом, мне пришлось пойти в библиотеку и увидеть манускрипт своими глазами. Да, Адольф определенно станет превосходным школьным учителем, руку дам на отсечение. Под конец Даниэль пригласил всех во «Флустрет», выпить кофе с вкусными пирожными. Погода стояла прекрасная, мы расположились на воздухе, в саду, и я не могу описать, до чего же хорошо было немножко отдохнуть. Ведь когда утром тебя наставлял Андерс Лагерлёф, а после обеда — Адольф Нурен, то после это чувствуется и в голове, и во всем теле. Я очень обрадовалась, что Даниэль, Адольф и Эрик Хенрик Линд тоже как будто бы не возражали сделать передышку. Посидели мы там вправду весьма приятно, потому что, побродив по всему городу, они успели припомнить всяческие упсальские истории про чудаковатых и рассеянных профессоров и бойких находчивых студентов и теперь делились ими со мной. Да, мы так веселились, что народ обращал на нас внимание, и скоро подошли еще несколько студентов, знакомых Даниэля и Адольфа, присоединились к нам. Даниэль угощал пуншем и содовой, и все болтали наперебой. Я столько всего услышала, про зачеты и провалы, про справедливые и несправедливые оценки, про красивых упсальских девушек и балы землячеств, что мне показалось, я вправду вникла в упсальскую жизнь. Как я уже упомянула, сидели мы на воздухе, в саду, и за столиком неподалеку от нашего я вдруг заметила мадемуазель Иду фон К. в обществе корпулентного господина и статной дамы, которые, как я решила, были ее родителями. С ними за столиком сидел еще какой-то студент, но я видела его со спины и поначалу не знала, жених это или кто-то другой. Однако немного погодя он повернул голову в мою сторону, и я увидела, что это действительно мой студент. Причем живой-здоровый, хотя на сей счет я уже не имела сомнений, после того как увидела, что мадемуазель фон К. поехала на весенний праздник. Оттого-то и не выказала при виде его ни малейшего смятения. |
| Дал указание, в какую одежду его облечь 742 . «С первых чисел апреля, – продолжает Л. С. Озерницкая, – боли в груди участились, усилились, особенно по ночам. Владыка не лечился, а только клал грелки на сердце и левую руку и принимал по полтаблетки валидола (это, можно сказать, гомеопатическая доза в аллопатии). Появилась одышка и изредка головокружения, но владыка в постели не лежал. В ночь под Благовещение ему стало «очень плохо»... Ежедневно состояние больного постепенно ухудшается. Выписанные лекарства больной почти не принимает: от них ему хуже. На первый день Пасхи (Пасха в этом году пришлась на 1/14 апреля) владыка обычно приглашал к себе духовных детей, а в этом году... только на четвертый день пригласил их к себе». На первый взгляд, казалось, все, как обычно: привычный разговор за чашкой чая. Но на сей раз это была – «прощальная беседа». «После благословения владыки все сели за стол. Владыка сел в свое самодельное кресло и сказал: – На первый день Пасхи я так себя плохо чувствовал, что думал, не смогу вас вообще принять, а вот и смог. После короткой паузы, владыка вдруг согнулся несколько над столом, как бы желая спрятаться, повернул личико влево (так он всегда делал), как бы смущаясь оттого, что надо говорить о себе. Лицо его засияло, глаза засветились неземным благодатным светом... и он сказал: – Домой пора, домой! Слышу голос... Не хочется. Держат дела. Многое надо окончить... И, вновь помолчав, добавил: – Лучше этого времени не будет». Тут Зина Петруневич, говорившая обычно без умолку при посещениях владыки, перебила его. Он замолк, лицо стало грустным, задумчивым, и весь вечер среди бесконечных рассказов Зины (о знакомых и о родных) не проронил больше ни слова. Только вставил две фразы, относившиеся к поднятым ею темам. Одна касалась умиравшего в те дни опального священника Гавриила Вишневского (у которого епископ в первые дни по приезде в Киев останавливался): – Умирает о. Гавриил... Многому можно поучиться. И другая фраза была тоже о смерти: – Страшно умирать, надо готовиться к смерти. |
|
|
