| - Мы хорошо знаем это,- сказал Арагорн,- и об этом никогда не забудут ни в Эдорасе, ни в Минас Тирите. - Никогда — это слишком долгое слово даже для меня,- возразил Древобород.- Ты хочешь сказать, не забудут, пока стоят ваши королевства; однако, они будут стоять долго, действительно, настолько долго, чтобы это показалось долгим даже для энтов. - Начинается новая эпоха,- сказал Гэндальф,- и в эту эпоху очень может статься, что королевства людей переживут тебя, Фангорн, друг мой. Но сейчас лучше скажи мне, как обстоят дела с моим поручением? Как поживает Саруман? Он всё ещё не устал от Ортханка? Поскольку вряд ли он думает, что вы улучшили вид из его окон. Древобород кинул на Гэндальфа долгий, почти хитрый, как подумалось Мерри, взгляд. - А! — сказал он.- Я так и думал, что ты перейдёшь к этому. Устал от Ортханка? В конце концов очень устал, но не так от своей башни, как от моего голоса. Хум! Я поведал ему несколько долгих историй, по крайней мере, они могут считаться долгими на нашем языке. - Тогда почему он не перестал их слушать? Ты вошёл в Ортханк? — спросил Гэндальф. - Хум, нет, не в Ортханк! — Но он подходил к окнам и слушал, потому что не мог получить новости никаким другим образом; и хотя новости были ему ненавистны, он с жадностью ловил их, и я видел, что он выслушал всё. Но к новостям я добавил массу вещей, которые ему неплохо было бы обдумать. Он очень устал. Он всегда был торопыгой. Это и погубило его. - Я замечаю, мой добрый Фангорн,- перебил Гэндальф,- что ты весьма старательно говоришь жил, был, устал. Но как насчет настоящего? Он умер? - Нет, не умер, насколько мне известно,- ответил Древобород.- Но он ушёл. Да, он ушёл семь дней назад. Я отпустил его. От него мало что осталось, когда он выполз наружу, а что касается той пресмыкающейся твари, которая с ним, он был похож на бледную тень. Нет, не говори мне, Гэндальф, что я обещал стеречь его, потому что я помню это. Но с тех пор вещи изменились. Я стерег его, пока его нужно было обезопасить, обезопасить от причинения ещё большего вреда. Ты должен знать, что больше всего я ненавижу держать живые существа в клетке, и я не хочу держать в ней даже таких тварей, как они, если на то нет крайней необходимости. Змея, лишённая ядовитых клыков, может ползать, где ей хочется. |
| – Вот как? - удивился старый энт. - Ну, это уже лучше. Что ж, пусть все будет как есть. Нам незачем торопиться. Вы придете в мой лес, когда захотите, придете оба. Но теперь пора расставаться. День близится к концу, а Гэндальф говорил, что вам нужно уехать до вечера. – Да, нам пора двигаться в путь, и немедленно, - кивнул маг. - Боюсь, мне придется забрать и ваших привратников, по-моему, они вам больше не понадобятся. – Наверное, ты прав, - ответил Фангорн, - но мне без них будет скучно. Мы подружились так быстро, что я, кажется, тоже начинаю спешить, как все в вашем сумасшедшем мире, а может, впадаю в детство. Я очень давно не встречал столь необычных существ, они поразили меня. Впервые за долгие годы под солнцем и луной я встретил то, чего не видел раньше. Я не забуду их. Они теперь в Долгом Свитке… хм-хум… Энты, рожденные дикой землею, Ровесники гор, пьющие воду. И вечно голодные хоббиты-крошки, Неунывающий малый народец… Энты будут их помнить. И до тех пор, пока молодые листья не перестанут появляться на ветвях, они - наши друзья. Прощайте! И если в вашем милом краю услышите вдруг что-нибудь о наших женах, дайте мне знать! Возвращайтесь, если сможете! – Мы вернемся! - ответили в один голос Мерри и Пиппин и поспешно отвернулись, чтобы скрыть волнение. Фангорн молча глядел на них, покачивая головой, потом обратился к Гэндальфу: – Так Саруман не захотел выйти? Я так и думал. Сердцевина у него черная, как у хуорна. Но если бы, как он сейчас, я потерял все свои деревья и у меня осталась бы только нора, чтобы спрятаться, я бы тоже не стал из нее вылезать. – Да, - усмехнулся маг. - Но ты ведь не собирался покрывать всю землю своими деревьями и душить все остальное. Теперь Саруману делать нечего, кроме как ненавидеть нас да строить посильные козни. Правда, Ключ Ортханка остался у него. Так что упускать его нельзя ни в коем случае! – Еще чего, - пробурчал Древобород. - Энты приглядят за ним. Он и шагу за порог не ступит без моего ведома. – На это я и надеялся, - ответил Гэндальф. - Вы уж возьмите эту заботу на себя, а я займусь другими делами. Но будьте внимательны! Вода спала, а вокруг башни могут быть тайные ходы. Раз уж взялись за эту работу, так доведите ее до конца: залейте Изенгард снова. Вода затопит подземелья, а вы заделаете все выходы, и здесь будет спокойное озеро. Тогда Саруману останется только сидеть наверху и глядеть в окошко. |
| – Рог сделан в древности руками мастеров из Подгорного Царства, - сказала она, - издавна он передавался по наследству в нашем Доме. Когда-то им владел Йорл Юный. Звуки этого рога вселяют страх во врагов, а в сердца друзей - радость и силу. Пусть этот подарок напоминает тебе о Дернхельме и пении других рогов, звучавших на рассвете на Пеленнорской равнине. Мерри принял подарок и поцеловал ей руку, а они обняли его. На том он и расстался с ними. Из Эдораса Арагорн и его спутники отправились в Хельмову Падь и пробыли там два дня. Леголас исполнил обещание, данное Гимли, и они вместе побывали в Мерцающих Пещерах; но когда они вышли оттуда, эльф был молчалив, и на все вопросы ответил только, что он не может найти слов и передать увиденное. – Слыханное ли дело, чтобы у эльфа не нашлось слов, - добавил он, качая головой. - Но посмотрим, что будет, когда мы побываем в Лесу Фангорна. На пути отряд Арагорна сделал остановку в Изенгарде, чтобы полюбоваться делами энтов. От кольца стен вокруг Ортханка не осталось ни следа; все пространство внутри было превращено в сад, а вокруг башни стояло чистое, спокойное озеро, в котором она отражалась, как в зеркале. С того места, где были когда-то ворота, они любовались садом и озером с башней. Здесь их и нашел старый Фангорн. – Добро пожаловать! - пророкотал он. - Я знал, что вы идете, но заработался в верховьях ущелья, там еще много дел. А вы даром времени не теряли. Я слыхал кое-что, кхм, кхм, и все, что я слышал, хорошо, весьма хорошо. Некоторое время (не очень маленькое) Древобород посвятил восхвалению их подвигов, о которых знал, похоже, все. Наконец, он остановился и задумчиво поглядел на Гэндальфа. – Ну, выкладывай! - потребовал он. - Могуч ты оказался, и труды твои завершились успешно. Куда путь держишь? Зачем к нам пожаловал? – Посмотреть на твои труды, старый друг, - усмехнувшись в бороду, ответил Гэндальф, - и поблагодарить за помощь во всех наших делах. – Хуум, ну, так оно и есть, - несколько смущенный, сказал Древобород. - Это точно. Энты внесли свою лепту. Мы не только разобрались с этим - хуум! - этим проклятым древоубийцей. Было великое нашествие этих - барарум! - этих кровопийц, моримай-те-синкахонда - хуум! - ну, вы-то - торопливый народ, а их полное имя длинно, как годы мучений, в общем, этих тварей - орков. Они перешли Реку, спустились с севера, окружив лес Лаурелиндоринен. Войти в него они, конечно, не смогли, благодаря Великим, живущим там. - Старый энт с достоинством поклонился Владыкам Лориена. - Эти самые мерзкие твари сильно удивились, когда встретили нас в степях, они ведь и не слыхали о нас раньше, как, впрочем, и более достойные народы, хум, хм. Да, так вот, они о нас не знали, да и впредь помнить не будут, потому что мало кому из них удалось уцелеть. Но для вас это было хорошо, потому что если бы не мы, то Король травяной страны не ушел бы далеко, а если бы и ушел, у него могло бы не оказаться дома, куда можно вернуться. |
| Бакша спрашивает: «что же делать?» на что миссионер отвечает: «избрать такую веру, которая ничего подобного не запрещает, которую можно содержать, не согрешая на каждом шагу, по которой можно спастись, не лишая себя ни пищи, ни воздуха, ни пития, ни огня, ни благородных занятий человеческих» (С. 96). Указав на цивилизационную отсталость буддийских народов, миссионер говорит, что «и русские люди до тех пор худо жили и бедствовали, пока исповедовали многобожие, но как только приняли христианство, то стали все усиливаться… Ибо Бог христианский есть истинный Бог и вера христианская есть одна только истинная и спасительная» (С. 97). В заключение бакша признается, что начал сомневаться в своей вере, но ему все же «трудно отказаться от своих убеждений» (С. 97). На с. 98–110 приводится «Разговор православного с ламаитом». Начинается он с вопроса о том, почему ламаист посещает православную церковь , и почему он при этом не принимает крещения. Собеседник отвечает, что «ваша вера и наша одно и то же» и в подтверждение указывает тринадцать подобий между Православием и ламаизмом: «у вас есть Бог , и у нас бурхан, у вас есть Божия Матерь, и у нас Дарке 49 , у вас есть Спаситель, и у нас Шакьямуни, у вас есть ангелы, и у нас есть тенгрии, у вас есть диаволы, и у нас есть асуры, у вас есть иконы, и у нас шутены, у вас есть святые, и у нас бодхисатвы, у вас есть праздники и у нас хуралы, у вас есть посты и у нас мацаки, у вас есть церкви и у нас хурулы, у вас носят крест, как талисман и у нас есть бу, у вас есть шестисложная молитва «Го-спо-ди по-ми-луй» и у нас тоже – «Ом-ма-ни-пад-ме-хум», у вас есть духовенство и у нас» (С. 98). В своих ответах миссионер последовательно опровергает эти сопоставления (кроме последнего). Он говорит, что: 1. «Христианский Бог один, Он творец неба и земли… ламаистские же бурханы или простые люди или вымышленные существа, они никогда ничего не творили, а напротив, сами сотворены» (С. 99.). 2. «Божия Матерь наша родила не простого человека, а Сына Божия, Второе Лицо Св. Троицы, Иисуса Христа, Который родился на земле, чтобы спасти людей… Дарке же была просто женщиной и не родила никакого сына» (С. 99). |
| Думаю, теперь я понимаю, чего он хочет. Он хочет власти. У него на уме металл и колеса, и он не заботится о том, что растет, - если только оно не нужно ему для чего-нибудь. Теперь ясно, что он - черный изменник. Он сошелся с дурным народом - орками. Брм, хум! Хуже того, он сделал с ними что-то опасное. Эти, из Изенгарда, больше похожи на плохих людей. Обычно все злое, пришедшее с Великой Тьмой, не выносит солнца, а вот орки Сарумана как-то притерпелись. Интересно, что он такое сделал? Может быть, они - разрушенные люди, или он скрестил орков и людей? Это было бы черное дело! Некоторое время назад я заинтересовался, как это орки могут так свободно разгуливать у меня в лесу. И только недавно я понял, что в ответе за это Саруман, и что много лет назад он только и делал, что выведывал тайные тропы и другие секреты. Теперь он и его злой народ творят здесь беззакония. На границах они валят деревья - хорошие деревья. Некоторые они срубают и оставляют гнить, но большинство уносят с собой и сжигают в кострах. И день за днём над Изенгардом поднимается дым. Проклятье на них, корни и ветви! Многие деревья были моими друзьями, я знал их, когда они были еще орешками и желудями; у многих был свой собственный голос, который теперь смолк навсегда. Там, где когда-то пели леса, теперь пустоши с пнями и ежевикой. Я был ленив. Я пустил все на произвол Судьбы. Это пора прекратить! Фангорн поднялся с кровати и хватил рукой по столу. Светящиеся сосуды подпрыгнули и выбросили два языка пламени. В глазах энта трепетал зеленый огонь, борода взъерошилась, как огромная метла. – Я прекращу это! - прогремел он. - И вы пойдете со мной. Возможно, вы сумеете мне помочь. Тем самым вы поможете и своим друзьям, потому что, если Саруману дать волю, Рохан и Гондор окажутся в кольце врагов. Наши дороги сошлись не случайно, и теперь нам по пути - на Изенгард! – Мы пойдем с вами, - сказал Мерри, - и сделаем все, что можем. – Хорошо! - одобрил энт. - Но я поторопился. Я слишком разгорячился. Мне надо остыть и подумать, потому что проще крикнуть: «Прекратить!», чем сделать это. |
| Ист.: Geographi Græci Minores/Ed. C. Müllerus. P., 1882. Vol. 1. P. 184 (англ. пер.: Agatharchides of Cnidus on the Erythraean Sea/Transl., ed. by St. M. Burstein. L., 1989. P. 157-158. n 1. (Works issued by the Hakluyt Soc.; Ser. 2. N 172) [реконструкция первонач. текста Агатархида Книдского]; Ioannis Malalae Chronographia/Ex recens. L. Dindorfii. Bonnae, 1831. P. 434-435, 441-442, 445-447, 461-465. (CSHB; 14); Hamzae Ispahanensis Annalium libri X/Ed. I. M. E. Gottwaldt. T. 1: Textus arabicus. Petropoli; Lipsiae, 1844. P. 114-122; T. 2: Transl. lat. Lipsiae, 1848. P. 90-95; Ibn W â dhih qui dicitur al-Ja‘qubo. Historiae: Pars prior historiam ante-islamicam continens/Ed. M. Th. Houtsma. Lugd. Batav., 1883. P. 230, 233-235 ; Ioan. Ephes. Hist. eccl. Pars 3. T. 3. Textus. P., 1925. P. 173-178; Versio. Lovanii, 1926. P. 129-133 (рус. пер.: Пигулевская. Арабы. С. 291-294); Procopius. De bello persico. Vol. 1. XVII 45-48; XVIII 26, 35-37; Vol. 2. I 1-11; XIX 11-18, 26-46; Anecdota. II 23, 28 (изд.: Procopius of Caesarea. Works/With an Engl. transl. by H. B. Dewing. Camb., Mass.; L., 1979. Vol. 1. Books I-II: The Persian War. P. 158-159, 166-167, 170-171, 260-263, 420-423, 424-429; Vol. 6: The Anecdota or Secret History. P. 26-27, 28-31 (рус. пер.: Прокопий. Войны. C. 55, 58, 59, 87-88, 135, 136-137, 323); Gamharat an-nasab: Das genealogische Werk des Hisâm ibn Muhammad al-Kalbî/Hrsg. W. Caskel. Leiden, 1966. Bd. 1. Taf. 176, 193; Bd. 2. S. 273; Ибн Халду н. Кита б ал-«ибар ва-д-ди ва н ал-мубтада " ва-л-хабар фи аййа м ал-«араб ва-«аджам ва-л-барбар ва-ман «а сара-хум мин зави -с-султа н ал-акбар. Бейрут, 1966. Т. 2. С. 101, 104, 466, 498, 516-517, 520, 521-522, 528, 535, 579-592, 594, 831-832, 902, 947; Ibn A‘tham al-K û f î. Kitâbu " l futûh. Hyderabad (India), 1968. Vol. 1. P. 126-127 (Dâ " iratu " l-Ma‘ârifi " l-Osmania Publ. N. S.; 9/12. N 1); B â faqoh M. ‘A. , Robin Chr. J. //Ibid. 1978. Vol. 1. P. 51-54 [надпись Zayd ‘Inân 75]; Robin Chr. J. , Gajda I. L " inscription du wâdo ‘Abadân//Ibid. 1994. Vol. 6. P. 113-129, 132-137, Pl. 49-57 [Большая Абаданская надпись (‘Abadân 1)]; Robin Chr. J. , Gorea M. Un réexamen de l " inscription arabe préislamique du Gabal Usays (528-529)//Arabica. 2002. Vol. 49. N 4. P. 503-510. |
| Михаил Рождественский Глава 10. Брак и семья в исламе А) Брак Исламское представление о семье и браке существенно разнится не только с христианским, но и просто светским (немусульманским). Согласно шариату под браком (акд) в исламе подразумевается договор (никях), по которому женщина перестает быть посторонней (запретной) для мужчины с которым она вступила в брачный союз. Сразу обращает на себя внимание формулировка договора, которая построена так, что именно женщина для мужчины перестает считаться запретной, а не мужчина для женщины. Это подтверждает и формула бракосочетания, которая является обязательным дополнением к брачному договору. Произносить ее принято на арабском языке. Сначала невеста произносит: «Завваджтука нафси аля – сиддак аль – малум» (считаю себя твоей женой по определенному махру – приданому). Жених на это должен ответить: «Кабилту аз – тазвидж» (принял бракосочетание). Таким образом, мужчина, согласно этой формуле даже не называется мужем своей жены, хотя женщина признает себя его женой. Формулу бракосочетания могут произнести как сами брачующиеся, так и их доверенные лица. В случае чтения брачной формулы доверенными лицами, порядок сохраняется тот же, первым произносит ее доверенное лицо невесты, затем жениха. В более пространном виде никях выглядит следующим образом. После того, как весь необходимый контингент будет наличествовать (человек, проводящий брак, жених, невеста, свидетели, опекуны и т.д.) и будет оговорен размер махра (свадебного подарка), ведущий бракосочетание (опекун невесты или ее доверенное лицо) произносит: «Альхамдули – ль – Лахи – ль – лази завваджаль арваха би – ль – ашбахи ва ахале – н – никяахи ва харрама – с – сифаха. Ва – с – саляту ва – с – саляму аляа расулина Мухаммадини – ль – лази баййина – ль – харама ва – ль – мубах. Ва аляа алихи ва асхабихи – ль – лазина хум ахлу – с – саляхи ва – ль – фалях. Аузу билляхи мина – ш – шайтани р – раджим. Би – сми л – Лахи р – Рахмани р – Рахим! Ва анкиху – ль – аййама минкум ва – с – салихина мин ибадикум ва имаъикум ин йакуну фукарайа йутънихиму – л – лаху мин фадлихи. Ва – л – Лаху васиун алим. Садака – л – Лаху – ль Азиим. Каля расулю – л – Лаху салля – л – Лаху Тааля алайхи ва саллям. Ан – никаху суннати фамар – рагьиба ас – суннати фаляйка минни. Садака расулю – л – Лаху». |
| Никто не должен знать где я. Кроме Геббарта который вполне предан мне и делу. Я вышла в отставку и теперь идет страшнейшая кутерьма. «Генерал» приказал эту стратегию, а он знает. Я конечно осталась членом но простым членом и исчезаю на год или два, с поля битвы. Это письмо вам передаст Могини. Он останется в Париже до вторника. Геббарт приедет за мною когда я хочу и повезет куда захочу. Но куда мне ехать так чтобы никто кроме нескольких преданных друзей не знал где я – я еще решительно не знаю. Поймите мой дорогой В. С. мне необходимо для моего плана исчезнуть без следа, на некоторое время. Тогда будет реакция и в мою пользу. Я хотела ехать в Китай если махатма позволит да денег нету. Если узнают где я, то все пропало. Вот помогите советом. Хозяин велел так и так в общем плане, а мне предоставил дэтали и комбинации – как и всегда на мой страх и голову. Провалюсь – тем хуже для меня. Ну а вот в России, вы можете помочь. Сказать что вследствие конспирации о которых вам Могини раскажет и здоровья я была вынуждена оставить на год или полтора деятельную работу. Что и правда: сил моих нету. А теперь я кончу II часть Дебрей и будет лучше. Но программа моя, если вы одобрите, такая: пусть люди слышат о нас как можно более таинственного, но и неопределенного. Пусть теперь мы теософы будем окружены такой таинственностью что сам чорт ничего через очки даже не увидит. А для этого нам нужно писать, писать и писать. Ну досвиданья. Могини все разскажет. Ваша на век Е. Блаватская». Могини разсказал очень мало, и из его слов нельзя было разобрать, что же именно происходит. Ясно было одно: теософы, во главе с «madame», всполошились не на шутку – не даром махатма Кут-Хум писал мне, что «la situation est furieusement sérieuse». Могини пробыл три дня, прочел три лекции парижским теософам и уехал в Лондон давать свои показания «Обществу для психических изследований». По его отъезде я получил от Блаватской следующее письмо, уже из Англии: «9, Victoria Rood. Kensington. Дорогой В. С. Вот мой новый адрес – на две недели, не более. |
|
|
