| — Больше десяти будет. А что? — У меня на приходе в пять раз больше! — коротко объясняет священник. Кстати, камушки эти я не забыл. У меня их теперь достаточно. Так что если в ответ на какую-то грубость смолчу или только промычу что-то невнятное, не удивляйтесь. Это я, значит, афонские камушки в ход пустил. Паром плавно отчалил от пристани русского Свято-Пантелеимонова монастыря. Становится прошлым все то, что успел здесь пережить всего лишь за сутки. Но у чуда нет времени, так как оно больше вечности принадлежит. Так и Афон — на сколько часов бы ты ни приехал сюда, это почти и не важно. Хозяйка этой Святой Горы, Пресвятая Владычица наша Богородица — все равно успеет тебе объяснить все то, что тебе сейчас всего нужнее. И будет сниться тебе этот берег, эти скалы, увенчанные крестами седые афонские купола. Эти чайки у берега. И будешь опять считать дни до следующего отпуска. Чтобы уж непременно снова сюда… снова… Возле меня присели двое монахов «из наших», стало быть, со Святой Руси. Третьему, что помоложе, они закричали с понятным только им монашеским юморком: — Геронта, геронта!… Иди к нам сюда… Но молодой «геронта» только по-доброму улыбнулся им в ответ и отошел в сторонку. Монахи эти оказались иеромонахами украинского Покровского монастыря близ Киева. Вообще-то это женская обитель, но и мужчины-монахи там подвизаются. Одного из моих соседей зовут отец Зосима. Другого, простите, не запомнил как зовут (поминай как звали!). А люди эти оказались замечательные! Узнав, что я из Самары, один из них, тот, кто не Зосима, обрадовался: — В прошлом я инженер, — сообщил он. — Много раз бывал в командировках на вашем заводе 4 ГПЗ (я уж не стал его расстраивать, сообщать о перестроечной печальной судьбе некогда машиностроительного гиганта). И сразу какая-то ниточка между нами завязалась. И стали мы говорить о том, о чем и положено говорить соотечественникам (а мы все равно соотечественники, кто бы там что ни говорил!) возле афонских берегов. О Святой Руси, о наступающей отовсюду биометрии в документах (эти монахи молятся, чтобы эта беда не накрыла Украину), о том, как живут верующие у нас на родине — и на Афоне… — Стяжи дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи, — привел слова Преподобного Серафима Саровского отец «не-Зосима» (простите за такое вольное величание). |
| Вследствие всего этого, не желая никак доп устить свободно, чтобы в скиту был нарушен порядок и спокойствие и служил бы игралищем нескольких этих самозваных геронтов, одобряем и решаем, – писал Ватопедский монастырь от 17 апреля 1879 года, после всестороннего обсуждения настоящего положения дел в скиту, – 1) чтобы сейчас же была уничтожена мера, по которой тех из членов оной, какие находятся вне скита, заменяют в геронтии антипросопы (исправляющие должность), впредь же геронтию должны составлять только те члены оной, какие находятся лично в скиту; 2) должны быть немедленно уст роены вследствие этого заместители шести членов, посланных вне скита, т. е. преподобнейшие Дионисий, Мирон, Савва, Андроник, Иларион и Фаддей; 3) так как, кроме двоих членов геронтии, т. е. иеромонаха Варсонофия и монаха Анастасия, прочие десять членов оной осмелились приложить замок на эпитропскую кассу и поставить при ней стражей, посему должны быть сейчас же из числа членов геронтии уволены: из них Моисей, Власий, Спиридон и Тихон пусть удаляются в свои келлии (комнаты), а вместо их да будут назначены четыре других из братий скита – тихие, миролюбивые, почтенные и имеющие требуемый возраст и достоинства. Эти четыре с теми двумя, т. е. иеромонахом Варсонофием и монахом Анастасием, составят геронтию до конца настоящего года. Из числа же увольняемых шести заместителей преподобнейшие Дионисий, Савва и Андроник да удаляются также в свои келлии, а преподобнейшие Мирон и Иларион да будут посланы на метох (хутор) в Кузлу, дабы там исполнить свой канон (наказание) на два месяца, как возмутители беспокойные. А Фаддей, как более других возмутитель и с самого начала не признавший нового порядка вещей и не подписавшийся ни в торжественном документе, ни в избрании дикея, должен быть немедленно удален из скита после того, как будет дана ему сумма денег для его содержания в количестве, какое будет определено ему братством скита. Таким образом, – заключают свое определение отцы Ватопедского монастыря, – мы убеждены, что восстановится между делами скита нарушенный мир, спокойствие и порядок, ради коего мы толико потрудилися и для коего мы примем всевозможные меры, дабы утвердить оный, и это для славы и пользы скита, отцы коего имеют положительную нужду в ненарушимом спокойствии и порядке. Они обязуются впредь почитать своего начальника архимандрита Феодорита дикея и эпитропов, подчиняясь им во всем, и с готовностию исполнять приказания их и послушания, каковые им будут назначать» 254 . |
| После того как основатель и 1-й настоятель обители св. Феодор возглавил Ростовскую кафедру, архимандритом М. С. м. был поставлен прп. Кирилл Белозерский, позднее в том числе по причине отсутствия единомыслия среди братии ушедший на Белоозеро и основавший там свой мон-рь. Вместе с прп. Кириллом на Белоозеро ушел и другой насельник М. С. м.- прп. Ферапонт (Преподобные Кирилл, Ферапонт. 1994. С. 70-74, 202, 206, 208 и др.). Автор Жития прп. Кирилла Белозерского, а также прп. Иосиф Волоцкий в своей духовной грамоте свидетельствуют о некоторых нестроениях среди братии обители в кон. XIV - 1-й пол. XV в. и в то же время о стремлении поставить под контроль великокняжеской власти жизнь мон-ря (Преподобные Кирилл, Ферапонт. 1994. С. 70-72; ВМЧ. Сент. 9. Стб. 552). Архим. Геронтий (впосл. митрополит Московский и всея Руси) подписал послание духовенства кн. Дмитрию Георгиевичу Шемяке от 29 дек. 1447 г., призывающее его подчиниться вел. кн. Василию II Васильевичу Тёмному (АИ. Т. 1. С. 75-83. 40). Возможно, в ответ вел. кн. Василий II щедро отблагодарил мон-рь: 4 янв. 1448 г. на имя архим. Геронтия выдал жалованную несудимую грамоту, подтверждавшую имевшиеся ранее жалованные грамоты, сгоревшие во время пожара 1445 г. (АСЭИ. Т. 2. С. 346. 350; Ивина. 1979. С. 71). Фактически за мон-рем были закреплены все принадлежавшие ему владения (конкретно не перечисленные), на к-рые были утрачены правоустанавливающие документы. Уже будучи митрополитом Московским, Геронтий во время конфликтов с великим князем дважды оставлял кафедру и удалялся в М. С. м.- в 1481 и 1484 гг. (ПСРЛ. Т. 6. Вып. 2. Стб. 313-314, 319). Мн. насельники мон-ря в XIV-XV вв. становились архиереями: свт. Михаил (1383, Смоленская кафедра), свт. Феодор (до 1390, Ростовская кафедра), Сергий (Азаков) (нач. XV в., Рязанская кафедра), Иларион (1406, Коломенская кафедра), свт. Иона (до 1431, Рязанская кафедра, с 1448 митрополит), Геронтий (ок. 1453, Коломенская кафедра, с 1473 митрополит), Нифонт (1484, Суздальская кафедра), Зосима (Брадатый) (1490, митрополит Московский и всея Руси). |
| Среди множества почитателей, искавших совета и духовного руководства, старец Геронтий особо выделил Василия, полюбил и приблизил к себе богобоязненного юношу, нередко подолгу оставлял его у себя для беседы. Эти частые и продолжительные общения повлияли на всю последующую жизнь Василия. Детальное содержание разговоров престарелого отшельника и молодого, духовно одаренного человека неизвестно. Но, судя по сохранившимся у отца Варнавы письмам старца Геронтия к разным лицам, можно с уверенностью сказать, что предметом их собеседований было «единое на потребу», душеполезное. Во всех письмах к духовным детям отец Геронтий вел речь о спасении души, учил словом из Священного Писания и святоотеческих творений. Под влиянием опытного в духовной жизни старца у Василия зародилась и постепенно созрела мысль отречься от мира и всех его суетных, скоропреходящих радостей. В его душе вызревало, по слову святителя Феофана Затворника , «недовольство ничем тварным». Юноша не скрывал от домашних начавшегося в нем внутреннего отречения от мира. Он даже не принял участия в семейном торжестве по случаю свадьбы своей единственной сестры. Его отсутствие среди веселившейся молодежи, конечно, было замечено, но все уже привыкли видеть в нем человека не от мира сего, а потому и не удивились его поступку. Иных радостей искало его чистое сердце, а заветным желанием было посещение святых мест для поклонения прославленным угодникам Божиим. И хотя ничего пока еще не говорил скромный юноша своему наставнику о намерении оставить мир, от зоркого духовного ока старца Геронтия не могла скрыться наклонность его к иночеству. В то время как любящая мать с болью в сердце замечала начало подвигов будущего маститого старца и, может быть, немало скорбела о том, что ее сын-кормилец нисколько не бережет себя, не ищет жизненных удобств, старец Геронтий с утешением наблюдал за юношей, сердце которого преисполнялось горячей любовью к Богу и стремлением угодить Ему. Василий понимал, что его престарелые родители смотрят на него как на свою единственную опору; но он не мог не сознавать, что доля семейного крестьянина никогда не будет ему по сердцу. Решимость покинуть мир для монастыря окончательно созрела и окрепла, и он ждал только случая, чтобы исполнить свое намерение. Любовь к родителям и жалость к ним, беспомощным и одиноким, сдерживали его в исполнении своего заветного желания. Василий решил положиться на волю Божию, а пока – готовить родителей к своему совершенному отречению от мира. |
| Амвросия. Однако более вероятия заключается в том мнении, что о. Амвросий начал старчествовать лишь с 1848 года, т. е. после того уже, как перенес свою тяжкую болезнь. С этого именно года начинаются вполне ясные и определенные свидетельства о его старчестве. Так иеромонах Геронтий рассказывает о себе, что он поступил в монастырь в 1848 году, и о. Макарий тотчас же благословил ему относиться к о. Амвросию, как к старцу, за духовными советами. О. Геронтий рассказывает и о том, как старчествовал в эти первые годы о. Амвросий. «Придешь, бывало, к нему, – так говорил о. Геронтий, – скажешь, что нужно, а он развернет книгу и заставит меня прочитать ответ на мое недоумение. В то время я возымел было ревность к высоким иноческим подвигам, но о. Амвросий вразумил меня, что ревность моя была не по разуму, и заставлял меня прочитывать св. Исаака Сирского в Добротолюбии. Впрочем замечу, что в продолжение пятилетнего срока, начиная с 1848 г., ходили на совет к о. Амвросию только немногие из монастырских и скитских братий, и не иначе, как по благословению старца Макария». Другой инок, схимонах Геннадий, также рассказывает о себе, что нередко навещал о. Амвросия, имея нужду просить совета по какому-либо делу, и при этом упоминает о том, что его посещали монастырские и скитские братия для советов и откровения помыслов. Что в это время о. Амвросия посещали еще немногие, это само собою понятно, так как о. Макарий не мог на первых же порах поручать его руководству многих и должен был постепенно приучать его к делу старчества. Особенно подробные и интересные сведения о старчествовании о. Амвросия при жизни о. Макария сообщает о. игумен Марк, поступивший в Оптину пустынь в 1854 году и также получивший от старца о. Макария благословение относиться за духовными советами к о. Амвросию. Он говорит о своих отношениях к о. Амвросию следующим образом: «Сколько мог я заметить, о. Амвросий жил в это время в полном безмолвии. Ходил я к нему почти ежедневно для откровения помыслов, и всегда почти заставал его за чтением святоотеческих книг; если же не заставал его в келлии, то это значило, что он находится у старца Макария, которому помогал в переписке с относившимися к старцу за духовными советами или трудился в переводах святоотеческих книг. |
| Из Калуги новый о. строитель направился в Оптину, где тоже по его делу и с таким же предостережением получено было письмо от о. архимандрита Игнатия и от Алексея Поликарповича Бочкова, находившегося в то время в Петрограде. Иметь должно в виду, что о. Геронтий действительно был человек больной и притом весьма вспыльчивый и опрометчивый. И потому, когда он явился в Оптину с целию взять с собою в Тихонову пустынь кого-либо из оптинских братий, то все стали от него отклоняться, так как по своему характеру он был очень тяжел для сожительствовавших с ним. И только один рясофорный монах о. Александр (упомянутый выше иеросхимонах Антоний) единственно по христианской любви к страждущим изъявлял усердие послужить всем требованиям больного о. строителя. Потому все его собратия заговорили, что он будет в Тихоновой пустыни по настоятеле первым лицом или казначеем. А один из них сказал: «Удивляюсь тебе, о. Александр, зачем ты хочешь переходить к о. Геронтию?» – Тот уверил его, что, кроме послужения больному, ничего более в виду не имеет. Сам же о. Геронтий не решался предложить о. Александру сопутствовать ему в Тихонову, а обратился к Старцу о. Леониду за благословением и содействием, чтобы уделили ему на первый раз из Оптиной Пустыни кого-либо из братий, необходимо нужных для пришедшей в упадок Тихоновой обители. С этим согласен был и оптинский настоятель о. Моисей и готов был отпустить особенно тех из братий, кто сам пожелает оставить Оптину Пустынь. Заметим здесь, что в числе перешедших по благословению старца о. Леонида из Оптиной в Тихонову пустынь были вышеупомянутые о. Михаил (Антимонов) и Алексей Поликарпович Бочков; но только они перешли туда несколько позднее. Будем далее продолжать рассказ от лица самого о. Александра. – «По приказанию Батюшки пришел я к нему; он и говорит мне: „Ну, Саша-Алексаша, о. Геронтий набрал пять человек, согласных с ним поехать 108 , а тебе сделать предложение он поопасался, так как не достиг бы чрез это своего желания. А я тебя сам к нему назначаю“. – Вдруг я весь обратился в слезы. – Старец: „Что ж, не хочешь?“ – Говорю: „Батюшка! Вы знаете, что я пред вами не имею своего хотения, кроме этих слез, которым не возбраняйте литься; и им теперь только начало. Я знаю себя и характер о. Геронтия. Под его управлением я уже не улыбнусь“. – „Потому-то, – сказал Старец, – я и назначаю тебя к нему“. |
| М. Р. принадлежала к той среде, представители к-рой после Халкидонского Собора (IV Вселенский Собор (451)) оказались в рядах его противников. В монастыре М. Р. приняли постриг Петр Ивер и его друг евнух Иоанн. Пострижение совершил пресв. Геронтий ( Horn. 2008. P. 60-61), сам бывший убежденным антихалкидонитом. С этим связаны некоторые особенности его повествования: он подчеркивает непримиримость М. Р. к еретикам, в частности к несторианам, не упоминает Иерусалимского еп. Иувеналия; неоднозначно оценивается личность имп. Евдокии в греч. и лат. версиях Жития, что, возможно, связано с ее противостоянием Халкидону и последующим возвращением в Православие. Пресв. Геронтий ни разу не упоминает Меланию Старшую, вероятно, потому, что ее и Руфина Аквилейского обвинили в оригенизме. Частицы мощей М. Р. есть в храме Гроба Господня в Иерусалиме (подробнее см.: Meinardus O. F. A. A Study of the Relics of Saints of the Greek Orthodox Church//Oriens Chr. 1970. Bd. 54. S. 215). В Синаксаре К-польской ц. (кон. X в.) сказание о М. Р. помещено под 31 дек. (SynCP. Col. 359), в др. визант. Синаксарях память преподобной встречается также под 28 дек. (Ibid. Col. 352) и под 30 дек. (Ibid. Col. 356). Ист.: Vita S. Melaniae Junioris/Ed. C. de Smedt//AnBoll. 1889. Vol. 8. P. 16-63; S. Melaniae Iunioris: Acta graeca/Ed. H. Delehaye//Ibid. 1903. Vol. 22. P. 5-50; Νικδημος. Συναξαριστς. Τ. 2. Σ. 444-445; ЖСв. Дек. С. 851-866; Gerontius. Vie de S. Mélanie/Ed. D. Gorce. P., 1962. (SC; 90); idem. The Life of Melania, the Younger/Ed. E. Clark. N. Y., 1984; idem. La Vie Latine de S. Mélanie/Ed. P. Laurence. Jerus., 2002 (рус. пер.: Геронтий. Житие прп. Мелании/Пер., коммент.: Т. Л. Александрова//Вестн. ПСТГУ. Сер. 3: Филология. 2015. Вып. 3(43). С. 71-108); Horn C. B., ed. The Lives of Peter the Iberian, Theodosius of Jerusalem and the Monk Romanus/John Rufus, bp. of Maiuma. Leiden; Boston, 2008. Лит.: Gordini G. D. Melania, la Giovane//BiblSS. Vol. 9. Col. 282-285; PLRE. Vol. 1. P. 593; Hunt Е. D. Holy Land Pilgrimage in the Later Roman Empire: AD 312-460. Oxf., 1982; Clark E. Ascetic Piety and Women " s Faith: Essays in Late Ancient Christianity. Lewiston (N. Y.), 1986; Σωφρνιος (Εστρατιδης). Αγιολγιον. Σ. 298-330; Wilkinson J. Jerusalem Pilgrims before the Crusades. Warminster, 2002. |
| Возобновлена монашеская жизнь в 1890 г. Образован скит женского Никитского Каширского монастыря. http://ruskline.ru/monitoring_smi/ Название деревни Соколова Пустынь в Ступинском районе сохранило память о древнем монастыре, который исчез несколько столетий назад. Сегодня в этой живописной местности, покрытой сосновым лесом, не осталось никаких следов обители: нет ни храма, ни часовни, ни памятного креста. В 1895 году рядом с местом, где находилась Соколова Пустынь, был открыт небольшой Предтеченский скит Каширского Никитского монастыря, однако и от его построек к середине XX века ничего не осталось. До революции деревня Соколова Пустынь входила в приход Троицкой церкви села Лужники. На территории этого храма в 2007 году было установлено скульптурное изображение преподобного Сергия Радонежского в память о возможном посещении святым этих приокских мест. В 1899 году архимандрит Геронтий составил подробное описание Каширского Никитского общежительного монастыря, в котором касался самой Каширы и ее окрестностей. Он записал предание, согласно которому в Белопесоцком монастыре была когда-то келья-палатка преподобного Сергия Радонежского. В ней святой отдыхал во время своих походов в приокские монастыри, устроенные его учениками. Об этом предании напоминает скульптура у Троицкой церкви села Лужники на Оке, выполненная скульптором Михаилом Шандуренко – наследником дома знаменитого художника-анималиста Д. В. Горлова в Соколовой Пустыни. О Соколовой Пустыни архимандрит Геронтий писал следующее: «С парохода мне показывали на крутом берегу Оки деревню под названием Соколова Пустынь в 7-ми верстах от Каширы; там была некогда Предтечева пустынь, в XVIII столетии сгоревшая до основания. Уцелевшая икона главы св. Иоанна Предтечи была перенесена в Белопесоцкий монастырь; туда же переселились и иноки». В конце XIX столетия архимандрит Геронтий нашел на месте бывшей пустыни только маленькую часовенку, а точнее столб с крестом, установленный на крутой горе, и несколько надгробных холмиков. Икона главы Иоанна Предтечи из древней Соколовой Пустыни, по-видимому, пропала в советские годы, когда Белопесоцкая обитель была закрыта и разорена. |
| Во время визита ратенского игумена в столицу Византии К-польскую кафедру занимал патриарх Афанасий I (повторно: 1303-1309). После кончины митр. всея Руси свт. Максима († 6 или 16 дек. 1305) вел. кн. Владимирский мч. Михаил Ярославич Тверской направил в К-поль своего кандидата на вакантную Всероссийскую митрополичью кафедру - игум. Геронтия, к-рый находился в визант. столице одновременно с П. Однако патриарх в митрополита всея Руси поставил не Геронтия, а П. (в Житии это объясняется знамением - когда П. «вниде в збор ко преподобному патриарху Афонасию», то «исполнися храм благовония, и разуме Духом преподобныи патриарх Афонасеи, яко Богом послан есть...» - Там же. С. 28). В летописных источниках поставление П. датируется 1308 г. Согласно грамоте польск. кор. Казимира III Великого патриарху К-польскому Филофею Коккину 1370 г., П. предварительно был все же поставлен на Галицкую кафедру (ПДРКП. Прил. 22. Стб. 125-126). После поставления святителя на митрополию всея Руси Галицкая кафедра упразднена не была и существовала, вероятно, все время первосвятительства П. В перечне Галицких митрополитов за Нифонтом и П. следуют Гавриил и Феодор (Там же). Феодор был поставлен митр. св. Феогностом в 1328 г., поэтому, очевидно, деятельность Гавриила относится ко времени занятия Всероссийской кафедры П. После возведения в сан митрополита П. по благословению патриарха была передана написанная святителем икона Божией Матери, взятая у игум. Геронтия (ранее ратский игумен П. подарил ее митр. св. Максиму - см. Петровская икона Божией Матери; Щенникова. 2009). Вскоре после поставления П. в митрополиты всея Руси хан Тохта (1291-1313) выдал ему ярлык, освобождающий Русскую Церковь от даней и пошлин. Текст ярлыка не сохранился: о нем можно судить только по косвенным данным краткого собрания ханских ярлыков рус. митрополитам. Гипотетически восстанавливаемый ярлык Тохты датируется 12 апр. 1308 г. ( Присёлков М. Д. Ханские ярлыки рус. митрополитам. Пг., 1916. С. 46-47, 67-68; ПРП. Вып. 3. С. 471-472 (коммент. |
| Семи лет отрока Петра отдали в учение, однако грамота не давалась ему. Родители скорбели об этом и молились Богу. Вняв их молитвам, Господь чудесно просветил ум Своего избранника. В скором времени отрок обнаружил такие дарования, что превзошел в знании Священного Писания всех своих сверстников. Двенадцати лет святой Петр удалился в близлежащий монастырь, где несколько лет подвизался в иноческом житии по правилам преподобного Иоанна Лествичника (VI в.; память 30 марта). Он проявил полное послушание своему наставнику, ревностно служа братии. Смиренный и молчаливый, будущий святитель удостоился диаконского, а потом и пресвитерского сана. Блаженный Петр с молитвенным благоговением и большим искусством писал святые иконы для братии и мирян. В Успенском соборе Московского Кремля сохранились прославленные образы святителя Петра – икона Успения Божией Матери и икона Пресвятой Богородицы, именуемая Петровской, по имени святого иконописца. По благословению своего духовного наставника святой Петр удалился в пустынное место на берегу реки Раты (приток Буга), где построил келлию и храм в честь Преображения Господня. Вскоре здесь возник монастырь. Многие иноки собрались под духовное руководство Ратского игумена, с кротостью и любовью назидавшего братию. Святой Петр неустанно помогал бедным, всегда принимал их в своей обители, в любое время года и суток. Слава о дивных подвигах и добродетелях игумена Ратского распространилась по Галицко-Волынской области. Монастырь нередко посещал Галицкий князь Юрий Львович. Был там и Всероссийский Митрополит Максим (1283–1305; память 6 декабря), благословивший святого Петра, от которого принял дар – написанный им образ Успения Пресвятой Богородицы. По преставлении Митрополита Максима (1305) игумен Геронтий заявил притязания на сан митрополита. Он отправился в Константинополь за патриаршим благословением. Многие были недовольны самочинным поступком игумена Геронтия, в том числе и князь Галицкий Юрий Львович (1301–1316). Игумен Геронтий убедил святого Петра также ехать в Константинополь, сам же тайно от него направил грамоту Вселенскому Патриарху, в которой просил о поставлении святого Петра митрополитом Галицким. На пути в Константинополь игумену Геронтию явилась во сне Божия Матерь, открывшая ему, что святителем Московским будет святой Петр, написавший Ее образ. Устрашенный этим знамением, игумен Геронтий отказался от своих притязаний. |
|
|
