| Скачать epub pdf Мужество См. также: Блудная брань . 63, 66, 71; Воздержание . 158; Воля . 164; Грех . 195; Клевета . 309; Кончина мученика . 329; Кротость . 367; Мученичество . 572; Отречение от Бога . 691; Смерть . 1029; Твердость . 1126; Терпение . 1133, 1144, 1146; Храм . 118З; Чистота . 1220. 562. Бог являет Свою помощь мужественным См. также: Помощь Божия . Брат сказал авве Пимену: “Я замечаю, что куда ни пойду, везде нахожу себе помощь.” Старец отвечал ему: “В настоящее время Бог милосерд к тем, которые носят меч в руках своих. Если мы будем мужественны, Он явит нам милость Свою.” (Достопамятные сказания. С. 208. 94). 563. Монаха во время молитвы “схватывала” лихорадка, но он мужественно, вспоминая смерть, исполнял правило, и болезнь отходила См. также: Демонские козни ; Смертная память ; Уныние . Как только некий безмолвствовавший инок вставал на свое молитвенное правило, у него начиналась лихорадка с ознобом и жаром, причем появлялась сильная головная боль. Когда это происходило, монах говорил сам себе: “Вот! Я уже болен к смерти, встану же прежде, чем смерть постигнет меня, совершу мое молитвенное правило.” Этими словами он понуждал себя и исполнял свое правило. С окончанием правила болезнь отступала. (Еп. Игнатий. Отечник. С. 370. 2). 564. Авва Геласий изгнал из своей обители еретика Феодосия и не признал его патриаршества, несмотря на многие угрозы См. также: Твердость . Во время Вселенского Собора в Халкидоне некто Феодосий, первый начавший в Палестине защищать раскол Диоскора, пришел к авве Геласию в его монастырь и начал оговаривать Халкидонский Собор, якобы, утвердивший учение Нестория, думая этим увлечь святого в обман и раскол. Но Геласий по внешнему виду Феодосия и просвещаемый божественным даром рассуждения понял лукавое намерение еретика и не только не был увлечен в его отступничество, что сделали почти все, но и выслал его, как подобало, с бесчестьем. Феодосий устремился в Святой Град и, прикрывшись личиной ревности по Боге, увлек на свою сторону все монашество, увлек и царицу, бывшую в то время там. С помощью этих своих сообщников он вступил своевольно и насильственно на патриарший престол… Призывает он как-то авву Геласия, приводит в храм, привечая и вместе с тем угрожая, повелевает предать анафеме Ювеналия. Геласий, нисколько не устрашившись, говорит: “Иного епископа Иерусалимского, кроме Ювеналия, я не знаю.” Феодосий, опасаясь, чтоб и другие не стали подражать благочестивой ревности старца, повелел скорее изгнать его из храма. Приверженцы Феодосия схватили авву, обложили его дровами и стращали, что сожгут его. Но видя, что он не боится и не выказывает им повиновения, сами испугались народного восстания, потому что блаженный был известен и славен. Но больше – по действию Божественного Промысла отпустили преподобного, не причинив ему никакого вреда. А он по произволению и совести сделался мучеником, принеся себя во всесожжение Богу. (Еп. Игнатий. Отечник. С. 87. 4). |
| После этого во сне Сергий видел трех юношей, пришедших к нему и говорящих: — Встань, Сергий, и скажи Даниилу, что время жития его в том храме уже окончилось; пусть он, Сергий, передаст о своем видении Даниилу. Пробудившись, Сергий поведал об этом Даниилу, а тот, поняв, что Бог повелевает ему подражать житию преподобного Симеона, попросил Сергия отправиться в пустыню и подыскать для него удобное место, где бы можно поставить столп. Сергий, обойдя один холм, по указанию Божию, пришел к тому месту, где надлежало построить столп; остановившись здесь для отдыха от тяжелого пути, он увидал такое видение. Над ним пролетел белый голубь, и Сергий старался поймать его. Вдруг он слышит с неба голос: — Не думаешь ли ты изловить голубя сетями? Его нужно ловить руками. Но голубь улетел в вышину и после этого стал невидим. Поняв из этого, что Бог указывает ему здесь место к устроению столпа, Сергий возвратился к Даниилу и передал ему о всем, что он видел и слышал. Обрадованный Даниил упросил друга своего, некоего Марка, устроить ему столп. Марк, при помощи Божией, быстро выстроил столп. Когда окончена была постройкою и крыша его, преподобный Даниил вышел ночью из того храма, чтобы никто о нем не знал и, придя к столпу, помолился Богу: — Слава Тебе, Христе Боже, что Ты сподобляешь меня такой жизни! Ты знаешь, Господи, что Тобою я утверждаюсь, и, на Тебя надеясь, восхожу на сей столп. Итак, приими жертву мою, укрепи меня на подвиг и приведи в исполнение мое начинание. Так помолившись, он взошел на столп и начал жить в безмолвном уединении между небом и землею для Единого Бога, устраняясь всего земного и приближаясь телом и душою к горнему. Но диавол, всегда завидующий рабам Божиим, начал и здесь досаждать святому, восставив против него владельца того места, по имени Геласия. Сей последний, узнав, что в его владении устроили без его согласия столп, и что на нем стал жить, без его ведома, какой-то инок, пришел в сильный гнев и уведомил об этом царя и патриарха Геннадия [ 13 ], преемника Анатолиева. Царь не обратил на это никакого внимания, патриарх же не только велел свести его со столпа, но хотел даже наказать его, предоставив Геласию с позором удалить его со столпа. Геласий, в ярости, направился уже приводить свое желание в исполнение, но Бог, предотвращая его от злого намерения, ниспослал внезапно в ясный день дождь и большую грозу, гром и молнию. Геласий однако не устрашился и не оставил своего злого решения; сердце его пылало злобою, ибо сам диавол возбуждал в нем ярость. Подошедши к столпу, Геласий начал с досаждением и укоризнами кричать на святого, чтобы он тотчас же сошел со столпа, угрожая в противном случае насильственно свергнуть его вниз. Некоторые из сопровождавших Геласия останавливали его, говоря: |
| Позже, став папой, Геласий в послании императору Анастасию, отправленном в 494 г., писал уже не о власти епископской в ее соотношении с властью императоров, но более определенно – о полномочиях понтификов, иными словами, римских пап. Характерен и самый тон этого послания, наставительный, с оттенком сознания собственного превосходства: «Есть две вещи, августейший император, которыми сей мир изначально управляется: священная власть понтификов и власть царская (auctoritas sacra pontificum et regalis potestas). И из сих двух священники обладают самой тяжкой, ибо они дадут отчет пред Богом и за самих государей... Хотя через твое достоинство ты поставлен во главе рода человеческого, ты смиренно преклоняешь выю перед иерархами, пекущимися о вещах Божественных, и от них ты ожидаешь средств к своему спасению. И дабы получить небесные таинства и распорядиться ими, якоже подобает, ты признал, что должен подчинить себя правилам правой веры более, нежели распоряжаться ими, и посему ты зависешь от суда (епископов) и не можешь претендовать подчинить их твоей воле... Ни один человек ни под каким человеческим предлогом не может вознестись над привилегиями и почитанием того, которого слово Христово поставило во главе всего мира, которого достопочтенная Церковь признавала всегда и почтительно помещала поперед всех... Если христианские императоры нуждаются в понтификах для жизни вечной, то понтифики подчиняются императорским повелениям в течение вещей временных... Те, кто наделен вещами века сего, не должны являться председательствующими в вещах Божественных» 935 . Актуально папа Геласий, лишь отстаивает принцип невмешательства светской власти в дела церковные, но сказано в этом послании гораздо больше, чем требовалось для отстаивания этой идеи, хотя в этом документе нет еще квалифицированной теории двух мечей, как она сформулирована была в средневековье, это только первый подступ к ней: папа Геласий, в отличие от средневековых понтификов, признает за императором право требовать повиновения от епископов, в том числе и первого из них, в «вещах временных». По замечанию Ж. Дагрона, «бурный успех геласианских идей на Западе и их превращение в учение произошли преимущественно потому, что они следовали за Блаженным Августином... Две власти были некоторым образом уподоблены “двум градам”, которые противопоставляли духовное мирскому» 936 , хотя сам Августин не склонен был упрощать проблему и потому не отождествлял государство со злом, позитивно относясь к самому факту существования христианского государства, которое своими средствами противостоит злу, и в частности злу ересей. В восточной же части империи, в противоположность геласианской идеологии, развивалась тенденция к сакрализации империи, которая сбалансирована была изобретенной уже при святом Юстиниане исключительно удачной формулой симфонии. |
| Русский иеромонах Тихон (1884—1968) на протяжении шестидесяти лет подвизался на Святой Горе. От великого и неиссякаемого благоговения перед Пресвятой Богородицей он в течение дня со слезами прочитывал Ей по нескольку акафистов. Принять монашество отца Тихона подвигнуло следующее чудо. В Сибири, откуда он был родом, всегда было много пшеницы, поэтому люди там ели по обыкновению белый хлеб. Будучи юношей и путешествуя по русским монастырям, отец Тихон однажды прибыл в Москву. Здесь люди ели черный хлеб, который ему было есть непривычно, и поэтому он несколько дней оставался голодным. Проходя мимо пекарни, он увидел некую Жену, которая дала ему булку теплого белого хлеба. Чтобы найти Ее и поблагодарить, юноша зашел в пекарню. — Где женщина, которая дала мне хлеб? — спросил он пекаря. — Здесь нет никакой женщины, — ответил пекарь, — к тому же у нас нет белого хлеба. Юноша посмотрел на белый хлеб, от которого еще шел пар, и от умиления слезы заволокли его глаза. Он понял, что это был дар Пресвятой Богородицы. Этим хлебом отец Тихон питался на протяжении всего своего паломничества. После этого чуда он принял решение посвятить себя Богу и стать монахом. Старец Геласий Старец Геласий родился в 1902 году в Малоазиатской Фокии. Еще будучи мальчиком, он спрашивал свою мать: — Мама, а кто эта женщина, которую во всех храмах рисуют с младенцем на руках? — Это Госпожа Богородица, — отвечала она ему, — с Господом Иисусом Христом. С раннего возраста он живо ощущал заступничество и предстательство Пресвятой Богородицы. В возрасте пятнадцати лет он добровольцем ушел на войну, в армию союзников. Как-то во время кораблекрушения он три дня и три ночи боролся с волнами Средиземного моря и чудесным образом был спасен Пресвятой Богородицей и святым Николаем. На острове Лесбос, куда он попал после малоазиатской катастрофы, его утешением была икона Пресвятой Богородицы «Агиясу». «Как-то раз в 1928 году, — рассказывал сам старец Геласий, — мы с братом проплывали на нашем паруснике недалеко от острова Тинос. Погода была хорошая, и наше судно шло со скоростью 8 миль в час. |
| Энергичный протест против этих двусмысленных действий римского папы Феликса III привел к расколу между Римом и Константинопольским патриархом Акакием, предполагаемым составителем «Энотикона», но по убеждениям халкидонитом 329 . Политические обстоятельства делали римскую установку реальной. Готское управление Италией давало Римской церкви полную независимость от непосредственного давления императоров и известную свободу действий в отношениях с Константинополем. Имперское же правительство, с одной стороны, рассчитывало на папу для поддержания своих интересов на Западе, а с другой-не могло не считаться с авторитетом преемника святого Льва. В результате позиция пап имела определенный вес. Вершителем папской политики в том, что обычно именуется Акакиевским расколом, был Геласий, член клира при папе Феликсе III и сам будущий папа (492–496). Несмотря на краткость своего понтификата, в области пастырской, административной и идеологической он показал себя личностью почти столь же влиятельной, что и Лев. Хотя так называемый Decretum gelasianum был написан не им 330 , его письма императорам Зинону и Анастасию, протестующие против навязывания Церкви императорской власти, выражают папскую независимость и являются мощным прецедентом в средневековой борьбе между Церковью и государством на Западе. Признавая божественное происхождение Империи (Imperium), Геласий тем не менее утверждает, что император не обладает властью определять христианские принципы, управляющие христианским обществом: такая власть принадлежит «священству» и в особенности папе, преемнику Петра 331 . В своем знаменитом письме императору Анастасию I Геласий пишет: «Есть две существенные власти, управляющие миром: священная власть святителей и власть царей. Из этих двух властей священники несут бремя тем более тяжелое, что на божественном страшном Суде им придется отвечать и за самих царей» 332 . Следовательно, «христианские императоры должны подчинять свои действия епископам» 333 . Эти тексты Геласия не только стали классическими для самосознания пап на Западе, они также представляют Римскую церковь как высшее прибежище для тех, кому на Востоке в VII и УШвв. |
| В это же время и в тех же местах весьма многие вели одинаковую с ним жизнь. Между ними был один старец самый простой и бедный, который жил до смерти своей в уединенной келье, хотя в старости своей имел учеников. Он до конца жизни соблюдал то подвижническое правило, чтобы не иметь двух хитонов и не заботиться со своими учениками о завтрашнем дне. Когда авва Геласий, при помощи Божией, устроил общежительную обитель, жертвовали ему большими полями, и заводил он также для нужд общежития рабочий скот и волов: ибо Тот, Кто древле внушал святому Пахомию устроить общежительную обитель, помогал и авве Геласию во всем устроении монастыря. Вышеупомянутый старец, искренно любящий Геласия, видя его в этих занятиях, сказал ему: «Боюсь, авва Геласий, чтобы ум твой не прилепился к полям и прочему имуществу общежития». Авва Геласий отвечал ему: «Скорее ум твой прилепится к шилу, которым ты работаешь, нежели ум Геласия к стяжаниям». 90. Рассказывали об авве Геласии, что, будучи часто возмущаем помыслами, побуждавшими его удалиться в пустыню, в один день он сказал ученику своему: «Сделай милость, брат, потерпи, увидев, что я сделаю, и не говори со мною ни о чем в продолжение этой недели!» Он, взяв пальмовою палку, начал ходить по двору монастырскому, утомившись, садился на некоторое время, а потом, встав, опять ходил. Когда настал вечер, он говорил своему помыслу: «Странствующий по пустыне не хлебом питается, но травою, а ты по немощи своей съешь небольшой овощ». Сделавши так, он опять говорит помыслу: «Пустынник спит не под кровлею, а на открытом воздухе, и ты так сделай». После этого он ложится и спит на дворе. Когда ходил он таким образом три дня, вечером вкушал немного цикория, а ночью спал под открытым небом, то весьма утомился. Тогда, укоряя помысл, возмущавший его, он обличал его так: «Если не можешь совершать дел пустынных, то сиди в своей келье, постоянно оплакивая грехи свои, и не вдавайся в обман. Око Божие везде видит дела человеческие, ничто не скрывается от Него, и оно знает делающих доброе». |
| Саввы оказалась зараза духовная. Архимандрит её Геласий по совету именитого молчальника Иоанна велел читать в церкви, во всеуслышание, писание Антипатра, епископа Востры, против Оригена , и сорок обличенных оригенистов изгнаны были из лавры. Так сбылось предсказание Саввы, и молчальник оградил его обитель подобно, как и отшельник Кириак Харитониеву. На берегах Иордана жили тогда некоторые иноки-вессы, родом из Фракии, которые, будучи движимы ревностию, пришли в Иерусалим на помощь православным; но оригенисты заставили их искать себе убежища в богадельне великой лавры, и в числе трехсот окружили здание, чтобы умертвить иноков, которые в нем укрепились. Мятежники стали метать камнями в окна и ранили многих; тогда один из вессов, исполинского роста, по имени Феодорит, мужественно вышел против толпы, и всех разогнал, стараясь, однако, никого не ранить; но сам он был поражен камнем и умер спустя несколько дней. Наконец иноки великой лавры, не в силах будучи прекратить беспорядка, умолили архимандрита своего Геласия идти в Константинополь, известить императора о бедственных происшествиях Палестины. Согласился Геласий и в час отъезда, собрав всю братию в церкви, убеждал ее чуждаться писаний Оригеновых; но жестокий враг Православия, Феодор Кесарийский, сильный влиянием императрицы, запретил, в палатах царских и патриарших и во всех странноприимницах столицы, принимать кого либо из иноков Иерусалимских; таким образом отринутый повсюду Геласий должен был оставить Царьград и умер от печали на обратном пути. Отцы великой лавры, услышав о его кончине, пришли в Иерусалим просить патриарха о назначении им нового архимандрита и были с бесчестием изгнаны двумя его синкеллами, которых определил к нему силою, для ближайшего за ним надзора, тот же Феодор. Мало-помалу почти все иноки присоединились к сильнейшей стороне оригенистов, хотя и не разделяли их мнения. Противостояла только одна великая лавра, поддерживаемая молчальником Иоанном; но и туда ворвались, вооруженною рукою, оригенисты и поставили архимандритом некоего сообщника своего Георгия. Тогда рассеялись по пустыне святые отцы лавры, как овцы без пастыря, и с ними великий Иоанн принужден был оставить на время утесистую свою келию, в которой столько лет безмолвствовал. Он удалился на гору Элеонскую, со многими из иноков лавры, и в день его изгнания поражен был внезапною смертию нечестивый Нонн; полгода спустя последовал за ним столь же нечестивый архимандрит Георгий. Оставшаяся, хотя и в малом числе, благочестивая братия избрала своим настоятелем, из православной лавры Сухумской, игумена Кассияна, бывшего учеником великого Саввы, а после скорой его кончины не менее благочестивого Конона Ликийского, в правление коего опять процвела обитель, как во дни своего основателя. |
| По любви Бог стал Человеком. По любви Он принес Себя в жертву на Кресте. Любовью связаны все лики ангелов на небе. Когда люди на них взирают, те готовы принести самих себя в жертву, – от любви и ради любви. Они радуются и ликуют, услуживая тем, кто служит любви к Богу и своему ближнему. А я, жалкий, несчастный, был маленький и не знал, что такое любовь. Игумен, когда я еще пребывал в монастыре, однажды увидел меня огорченным. Он спросил меня о причине, и я ответил: «Там, за монастырскими стенами, люди голодают». Через несколько дней пристали барки и матросы вышли просить милостыню. Когда об этом узнал игумен, то сказал мне: – Прибыли твои земляки. Дай им, сколько сможешь. Эконом выдал им разную еду, а я просто прыгал от радости. Когда игумен увидел, как радуется моя душа, то сказал мне: – Ого, ты радуешься? Я и не знал, что ответить. Игумен преподал мне благословение и помолился за меня, чтобы я смог подать щедрую милостыню. Таковую благодать, надеюсь, может стяжать любой христианин, который помогает в нужде братьям-христианам. Отец Гедасий из Симонопетра Внимай, чадо! Никогда за практическими делами не забывай о подвиге созерцания. Когда я был еще юным и жил в монастыре, где теперь обитаешь ты, афонские бесы сбежались из других монастырей в наш. И в эти святые дни они, как могли, смущали всех служителей. Не испугался искушений только отец Геласий, который прислуживал в церкви и готовил все к празднику Рождества Христова. Отцы его спросили: – Как же ты, отец Геласий, не испугался и смог сделать все, что нужно? Отец Геласий ответил братьям словами Феодора Студита из «Огласительных слов», что церковные служки – это как бы стопы монастыря, они уже до прихода всех остальных и прибираются в храме, и украшают его. И теперь, когда я прислуживаю в храме, исполняюсь радостью и ликованием. Все отцы того времени, юные и престарелые, равнялись на него в монастыре. И ты не печалься, но радуйся, что Бог смилостивился над тобой и послал ко мне, потому что хоть я и грешен, но могу рассказать о том, что такое монашеская жизнь. |
| Скрывая свои еретические стремления и выдавая себя за защитников Халкидонского собора, Дометиан и Феодор Аскида заняли епископские кафедры – первый – в г. Анкире в Галатии, второй – в Кесарии Каппадокийской. Вследствие этого последователи Нонна получили еще более силы и тщательно и неусыпно сеяли Оригеновы семена по всей Палестине. При Мелите и его преемнике Феодуле (ум. 537 г.) распространение оригенизма в палестинских монастырях не встречало противодействия. Принявший, после Феодула, начальство над Великой лаврой архимандрит Геласий, бывший ближайшим сподвижником Св. Саввы, видя, что многие из его общины подвержены Оригеновой заразе, решил вступить в борьбу с еретиками. По совету Иоанна Молчальника, архим. Геласий прочел в лаврской церкви одно из сочинений, направленных против крайних мнений Оригена , принадлежавшее еп. Вострскому Антипатру. 719 Оригенисты были раздражены брошенным им вызовом и, под руководством одного из братий Великой лавры, диакона и канонарха Иоанна, начали возмущать иноков против их настоятеля, составляя незаконные собрания, на которых защищались мнения Оригена и осуждались действия Геласия. Православные отцы Великой лавры положили конец нестроениям, возбужденных оригенистами, отделив и изгнав их, с общего согласия, из лавры. 720 Изгнанные из Великой лавры оригенисты, в числе сорока человек, направились в Новую лавру, где в это время собрались все главные виновники ереси: Нонн, Леонтий и другие. Монахи-оригенисты принесли им жалобу на те притеснения, каким подвергал их авва Геласий и православные отцы Великой лавры. Леонтий Византиец, исключенный из палестинской монашеской общины Св. Саввой, перенес ненависть свою к великому подвижнику на его лавру и подал совет всем смело вооружиться и приступить к разрушению Великой лавры, т. е. поступить так же, как поступили первые оригенисты Великой лавры при жизни Саввы Освященного. Совет был одобрен; для большего успеха решили привлечь на свою сторону Софрония – архимандрита монастыря Феодосия Киновиарха и, когда последнее не удалось, сообщники Леонтия пришли в бешенство против Геласия, собрали нужное для разрушения оружие и направились к Великой лавре. |
| 5. Сказывали об авве Геласии, что он еще с юности проводил бедную и пустынническую жизнь. В это же время и в тех же местах весьма многие вели одинаковую с ним жизнь. Мевду ними был один старец самый простой и бедный, который жил до смерти своей в уединенной келье, хотя в старости своей имел учеников. Он до конца жизни соблюдал то подвижническое правило, чтобы не иметь двух хитонов и не заботиться со своими учениками о завтрашнем дне. Когда авва Геласий при помощи Божией устроил общежительную обитель, жертвовали ему большими полями и заводил он также для нужд общежития рабочий скот и волов, ибо Тот, Кто древле внушил святому Пахомию устроить общежительную обитель, помогал и авве Геласию во всем устроении монастыря. Вышеупомянутый старец, искренно любящий Геласия, видя его в сих занятиях, сказал ему: «Боюсь, авва Геласий, чтобы ум твой не прилепился к полям и прочему имуществу общежития». Авва Геласий отвечал ему: «Скорее ум твой прилепится к шилу, которым ты работаешь, нежели ум Геласия к стяжаниям». 6. Рассказывали об авве Геласии, что, будучи часто возмущаем помыслами, побуждавшими его удалиться в пустыню, в один день он сказал ученику своему: «Сделай милость, брат, потерпи, если что я сделаю, и не говори со мною ни о чем в продолжение сей недели!» Он, взяв пальмовую палку, начал ходить по монастырскому двору; утомившись, садился на несколько времени, а потом, встав, опять ходил. Когда настал вечер, он говорил своему помыслу: «Странствующий по пустыне не хлебом питается, но травою; а ты по немощи своей сеешь небольшой овощ». Сделав так, он опять говорит помыслу: «Пустынник спит не под кровлей, а на открытом воздухе; и ты так сделай». После сего он ложится и спит на дворе. Когда ходил таким образом по монастырю три дня, вечером вкушал немного цикория, а ночью спал под открытым небом, — авва утомился. Тогда, укоряя по– мысл, возмущавший его, он обличил его так: «Если не можешь совершать дел пустынных, то сиди в своей келье, постоянно оплакивая грехи свои, и не вдавайся в обман. Око Божие везде видит дела человеческие; ничто не скрывается от него, и оно знает делающих доброе». |
|
|
