| Издание фресок Ферапонтова монастыря, исполненное в виде атласа прекрасных фототипических снимков и монографии В.Т. Георгиевского , археолога, известного по своим работам над древностями Владимира и Суздаля, является наиболее выдающимся предприятием в ряду других работ по русским росписям, появившимся в последнее время. После продолжительного перерыва, наставшего со времени появления истинных росписей проф. Н.В. Покровского и различных изданий архитектора В.В. Суслова, в самое последнее время, произведен был целый ряд внимательных расследований по стенным росписям новгородских церквей Пскова и Ладоги, трудами проф. Д.В. Айналова и начинающих археологов: В.К. Мясоедова, Н.П. Сычева, Л.Л. Мацулевича, Н.Л. Окунева и А.И. Анисимова. Работы эти, ныне сосредоточиваются, главным образом, на исполнении и опубликовании точных снимков, на изысканиях по вопросам техническим, по переделкам и реставрациям, и на установке времени росписей и их состава. Но, благодаря этим работам, в русской археологической науке появляется точно расследованный ее материал, которым может и очевидно, должен лечь в основу дальнейших историко-критических исследований. Каким далеким представляется теперь то состояние русской археологической науки, когда весь интерес к древнерусскому искусству полагался в сохранении им древнего византийского предания! И вот, теперь кладутся основы той исторической науки, в которой безразличная область неподвижного предания заменяется историческим движением художественной формы, которая должна быть изучаема в результате точного стилистического анализа памятников в их оригиналах или безусловно точных снимках. Заслуга В.Т. Георгиевского , по примеру прочих исследователей и сосредоточивается именно в том, что он не только разбирает памятник, но и вводит его, как новый точный материал, в историю русских художественных древностей, так как фрески Ферапонтова монастыря, по его почину сняты и им изданы в точных снимках. Не входя в подробности, примем пока соображение автора, что согласно имеющейся в храме надписи, роспись Ферапонтова монастыря относится к 1500-м годам и что надпись упоминает иконописца «Дионисия иконника с чадами», который роспись исполнил. |
| В третий раз я приехала в Оптину к отцу Трофиму и убиенным вместе с ним братиям на их могилки. Была Светлая седмица. Солнце «играло». Птички пели. Долго просила прощения у отца Трофима за то, что так и не смогла ничем в своей жизни ответить на явленную мне оптинскую любовь во Христе. Ответить на неё можно было только такой же любовью к людям. А у меня её не было. Пошла по дорожке среди сосен в скит. Увидела, что навстречу мне идёт, склонив голову, углублённый в молитву старец. Подумала: вот, приезжаем мы сюда, грешные, суетные, мешаем святым людям молиться. Прижалась к сосне, хотелось от стыда провалиться сквозь землю. И тут старец поднял голову, посмотрел на меня молодыми, искрящимися глазами отца Трофима и сказал: «Христос Воскресе!». Рассказывали, что когда на могилку о. Трофима приезжал его брат, он в недоумении сказал: «Как же так, ты умер…». То есть у него в голове это не укладывалось. И тогда он явно услышал: «Любовь, брат, не умирает…» Ангел молчания (Отец Ферапонт) Оптинский инок Ферапонт (Пушкарев). Убит сатанистом на Пасху 1993 г. Ангелом молчания отца Ферапонта назвали сами монахи. А они лишнего не скажут. Одному брату о. Ферапонт объяснил, что молчит не потому, будто такой обет дал, а просто понял, как легко словом обидеть человека, лишить душевного мира. Вот потому лучше поменьше говорить. Родом он был тоже из глухого сибирского посёлка. Убежал оттуда – там было духовное болото, по его убеждению. Ни одного храма в округе, молодёжь спивается. В каком-то маленьком сибирском городке учился на лесника. Там непьющие студенты занимались йогой. Вот парадокс советской власти: в храм молодым нельзя, а в секту – пожалуйста. Пить, курить – тоже можно сколько угодно. Отец Ферапонт, тогда Владимир Пушкарёв, после первых же занятий всё про йогу понял. Он писал другу: «Йога – то же болото, что и у нас в посёлке, только там упиваются вином, а здесь – гордостью». После окончания училища несколько лет жил один среди лесов близ Байкала. Понял: где нет храма, нет жизни. Одному брату признавался: «Если бы ты знал, через какие страдания я шёл ко Христу». Рассказывал, что там, в лесу, подвергался прямому нападению бесов. Но зато приобрёл страх Божий. Говорил: «Страх вечных мучений очищает от страстей». Там, в лесу, научился молчать не только устами, но и помыслами. |
| A ja mimo Optinoj mnogo let ezdila:u menja rodstvenniki zhivut nedaleko ot Pustyni,v Obninske. Тамара 10 ноября 2014, 15:10 молите БОГА о нас грешных р.б.Тамаре,Олеге со чадами,Игоре со чадами,болящей Галине о Ферапонт,о Василий,о ФЕРАПОНТ. Храни всех,ГОСПОДИ.упокой души усопших раб твоих о.Ферапонта,о.Тимофея,о.Василия. Тамара 10 ноября 2014, 15:06 молите БОГА о нас грешных р.б.Тамаре,Олеге со чадами,Игоре со чадами,болящей Галине о Ферапонт,о Василий,о ФЕРАПОНТ. Храни всех,ГОСПОДИ. р.Б.Любовь 30 октября 2014, 18:26 Светлана ( а правильнее р.Б. Любовь) В 2005 году я сломала руку,почти 2 месяца рука была в гипсе. И вот с такой рукой я поехала к маме во Владимир и там обнаружила книгу Красная пасха. Естественно я взахлёб прочитала эту книгу и сказала маме,что я еду в Оптину пустынь,на могилки трёх убиенных монахов. Мне очень хотелось набрать песочка с могилок,чтобы лечить мою руку. Каково же было моё разочарование,когда я вошла в часовню и увидела на могилках по 4 тротуарных бордюрных плиты. Я заплакала горькими слезами и у меня непроизвольно вырвалось " Да за чтоже вас задавили такими тяжёлыми камнями " . Я плакала не о том,что я не смогу набрать песочка, мне до душевной боли было жалко этих убиенных монахов,я помолилась каждому из них,можно сказать вымыла кресты на могилках своими слезами. Вскоре травматолог снял мне гипс и сразу отправил меня на контрольный снимок. У него было такое удивление на лице при сравнении самых первых снимков и последних , что он меня спросил, что за спецы мне делали операции? А я про себя думаю: " Знала бы ты где лежат эти спецы " Я так благодарна этим святым людям и пусть они ещё не канонизированы на земле нашей грешной, но уж у Бога то они точно заслужили благодать и спасают нас грешных. В ноябре вновь собираюсь поехать в Оптину пустынь,очень хочется помолиться,исповедаться и причаститься и ,если смогу потрудиться во Славу Божию. Простите люди добрые,если что не так написала. От всей широкой русской души желаю всем людям доброго здоровья. |
| Дошли, наконец, до государя слухи о бедственном положении Никона в ссылке. В июле 1667 года он послал в Ферапонтов своего стряпчего Ивана Образцова, с поручением передать ему царскую милостыню 31 и, проверив на месте слухи о слишком строгом заключении Никона, облегчить его участь. Приехав в Ферапонтов, Образцов освободил Никона из его почти тюремного заключения, позволил ему и его старцам выходить из кельи и принимать посторонних лиц с ведома пристава. При этом он говорил Никону, что, пристав не получал от царя наказа держать его, Никона, за железными решетками и за самовольство будет наказан. Действительно, Образцов посадил пристава под арест в сторожку часа на три. Никон, понимая, что это делается только для виду, с неудовольствием говорил: «Степан мучил меня тридцать недель, а его посадили на три часа». Пристав просил прощения у патриарха за причиненные ему обиды, говоря: «я человек подневольный: как мне приказано, так и делал». После приезда Образцова, пристав Наумов стал дружелюбнее относиться к Никону, часто ходил к нему беседовать о московских новостях и слухах. Приезд в Ферапонтов царского стряпчего с милостивыми поручениями от царя сразу возвысил опального патриарха в глазах местного населения. Распространился слух, привезенный их Москвы людьми Наумова, что Никона хотят вызвать в Москву и сделать папой. Сам Наумов поверил этому слуху и сделался особенно почтительным к Никону: начал величать его патриархом и водить под руки. Вскоре в Ферапонтов начинают приезжать разных чинов люди на поклон патриарху: посадские из городов, староста земской избы да голова кружечного двора из Белозерска, люди из Каргополя, монахи из разных монастырей, монахини из Горицкого Воскресенского монастыря с игуменьей. Все эти посетители величали Никона патриархом , просили его благословения, целовали ему руку. Даже игумен ферапонтовский Афанасий и приставленный к Никону архимандрит Иосиф, забыв наказы начальства, стали величать Никона святейшим патриархом, подходить к благословению и поминать на ектеньях. Никон почувствовал себя свободнее, стал рассылать своих людей в разные места с письмами и поручениями. Из Воскресенского монастыря и из ближних к Ферапонтову патриарших вотчин к Никону приезжали люди, привозили деньги и припасы и спрашивали его приказаний. |
| Когда же он говорил таким образом, то так, бывало, расчувствуется от самоосклабления и обожания, что даже заплачет и непременно кончит какой-нибудь самой эффектной выходкой: или распахнет халат, откроет грудь и, подставляя ее невидимым врагам своим, говорит: «Разите!» — или, обращаясь к маленьким детям, спрашивает их грозно-укоряющим голосом: что сделали они за все благодеяния, которые он им оказал? вознаградили ли они его хорошим изучением и произношением французского языка за все неусыпные ночи, за все труды, за всю кровь, за всё, за все 3.. Одним словом, Федор Ферапонтович, зарисовавшись совсем, начинал вымещать на всех домашних непостижимое равнодушие людей и общества к его семейственным и гражданским добродетелям и каждый вечер делал из своего дома маленький ад. Случись же так, что в самую торжественную минуту, когда Федор Ферапонтович непременно хотел, чтоб ему поразили грудь и чтоб, поразивши его грудь, порок хохотал адским смехом, случись так, что шалуны дети подучили Ларю, чтоб он попросил их папу купить им яблок. Можно было представить себе гнев Федора Ферапонтовича, отчаяние его супруги, которая тем и пробивалась на свете, бедная, что ни слова не возражала своему мужу, когда тот впадал в самообожание, то есть была доброй, прекрасной женой, и, наконец, испуг самих детей. С одной стороны, обвинено, раздавлено целое общество, а с другой — простые, глупые, сладкие яблоки! Федор Ферапонтович затопал ногами, засверкал глазами, едва не зарыдал от оскорбления и в сильных словах, обрадовавшись новому случаю, изобразил жене, детям и всем домочадцам, какой ужасный пример совершается здесь, перед глазами его, в недрах собственного семейства! Мальчик, бедный мальчик, который бы умер от мороза на улице, теперь пригрет им, призрен, несмотря на то что Федор Ферапонтович человек небогатый и, как благодетельный пеликан, питает своею кровью птенцов своих, — и, о ужас! этого никто не знает, никто не чувствует, никто не воздал ему, и даже самый мальчик, даже самый этот осыпанный благодеяниями мальчик потерял уважение. |
| — Злодей ты, губитель, — прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем. — Аль уж ехать хочешь? — спросил он. Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину. — Сочтем! Что ж, у губернатора был? — спросил Ферапонтов. — Какое решение вышло? Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему. — По нашему делу разве увеземся? — сказал Ферапонтов. — Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! — сказал он. — Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? — прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки. — Однако затихать стала, — сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, — должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил. Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки. Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла. Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования. |
| Петровки — Где? — вопиял он, — где у Святых Отцов написано, что в пост йогурт употреблять нельзя? 21 июня, 2014 — Где? — вопиял он, — где у Святых Отцов написано, что в пост йогурт употреблять нельзя? Олег Матвеичев семь лет ходил в храм Божий и с ним никто не разговаривал. Старичок-настоятель только давал целовать крест после литургии, а на исповеди молчал и хмыкал. Олег различал двадцать четыре оттенка хмыканья батюшки, но так и не понимал, как ему начать по-настоящему духовную жизнь. Постепенно он стал охладевать и единственным выходом из всех жизненных перипетий ему казался отъезд на ПМЖ в Канаду. Английский и французский он знал сносно. И стал уж вещи собирать, как повстречал в храме отца Ферапонта. Молодой иеромонах подошел к нему в храме и спросил как его зовут. Они познакомились. Олегу было дивно, что отец Ферапонт помнит всех прихожан по имени. Молодой батюшка всегда на исповеди спрашивал о жене, как дела у старших сыновей и о слабых легких младшей дочки. Но Олег уже решительно собирался уезжать, готовил всяческие документы. Однажды на исповеди отец Ферапонт поинтересовался причинами его отъезда. Олег не выдержал и выпалил какие-то сбивчивые междометия о неблагоустроенной жизни в России и о том, что в Канаде тоже православные храмы есть. Батюшка было хотел сказать что-то доброе о России, как Олег выпалил: — Да что вы, батюшка, вот вчера ваш народ-богоносец нагадил у меня в подъезде! Отец Ферапонт помолчал и спросил: — Ну а что тебе, собственно, нужно для нормальной жизни? — Чтоб зарплата была в тысячу долларов, ну и… маломальское исполнение духовных потребностей. Батюшка стал молиться о зарплате для Олега, и скоро тому выдали зарплату ровно в тысячу долларов. Но курс доллара скакал и на руки Олегу выдавали то тридцать пять, а то и двадцать восемь тысяч рублей. Такая белиберда ему не понравилась и он тоскливо жаловался отцу Ферапонту: — И зачем я вас о зарплате в евро не просил молиться! Приближался Рождественский пост. Поститься Олегу было сложно, он занимался тяжелой атлетикой и от поста у него кружилась голова. Ему было разрешено поститься с рыбой. К Великому посту у него, как назло, заболел желудок. Завидев у храма отца Ферапонта, он как трансформер, сложился почти вчетверо, так чтобы уровняться ростом с невысоким батюшкой и заканючил: |
| Глядит Аня на эту живительную, льющуюся с неба воду: как она омывает молодую листву на деревьях, радужно переливается в изломах солнечных лучей, упругими шариками-каплями стучит по асфальту, образуя в момент соприкосновения крохотные фонтанчики брызг, а мысли все к «Пасхе красной» возвращаются. Совсем недавно Аня ее прочла, и все-то она из головы у нее не выходит. «Вот, говорят, что оптинские братья помогают тем, кто к ним обращается, и даже в самых обычных бытовых просьбах не отказывают. Вплоть до того, что присылают” помощников огород вскопать или обои поклеить. Или кошечку пропавшую отыскать. А что, если и мне попросить сейчас инока Ферапонта? Помоги, мол, отец Ферапонт, до метро добраться. Ну, и каким же образом он сможет пособить в такой ситуации? Неужели дождь прекратится?» Что, если попросить инока Ферапонта? Помоги, мол, отец Ферапонт, до метро добраться. Ну, и каким же образом он сможет пособить в такой ситуации?» Аня подняла глаза вверх и стала пристально наблюдать, не ослабевают ли несущиеся оттуда водные потоки. Но дождь не утихал – наоборот: на образовавшихся лужах стали густо возникать воздушные пузыри, что служит, как принято считать, веским доказательством его продолжительности. «Мда… Видимо, не под силу отцу Ферапонту прекратить такой ливень…». Вдруг дверь за ее спиной кто-то толкнул, пытаясь открыть, и на пороге возникла подруга – с большим синим зонтом-тростью в руке. – О, ты все это время тут стоишь?! – воскликнула она. – А я прилегла было на диванчик, но уснуть почему-то не смогла, и решила вот сходить в магазин за свежим молоком – мужу очень нравится в чай его добавлять. Ну, давай я тебя до метро доведу! Она раскрыла огромнейший мужнин зонт, и обе подружки, веселясь чему-то неосознанному, зашагали прямо по лужам – под жизнерадостный аккомпанемент неослабевающего теплого весеннего ливня. скрыть способы оплаты Смотри также Комментарии Veli Rytky 14 мая 2023, 00:35 Друзья, я не могу подписаться на интернет-журнал Православир.ру. Не могли бы вы помочь и поставить открывающую ссылку. Спасибо, veli.rytky@gmail.com. Ваш журнал очень важен для меня. Я люблю уроки из него и изучаю их, но сейчас что-то мешает |
|
|
