| Ведь Господь говорит нам не всё. На многие вопросы Он так и не отвечает. Нам дано знать только необходимое. Так и в вопросе о посмертной участи иноверцев, о исторических судьбах, по которым почему-то попускается существование других вер и религий, нам не дано знать всего, а многое просто скрыто, и единственное, что нам остается, это молчаливое и смиренное доверие Богу. Есть апостольский завет: не судите внешних (1Кор 5:13). Люди, находящиеся вне церковного общения, их судьбы и пути спасения закрыты для нас. Мы просто помним, что Бог есть Любовь, и Он Тот, Кто не желает погибели человеку: Ты любишь всё существующее, и ничем не гнушаешься, что сотворил; ибо не создал бы, если бы что ненавидел (Прем 11:25), и от Него не сокрыто ни наше добро, ни наше зло — христианин ты или язычник, эллин или иудей. Потому мы не смеем приговаривать иноверца к адским мукам только в силу его непринадлежности Христовой Церкви — внешним судит Бог (1Кор 5:14). Но вместе с тем мы и не можем утверждать, что иноверцы спасаются: люди, внешние Церкви, не обязательно идут в ад, но это еще не значит, что они спасаются. И дело не в том, что существует какое-то промежуточное состояние, вроде тех, что описаны в дантовской поэме. Просто сам богословский термин «спасение» имеет четко определенное библейское значение. Вождь спасения Если мы внимательно вчитаемся в библейский текст, то вдруг откроем для себя, что термин «спасение» понимается нами слишком однобоко, если не совсем узко. Для нас спасение — это возможность попасть в рай и избежать ада. Но авторы Библии вкладывали другой смысл в это хорошо известное понятие. Если говорить несколько упрощенно, то для людей библейской культуры спасение — это то, что связано с Мессией, с Его явлением, служением, Его Царством, наконец. Святой праведный Симеон Богоприимец, который, как и Предтеча, умер некрещеным, принимая на руки Божественного Младенца, произнес: видели очи мои спасение Твое, которое Ты уготовал пред лицем всех народов, свет к просвещению язычников и славу народа Твоего Израиля (Лк 2:30–32). Ясно, что речь здесь не о загробных муках или блаженстве. Праведный старец увидел не ад и рай в их физическом исполнении, он держал на руках Спасителя. |
| Когда мы ждем, мы фантазируем, домысливаем будущее, пытаемся представить того, кого ждем, его мотивацию, варианты его поведения и нашей реакции на него. Я не указал в резюме, что владею английским, — а вдруг это важно. Я написал не «Владимир Иосифович, здравствуйте», а «Здравствуйте, Владимир Иосифович», — не сочтет ли он это за фамильярность? Мы волнуемся, что нам откажут. Мы боимся, что нам не откажут, но мы при этом ничего не почувствуем. Мы опасаемся, что над нами посмеются. Или вообще не заметят. Но эти страхи стимулируют воображение, заставляют творить. Религия — это не встреча, а ожидание. Адам ждал в надежде, что ворота рая захлопнулись не навсегда, что они еще откроются. Каин и Авель ждали реакции на жертву. Ной ждал инструкций. Авраам — хоть какого-нибудь слова свыше. Праведники Ветхого Завета ждали, что Бог услышит их, но умели не фантазировать о том, что Он есть и чего хочет. В этом особенность Бога Ветхого Завета — Он «волюнтаристичен» именно потому, что ветхозаветное богословие не пытается предугадать Его поступки, а когда пытается, то оказывается в дураках. Язычество тоже ожидало, но ожидало по-другому, пытаясь проникнуть в божественный замысел о мире, помыслить и вообразить себе Того, кого ему (язычеству) не хватало. Получалось очень по-разному, но это и не удивительно: когда кто-то пытается представить то, чего никогда не видел, он конструирует это невиданное из материалов, содержащихся в его душе. Поэтому Бог один, а религий много. Ждем мы одного и того же, но мы не одни и те же по отношению друг к другу. Симеон Богоприимец и пророчица Анна, как и прочие ветхозаветные праведники, ждали Бога, надеялись на Него, но не пытались предугадать, каким будет Его пришествие. Потому Вочеловечение не стало для них неожиданностью , не стало чем-то невозможным, не вмещающимся в опыт. Если изначально знаешь, что ты ничего не знаешь, ничего не пред-мыслишь и не пред-чувствуешь, то не можешь и ничему удивиться. Любое божественное событие принимается тобой со смирением. |
| Далее отрок Иисус учит нас послушанию старшим. Когда Его взяли из Назарета на праздник Пасхи в храм Иерусалимский, Он не отказался идти туда; оставшись в храме для беседы с книжниками, Он не воспротивился идти домой, когда Пресвятая Дева Мария нашла Его и повела обратно в Назарет. А мы всегда ли охотно слушаемся, когда старшие приглашают нас идти в храм Божий? Не ропщем ли мы тогда на них? Не стараемся ли иногда под тем или другим благовидным предлогом отказаться от исполнения их воли? Научимся же у Христа послушанию! И еще отрок Иисус учит нас трудолюбию! Он усердно помогает своему мнимому отцу Иосифу в его работе – плотничестве. А мы охотно несем возлагаемый на нас труд? Не отказываемся ли мы иногда под всевозможными предлогами от приготовления уроков? Не предпочитаем ли проводить время в праздности? Не радуемся ли каждому поводу не работать? И так, дети, начиная новый год, обратим наше внимание на отрока Иисуса. Пусть Он будет нашим наставником и нашим руководителем в наступающем году. Научимся от Него любить храм Божий, любить и читать слово Божье, вникать в жизнь христианскую и поучаться ей, научимся от Него кротости, терпению и послушанию, научимся трудолюбию... И если мы, начиная Новый Год, зададимся этими благими целями, то, несомненно, Новый 1913-й год не пройдет для нас бесплодно, в чем и да поможет нам всем Господь. Аминь. Печ. по: Ромашкевич А. Д. Материалы к истории Петровского Полтавского кадетского корпуса с 1-го октября 1912 г. по 1-е октября 1913 г. Год десятый. – Полтава. Электрическая типография Г. И. Маркевича. Бульвар Котляревского. 1913. С. 171–172). 2 февраля 1913 года – о воцерковлении Сегодня мы вспоминаем, как Иисус Христос, будучи 40-дневным младенцем, был принесен в храм Иерусалимский для посвящения Богу и как Его встретил там и принял на свои руки праведный Старец, Симеон Богоприимец. С этим праздником совпадают у нас отделенные праздники чуть ли не пяти отделений нашего Корпуса. Совпадение знаменательное! Нам следует остановить на нем свое внимание и вывести из него урок для себя. |
| Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему, с миром ( Лук. 2, 29 ). Воплощение Христа Спасителя всегда было особенным предметом утешительных ожиданий и возвышенных надежд народа еврейского. Не смотря на то, что сие чудесное произшествие, – сия велия благочестия тайна ( 1Тим. 3, 16 ) долженствовала лежать на падение многим во Израили ( Лук. 2, 34 ), евреи и преимущественно те из них, кои еще неспособны были проникать глубокий сокровенный дух пророческих писаний, восхищались тою мыслию, что сей Мессия будет возстановителем, по крайней мере, земной славы дома Давидова. Что же теперь скажем мы, слушатели, о тех богомудрых и благочестивых израильтянах, которые понимали истинную цель пришествия сего Мессии, которые видели в Нем Искупителя всего рода человеческого? Как радостна была для них весть, что Он родился! Можно ли нам изобразить те высокие восторги, коими исполнялись сердца их при первом взгляде на сего обетованного Младенца? Какой небесный мир, какое блаженное спокойствие ощутил в сердце своем праведный Симеон, когда во храме принял в свои объятия сего Свободителя душ наших! Ныне отпущаеши, восклицает умиленный старец, – ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему, с миром, яко видесте очи мои спасение Твое, еже еси уготовал пред лицем всех людей, свет во откровение языком, и славу людей Твоих – Израиля. Слушатели благочестивые! Сия радость Богоприимца была следствием чрезвычайной любви его к человечеству. Ибо в лице Младенца Иисуса он видел не только Спасителя израильтян, но и Просветителя всех языков. Сия-то радость и спокойствие праведника, происходящия от живого участия его в благе ближних и всего человечества, и столь ясно выразившияся в словах Симеона, могут служить назидательным для нас предметом слова. Человеку, который от всего сердца предан закону Божию, без сомнения, не все то может доставлять удовольствие и душевное спокойствие, в чем другие, по превратному суждению, полагают свое благополучие. Праведник, имеющий чувствия обученные и способные отличать добро от зла ( Евр. 5, 14 ), истинное счастие от призрака, – судит о вещах не потому, приятны ли оне или неприятны для самолюбия и чувственности: нет, он проникает во внутреннее их достоинство, смотрит на то, сообразны ли они с высшими потребностями нашего духа, одобряются ли законом Божиим, способствуют ли к достижению истинной цели нашей, или, удовлетворяя порочным склонностям, только препятствуют нам возвыситься мыслями туда, где уготованы нам вечная радость и вечное блаженство. |
| «До Христа на всех нас тяготела прародительская клятва и всеобщее осуждение, распространившиеся от одного прародителя. Но пришел Христос и преложил всеобщую клятву во всеобщее же благословение: воспринял греховное наше естество от Непорочной Девы и соделал оное невинным, дабы и всех, рождающихся от Него Духом, избавить от прародительской клятвы и осуждения. Он доставил совершенное искупление не только воспринятому Им от нас (по неразрывному соединению) естеству, но и каждому из верующих. Примирив нас чрез Себя со Отцем, Он возвратил каждого из нас… от всякого преслушания. Поэтому Он и заповедал Божественное крещение, положил спасительные заповеди, проповедал всем покаяние, установил причащение Тела и Крови Его. Сими средствами Христос оправдал нас и привел к послушанию Высочайшему Отцу; и самое естество, воспринятое от нас, обновил, освятил и соделал во всем покорным Отцу чрез то, что Он Сам соединился и пострадал с ним (естеством). Это подтверждает празднуемое нами ныне возношение (Младенца Иисуса) в древний храм, сретение Богоприимцем Симеоном и прославление от Анны, проведшей всю жизнь во храме». Конец выдержки. М. Вениамин 1956. 2/III V. Дополнительная глава Праведный Симеон, от лица всего человечества, встретил и принял в объятия Небесного Учредителя Божественного общества на земле – христианства. Чтобы правильно понять и определить, что такое христианство в своем существе, надобно знать, Кто и Что был его Основатель. В том и заключается между прочим коренное различие христианства от всех других религий, какие только когда-либо были на земле, что оно представляет собою точный отпечаток личности Иисуса Христа. Изучать и представлять христианство само по себе, отдельно от его Основателя, значило бы вовсе его не изучать или изучить в извращенном виде. В этом смысле и погрешают все современные ученые, желающие видеть в христианстве только учение, систему религиозных и моральных понятий. Хотя и с этой точки зрения рассматриваемое христианство может быть понято, как нечто, выше всех других учений человеческих стоящее, но это будет все-таки не оно в его истинной сущности. Это будет его состав, скелет, может быть покрытый красивой оболочкой, но без души, без внутренней живой силы. |
| Но обратимся умом своим опять к святому Симеону Богоприимцу. Похвала сему великому угоднику Божию, написанная во святом Евангелии прежде повествования о сретении Господнем, восходя на высоту по ступеням лестницы, взошла на самую высшую ступень к общению Духа Святого: ибо прежде всего положена праведность его, затем – благочестие, потом чаяние утехи Израилевы, наконец, пребывание в нем Духа Святого: и Дух бе, сказано, Свят в нем. И так, Симеон был святым храмом Святого Духа. Что более, что честнее и преславнее сей похвалы? И подлинно, где живет Дух Святой, там полагаются и все дарования Его, как говорит Писание: почиет на нем Дух Божий, Дух премудрости и разума, Дух совета и крепости, Дух ведения и благочестия, и Дух страха Божия ( Ис. 11:2–3 ). Дух Святой был в святом Симеоне: потому и все дарования Духа Святого имели в нем свое пребывание, и была святая душа его сокровищем даров Духа Святого. О, великое блаженство! О, бесценное богатство! Блажен и преблажен старающийся иметь в себе пребывание Духа Святого: ибо таковой исполняется многих дарований; окаянный же и преокаянный – тот, кто не заботится иметь в себе Духа Святого, а даже, наоборот, отгоняет Его от себя скаредными делами. Ибо таковой приходит в ту последнюю нищету, о которой Сам Господь помянул в Апокалипсисе Иоанновом, говоря к некоему лицу: глаголеши ты, яко богат есмь, и обогатихся, и ничтоже требую, и не веси, яко ты еси окаянен и беден, и нищ, и слеп, и наг (Апокал. 3:17). Имеющие в себе Духа Святого без золота и серебра богат, без имений состоятелен, без высоких почестей высок: ибо в Духе Святом он имеет все, и не нуждается более ни в чем, кроме живущего в нем Духа Божия; не имеющий же в себе Святого Духа, хотя бы имел бесчисленное сокровище золота и серебра, будет нищий; хотя бы все хвалили и прославляли его, бесславен; хотя бы был награжден всеми почестями, какие только на земле, бесчестен: хотя бы владел и всею вселенною, однако беден. Кая польза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит ( Матф. 16:26 )? без Духа Святого, и приобретши весь мир, человек окаянен, и беден, и нищ, и слеп и наг. |
| От этих мыслей было тепло и спокойно, и ехать хотелось долго, не останавливаясь. О каких потерях плачут люди? Плачут о потерянной родине, об умерших родных, об украденных деньгах. Но разве всё это можно сравнить с потерей Рая? Богач, превратившийся в последнего нищего, — это бледная тень того изменения, которое произошло с нашими прародителями. С высоты легко упасть, но на высоту трудно подняться. И наши прародители, утратившие блаженство, стали так же жалки и беззащитны, как птенец, упавший из гнезда. Они еще не знали, что это не последняя точка падения, что им придется падать еще, дальше, глубже, до самого ада. Их длинная жизнь, проведенная в ожидании спасения, подошла к концу, и они, отделившись душами от тел, сошли в мрачное и безрадостное место. Шеол. Так называли евреи то царство теней, где души, потерявшие плоть, но сохранившие память и веру, ожидали Мессию. Там не было радости, песен, псалмов, но только тьма и долгое, тягостное ожидание. Лучшие из лучших тоже сходили туда. Моисей, с которым устами к устам разговаривал Бог, опустился во мрак. Самуил, Давид, Давидовы дети сходили туда же. Каждого вновь прибывшего встречали вопросом: Он пришел? Ты видел? Ты дождался? — Нет, — отвечали один за одним нисходившие в ад и присоединялись к ждавшим. Псалом 90й заканчивается так: «Долготою дней исполню его и явлю ему спасение Мое». Эти слова исполнились на праведном Симеоне-Богоприимце. Он увидел Спасителя, он не умер раньше, чем произошло Его благословенное пришествие. И Симеон умер, как и было ему предсказано, с миром. Он, насыщенный днями, первый опустился в Шеол, чтобы сказать: «я видел». Его руки помнили тепло Иисусова тела, его глаза смотрели на Сына Божия. Бог явил ему «спасение Свое». Об этом узнали узники ада, и ждать стало легче. Но время в Шеоле тянулось не так, как на земле. Там, где нечем развлечься, где нет никаких утешений, ожидание — это настоящая пытка. Долгих тридцать лет прошло до тех пор, пока не спустилась в ад чистая душа Предтечи, омытая кровью мучения. Его слова были еще радостнее. |
| Само явление Христа – это предмет скандала, знамя скандала, начало распри между людьми, верными Богу и неверными Ему. До сих пор некоторых людей при упоминании Христа, при крестном знамении начинает трясти. Потому что Христос – это знамя скандала, которое выставил Отец! Христос слишком велик, чтобы на Него можно было спокойно смотреть. Или ты Его возненавидишь всем сердцем, всею душою своею, и всеми помышлениями своими, или Ты его возлюбишь так же. Единственное, что невозможно, говорит Бог-Отец, это остаться безразличным, потому что и безразличие — это хорошо замаскированная злобная ненависть, при очень удобном случае срывается маска равнодушия с человека, и он начинает яростно ненавидеть Христа! И далее, Симеон Богоприимец, обращаясь к Богоматери, говорит Духом Святым: «И Тебе Самой оружие пронзит душу, потому что откроются замыслы многих сердец». Потому что Христос срывает маску с людей. Он раскрывает тайны сердца, и «будет судить не по взгляду очей Своих и не по слуху ушей Своих решать дела» ( Ис. 11:3 ), как предсказывал о Нем пророк Исаия. Но Он судит людей по правде и истине, и Он смотрит не на лицо, а на сердце человека, а многим это не нравится. Сердце Марии было пронзено в тот день, когда Она увидела Сына своего распятым на Кресте, потому что раскрылись замыслы очень многих сердец. В этот день – день Сретения, который для многих христиан является днем покоя и радости, светозарным днем, давайте посмотрим, как совершается воля Бога сейчас. Пророчество Симеона до сих пор не может оставить спокойным всю вселенную, мы видим, что среди наших родных и близких происходит разделение, и не наша задача это разделение предотвращать. Нам Бог не дал такой власти, чтобы сломать волю другого человека. Очень часто хочется взять вилы и в рай человека затолкать, но нам такой власти не дано. Наша задача — свидетельствовать, во-первых, жизнью, а во-вторых, словом о возлюбленном Господе Нашем Иисусе Христе, любить Его, служить Ему, питать Его, благодарить Его, величать Его и славословить Ему. Чтобы и наши сердца стали, как сретенские свечи, горящими, светящимися любовью, и тогда и наше слово, которое вложит в наши уста Святой Дух, приведет к изменению тех, кто хочет этого изменения. Нам не обещал Господь, что наше слово, даже при нашей полной праведности, сможет сломать всех, но тот, кто захочет найти Христа, сможет тогда найти Его через нас. Давайте посмотрим в наши сердца, знамя скандала, которое выбросил Бог-Отец, вызывает у нас вспышку радости и любви или вспышку раздражения, которая переходит в ненависть? Посмотрите на свое сердце, и пусть любовь Иисусова будет со всеми христианами! |
| Заключительные слова шестого стиха: дах тя во свет языком, еже быти тебе во спасение даже до последних земли – указывают на более высокое назначение Раба в сравнении с призванием быть восстановителем лишь остатков Израиля. Характерная мысль предложения уже не новая, хотя здесь она выражена в несколько иной форме. В 42 главе мы читали: Я буду держать Тебя за руку, и хранить Тебя, и поставлю Тебя в завет для народа, во свет для язычников“ ( Ис. 42:6 ). В 8-м стихе разбираемой главы также находим повторение этой мысли: я буду охранять Тебя, и сделаю Тебя заветом народа, чтобы возстановить землю“.... В Новом Завете встречаем точное воспроизведение настоящего места. Симеон Богоприимец восклицает: Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко..., яко видесте очи мои спасение Твое... свет во откровение языком, и славу людей Твоих Израиля» ( Лук. 2:30–32 ) 158 . Седьмой стих является довольно важным моментом в процессе постепенного сообщения ветхозаветного откровения о чудном страждущем Праведнике. С одной стороны, он воспроизводит известный 21-й псалом (отчасти 68), в котором идеальный страдалец говорит о себе: я – червь, а не человек, поношение у людей и презрение в народе ( Пс. 21:7 ; ср. Пс. 68:5 ), а с другой служит вступлением по отношению к пророчеству 52–53 глав, где с такой подробностью изображаются страдания праведника. Но как в параллельных предсказаниях страдания идеальной Личности увенчиваются торжеством и бесконечным прославлением, так и здесь необыкновенное унижение завершается дивными результатами. В этом же стихе открывшее беседу Лицо, Раб Иеговы, заменяется самим пророком, который продолжает, речь о Рабе уже в форме третьего лица 159 . В выражении: гнушаемому от язык слово язык (евр. – как у Ис. 1:4 хотя по первому впечатлению может означать весь человеческий род, но по контексту скорее предполагает известную часть израильского народа и общее враждебное отношение неверующих к Рабу Господню. Под князьями, и властелинами разумеются языческие правители, упоминаемые в 52:5 и 28:14 книги пр. Исаии ( Ис. 52:5 и 38:14). Сопоставляя выражение Раб Божий и раб князей“, невольно удивляешься глубине мысли и прелести оборота. Раб всемогущего Иеговы в момент страшного унижения называется рабом тех властелинов, которые враждуют против Господа. Вторая половина стиха переносит читателя в будущий момент абсолютного торжества Раба Божия, когда Мессия победит царствующий мировой грех и будет окружен блестящим ореолом неземного величия. Цари, которые прежде презирали смиренного Раба, теперь с благоговейным почтением встанут вокруг Его престола; князья, которые до сих пор гнушались страждущим Отроком, преклонят пред Ним колена и беспрекословно подчинятся Ему 160 . |
| Поэтому дружба между лицами одного и того же пола наиболее удобна! 1001 Справедливость . LIV Понятие о христианской справедливости и превосходство ее пред справедливостью в до-христианском мире. – Правдивость. – Ложь по нужде. – Искренность и уважение к ближнему. Христианская любовь к ближним требует, чтобы мы были справедливы к другим. Доброе обращение наше с ближними, вытекающее из братского расположения к ним, наперед предполагает признание с нашей стороны права их на справедливое к себе отношение. «Правде научитеся живущии на земли: всяк, иже не научится правде на земли..., да не видит славы Господни» ( Ис. 26:9–10 ; Cp. Ис. 1:16–17; 64:6 ; Иер. 22:3,15 ; Зах. 7:9–10 ). Добродетель справедливости состоит в том, чтобы мы всем и каждому отдавали должное, ни в чем не нарушая их прав 1002 . Если понимать эту добродетель в самом широком смысле, то можно к справедливости свести все добродетели. Кто отдает Богу Божье, а ближним и себе самому им принадлежащее, тот выполнил все добродетели, тот, следовательно, свят и праведен. Поэтому в Священном Писании справедливость, или праведность, нередко отождествляется с святостью. Мы должны «служить Богу в святости и правде пред Ним, во все дни жизни своей» ( Лк. 1:75 ). Старец Симеон Богоприимец прославляется как «муж праведный и благочестивый», т.е. святой ( Лк. 2:25 ). Под справедливостью же в более тесном или собственном смысле разумеется добродетель, которая располагает нас отдавать всякому другому свое (suum cuique), или, как Аристотель ее определяет, добродетель, благодаря которой все владеют своим, т.е. тем, что они могут определенно назвать своим и на что имеют право 1003 . Такая справедливость есть необходимое условие для всякого человеческого общества; без нее немыслимы вообще никакие человеческие общественные отношения. Никаким образом она также не ограничивается гражданской жизнью людей, хотя, конечно, чисто внешняя сфера «положительного права» есть ее главная сфера. Не только в области гражданских отношений мы должны свято и ненарушимо почитать права других, но и во всех остальных, например, в области религиозных и моральных отношений; так как в каждой из них дело сводится к тому, чтобы делать людям то, на что они имеют право, и отдавать то, что им принадлежит ( Рим. 13:7 ). Люди взаимно причиняют друг другу массу таких несправедливостей, которые остаются вне сферы положительного права, и на которые нельзя жаловаться никакому юридическому суду. |
|
|
