| Догматические и вообще отвлеченные истины выражал точно и сжато и, кроме общих мыслей, обыкновенно излагаемых в церковных службах, умел указывать в каждой и те особенности, какие свойственны прославляемому в ней святому. В некоторых своих службах, однородных по предмету, Пахомий как бы повторяется, что могло зависеть и от спешности его работ: например, в службе преподобному Никону Радонежскому немало песней, почти тождественных по мыслям и оборотам речи с песнями службы преподобному Сергию, а в службе святителю Пермскому Стефану встречаются песни, почти целиком взятые из службы Московскому святителю Ионе. В доказательство сравнительного достоинства церковных песнопений Пахомия можно указать на то, что его как песнописца высоко ценили современники, ему старались, как увидим, подражать последующие наши песнописцы, и, наконец, почти все его песни и службы приняты в наши печатные Минеи и доселе употребляются Церковию, одни с некоторыми изменениями (служба святителю Алексию), а другие даже без изменений (службы преподобному Антонию Печерскому, преподобному Сергию, преподобному Варлааму и митрополиту Ионе). Немало написал Пахомий и житий святых, но в составлении церковных служб он показал более таланта. С начала XVI в. до Соборов 1547–1549 гг. мы встречаем у себя весьма мало церковных песнописцев, известных по имени, и притом весьма небогатых количеством своих произведений. Трое из этих песнописцев составили только по одному канону. Ближайший ученик преподобного Пафнутия Боровского инок Иннокентий написал канон своему учителю и в некоторых песнях, несомненно, воспользовался готовыми выражениями из служб серба Пахомия; канон этот с 1531 г. по благословению митрополита Даниила и всего священного Собора пелся только в обители преподобного Пафнутия на день его кончины, а потом, по прославлении Пафнутия в 1547 г., вошел в общее употребление и без перемены занесен в печатные Минеи. Какой-то монах Пахомий, может быть тот самый, который по благословению Ростовского владыки Кирилла сложил повесть о ярославских князьях Василии и Константине (между 1526 и 1533 гг.), написал канон князю Петру и княгине Февронии Муромским (Муром находился в Ростовской же епархии), занесенный также в печатную Минею. |
| В апреле 2006 году в Московской духовной академии состоялся методический семинар преподавателей гомилетики, на котором присутствовали представители четырнадцати духовных школ Русской Православной Церкви. Все они подтвердили, что в их учебных заведениях сохраняется курс истории русского проповедничества, хотя в разных школах на его изучение отводится разное количество учебных часов (от одного до трех семестров). Также выяснилось, что практически все духовные школы используют в качестве учебного пособия конспект протоиереев А. Ветелева и М. Козлова. Главной содержательной проблемой курса оказалась слабая изученность наследия отечественных проповедников и церковных писателей ХХ века. Семинар тогда сформулировал несколько предложений, адресованных Учебному комитету. Одно из этих предложений следующее: «При выработке новой программы [по гомилетике] уделить особое внимание межпредметным связям. Следует согласовать учебную программу по гомилетике с программами по стилистике и риторике, с одной стороны, и с программами по истории Церкви и патрологии, с другой. В курсе гомилетики материал, дублирующий другие предметы, может быть значительно сокращен. Для детального обсуждения проблемы межпредметных связей целесообразно было бы провести специальный семинар». Обращаю Ваше внимание, что цитированный документ был выработан и направлен в Учебный комитет более двух лет назад (в апреле 2006 года). Однако инициативы участников семинара так и не были реализованы. А ведь эти инициативы формулировались, в том числе, и в связи с предполагавшимся введением в семинарскую программу курса русской патрологии. Ныне этот курс уже существует, но его взаимоотношения с курсом истории русского проповедничества остаются невыясненными. Проблема остается нерешенной. Ее актуальность можно обосновать многочисленными примерами. Из домонгольского гомилетического наследия в курсе истории русской проповеди изучаются «Поучение к братии» архиепископа Луки Жидяты, «Слово о законе и благодати» митрополита Киевского Илариона, поучения преподобного Феодосия Печерского и «Слова» святителя Кирилла Туровского. Вполне очевидно, что все эти памятники являются также и предметом изучения в рамках русской патрологии. Из собственного опыта преподавания гомилетики в Московской духовной семинарии могу сказать, что я требовал от студентов чтения и конспектирования наиболее важных памятников. Так что по крайней мере для тех студентов, которые добросовестно трудились на уроках гомилетики, значительная часть курса русской патрологии уже будет знакома. И касается это не только домонгольского периода. Например, в отношении XVIII-XIX веков следует заметить, что студенты читали и конспектировали проповеди святителей Тихона Задонского, Филарета (Дроздова), Иннокентия (Борисова). А если время позволяло, то и святителей Игнатия Брянчанинова и Феофана Затворника. |
| Чуден этот Восточный вопрос, в коем Запад, к стыду своему, принял также несчастное участие. Какая-то невидимая рука видимо путала его с самого начала и довела, вопреки усилий и надежд человеческих, до нынешнего кровавого положения. Между тем это положение, в существе дела, есть наилучшее: ибо из него только выйдет свобода христиан восточных и прочный мир, как уже и видимо выходит первая, хотя, еще не от нас. Море наше по временам покрывается крейсерами враждебными; вероятно, явится скоро и целая фаланга неприятельских судов, но опасности большой, кроме бомбардировки набережных улиц, не предвидится. Войска у нас, слава Богу, не мало, и оно все воодушевлено чрезвычайно. Великие слова: «за гроб Господень, за веру православную!» Каждый готов на смерть, в ожидании венца мученического. Переход за Дунай совершился очень хорошо, турки пришли в страх, и начали бросать даже крепости. С прибытием героя Варшавского 615 ожидают новых движений и побед. Это нужно до прибытия западных головорезов». 616 Очевидно, святитель Херсонский, обладавший более живым воображением и соответственным сему характером, смотрел на события того времени более светлым, полным надежд взором, нежели святитель Московский, холодным рассудком проверявший и взвешивавший мечты воображения и потому глубже презиравший в даль будущего, подлинно далеко не светлую, хотя, и также возлагал надежду на милость Божию в будущем. В этом-то смысле, имея в виду упоминаемую в приведенном письме святителя Иннокентия бомбардировку Одессы и другие события войны, святитель Филарет и при встрече великих княгинь: Цесаревны Марии Александровны, Александры Иосифовны и Марии Николаевны в Сергиевой Лавре, 13 мая того же 1854 года, говорит к ним речь, касавшуюся больного места Отечества. Вот эта речь: «Благоверные Государыни! При утешении Вашего лицезрения, чрез которое чувствуем себя ближе и к Царю-Отцу, особенным образом утешает нас то, что мысль, которая привела Вас в сию область древней святыни, есть мысль молитвенная. Так одна мысль одушевляет и Царя, и Дом Его, и Царство Его. |
| 483 Этот отзыв напечатан в Москвитянине (издан М. И Погодиным), за 1846 год, часть I, стр. 181–224 488 Письма Филарета к Гавриилу, стр. 72. Издание Общества любителей истории и древности, Москва. 1868. 489 См., например, Письма Филарета к А. Н. Муравьеву, стр. 133, 155; Чтения в Обществе любителей духовного просвещения, Душеполезное Чтение, 1883, I, 174. 490 Так именно послал он по экземпляру ректору Московской духовной академии и членам цензурного комитета (Чтения в Обществе любителей духовного просвещения, 1882, III, 287), наместнику лавры и в самую лавру (Письма Филарета к Антонию, II, 193–194), Григорию, архиепископу Тверскому (Чтения в Обществе любителей духовного просвещения, 1877, III, 140), А. Н. Муравьеву Письма Филарета к А. Н. Муравьеву, 155) и другим, между прочим, и Иннокентию Борисову (Христианское Чтение, 1834, I, 210) раньше приславшему ему экземпляр своих проповедей. 492 Чтения в Обществе любителей духовного просвещения, 1883, III, 42–43 «Материалы для истории русской Церкви». 493 Чтения в Обществе любителей духовного просвещения, 1883, III, 42–44, 47; Письма Филарета к князю С. М. Голицыну, стр. 48–49. Москва, 1884; Письма Филарета к Антонию, II, 206, Письма Филарета к А. Н. Муравьеву, стр. 166. 503 Письма Филарета к Алексию, стр. 27; срав. Прибавления к творениям святых отцов, 1884, 34, 310–311. 504 См. Письма Филарета к Алексию, стр. 96; сн. Прибавления к творениям святых отцов, 1885, 36, 433. 505 См. 26 дел архива Московского духовно-цензурного комитета за 1845 год (начало дела относится еще к 1843 году). Срав. дело 28 того же архива за 1846 год и другие. 506 См. Сушков, Записки о жизни и времени Филарета, стр. 159. Срав. Чтения в Обществе любителей духовного просвещения, 1874, IV, 22 «Материалов для истории русской Церкви». 512 См. письма Филарета к родным, стр. 285 Срав. Письма его же к викарию Иннокентию Сельно-Кринову в Прибавлениях к творениям святых отцов, 1871, 24, 424–425 515 Прибавления к творениям святых отцов, 1871, 24, 424–425. См письма Филарета к родным, стр. 285. |
| Наверное, естественно, что более всего Гончарову запомнились события, близкие ему как писателю: это перевод Евангелия на языки сибирских народов: «Я случайно был в комитете, который собирается в тишине архипастырской кельи, занимаясь переводом Евангелия. Все духовные лица здесь знают якутский язык. Перевод уже вчерне окончен. Когда я был в комитете, там занимались окончательным пересмотром Евангелия от Матфея. Сличались греческий, славянский и русский тексты с переводом на якутский язык. Каждое слово и выражение строго взвешивалось и поверялось всеми членами» (С. 533). Гончаров увидел в архиепископе Иннокентии воплощение своего идеала миссионера, начиная с внешнего вида владыки: «Я все-таки представлял себе владыку сибирской паствы подобным зауральским иерархам: важным, серьезным, смиренного вида. Доложили архиерею о нас. Он вышел нам на встречу. Да, действительно, это апостол, миссионер!..» Эти слова так ясно перекликаются с тем, что сказал о владыке Иннокентии святитель Московский Филарет (Дроздов): «В этом человеке что-то апостольское» (Православная Москва. 1997. 29-30. С. 1). Писатель рисует поистине апостольский портрет будущего святителя: перед ним встала «мощная фигура, в синевато-серебристых сединах, с нависшими бровями и светящимися из-под них умными ласковыми глазами и доброю улыбкой» (С. 600). Иван Александрович Гончаров Несколько строк очерка «По Восточной Сибири» дают представление о разговоре, который состоялся у архиепископа Иннокентия с Гончаровым. «Преосвященный расспрашивал меня подробно о моем путешествии и всей эскадры тоже» (С. 601). Беседовали и о миссионерстве владыки, о московском митрополите Филарете (Дроздове), о жизни и познаниях которого будущий святитель говорил «с большим увлечением». Ни в одной, пожалуй, другой книге воспоминаний о святителе не найдем мы столь метко зарисованных черт характера и поведения его в быту. Во «Фрегате " Паллада " » рассказано несколько любопытных случаев из жизни святителя Иннокентия. Сведения Гончарова в этом плане просто неоценимы. |
| Духовенство отнеслось к книге сдержанно – оно традиционно не вмешивалось в дела светской литературы. Сергей Тимофеевич Аксаков в письме к сыну Ивану в январе 1847 года передал мнение святителя Филарета, митрополита Московского, который сказал, что «хотя Гоголь во многом заблуждается, но надобно радоваться его христианскому направлению». Святитель Иннокентий (Борисов), архиепископ Херсонский и Таврический Архиепископ Херсонский и Таврический Иннокентий, которому Гоголь послал книгу, свое отношение к ней высказал в письме к Погодину: «…скажите, что я благодарен за дружескую память, помню и уважаю его, а люблю по-прежнему, радуюсь перемене с ним, только прошу его не парадировать набожностию: она любит внутреннюю клеть. Впрочем, это не то чтоб он молчал. Голос его нужен, для молодежи особенно, но если он будет неумерен, то поднимут на смех, и пользы не будет» . Гоголь отвечал преосвященному Иннокентию (в июле 1847 года), что не хотел «парадировать набожностию», то есть выставлять ее напоказ: «Я хотел чистосердечно показать некоторые опыты над собой, именно те, где помогла мне религия в исследованьи души человека, но вышло все это так неловко, так странно, что я не удивляюсь этому вихрю недоразумения, какой подняла моя книга». Другой владыка, архиепископ Иркутский, Нерчинский и Якутский Ириней (Нестерович), в письме к князю Вяземскому от 13 сентября 1847 года отозвался о сочинении Гоголя в целом неблагоприятно, но добавил, что всю книгу окупает глава «О лиризме наших поэтов»: «Это статья классическая» . Преосвященный Ириней был не одинок в неприятии «светского богословия». По всей вероятности, отрицательное мнение о «Выбранных местах…» имел ржевский протоиерей Матфей Константиновский, которому Гоголь послал книгу по рекомендации графа Толстого. Отзыв его не сохранился, но мы можем судить о нем по ответу Гоголя, который писал ему 9 мая (н. ст.) 1847 года из Неаполя: «Не могу скрыть от вас, что меня очень испугали слова ваши, что книга моя должна произвести вредное действие и я дам за нее ответ Богу». |
| Даже прямые клеветы на себя (а кто от них избавлен?) московский Святитель оставлял без всякого внимания. Он различал два рода клевет. «Иная клевета изгоняет, приводит в нищету, повергает в темницу: это тяжко, – рассуждал он. – А то не легче ли, когда клевета проходит мимо ушей, как ветер?» 26 Разумеется, на митрополита Филарета не было клевет первого рода, а потому ему оставалось лишь пропускать клеветы мимо ушей, так как дело могло касаться разве только самолюбия Митрополита, но оно у него не было разнуздано. Еще менее Митрополит мог наказывать кого-либо за клеветы, касающиеся его личности. Раз до него дошло известие, что некий игумен Израиль пишет клеветы на него и дает своему писанию официальное движение. Характерен ответ святителя Филарета, который находим в одном письме его к викарию Иннокентию: «Клеветы на других согласился бы я рассмотреть предварительно; а клеветы на меня рассматривать не мое дело. Потому присланные мне бумаги, не распечатав, возвращаю Вам» 27 (очевидно, в этих бумагах заключались клеветы, о которых идет речь). Но самое неоспоримое свидетельство того смирения и скромности, которыми отличался великий Иерарх, составляют те письма, которые писал он к наместнику Лавры архимандриту Антонию. Письма эти представляют драгоценный памятник. Во-первых, их очень много, и обнимают они почти весь долголетний период московского святительства Филарета, а во-вторых, здесь, как нигде, еще яснее отобразился нравственный его облик. Не истекло еще и четырех лет со времени вступления Антония в должность наместника, как митрополит Филарет уже писал этому, в то время ничем не известному, своему помощнику по управлению Лаврой: «Тя рекох друга давно в расположении сердца моего» 28 , т.е. великий Иерарх скромного своего подчиненного объявляет личным другом. Разумеется, в свое время это было тайной, которую знали только они двое. Признание это было неожиданно и потрясло архимандрита Антония. Дружба – да с кем? Под влиянием неожиданной радости новый друг святителя Филарета сознается, что он боится, как бы такое счастие не послужило к превозношению и надмению счастливца. На это Митрополит ответствовал следующими смиренными строками: «Что за случай бояться возношения? [...] Друг твой стоит несколько выше в видимом чине? – Но не на сие смотрит Бог , а на глубину сердца. Друг твой есть бедное существо, труждающееся и обремененное? – Но и таковых призывает кроткий и смиренный сердцем Иисус. И мняйся стояти да блюдется. Не высокомудрствуй, но бойся» 29 , – внушает себе друг Антония. |
| 2.2. И5. «Видим вас ... яко звезды богосветлыя , во граде Ярославли святостию и чудесы сияющих, и сиянием славы вашея озаряеми, прославляем ... Христа» (акафист благоверным князьям Феодору, Давиду и Константину Ярославским [АРС 3: 661]), «Видев благоверный царь богоугодное твое житие ... соизволи на вышший свещник всероссийския митрополии поставити тя» (акафист святителю Герману Казанскому [АРС 1: 583]), «Видевше тя российстии людие, дивно на свещнице церковней (так! — Ф. Л. ) сияюща ... к тебе притекаху» (2-й акафист праведному Иоанну Кронштадтскому [АРС 2: 322]), «Видевши ... вся люди земли Российския во тьме идолослужения погруженныя, усердно потщалася еси просветити тыя светом Христовы веры» (акафист равноапостольной княгине Ольге [АРС 3: 145]), «Видеша людие ростовстии, яко возсия в сердце твоем свет Христа Бога ... возрадовашася сердцы своими» (акафист царевичу Петру Ордынскому [АРС 3: 208]), «Видеша тя людие Новоградстии тя ... яко светильника светозарнаго , на свещнице добродетелей дивно сияюща и на святительский престол Великаго Новаграда единодушно тя призывают» (акафист святителю Евфимию Новгородскому [АРС 2: 176]), «Видеша тя православнии людие, яко светило безоблачно, сияюща многими дарованьми, радовахуся» (акафист святителю Макарию Московскому [АРС 2: 566]), «Видеша тя православнии людие, яко светило церковное, безоблачно сияющее в просвещение омраченных страстьми, призваша тя в ... Москву» (акафист священномученику Ермогену Московскому [АРС 1: 91]), «Видя Вседержитель ... яко не приспе время, да просветятся ... людие царства Хинскаго, дарова тя в первосвятителя иркутския Церкве» (2-й акафист святителю Иннокентию Иркутскому [АРС 2: 270-271]), «Видяще тя яко светлаго светильника , в пустыни непроходней светлосияюща ... твоими чудесы озаряеми, вопием ти» (акафист преподобному Нилу Сорскому [АРС 3: 98]); ср. также «Внегда поставлен был еси на свещнице служения первосвятительскаго ... потщался вседушно Богу благоугодити и не вотще трудился еси» (акафист святителю Тихону Московскому [АРС 3: 608]). |
| — Можно ли говорить о том, что это полное собрание сочинений святителя Иннокентия? — Нет, не полное. Для издания полного собрания потребуется не менее 20-ти томов, а у нас заявлено только семь, хоть и весьма объемных. Дело в том, что свт. Иннокентий был необычайно деятельным человеком, собирал этнографические, геологические, метеорологические сведения, пока жил на Аляске и Алеутских островах. Более того, он дал письменность алеутам и тлинкитам, населявшим острова Алеутского архипелага и полуостров Аляску, составил для них букварь и грамматику, написал на их языке много поучений, произносил проповеди, перевел Евангелие от Матфея на алеутско-лисьевский диалект, составил катехизис. Таким образом, сочинения святителя на языках североамеркианских народов в наше собрание не включены. Кроме того, историками до сих пор не выявлена полностью его обширная административная и личная переписка, а он размышлял на самые разные темы — от вопросов нравственно-духовного воспитания и образования до организации торговли и способах пушного промысла. — Что именно вошло в собрание сочинений? — Во-первых, мы решили не ограничиваться воспроизведением того, что было издано в XIX в., а дать тексты в новой орфографии, сохранив стиль автора, и к ним подробные комментарии и иллюстрации. Это уникальный период российской истории — открытие и освоение русскими Северной Америки, заселение Восточной Сибири, Камчатки и Чукотки, Курильских островов. И задача нашего издания — ввести читателя в исторический контекст, дать ему возможность окунуться в интереснейшую часть нашей истории. Во-вторых, мы поставили перед собой цель найти как можно больше материалов, написанных свт. Иннокентием и неизданных ранее. Я с уверенностью могу сказать, что эта цель достигнута. Исключительная заслуга в том, что новые материалы станут общественным и научным достоянием, принадлежит Игорю Александровичу Курляндскому — историку, одному из потомков свт. Иннокентия. Именно он провел в архивах Санкт-Петербурга и Москвы не один месяц, извлекая на свет, расшифровывая и комментируя документы, которые представляют огромный интерес и для исследователей, и для широкого круга читателей. Например, в отделе рукописей Российской национальной библиотеки г. Санкт-Петербурга И.А. Курляндский изучил фонд свт. Иннокентия и другие личные фонды из его окружения (П.Н. Батюшкова, Ф.П. Литке, А.С. Норова и др.). Из подобранных документов, например, интересно письмо министру народного просвещения А.С. Норову с мыслями и предложениями по поводу проекта создания университета в Сибири. |
| 1 . Сказанное в вышеизложенных обвинениях есть ли убеждение общее наставников Моск. д. академии, выраженное одним из среды их как общим органом, или мнение одного бак. Касицына? 2 . Во всяком случае, требуется, чтобы автор, не скрывший своего [имени], дал академическому правлению по сему объяснение, в котором доказал бы справедливость своих обвинений точными фактами, если может, а академическое правление делопроизводство, которое должно быть ведено без огласки, с своим заключением представит мне» 988 . Как мы видим, в «Предложении» митрополита Иннокентия главный пункт статьи Касицына (о необходимости перевода Академии в Москву) вообще не затрагивается. Суждения святителя касаются лишь отдельных высказываний молодого бакалавра. В одном из частных писем профессора П. С. Казанского говорится о том, что святитель Иннокентий сочувственно отнёсся к предложению о перемещении Академии в Первопрестольную 989 . К сожалению, найти подтверждение этим сведениям в каких-либо других источниках нам не удалось. Повинуясь воле митрополита, правление МДА истребовало у Дмитрия Касицына объяснение по поводу его выступлений в печати, которое и было представлено в письменном виде 13 ноября 1869 г. 990 Своё объяснение Дмитрий Фёдорович предваряет общим замечанием о том, что недоразумение, возникшее «относительно некоторых мест и выражений» его статьи, отчасти обусловлено тем, что «означенная статья напечатана не в полном виде, —314— ...а в значительно сокращённом редакцией „Московских ведомостей“». «Оттого, – продолжает Касицын, – то, что сказано было вообще, может получать в некоторых местах совершенно частное приложение именно к Московской духовной академии и только к ней одной» 991 . После этого Дмитрий Фёдорович переходит к ответу на три вопроса, предложенные святителем Иннокентием. По поводу своих суждений о современном состоянии богословского образования Касицын отмечает, что вовсе не считает всех преподавателей МДА апологетами неподвижности и замкнутости высшей духовной школы. В доказательство он приводит место своей статьи, где говорится, что «истинные преподаватели высшего духовного образования не разделяют этого взгляда» 992 . Дмитрий Фёдорович также указывает на другое место, в котором приведена цитата из речи отца Александра Горского на юбилейном акте в честь 50-летия МДА в 1864 г. Здесь автор речи назван «высокочтимым», а сама речь определена как «замечательная» 993 . Таким образом, Касицын указывает на то, что в его статье есть положительные отзывы о преподавателях Академии и неблагоприятное впечатление от его сочинения объясняется всё тем же «общим замечанием о значительных выпусках, ...вследствие которых становится не для всех ясным разграничение между тем, что сказано было вообще, и тем, что относится именно к Московской духовной академии» 994 . |
|
|
