| P., 2007. С. В. Ковалевская Развитие музыки в эпоху К. в. вписывается в общую картину историко-культурных и религиозно-политических тенденций в империи Каролингов. Стремление франкских правителей унифицировать богослужение сказалось и на распеве, к-рый воспринимался как органичная часть общественной молитвы. Благодаря этому установлению неск. поколений франк. и рим. музыкантов и литургистов (взаимосвязь галльской и рим. устных традиций остается нерешенной проблемой музыкознания), по большей части безвестных, сумели разработать универсальный и одновременно чрезвычайно гибкий стиль, связывающий тексты лат. молитв с мелодией прежде всего в базовом (для богослужения) наборе псалмовых тонов , а затем и в др. жанрах (формах) распева. В результате предпринятой унификации в период К. в. сложилась ладовая система, определяемая совр. музыковедами как монодико-модальная, в полном объеме присущих ей категорий, из которых ранее всего были зафиксированы типовые мелодические формулы (NOEANE, NOEAGIS, NONENOANE и подобные). Распев, сформировавшийся между 750 и 850 гг. в еп-ствах Руан и Мец, в монастырских школах Сен-Дени и Прюма и в др. центрах каролингской духовной культуры, распространился по всему христ. Западу под названием григорианское пение (cantus Gregorianus), позднее «плавный распев» (cantus planus; по К. Пейджу, «франко-римский распев»). От эпохи К. в. сохранились тонарии (самый древний VIII в.- из мон-ря Сен-Рикье; IX в.- из Сен-Дени, Компьеня, Корби, Меца и др.) и певч. рукописи - ненотированные («Антифонарии мессы», т. е. Градуалы , IX в., из Монцы, Райнау, Компьеня, Корби, Санлиса, Гента и др.) и нотированные (из Санкт-Галлена, Айнзидельна, Лана, Шартра). Хотя наиболее ранние, полностью снабженные невмами певч. книги датируются X в., нотированный Антифонарий (по К. Ливи, «архетип Карла Великого»), возможно, был составлен уже ок. 800 г. Изобретение невменной нотации как системы символической записи музыки (вначале в меньшей степени звуковысотности и ритма, в большей - агогики, динамики, орнаментики и всего другого, необходимого для «правильного» звучания коллективной молитвы) - великое культурное достижение К. в. Общие принципы и конкретные графемы выработанной в эту эпоху системы заложили основу кодификации музыки в Европе на столетия вперед, вплоть до наст. времени. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла АКТЫ в России, документы правового характера. Термин «А.» происходит от формулы «actum est» (совершено), употреблявшейся в заключительной части древнерим. и средневек. лат. документов. На Руси термин «А.» стал применяться со времен Петра I . Его появление связано с влиянием языков польск. (akt - бумага, документ) или нем. (akte - офиц. документ, akten - деловые бумаги, офиц. записи, протоколы). В допетровской Руси документы типа А. определялись как «грамоты», в нек-рых случаях - как «записи», «выписи». В качестве самоназвания документа могло использоваться определение его узкой разновидности - «данная», «купчая», «кабала» и т. п. По своему происхождению от того или иного адресанта А. могут быть публичными или частными, светскими или церковными. В зап. дипломатике публичными А. долгое время считались только А. носителей независимой верховной власти - императоров и королей, в то время как грамоты их вассалов (герцогов, графов и др.), даже если они возглавляли самостоятельные гос-ва, рассматривались как А. частных лиц. В недавнее время эта т. зр. подверглась критике (К. Брюль). В рус. дипломатике публичными А. светских властей признаются грамоты не только золотоордынских ханов, но и великих и удельных князей. Договорные документы гос. учреждений и предприятий также, вероятно, могут быть определены как публичные А. К публичным церковным А. следует относить грамоты Глав Церквей (Патриархов, пап) и глав епархий (митрополитов, архиепископов, епископов). Промежуточное положение между публичными и частными А. занимают А. духовных корпораций - мон-рей, соборов, отдельных приходских церквей. Обычно их зачисляют в разряд частных А., поскольку в большинстве из них фиксируются сделки с частными лицами. Однако в тех случаях, когда адресантом и адресатом являются только духовные корпорации или когда корпорация издает от своего имени к.-л. документ, возможно, более правильным было бы, употреблять понятие «корпоративный А.». Этот термин подошел бы и для светских документов, где адресантом выступает юридическое лицо, не принадлежащее к властным структурам: цех, гильдия, фирма, ин-т и т. п. Вместе с тем А., составленные представителями белого или черного духовенства, выступающими в роли частных лиц, а не членов корпорации, должны быть отнесены к частным А. |
| О единообразии путевой и демественной нотаций свидетельствуют мн. показатели: общность графических форм, одинаковый набор дополнительных знаков и единые способы их сочетания с основными начертаниями; наличие в обеих нотациях сложных знаков, образованных в результате сочетания простых графических форм; единообразное использование признаков , отличающихся от таковых в столповой нотации; общность разводов знаков, имеющих одинаковые графические формы. Указанное единообразие наиболее ярко проявляется в записях строчного и демественного многоголосия, менее ярко - в монодийных песнопениях путевого и демественного распевов. Объясняется это тем, что в записях более простой по сравнению с демеством стилистики пути используются и наиболее простые графические формы знамен, в то время как в демественных записях преобладают сложные графические формы. Необходимо отметить, что и те и др. знаки входят в состав азбук путевого знамени, но выбор знаков из общего алфавита достаточно своеобразен, что и позволяет при известном опыте различать записи пути и демества; записи последнего всегда выглядят сложнее. Т. о., в путевых азбуках, время появления к-рых относится к первым годам XVII в., были систематизированы знаки, используемые в записях как путевых, так и демественных песнопений. Следов., наименование нотации «демественная», появившееся лишь в кон. XVIII в., так же как и наименование «казанская», не означает особой графической системы, а является лишь новым названием путевой нотации. По-видимому, в наст. время во избежание путаницы наименования «путевая» и «демественная» следует употреблять по отношению к монодийным записям путевого и демественного распевов, а наименование «казанская» должно быть отнесено к их многоголосным версиям (с ремаркой, характеризующей тип распева). Изд.: Разумовский Д. В. , прот. Церковное пение в России: (Опыт ист.-техн. излож.). М., 1867. Вып. 1. С. 325-366. Прил. 5: Азбука демественного знамени; Калашников Л. Ф. Азбука демественного пения. К., 1911. Лит.: Успенский Н. Д. Древнерус. певч. искусство. М., 19712; Бражников М. В. Древнерус. теория музыки: По рукоп. мат-лам XV-XVII вв. Л., 1972. С. 369-383; Гарднер. Богослужебное пение. С. 528-537; Пожидаева Г. А. Об особенностях расшифровки демественного распева//Проблемы дешифровки древнерус. нотаций: Сб. тр./Отв. ред.: А. Н. Кручинина, С. П. Кравченко. Л., 1987. С. 129-156; она же. Демественное пение//ГДРЛ. 1993. Сб. 6. Ч. 2. С. 433-474; Ефимова И. Е. , Шиндин Б. А. Демественный роспев: Монодия и многоголосие: Моногр. Новосиб., 1991. С. 51-79; Богомолова М. В. Знаменная монодия и безлинейное многоголосие: (На примере великой панихиды). М., 2005. Вып. 2: Рус. безлинейное многоголосие. С. 129-160. |
| Многие рукописи его собрания имеют отметку о выполненном описании самим Дружининым или его помощниками Е. Пятаевой, В. Треуховой, А.С. Любимовой, Богдановой в 1914, 1922, 1916, 1928 гг. Отдельные записи содержат атрибуцию произведений, наблюдения над филигранями: «Бум[ага]. Pro Patria Лих[ачев]. 1 изд[ание]. 503, 1727 г.» (Друж.656), «бумага 1816 г.» (Друж. 643). Важными являются редкие записи о месте и времени приобретения или происхождении рукописи: «Стих плачь Иосифа найд[ен] вдер[евне] (Шолтопорога...), 13» (Друж 442), «Куп[лена] 1919» (Друж. 850); «(Данилов)» (Друж. 319), «Ркп. странническая» (Друж. 496) и др. О содержании сборников стихов В.Г. Дружинин , в частности, писал: «В сборниках помещены духовные стихи; но наряду с ними вновь составленные Поморцами стихотворения, в коих прославляется держава Российская (псалмы об орле Российском), Выгорецкие настоятели (А. Денисов) и благодетели обители; любопытно отметить, что встречаются некоторые оды Ломоносова, положенные на крюки» 223 . Из всего репертуара духовных стихов, бытовавших у старообрядцев в письменной традиции, Дружинина привлекало в первую очередь выговское творчество. Это стихи о Выго- рецкой пустыни «О пустыне, место Выгорецко», стихи на память Андрея Денисова «Придете, помянем вси Андрея премудрого», «Приидите, восплачем вси отца нашего», «Женише мой, агньче», «Рифмы воспоми- нательны», «Печальный терн мене убодает», «Плачь» о Симеоне Денисове, стих и стихира надгробная Илье Ковылину, «Рифмы воспоминательны о Петре Прокопьеве», «Плачь о киновиарсе Данииле Викулине», на тезоименитство стихи на память Андрея Борисова, на день тезоименитсва Кирилла Михайловича, приветственные рифмы Наталье Козми- ничне Галашевской, псальма Лексинских девиц. Некоторые другие известные в настоящее время тексты стихов выговского происхождения остались у Дружинина без комментариев, например незатейливый стишок, записанный лексинской грамотницей в одной из рукописных тетрадок 224 : «На сем листочке написано три строчки, ис почтенья моего |
| За уклонение от исповеди положены штрафы: с разночинцев и податных людей взималось впервые раз в год 1р., по второй (то есть за неисполнение) по 2р., в третий – 3р.; с поселян брали: в первый раз 5 коп., во второй – 10к., в третий – 15к., в случае дальнейшей неисправности, виновных наказывали. Штрафы эти должны были собирать священники и доставлять церковному начальству. В свою очередь священники подвергались штрафам за недонесение о не бывших у исповеди, или ложное донесение, когда не исповедующихся писали исповедующимися или, наоборот, исповедовавшихся не исповедовавшимися записывали, что иногда случалось; в первый раз штраф был в 5р., во второй – 10р., в третий – 15р.; в случае дальнейшего небрежения и послабления виновные священники подвергались лишению сана, передавались гражданскому суду, который, по своему усмотрению, вообще строго наказывал виновных, ссылая их в каторжную работу 377 . Если небытие у исповеди и святого причастия считалось признаком принадлежности к расколу, то это побуждало некоторых к исполнению исповеди. Действие исповеди в качестве меры для отвлечения нерешительных и слабых от раскола обнаруживалось в разных случаях. Так, во время исследования раскола светскими сыщиками, при требовании исполнения исповеди, уклонение от которой вело к записи в раскол, многие оставляли последний и обращались к православной церкви; ещё более было случаев обращения в православие при исследовании раскола духовными лицами – епископом Питиримом, И. Решиловым и др. Конечно, к таинству исповеди некоторые приступали неискренно, неохотно, во избежание платежа штрафа и записи в раскол, но цель церковно-гражданской власти всё-таки достигалась, хотя и с чисто внешней стороны; уменьшалось число раскольников. Исполнение таинства исповеди давало право на вступление во всякую гражданскую службу 378 . Официальная принадлежность к расколу была тяжёлым роковым шагом в церковном отношении, не говоря о гражданских лишениях. Требование исполнения исповеди и святого причащения встречало на практике немало затруднений, для решения которых нужно было церковным учреждениям и отдельным лицам обращаться в Святейший Синод. |
| § 56. Некоторые из священников недоумевают иногда, как записывать в метрических книгах о крещении подкидышей или найденышей, а также детей, крещенных в случаях надобности повивальными бабками и т. и. Чтобы, по возможности, правильнее делать это, для сего при записи о крещении найденышей или подкидышей всего лучше наблюдать примерно следующую форму: в графах о дне и месяце рождения, если при подкинутым или найденном младенце не было никакой записки, означить время его рождения приблизительно, принимая во внимание его рост и величину, по обыкновенному соображению; конечно, если при этом случится записка, то можно обозначить время рождения и по этой записке, затем в графе о звании, имени и фамилии родителей и пр. можно писать так: «Из подкинутых (или найденных), а поэтому родители его (или ее), ни их звание и вероисповедание не известны» В остальных графах все должно быть записываемо по обычаю. Что до записывания детей крещенных повивальными бабками, то на это есть старинное правило в постановлениях большого Московского собора 1666–67 годов, который, предписывая завести при церквях метрические книги, между прочим, указывает следующее: «аще отроча в дому, належащия ради смертныя беды, крещено будет, тогда да написано будет: крестила (по причине смертной опасности) истинно во благоговении известная баба.... имя рек ...» Это, очевидно, такая форма, лучше которой нельзя придумать; священникам остается только, в случае восполнения остальных обрядов крещения над младенцем выздоровевшим, присоединять к этому: «По случаю же выздоровления младенца – миропомазал ею с восполнением прочих обрядов крещения по чину священник NN...» В тех случаях, конечно, когда священник по какой-либо причине найдет нужным перекрестить младенца или крестить его под условием (ср. выше отд. III, § 24 и др. ), и сама запись его должна быть произведена обыкновенным порядком, без всякого указания на постороннее. § 57. Далее на счет записи о крещении возрастных из иноверцев, обращающихся к православной вере, существуют правила, в силу которых: 1) в тех епархиях, где крещение иноверцев совершается не иначе, как с разрешения местного преосвященного или Консистории, священники должны делать при этом ссылки на указ Консистории, на основании которого совершено крещение, и 2) при обозначении имени новокрещенного указывать также и во имя какого именно святого дано ему это имя. Потому в общем виде запись о крещаемом иноверце должна быть примерно следующая: |
| 14 . Совр. Восточная Воеводина. 15 . То же место сохранилось в тексте Иордана: Priscus historicus tali voce inter alia refert: ingentia si quidem flumina, id est Tisia, Tibisiaque et Dricca transientes venimus in loco illo... (Iord. Get. 178). Река Δρκων (Иорданова Dricca) в другом месте у Пр. названа Δργκων (το Δργκωνος – Bornmann. Fragmenta, 73). Тигас и Тифисас уверенно отождествляются с совр. Тисой и Тимишем, а Δρκων – Δργρων – Dricca такого отождествления не имеет (Бега? Аранка? – Patsch. Dricca, 1706; Приск, 57), поскольку не находит аналогий с известными в этих местах гидронимами. Попытка идентифицировать эти три реки с Деснэцуем, Жиу и Олтом (Browning. Camp, 144) неосновательна. Следует отметить, что в тексте наименование реки Δρκων несколько отделено от двух других: λεγμενος, согласовано с ним, v – также единственное число. Возможно, стремясь выделить тот же гидроним, Иордан (Кассиодор) перенес его на последнее место в своем перечне и присоединил союзом et (в контраст к Tisia Tibisiaque). Пр. как будто не уверен в правильности передачи названия реки или сознает его непривычность и редкость. О том же могут говорить колебания Пр. в выборе формы гидронима само отсутствие аналогий в современной топонимике названию зафиксированному у Пр. (гидроним сохранен только им). Впрочем указанные особенности можно объяснить и просто стилистически Не исключено, что в записи гидронима Δργκων была допущена описка уже в автографе Пр., если не в путевых записках: замена А > Δ легко могла произойти на почве унциального письма или курсива, т.е. – ΔΡΕΓΚΩΝ. Если это предположение верно, то гидроним легко сблизить с названием современной р. Аранки (впервые предложил К. Мюллер в своем издании Птолемея: Müller, I, 441). Тогда вторая фиксация гидронима у Пр. вернее отражает его форму, чем первая. Чрезвычайно интересен гидроним Τγας, Tisia (совр. Тиса с.-хорв. Тса, слвц. Tisa, Cisa, др.-венг. Tisze, рум. Tis) – один из основных аргументов в пользу славянской принадлежности тех варваров, с которыми встречался Пр. Сопоставление текстов Пр. и Иордана показывает, что в записи гидронима имеется описка – должно быть не Τγας, а Τσας, – ΤΙΓΑΣ) Приск, 58; Popovi. Strava, 208; Гиндин. К хронологии и характеру славянизации, 65; Гиндин. К вопросу о хронологии, 19). Форма гидронима является, возможно, следствием переразложения в славянской среде фрако-дакийского Pathiss- (фиксируется: Plin. N. h. IV. 12.80; Strabo VII.5.2; Amm. Marc. XVІІ.13.14;cм.: Szádeczky-Kardoss. The name, 77–115), воспринятого славянами как название, образованное с помощью приставки по-. При переразложении компонент был выделен ими как гидроним (Будимир. Тиса, 1–5; Гиндин. К хронологии и характеру славянизации, 65; Гиндин. К вопросу о хронологии, 19) и в таком качестве утвердился. Попытки этимологизировать гидроним непосредственно из славянского (Šafarik. Slovanské staroitnosti, 207; Niederle. Staroitnosti, II, d. 1, 158; Георгиев. Въпроси, 88) неосновательны (Popovic. Strava, 198). |
| Первый указ, касающийся всех раскольников, был издан в 1716 г. По этому указу, раскольники получали право жить в городах и селениях без всякого сомнения и страха, – с условием записываться в раскольнические списки и платить двойной оклад (женщины – половинный). Последующими указами им позволено было не ходить на исповедь, венчаться не в церкви, носить бороду и старинного покроя платье, – опять с условием платы за все это. В виду таких льгот, одни из раскольников с радостью стали записываться в раскольнические списки, другие же, отчасти вследствие обременительности процедуры записи и нежелания платить двойной оклад, а отчасти вследствие фанатизма, видевшего в этой записи отречение от христианского имени, всячески уклонялись от неё: прибегали к подкупам, притворству, бежали в непроходимые леса, в Сибирь и даже за границу. Против таких тайных раскольников употреблялись самые строгие меры. Для разыскания их были назначены особые лица из военных и гражданских чиновников, в помощь которым иногда давались военные команды. Должностные лица, духовенство и все обыватели должны были оказывать всевозможное содействие в этом деле. Чтобы отличить раскольников от православных, были указаны особые признаки, как-то: уклонение от исповеди и причастия, употребление двуперстия и др. При отсутствии таких признаков, подозреваемых в расколе лиц было велено приводить к присяге, при чем они должны были проклинать все раскольнические толки; отказывавшихся от присяги велено было писать в двойной оклад. За укрывательство раскольников полагались такие же наказания, как за противление власти. Священников, виновных в утайке раскольников, лишали сана, предавали суду, подвергали телесному наказанию, а иногда ссылали в каторжные работы. Раскольнические скиты, где жило особенно много тайных раскольников, подвергались обыскам; тайные скиты велено было отыскивать и разорять. Найденных раскольников отправляли сначала к духовному начальству на увещание, а затем подвергали наказанию и ссылке. Под конец жизни Пётр Великий стал относиться довольно строго ко всем раскольникам. |
| Крайними ступенями этого разделения служат с одной стороны поморство, или точнее новопоморство с учением о молитве за царя и о возможности заключения брачных сопряжений, а с другой бегунство с отрицанием всех общественных обязанностей. Но между этими крайними сектами, сверх упомянутых сект (федосеевство, филипповство и др.), есть секты чисто местные, которые по одному признаку приближаются к бегунам, а по-другому к поморцам-брачникам. Такова существующая в Архангельской губернии секта Аароновщина или Онуфриевщина. Аароновщина выделилась из филиповщины. Основателем этой секты был некто Семен Протопопов, в пострижении Онуфрий, живший в царствование Екатерины II. Брат его был городничим г. Холмогор. По совращении в филиповство он поселился в одном ските (анбургском, в 45 в. от Архангельска); но отсюда, как утверждают филиповцы, был изгнан «за прижитие чадородия со своей крестницей». По удалении из скита Онуфрий и стал проповедывать учение о браке, филиповцев же называл еретиками-маркионитами. Его учение о браке такое же, как и учение брачников-поморцев, т. е. он признавал возможность совершения тайны брака лицем неосвященным. Но при этом он расходился с ними в том, что не признавал законными браков староженов, венчанных в прав. церкви, и по отношению к ним требовал или развода, или нового брака. В тоже время Онуфрий обвинял филиповцев и за то, что они отвергают молитву за царя. Но с другой стороны Онуфрий пошел далее филиповцев по вопросу о записи в раскольнические списки. Эти записи он отвергал безусловно, говоря, подобно бегунам, что записавшийся в эти списки признает себя раскольником и, отрекаясь таким обр. имени христианкого, является отступником от Христа. При этом и паспорта он называл печатью антихриста, а также считал грехом давать в судах какие-либо подписки. Онуфрий нашел себе многих последователей в архангельской губернии (в уездах архангельском, холмогорском и шенкурском), частию же и в вологодской. Переходящих в свое согласие из других согласий он принимал сначала посредством поста, а потом стал всех перекрещивать, как еретиков, по 47 прав. |
| Лук. Лукино Евангелие-апракос 1409г. на перг. в л. 219 л. Москов. Синод. библ. (71). Описано Горским и Невоструевым 43 , Буслаевым 44 и Соболевским 45 . Отрывки у Буслаева в Истор. Христоматии, снимок у него же в Материалах для истории слав. письмен. Писано в Пскове, как видно из данных записи на об. 1-го л. Правописание русское, по псковскому говору (Соболевский). Амф. 4. Евангелие-апракос XV в. на бум. 154 л. собрания преосв. Амфилохия, 46 Та же редакция текста содержится, сколько можно судить по отдельным чертам, еще в следующих списках Евангелия русского письма: А) Румянцевского Музея в Москве: а) (по Опис. Востокова), Евангелие-апракос, на перг. в л. 158 л., неполное, XII–XIII в. „Текст или перевод в сем списке – говорит Востоков – вообще сходен с помещенным в Добриловом 1164г. Евангелии“ (стр. 172). б) Холмское Евангелие-апракос, на перг. в л. 167 л. XIII–XIV в., до 150 л. уставом в сплошную строку, а далее в два столбца, – южнорусского письма, с любопытными особенностями в изображении евангелистов 47 . Принадлежало некогда одной из церквей г. Холма, Любл. г., как видно из записи 1376г. 48 . в) Евангелия-апракосы на перг. XIII–XIV в. под 107–114; между ними под Луцкое Евангелие XIV в. на 262 л., принадлежавшее некогда Спасскому монастырю под Луцком, Волын. г., как видно из нескольких записей, – с ясными признаками галицко-волынского наречия 49 . Б) Императорской Публичной библиотеки, F. I. 64 Галицкое Евангелие 1266–1301г. на пергам. 175 л. в два столбца. Время написания этой рукописи определяется временем княжения Льва Даниловича Галицкого (1266–1301г.) 50 . Правописание южнорусское, по галицко-волынскому наречию (Соболевский). Что это Евангелие содержит текст второй, древнерусской редакции, видно по употреблению слов: вьсь (вместо всякий), право (аминь), іезеро горще (геенна), съборъ, съборище (сонм, сонмище), масло дрвное (елей) и др. 51 . Весьма важно отметить, что и знаменитое Галичское Евангелие 1144г. содержащее текст – в основе – древний, югославянский, представляет немало частных, так сказать личных особенностей, характеризующих именно рассматриваемую нами вторую, древнерусскую редакцию 52 . |
|
|
