| Поярково. Церковь Рождества Пресвятой Богородицы. Рождественская церковь Карта и ближайшие объекты Первые сведения о селе Поярково восходят к 1581 году. В писцовой книге того времени читаем: В Монаньине и в Коровине и в Быковском стану… митрополичье село Поярково на реке Клязьме… " . Ранее там стояла деревянная церковь Георгия Страстотерпца, но уже к началу XVII века она была по неизвестным нам причинам уничтожена. После разорения села польско-литовскими интервентами пустошь Поярково принадлежало дьяку Федору Апраксину (1619-1624), затем стряпчему Михаилу Ларионову (1629-1648), думному дворянину Богдану Федоровичу Нарбекову (1650-1651). В 1651 году по обменному акту село переходит во владение стрелецкого полковника Артамона Сергеевича Матвеева, который в 1662-1665 годах у большого пруда с островом и построил на свои средства упоминаемую нами каменную церковь Рождества Пресвятой Богородицы. С именем Артамона Матвеева, известного государственного деятеля XVII века, связаны наиболее интересные страницы истории села Пояркова. Родился он в семье обыкновенного дьяка, а стал одной из самых известных личностей России, другом царя Алексея Михайловича Романова. Некогда в его доме воспитывалась будущая вторая жена государя Наталья Кирилловна Нарышкина. Особых успехов Артамон Матвеев добился на дипломатическом поприще. В 1654 году он входил в состав русской делегации на Переяславской раде, в 1655-1657 годах - в состав посольства в Польшу. С1669 года он возглавил Малороссийский приказ, считая своей основной задачей присоединение к России всей Украины. В 1672 году во время переговоров с Польшей он добивается закрепления за Россией Киева. С 1671 года Артамон Матвеев руководил одновременно Посольским приказом и рядом других центральных государственных учреждений. После смерти царя Алексея Михайловича при Федоре Алексеевиче, с возвышением Милославских, Артамон Матвеев был сослан в Пустозерск. Был возвращен в Москву в 1682 году, но вскоре во время стрелецкого мятежа стал одной из первых жертв восставших. |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 34 голоса: 4.4 из 5) Оглавление Христос Воскресе! На краю одного сибирского городка, где центр каменный, а окраины сплошь деревянные, в добротно сработанной, просторной избе-пятистенке, поставленной дедами еще при царе Александре Третьем, вдоль стен на полу сидел народ. Вечерело, и за окном понемногу сгущалась темнота. Тускло горела керосиновая лампа, освещая закопченный потолок и стены, срубленные из могучих кондовых лиственниц. Электричество отроду сюда не проводили и лампочкой Ильича не пользовались. Когда в 30х годах сюда заявились монтеры с мотками проволоки и кривыми железными крючьями на ногах, то хозяин избы — большак, подстриженный “под горшок” и обросший бородой, рубанув ребром ладони воздух, категорично заявил: “В етом электричестве — атом, а значит, и бес. Мы не жалаем”. Монтеры, белозубые комсомольцы, хохотали и корили большака, называя его чалдоном и кержацким лешаком, но большак не сдался и взашей вытолкал за дверь комсомольцев с их проволокой и крючьями. В обжитой многими поколениями домовитых хозяев избе сейчас было пусто. Все вывезено, выброшено и продано. Даже вечные обитатели чердака и подполья — серые мыши — от бескормицы спешно покинули этот дом и больше не скреблись и не бегали по ночам, вынудив своего старого врага — кота-мурлыку — сидеть безработным на остывшей печке и злобно мяукать натощак. Народ — бородатые мужики в черных сатиновых косоворотках, бабы и старухи в белых платках и шустрые дети, все сидели на полу, опершись спинами о стены и вытянув ноги. Посреди избы, у большого моленного креста, за аналоем с толстенной Следованной Псалтирью стоял специально учиненный чтец и унылым голосом читал то семнадцатую кафизму, то из Ефрема Сирина о нашествии на землю антихриста. Все эти люди, сидевшие здесь, в томлении ожидали конца света. Еще на “Сретенье” их посетил Божий человек из потаенного таежного скита и, положив перед святыми иконами уставной начал, провозгласил, что в скиту блаженному калекше Леонидушке было явление во образе пророка Ильи и праведного Еноха, которые поведали ему о грядущем на грешный мир конце света и велели оповестить всех верных, чтобы все готовились к огненной кончине мира, оставили всякое житейское попечение и ждали явления Христа-Батюшки, чтобы никто не был застигнут за каким-нибудь срамным делом или за тайным ядением скоромного, так как Господь сказал: “В чем застану, в том и судить буду”. |
| В то время жил в Татеве мой прадед, Богдан Алексеевич (депутат Бельского уезда в Екатерининской комиссии об уложении). Узнав о случившемся, он тотчас сел на коня и во главе многочисленной вооруженной дворни поскакал на выручку. Между тем разбойники, овладев ключами, прежде всего устремились в подвалы, полагая, что там найдется и нужный им документ, и еще много иного, что кстати захватить не мешает. И действительно, нашлись и кубышки, и множество бочонков с водками, наливками и мёдами. Сими последними занялись прежде всего, и началась веселая, поспешная попойка. Не успела она кончиться, как нагрянул дедушка с своим войском. Долгоруковцы, уже совершенно пьяные, не выдержали натиска и после краткого сопротивления разбежались. Но некоторые из них успели, захватив заветные кубышки, сесть на свои подводы и ускакать по Ржевской дороге. За ними тотчас пустилась погоня. Часть добра была отбита, часть побросана разбойниками в ручьи и речки, пересекающие дорогу. Один из этих ручьев до сих пор сохранил название Крестового, от старинных крестов, от времени до времени находимых на его илистом дне. Документ, из-за которого был учинен этот раз- бой, хранился в невзрачном шкапчике, на который никто не обратил внимания. Вся эта история никаких дальнейших последствий не имела, ибо Долгоруковский управляющий с того же дня без вести пропал, а сам князь, живший в Петербурге, конечно, с удивлением узнал о подвигах своего верного слуги… В самом Сидорове так называемый Осташковский большак выходит на настоящий большак, соединяющий Ржев с Белым. Над темной полосой леса виднеются высокие рощи Татевской усадьбы и погоста. Лет тридцать тому назад отсюда был прекрасный вид на дом и на церковь, но теперь все потонуло в зелени: едва выглядывает из-за верхушек берез белая колокольня. Длинный мост ведет через реку Березу, составляющую тут границу и Смоленской губернии, и Татевских владений. Мы уже дома… Радостно встречают нас домашние, радостно школьные бабушки. О нашем приближении уже знали. Вся эта старая, известная нам наизусть обстановка кажется нам как будто новою. |
| Вскоре дорога стала идти под гору, и мы вышли в деревне Петрахижине на большой богомольный тракт, уже известный нам по прежнему путешествию, на так называемый большак, соединяющий Ржев- ско-Бельскую дорогу с Ржевско-Осташковскою. Впрочем, этот большак, более натоптанный богомольцами, чем наезженный, имеет совершенно характер проселочной дороги. Он то суживается в скромную травянистую стежку, то, на местах песчаных, чрезмерно расширяется, совершенно теряя характер дороги. В первой же деревне мы встретили кучу Татевских богомолок. Неутомимые паломницы вышли из дому в утро того же дня и вскоре нас перегнали. На большаке характер почвы и растительности резко изменяется. Глина заменяется песком, березы — соснами, появляется вереск. Это невиданное растение сильно заинтересовало моих ребят.— На что оно годно? Будут ли на нем ягоды? Я объяснил им, что это — кропильник (так называют его в Тверской губернии, ибо из него вяжут кропилы для водосвятия), что земля из-под него — самая лучшая для цветущих кустарников, которыми они зимою любовались в Татевской оранжерее, и ребята успокоились и возымели к вереску уважение. Солнце заходило. Последние лучи его заливали огнем небольшую полянку, всю заросшую смолянкою в полном цвету. Как рубины, рдели пурпурные метелки на темном фоне густого сосонника. Все ребята кинулись рвать заманчивые цветочки и все перепачкали себе пальцы об их липкие стебли. Вскоре показалась деревня Боровые Нивы, место нашего ночлега. Весь переход составлял не более 12 верст и совершился без всякого утомления. Мы попросились ночевать в прекрасную, крытую тесом избу, построенную домиком, с четырьмя большими окнами на улицу. Хозяина не было дома. Хозяйка, крепкая старуха с суровым, повелительным лицом, приняла нас не очень приветливо. Ребята, после позднего обеда, не захотели ужинать. Мы им дали по куску хлеба и приступили к вечерней молитве в чистой и светлой горнице, нам отведенной. Я стоял у окна. На улице собрались бабы и дети. Немногие крестились, все слушали с величайшим вниманием. Во время пения лица детей озарялись: но они, очевидно, не понимали, что происходит молитва. В деревне — народ сплошь безграмотный, в том числе и сыновья нашей богатой хозяйки. Церковь и школа далеко — за двенадцать верст. Ребятам не то что в школе, и в церкви бывать не приводится. Кончилась молитва, и мы уложили ребят спать в сарае на сене. Хозяйка наша вдруг стала приветлива и радушна: принялась хлопотать о самоваре, о нашем размещении на ночь. |
| Храм был закрыт в 1930 г. Священник Феодор Никольский и псаломщик Петр Степанович Архиреев 21 апреля 1930 года, ОГПУ Западной области, были приговорены к разным срокам лагерей. Колокольня использовалась в качестве водонапорной башни. По материалам сайта: http://shelkanovo.ru/istoriya.html Своё развитие местечко Щелканово получило в связи с тем, что оно всегда было расположено в узле транспортных дорог. Старинная столбовая дорога из Калуги на Смоленск проходила через Товарково-Полотняный Завод-Щелканово-Мосальск-Ельню. В XIX веке дорога на Смоленск прошла через Юхнов. Щелканово снова оказалось на пути столбового тракта. Строили " большак " при императрице Екатерине II. Тракт так и назывался " Екатерининский большак " . Путник, всяк проезжающий по почтовому тракту, ещё издали видел довольно больших размеров, церковь, куда старался обязательно зайти чтобы помолиться перед старыми образами и отправиться снова в дорогу. Храм Рождества Христова в селе Щелканово - уникальный памятник архитектуры в стиле елизаветинского барокко. Церковь, как утверждают многие специалисты, исследовавшие это храмовое сооружение, построена по проекту знаменитого архитектора Доменико Андреа Трезини - автора Петропавловского собора в Санкт-Петербурге или его последователей. Святыня в Щелканово строилась в середине XVIII века (с 1745 по 1800 г.) в усадьбе Лопухиных, на иждивения родного племянника русской царицы Евдокии Лопухиной (первой жены Петра I) генерала-аншефа Василия Лопухина - героя Семилетней войны. Неоценимую помощь в возведение щелкановской святыни оказала Вера Борисовна Лопухина (урождённая Шереметева, дочь фельдмаршала графа Б. П. Шереметева). Строительство в основном закончилось в 1757 году, в год гибели В. А. Лопухина. Еще около 43 лет храм доделывался и расписывался, после чего был освящён Великим чином. Первоначально церковь Рождества Христова не имела колокольни, а колокола находились в юго-западной четырёхугольной башне-барабане. Отдельно стоящая колокольня была выстроена только в 1906 - 1909-х гг. в стиле неоклассицизма. Довольно крупных размеров, храм в Щелканово имеет четыре придела - главный, освящённый в честь Рождества Христова, три остальных имели посвящения: в честь Владимирской иконы Божией Матери, в честь мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии, во имя святителя Николая Чудотворца. Здесь был крещён известный русский философ Константин Леонтьев. |
| Юрием в Москву, а только через два года св. мощи кн. Михаила перевезли в Тверь и положили в выстроенный им Спасо-Преображенский собор. Память блгв. кн. Михаилу отмечается 22 нояб./5 дек. Михаилов день Народное название праздника Собора Архистратига Михаила (8/21 нояб.). День Михаила-архангела считался в народе как первый шаг к настоящей зиме. Этот праздник в большей части России бывал «с мостом» (т. е. с покрытыми льдом реками). «С Михайлова дня зима стоит, земля мерзнет!» – говорили крестьяне. «Со дня Михаила- архангела зима кует морозы». У стариков в это время была забота: «Дворового» к Михайлову дню ублажить-задобрить. Он хотя и младшим братом " Домовому» приходился, а все-таки не след крестьянину ссориться с ним, если он хочет, чтобы не только в дому у него, но и вокруг двора все было по-доброму, по-хорошему в предстоящую зиму. «Не ублажи Дворового до Михайлова дня – уйдет он со двора, а на свое место пришлет Лихого!» Не всякий сумеет, как следует, и задобрить «хозяинова брательника». В Симбирской и в некоторых др. смежных губерниях Среднего Поволжья этот старинный обряд совершался по следующему порядку. Старая бабка выносила рано поутру, до белой зорьки, хлебную чашку с пивным суслом в поднавес и ставила ее на поветь. Затем, перед полуднем, большак в доме садился на лошадь и начинал ездить на ней взад и вперед по двору, в то время как старуха, стоя на крыльце избы, махала во все стороны помелом, приговаривая: «Батюшка Дворовой! Не уходи! Не разори двор, животину не погуби! Лихому пути-дороги не кажи!» После этого помело обмакивалось в дегтярницу, и где-нибудь во дворе проводилась дегтем по стене полоса. Это, по объяснению ублажавших Дворового, означало «отмечать на лысине у дедки зазубрину». Завидев эту зазубрину, «Лихой» чуть ли не за версту обходил двор домохозяина, строго блюдущего обряды старины. С этим обычаем был тесно связан и другой – «курьи именины» (см.: Курячьи именины). По свидетельству бытописателей русской деревни, этим именинам, проводившимся в пирушках, предшествовало связанное с чисто языческим суеверием принесение петуха в жертву «Лихому». Это жертвоприношение происходило обыкновенно на гумне, в овине, чтобы ворогу крестьянской худобы не было и повода приблизиться ко двору. Выбирался для этого самый худой старый кочет, от которого «ни утехи курам, ни корысти хозяйству». Большак (старший в доме) отрубал ему голову заржавленным, зазубренным топором и бросал ее в сторону. Ребята, присутствовавшие при этом, подхватывали ее и начинали, бегая по гумну, подкидывать с припевом: |
| День ото дня возрастало между стрельцами волнение, при помощи распространяемых всякого рода слухов и сплетен. 11 мая приехал в Москву Артамон Сергеевич Матвеев. Зная, какая роль ожидает его при новом царе, все спешили к нему с поздравлением, и сами стрельцы поднесли ему хлеб-соль. Артамон Сергеевич с первого же разу высказал неодобрение последних действий правительства. Он был недоволен уже и тем, что братьев царицы Натальи слишком рано по их летам возвели в высшее достоинство: один из них, Иван, был сделан боярином и оружничим, достигнувши едва 23-летнего возраста. Но еще более порицал Матвеев крайнюю слабость, выказанную по отношению к стрельцам, и говорил: " Они таковы, что если им хоть немного попустить узду, то они дойдут до крайнего бесчинства... " Слова эти тотчас стали известны между стрельцами, и Матвеев сделался у них врагом. Два дня спустя, 14 мая, стала ходить между стрельцами такая сплетня: брат царицы Натальи, Иван, надевал на себя царский наряд, садился на трон, примеривал на свою голову царский венец и говорил, что он ему идет лучше, чем кому-нибудь другому; вдова царя Федора Марфа Матвеевна, царевна София и царевич Иван стали его за это укорять, а он бросился на царевича и, верно, задушил бы его, если бы царица и царевич не закричали и на крик их не прибежали караульные и не отняли царевича из рук Нарышкина. Эта сплетня пущена была только предварительно, чтобы приготовить стрельцов к другому слуху, который сильнее должен был их взволновать. 15 мая, во вторник, в полдень, когда бояре собрались на совет, между стрельцами раздался крик: " Иван Нарышкин задушил царевича Ивана Алексеевича! " Самый день был выбран как бы преднамеренно, чтобы напомнить об убиении Димитрия царевича, совершенном именно 15 мая. Поднялась тревога: стрельцы схватились за оружие, ударили в набат во многих церквах; огромная толпа со знаменами и барабанным боем бросилась с криками в Кремль. Затворить от них ворот не успели. В Кремле стояло много боярских карет. Стрельцы напали на кучеров, побили их, перерубили лошадям ноги и бросились на дворец. Бояре метались, не зная, что им делать: немногие из них успели выскочить из Кремля; другие в страхе прятались по углам во дворце. Стрельцы вопили. " Давайте сюда губителей царских, Нарышкиных! Они задушили царевича Ивана Алексеевича! А не дадите - всех предадим смерти! " Тогда, по совету Матвеева и патриарха, царица Наталья, взявши за руки царевичей Петра и Ивана, в сопровождении патриарха и бояр вышла на Красное крыльцо. Стрельцы, уверенные, что царевича Ивана нет на свете, были поражены его появленьем и спрашивали: " Точно ли ты прямой царевич Иван Алексеевич? " Иван отвечал, что " он жив, никто не думал его изводить, ни на кого не имеет злобы и ни на кого не жалуется " . Но стрельцы, настроенные возмутителями, закричали: " Пусть молодой царь отдаст корону старшему брату! Выдайте нам всех изменников! Выдайте Нарышкиных; мы весь их корень истребим! Царица Наталья пусть идет в монастырь! " |
| Может быть, не случайно на современном гербе города Одинцово изображен олень. Боярин Артамон Сергеевич Матвеев, как и древний святой Артемон, закончил жизнь мученически. Сначала Матвеев был сослан по воле представителей клана Милославских в Пустозерский острог. Затем, выйдя из заточения и вернувшись в Москву, сторонник Петра был растерзан стрельцами во время бунта 1682 года. На надгробном камне Артамона Сергеевича у московской церкви святителя Николая в Столпах были высечены такие слова: «На память убиения святого благоверного царевича Димитрия Московского и всея России, волею Всемогущего и Всесильнейшего Царя Царем и Бога, в смутное время, от воров и бунтовщиков убиен бысть раб Божий страдалец, скончался мученически ближний боярин Артамон Сергеевич Матвеев». Деревянный храм Артемона в Одинцово не сохранился, однако в Подмосковье уцелела другая замечательная церковь, построенная на средства Артамона Матвеева – каменный храм Рождества Богородицы в Поярково (городской округ Солнечногорск). В 1797-1801 годы на месте деревянной Артемоновской церкви в селе Одинцово был построен каменный храм с новым посвящением Гребневской иконе Божией Матери. Этот храм, центральная часть которого сохранилась до нашего времени, был построен «на собственный кошт» статс-дамой, графиней Елизаветой Васильевной Зубовой. У графини было две дочери и четыре сына. Дети Зубовой сыграли важную роль в русской истории конца XVIII - начала XIX века. Платон Зубов был последним фаворитом Екатерины II, его брат Николай женился на единственной дочери великого полководца Александра Васильевича Суворова, другой брат Валериан командовал армией в войне против Персии 1796 года, а сестра Ольга слыла известной политической авантюристкой и любовницей английского короля Георга IV. Все названные дети графини Зубовой были, кроме того, активными участниками заговора, который привел к убийству императора Павла I. Но были среди потомков устроительницы церкви в Одинцово и те, кто прославился не придворными интригами, а на духовной стезе. Один сын графини Зубовой Дмитрий не участвовал в цареубийстве. Именно его внучка Прасковья Григорьевна Розен с юности была склонна к иноческой жизни. В возрасте 26 лет аристократка, увлекавшаяся живописью и бравшая уроки у Ивана Константиновича Айвазовского, приняла монашеский постриг с именем Митрофания. По настоянию святителя Филарета Дроздова она стала игуменьей Владычнего монастыря в подмосковном Серпухове. |
| — Ступай сюда, Аннушка, помогай нам, давай свечи… Девочка с сияющими глазами подавала жёлтые «катанки». Бабушка Татьяна, крестясь за каждою, брала их и, расщепив кончик чистого воска, налепляла на ветку. Из того же заветного сундука Ефросинья достала пучок суровых ниток, и с их помощью я развесила пряники и орехи. — Господи, красота-то какая! — шептала баба, обходя со всех сторон деревцо. — Вот оно, ёлка-то Господня, што значит. Слыхать-то от людей слыхала, а видать не приходилось… Пока я заваривала в котелке чай (который нам потом пришлось пить по очереди из трёх глиняных кружек), хозяева с ребёнком и Артамоном куда-то исчезли и затем все вернулись с чисто вымытыми лицами и руками. Бабушка Татьяна зажгла все свечи на ёлке; тишина в эти минуты в избе стояла напряжённая. Затем, поставив пред собою ребёнка, старуха положила на её плечи руки. — Ну, ребятушки, кто как может подтяните старухе, — и, подняв свои ясные, серые глаза к тёмному образу, венчавшему верхушку, она запела, выговаривая с особым благоговением каждое слово: Рождество Твое, Христе Боже наш… Воссия мирови свет разума… Я вторила ей, и сердце моё дрожало от умиления. Артамон подхватывал последние слова каждого стиха, голос его тихо гудел и прерывался. Филимон громко, заикаясь, шептал слова молитвы. Ефросинья, лёжа на полу, охватив руками голову, рыдала, стараясь заглушить душившие её слёзы. Господи, слава Тебе! — допели уже все в голос. — Ну, теперь, христиане, поцелуемся… Хозяйка, ступай сюда!.. Ефросинья поднялась. Её некрасивое тёмное лицо, смягчённое слезами, светилось такою радостью, что казалось даже красивым. Тяжело переводя дух, она встала с колен. — С праздником, хозяюшка! Спасибо за кров и привет! — бабушка Татьяна трижды поцеловалась с ней. — Спаси тя Христос, родная! Спаси тя!.. — шептала Ефросинья. — С праздником, хозяин! Филимон несколько раз утёр рукавом рот. — С праздником, родная! Ох, и праздник же ты нам принесла! — С праздником, Артамон, возница непутёвый! — Пути-то Господни, матушка Татьяна Осиповна, ишь к какой радости привели! |
| Царская воля Алексей Михайлович хорошо знал этот район Москвы и, вероятно, бывал в старом Никольском храме. Здесь жили родственники его первой жены Марии Ильиничны Милославской, которые были прихожанами Николы в Столпах: их палаты стояли на месте дома 11 в Армянском переулке. Однако не все разделяют эту традиционную версию. Сергей Романюк считает ее недостоверной и называет другой адрес – дом 2 в Армянском переулке, бывший дом Лазаревых, где теперь размещается посольство Армении. (Иногда говорят и о доме 3, где теперь музей «Огни Москвы».) Здесь же, по странной игре истории, жил боярин Артамон Матвеев, ближайший друг детства царя. Алексей Михайлович любил бывать у него в доме, где, по преданию, познакомился с Натальей Кирилловной Нарышкиной. Но расскажем сначала о Милославских. Их родоначальник, литовский дворянин Вячеслав Сигизмундович Корсак, приехал в Москву в свите Софьи Витовтовны в конце XIV века, но до женитьбы Алексея Михайловича на Марии Ильиничне Милославские оставались довольно бедной фамилией. После того как царь, случайно увидев будущую супругу в Успенском соборе на богослужении, влюбился и обвенчался с ней в день праздника Поклонения веригам святого Петра, ее обрадованный отец поставил на Покровке каменную Петроверигскую церковь и перебрался в подаренный венценосным зятем кремлевский двор, ныне известный как Потешный дворец. Никольский же храм был приходским для многих членов фамилии Милославских: в нем находилось около 40 гробниц. Владение в Столповском перешло со временем к печально известному Ивану Михайловичу Милославскому, племяннику царицы Марии Ильиничны и злейшему врагу своего соседа боярина Артамона Матвеева. Именно здесь, в приходе Николы в Столпах, завязался сложный узел русской истории. Боярин Артамон Матвеев, живший в усадьбе на месте нынешнего дома 7 в Армянском, тоже был прихожанином Николы в Столпах. Сын посла, он с детства жил при дворе Романовых, воспитывался вместе с царевичем Алексеем. Он рано выказал тягу к государственным делам – военным, гражданским и дипломатическим. Алексей Михайлович поручал ему в разное время заведование Монетным двором, Новгородским, Аптекарским, Стрелецким и Посольским приказами. Его называли первым министром царя. Во многом благодаря Матвееву состоялось присоединение Украины к России в 1654 году, ибо он сумел убедить Алексея Михайловича в приоритете национальных интересов в Малороссии. Позднее Матвеев возглавил и Малороссийский приказ, оставивший имя отрезку Покровки – улице Маросейке. |
|
|
