| Истинная вера и истинное спасение заключаются в том, «чтобы веровать, что Бог и Господь Иисус Христос один и тот же и прежде всего, и после всего, как написано: «Иисус Христос вчера и сегодня и вовеки тот же» (Евр 13. 8). Ведь «вчера» указывает на все предшествующее время, когда Он был рожден от Отца прежде начала; «сегодня» - на времена того века, в котором Он родился от Девы, пострадал и воскрес; а слова о том, что Он «вовеки тот же», означают всю бесконечность будущей вечности» ( Ioan. Cassian. De incarn. Chr. VI 19). Вслед. «невыразимого единства таинства», благодаря к-рому человек соединился с Богом, «нет совершенно никакого различия между Христом и Словом» (Ibid. IV 5). Бог так соединился с человеком, т. е. со Своим телом, что нельзя думать, подобно Несторию или Пелагию, будто во Христе один был Сын человеческий, а другой - Сын Божий (Ibid. VI 22). «Господний человек», т. е. воспринятая Словом человеческая природа, так соединился и сочетался (concorporat) с Богом, что никто не может отделить ни человека от Бога во времени, ни Бога от человека в страдании (Ibid. VI 22; III 1). Христос, Сын человеческий и Сын Божий, един и неделим в Себе (unitum et individuum sibi - Ibid. VI 22); в Нем нет никакого разделения (divisio - Ibid. V 7; VI 22). Единство Бога и человека во Христе И. К. Р. характеризует как их «неразрывную связь» (inseparabilis connexio - Ibid. IV 4; V 7) и говорит даже о сущностном единстве, понимая его в смысле личного единства: «Там, где ты видишь совершенно нераздельную сущность Христа и Бога (inseparabilem penitus Christi ac Dei esse substantiam), познай также нераздельность Лица» (inseparabilem quoque esse personam - Ibid. III 7). Вероятно, здесь И. К. Р. употребляет термин «substantia» в значении «подлежащее», т. е. «ипостась»; это же выражение может указывать и на обожение человеческой природы Христа. По мнению совр. исследователей, признание того, что Слово есть Лицо Христа или Его «личностный Субъект», является краеугольным камнем христологии И. |
| Б., как и любая др. страсть, побеждается смирением, добродетельной жизнью по Божиим заповедям, раскрытием себя для действия Божией благодати через таинства Церкви. «...Как целомудрие выше естества человеческого, так и окончательная победа над блудом зависит не от нас, но есть дарование Божие», к-рое «вмещается только в одних смиренных, посему без смирения избавиться от блудной страсти невозможно» ( Варнава (Беляев), еп. С. 166). Св. отцы признают, что брань с блудной страстью «более других продолжительная, постоянная, жестокая» ( Ioan. Cassian. De inst. coenob. VI 1), ибо «целомудрие есть всеобъемлющее название всех добродетелей» ( Ioan. Climacus. Scala paradisi. 15. 4), и, «сколь велика небесная награда целомудрию, тем большим оно подвергается наветам врагов» ( Ioan. Cassian. De inst. coenob. VI 17). Душевно-телесная природа Б. предполагает особые средства практической борьбы с ним. «Не думай низложить беса блуда возражениями и доказательствами,- говорит прп. Иоанн Лествичник,- ибо он имеет многие убедительные оправдания, как воюющий против нас с помощью нашего естества»; «представь Господу немощь своего естества, сознавая во всем свое бессилие, и неощутительным образом получишь дарования целомудрия» ( Ioan. Climacus. Scala paradisi. 15. 24, 26; ср.: Ioan. Cassian. De inst. coenob. VI 5, 6). По прп. Иоанну Кассиану Римлянину , поскольку нападение страсти блуда бывает двоякое, на тело и на душу, то нельзя одержать победу иначе как при условии совместной борьбы тела и души. «Одного телесного поста недостаточно для приобретения или сохранения чистоты целомудрия», хотя бы он подкреплялся физическим трудом, если ему «не будет предшествовать сокрушение духа, постоянная молитва... продолжительное размышление о Священном Писании», соединенное с духовным разумением, «а прежде всего если в основание не будет положено истинное смирение» (Ibid. VI 1). Для победы над блудной страстью полезны воздержание, уединение, безмолвие (Ibid. VI 3; Idem. Collat. V 4; Ioan. Climacus. Scala paradisi. 15. 44). |
| V. Аскетическое и мистическое истолкование кн. Исход. В толковании Иоанна Кассиана Римлянина события кн. Исход приобретают символическое значение и описывают различные этапы монашеской жизни и призвания к подвижничеству. Так, напр., «духовные египтяне», подобно фараону и его прислужникам (ср.: Исх 5. 8, 9), с помощью тяжелых земных дел пытаются удержать истинный Израиль, т. е. христиан, от почитания Господа, к-рое может совершаться только «в пустыне свободного духа» ( Ioan. Cassian. Collat. XXI 28). Неопалимая купина (Исх 3. 2) становится символом тела подвижника, к-рое не должно возбуждаться, т. е. сгорать от огня естественных потребностей ( Ioan. Cassian. XII 11). Моисей, освободивший израильтян от рабства, служит образом подвижника, благодаря примеру которого совершается призвание к монашеству (Ibid. III 4); роптание народа в пустыне (Исх 16. 2-3) становится предостережением против искушений, связанных с отречением от мирских привязанностей ( Ioan. Cassian. Collat. III 7). В словах Исх 33. 20 («...человек не может увидеть Меня и остаться в живых») подразумевается то, что подвижник, решающий достичь созерцания Бога, не может оставаться живым для страстей и этого мира (Ibid. I 15). Восхождение Моисея одного на гору Господню - символ необходимости уединения для подвижника (Ibid. XXIV 3). Следуя той же линии, свт. Евхерий, еп. Лугдунский (V в.), в соч. «Похвала пустыне» ( Eucher. Lugd. De laude eremi. 7-16//PL. 50. Col. 701-711) использует образы из кн. Исход, связанные со странствием по пустыне (т. е. того места, где избранный народ встречается с Богом), в качестве символического изображения необходимости обретения состояния отречения от мира сего для встречи с Богом. Св. Иоанн Лествичник говорит о необходимости для желающих перейти «море грехов и победить Амалика страсти» иметь некоего ходатая-наставника, подобного Моисею ( Ioan. Climacus. Scala. I 7); развернутую аллегорическую интерпретацию образа Моисея он приводит в «Пастырских наставлениях» ( Idem. Ad Pastor. 15). |
| 10.) . На 6-м месте в восьмеричной схеме находится уныние (κηδα). Состояние уныния может быть вызвано разными причинами. Иногда оно появляется после бури «смятенного духа», т. е. после гнева. В др. случаях его может вызвать пассивность человека в духовной жизни. В мон-рях Востока подвижники постоянно подвергались унынию и сонливости в полуденную жару ( Ioan. Cassian. Collat. 5. 11). Состояние уныния с особой силой угнетает человека, парализуя его добрые намерения и духовные устремления. Тщеславие (κενοδοξα) и гордость (περηφανα), занимающие в восьмеричной схеме 7-е и 8-е места, значительно отличаются от предыдущих Г., от к-рых они, по замечанию прп. Иоанна Кассиана, могут даже не «получать» «повода для своего рождения» ( Ioan. Cassian. Collat. 5. 10). Более того, по истреблении первых вторые «сильнее плодятся» (Ibidem). Тщеславие и гордость представляют собой 2 стадии ложной ориентации человека в духовной жизни. Такой человек совершает духовное делание, согласно утверждению прп. Максима Исповедника , «ради собственной, а не божественной славы» ( Maximus Conf. Quaest. ad Thalas.//PG. 90. Col. 585), что приводит к забвению им славы Божией и переходит в гордость к отвержению этой славы. Прп. Иоанн Кассиан называет эти Г. «тонким злом», к-рое может находить для себя питательную среду не только в греховности человека, но и в его праведности ( Ioan. Cassian. Collat. 11. 2). Соотнося эти Г., начало зла он усматривает в тщеславии, от к-рого, если оно становится «чрезмерным», «рождается страсть гордости» (Ibid. 5. 10). «Гордость,- по замечанию прп. Иоанна Лествичника,- есть крайнее убожество души» ( Ioan. Climacus. 23. 29//PG. 88. Col. 969). Святоотеческое учение о Г. Реальность, называемая в христианстве Г., сопровождает его на протяжении всей его истории. И, хотя Христос победил смерть как последствие этой реальности, Г. продолжает господствовать в мире и губить человека. Поэтому проблема Г., как и проблема спасения, остается главной в христ. лит-ре вообще и в творениях св. отцов и учителей Церкви в частности. |
| Тот, кто собирает сокровища на тверди духовного неба (ср.: Пс 113. 24), должен пренебрегать целым миром (ср.: Мф 24. 35 - Aug. Domin. in Mont. II 13 . 44). Слова из Мф 6. 21 о связи сокровища с сердцем следует относить не только к привязанности к деньгам, но и вообще ко всем страстям (ср.: 2 Петр 2. 19 - Hieron. In Matth. 6. 21). Если привязываться умом к богатству и земным вещам, то можно непроизвольно отвергнуть присущие человеку благородство и свободу. Полагающий свое сокровище на земле и прикованный к заботам о деньгах становится похожим на пса в конуре ( Ioan. Chrysost. In Matth. 20. 3). В аскетической лит-ре эти слова рассматриваются как призыв внимательно исследовать «сокровенности нашего сердца», очищая его от вредных помыслов (ср., напр.: Ioan. Cassian. Collat. I 22). Мф 6. 22-23: о светильнике для тела В переносном смысле под образом светильника, ставшего тьмой для тела (ср.: Лк 11. 35-36), речь идет о пленении ума, к-рый есть для души то же, что и глаз для тела ( Ioan. Chrysost. In Matth. 20. 3; ср.: Cyr. Alex. In Matth. 77// Reuss. 1957. S. 176). Др. авторы понимали под образом глаза указание на намерение (intention - Aug. Domin. in Mont. II 13. 45) или на средоточие всех чувств: «душа будет держать все чувства в непроглядной тьме, если она утратит свое первоначальное сияние» ( Hieron. In Matth. 6. 22). По мнению прп. Иоанна Кассиана, в этом стихе говорится о добродетели рассудительности (discretionis - Ioan. Cassian. Collat. II 2). Мф 6. 24-34: отношение к богатству и мирские заботы Слово «маммона» (Мф 6. 24; Лк 16. 13) понималось в раннехрист. лит-ре символически, напр. как указание на «беспорядочную любовь к собиранию богатств» ( Clem. Alex. Strom. IV 30. 4). Говоря: «никто не может служить двум господам» (Мф 6. 24), Спаситель не называет маммону господином, но, обращаясь к ученикам, учит их, служа Богу, не покоряться маммоне и не раболепствовать перед ним. Ибо говорит: «Всякий, делающий грех, есть раб греха» (Ин 8. 34 - Iren. Adv. haer. IV 8. 1). По мнению свт. Иоанна Златоуста, в слове «господин» есть элемент иронии «по причине жалкого состояния тех, кто поклоняется маммоне» ( Ioan. Chrysost. In Matth. 21. 2). Обличаются не те, кто имеют богатства, но те, кто являются их рабами ( Hieron. In Matth. 6. 24) и «будучи несчастнее всякого пленника, платят дань маммоне как некоему жестокому тирану» ( Ioan. Chrysost. In Matth. 21. 1). Тертуллиан истолковывал эти слова в широком контексте - как указание на недопустимость верующему наслаждаться выступлением комедиантов и др. развлечениями ( Tertull. De spect. 26). Призыв не заботиться о телесных нуждах (Мф 6. 25) лежит в основе воздержания от еды и соблюдения поста монахами ( Athanas. Alex. Vita Antonii. 45). |
| Страсть сребролюбия часто неистовствует. «Море не наполняется, принимая в себя множество рек,- пишет прп. Нил Синайский,- и похотение сребролюбца не насыщается (ο πληροται) уже собранным имуществом; удвоил он его и удвоенное снова удвоить желает и никогда не перестает стремиться к этому, пока смерть не прекратит его бесполезного труда» ( Nil. De octo spirit. malit. 8). Св. отцы-аскеты не устают предостерегать подвизающихся в монашестве от сребролюбия, ибо оно может проявляться не только в виде грубого стяжательства, но и в более утонченных формах. По мысли прп. Иоанна Кассиана Римлянина , болеть сребролюбием может и тот, кто не имеет богатства но имеет волю, жаждущую богатства ( Ioan. Cassian. De inst. coenob. VII 22). Отсутствие драгоценных вещей компенсируется у него пристрастием к вещам более дешевым ( Idem. Collat. 4. 21). «Тот, кто, презрев большее (т. е. оставив при поступлении в мон-рь дом, родителей и имущество.- М. И.), привязывается к меньшему,- замечает св. отец,- достоин тем большего осуждения» (Ibidem). В восьмеричной схеме 4-е место занимает гнев (ργ или θυμς). Изучая его происхождение, аскетические писатели приходят к выводу, что он не возникает сам по себе, ибо его питает человеческое самолюбие. Если последнее задето, то гнев неизбежен. Этот порок опасен по своим разрушительным последствиям ( Зарин. С. 277). Последствиями гнева являются злопамятство, к-рое может сохраняться или «несколько дней», или «долгое время» ( Ioan. Cassian. Collat. 5. 11), и печаль (λπη). Появление последней может быть вызвано и др. причинами: пристрастием к чему-либо, «ибо как не опечалиться,- пишет прп. Иоанн Лествичник,- лишившись любимой вещи?» ( Ioan. Climacus. 2. 7//PG. 88. Col. 656), и препятствиями, к-рые человек встречает на пути осуществления своих желаний ( Ioan. Cassian. Collat. 5. 11). (Гнев и печаль, входящие в восьмеричную схему грехов, в аскетической лит-ре часто выступают и как положительные качества души. В таких случаях гнев обычно называется «праведным», а печаль - «печалью ради Бога» - 2 Кор 7. |
| Отношение В. к смирению или вначале к смиренномудрию (согласно свт. Игнатию (Брянчанинову), смирение - чувство сердечное, соответствующее смиренномудрию; «сначала нужно приобучаться к смиренномудрию; по мере упражнения в смиренномудрии, душа приобретает смирение» - Т. 1. С. 316) ясно выражено в примере, приводимом свт. Игнатием из жизни монахов егип. скита (по «Достопамятным сказаниям» - ср.: Об авве Тифое. 6): брат спросил авву, какой путь ведет к смирению; В., молитва и признание себя ниже всякой твари, отвечал старец (Отечник. С. 329). Свт. Иоанн Златоуст считает В. основой целомудрия ( Ioan. Chrysost. In Ep. 2 ad Thessal. 1); прп. Никита Стифат называет всестороннее В. «матерью» целомудрия и чистоты души ( Nicet. Pector. Physic. 48). Предстать перед Господом в чистом теле и с чистой душой, т. е. целомудренным, возможно, считает прп. Иоанн Лествичник , если только сохранять безгневие и В. ( Ioan. Climacus. 26. 140); соблюдающие заповедь о В. не впадают, говорит он, в преступление против целомудрия (Ibid. 15. Praef.). Целомудрие отличается «от многотрудных начал воздержания», согласно прп. Иоанну Кассиану Римлянину , совершенством, постоянным спокойствием ( Ioan. Cassian. Collat. XII 11). Но «иное быть воздержным, а иное чистым», т. е. прийти в состояние «непорочности, нерастленности, что называется невинностью»,- полагает прп. Иоанн Кассиан; такое состояние сродни девственности (по уму или по плоти), «как два Иоанна в Новом Завете (Предтеча и евангелист), в Ветхом были также Илия, Иеремия, Даниил» ( Ioan. Cassian. De inst. coenob. VI 4). По словам прп. Иоанна Лествичника, «узки врата и тесен путь воздержания, вводящий в жизнь чистоты, и немногие входят им» ( Ioan. Climacus. 14. 29; ср.: Мф 7. 14). Виды В. Подвиг В., говорит свт. Василий Великий, касается не одного удержания от наслаждения пищей, воздержный не будет праздновать победу над чревом и в то же время уступать славе, преодолевать похоть и порабощаться богатством или др. неблагоприятным расположением (гневом, печалью и т. п.). Любителю добродетели надлежит отсекать все излишнее, ибо не в пище только, но и в одежде, и в месте жительства, и в домашней утвари, и в ином подобном нужно соблюдать необходимую потребность и не нарушать довольства малым. Что пользы от телесного поста, если не чисты мысли ( Greg. Nyss. De benefic.//PG. 46. Col. 456); «какой прок от поста и молитвы и бодрствования, если нет мира и радости и любви»? ( Idem. De prop. sec. Deum//Ibid. Col. 304). Телесное В. человека предполагает наблюдение его ума за состоянием его физических и душевных сил и потребностей для удержания их в должных пределах. В таком случае «ум действует в соответствии с естеством» ( Maximus Conf. De carit. IV 45). |
| включается в число 8 основных пороков ( Зарин. 1996. С. 274-275). Прп. Евагрий страсти Г. отдает 1-е место среди страстей ( Evagr. De octo vit. 6//PG. 40. Col. 1273; Greg. Nyss. De virgin. 4); прп. Иоанн Кассиан Римлянин помещает Г. на 4-е место, после чревоугодия, блуда и корыстолюбия (сребролюбия) ( Ioan. Cassian. Collat. V 2, 10), Марк Пустынник - после сребролюбия, тщеславия и сластолюбия ( Marc. Erem. Or. 1. 101-104), так же и прп. Иоанн Лествичник ( Ioan. Climacus. 8. 29). Прп. Иоанн Дамаскин ставит Г. после печали: «...будучи оскорбляемы или думая, что нас оскорбляют, мы огорчаемся: и тогда происходит смешанное чувство - из желания и гнева» ( Ioan. Damasc. De fide orth. II 16). Свт. Иоанн Златоуст советует найти причину страстной болезни Г., и, уничтожив причину, уничтожим и саму болезнь; причиной Г. святитель считает гордость ( Ioan. Chrysost. In Act. 32. 3). И свт. Тихон Задонский поучает, что Г. рождается от самолюбия (гордости), ибо самолюбец во всем ищет корысти, славы, чести, но когда встречает препятствия, то гневается и «тщится гнев свой в дело произвести, то есть отомстить, что свойственно есть злобе» (Т. 2. С. 178). Свт. Феофан Затворник также считает, что Г. происходит от гордости: подави гордость и Г. «отстанет» (Письмо 833). Свт. Игнатий (Брянчанинов) , говоря о «сродстве» пороков, полагает, что «от ненависти и памятозлобия является ожесточение сердца. По причине ожесточения сердца начинают преобладать в человеке плотские ощущения и плотское мудрование, а от этого возжигается блудная страсть... является стремление к корыстолюбию и славе человеческой...» (Т. 5. С. 351-352). Ангел изливает одну из чаш Гнева на землю. Миниатюра из Апокалипсиса. XVI в. (РГБ. Ф. 98. 1844. Л. 66) Ангел изливает одну из чаш Гнева на землю. Миниатюра из Апокалипсиса. XVI в. (РГБ. Ф. 98. 1844. Л. 66) Одной из причин Г. является нетерпеливость, с к-рой человек возлагает на другого вину за свое состояние ( Ioan. Cassian. De inst. coenob. VIII 15, 18). Г., будучи бурным, стремительным, легко возбуждаемым, всякий раз колеблет душевную устойчивость, нарушает психическое равновесие, вносит в духовную жизнь беспорядочность, расшатанность. |
| Рус. перевод был выполнен в сер. XIX в. свт. Феофаном Затворником . А. А. Турилов Источники, влияния Вернейшую норму (rectissima norma) уклада монашеской жизни В. Н. видит в Свящ. Писании, в земной жизни Самого Спасителя. В Уставе встречаются цитаты почти из всех книг НЗ (кроме 2 Ин, 3 Ин, Кол, 2 Фес, Флм) и мн. книг ВЗ. Наиболее часто В. Н. обращается к Псалтири (37 раз), Евангелиям от Матфея (30 раз), от Луки (13 раз), Книге Притчей Соломоновых (12 раз). То, как В. Н. цитирует библейские тексты, свободно вплетая их в ткань своего сочинения, показывает его глубокое знание Свящ. Писания, к-рое он рассматривает в неразрывной связи со Свящ. Преданием (В. Н. предписывает монахам не только чтение библейских книг, но и толкований на них «православных и кафолических отцов» - Reg. 9). Устав представляет собой переработку предшествовавшего аскетического опыта зап. и вост. монашества: он испытал влияние нравственно-аскетических творений прп. Пахомия Великого, свт. Василия Великого , прп. Иоанна Кассиана Римлянина , блж. Августина , а также анонимного монашеского устава «Regula magistri» (Правила учителя). В. Н. указывает на свое знакомство с творениями прп. Иоанна Кассиана (Reg. 42, 73) и правилами свт. Василия Великого (Reg. 73), отсылая к ним тех, кто стремятся достичь высшего совершенства (Ibidem). Монтекассинский игумен объединил существенные элементы всех этих источников и выработал монашеские правила, отвечающие историческим и культурным условиям христ. Запада: более деятельному и менее созерцательному, чем на Востоке, типу монашества. В Уставе В. Н. «чувствуется сила организующая, дисциплинирующая и устраивающая все благочинно» ( Сидоров. С. 349). Прп. Иоанн Кассиан оказал наибольшее влияние на В. Н. В Уставе насчитывается ок. 112 аллюзий на творения преподобного, из них 68 на «Установления киновитов» и 44 на «Собеседования» ( Schmitz. Col. 1385). Влияние прп. Кассиана прослеживается во мн. аспектах аскетического учения В. Н.: деление монашества на 4 типа (Reg. 1; ср.: Ioan. Cassian. Collat. XVIII 4-8), организация монашеского богослужения (Reg. 16; ср.: Ioan. Cassian. De inst. coenob. II, III), стремление к добродетели из любви к самой добродетели (Reg. 7; ср.: Ioan. Cassian. Collat. XI 8-9) и т. д. Однако В. Н. обращается с материалом прп. Кассиана весьма вольно, легко перерабатывая его. Правила свт. Василия Великого были известны В. Н. скорее всего в лат. переводе Руфина Аквилейского , вероятно также, он был знаком с уставом прп. Пахомия Великого в переводе блж. Иеронима Стридонского . В Уставе В. Н. имеется 22 аллюзии на правила свт. Василия Великого и 28 - на устав прп. Пахомия Великого ( Schmitz. Col. 1385). |
| В доктрине В. Ц. о благодати и его нравственно-аскетических воззрениях прослеживается сильное влияние прп. Иоанна Кассиана Римлянина . Однако В. Ц. не повторяет этого богослова, а перерабатывает его концепции, усваивая основные принципы. Он придерживается идеи о необходимости для спасения помощи Божественной благодати, но вместе с тем не отрицает и наличия свободной воли. После грехопадения человеческая природа столь ущербна, что человек не может совершать добро, но в его свободной воле остается стремление к нему: «Нам свойственно добро желать, а Христу совершать» (Hom. 11. 4; ср.: Ioan. Cassian. Collat. 13. 9; 10. 11). Это стремление происходит от «духа мудрости», вложенного в человека при творении. Т. о., все добрые дела людей следует приписывать Богу, т. к. Он - единственный, кто благ по природе. Но Бог совершает их посредством человека, и в этом добром делании Божественная благодать действует в согласии с человеческой волей. Поэтому В. Ц. постоянно призывает христиан молиться о ниспослании Божественной благодати, укрепляющей и приводящей в исполнение благие желания человеческой воли. Он определяет благодать как Божественную помощь, укрепляющую добровольное человеческое стремление к благу. В этом В. Ц. расходится не только с блж. Августином , считавшим, что действие благодати всегда предшествует любому благому устремлению, но отчасти и с прп. Иоанном Кассианом: последний допускал, что действие благодати может как предшествовать человеческому стремлению, изменяя его к лучшему, так и следовать за ним, укрепляя в добродетели ( Ioan. Cassian. Collat. 13. 15). В. Ц. дает понять, что благодать действует лишь вслед за желанием добра, к-рое наравне с желанием зла проистекает от свободной воли человека. Во власти человека, принадлежать ли Христу, допустив действовать через себя Его благодати (Hom. 11. 2; ср. Ioan. Cassian. Collat. 13. 12). В. Ц. исключает из своего учения о действии благодати промысел Божественной премудрости в деле спасения, на к-рый делает упор прп. Иоанн Кассиан. |
|
|
