| Если же ты не удерживаешься, но требуешь умственных доказательств, то скажу тебе то, что Христос сказал Никодиму: «если Я сказал вам о земном, и вы не верите, — как поверите, если буду говорить вам о небесном?» (Ин.3:12). Я сказал о рождении от Девы, и ты не знаешь и не смеешь уст открыть; как же ты хочешь исследовать небо? Впрочем, о, если бы ты усиливался постигнуть (только) небо, а не Владыку небес! «Если Я сказал вам о земном, и вы не верите». Не сказал: не убеждаетесь, но: «не верите», показывая нам, что и земное требует веры. Если же земное требует веры, то гораздо более небесное. Между тем тогда Он беседовал с Никодимом о рождении гораздо меньшем, — именно речь была о крещении и духовном возрождении, — и однако говорил, что и это может быть принимаемо (только) верою. Земным же Он назвал это не потому, чтобы оно было земное, но потому, что оно совершается на земле и, в сравнении с небесным рождением, неизреченным и превосходящим всякий ум, оно земное. Итак, если невозможно знать, как я возрождаюсь от воды, но должно принимать это одною верою и не исследовать способа, то какое было бы безумие — усиливаться человеческими соображениями постигнуть небесное рождение Единородного Сына и требовать объяснений способа, каким совершилось это рождение? 3. Впрочем, уже достаточно показано, каким образом Единородный Сын Божий — без отца и без матери, и как Он не имеет родословия по тому и другому рождению; теперь возвратимся к своему предмету, отложив беседу о Мелхиседеке до другого дня, и усилим внимание, намереваясь слушать пророческие притчи. Пророческие изречения подобны притчам, много трудного в ветхом завете и неудобопонятны эти книги; а новый завет яснее и удобопонятнее. Почему же, скажешь, это так устроено, хотя в новом завете говорится о предметах более важных — о царстве небесном, о воскресении тел и о неизъяснимых благах, которые даже выше ума человеческого? Итак, какая причина того, что пророчества неясны? В них предсказывается иудеям много бедствий: и то, что они будут отвергнуты, а мы будем приняты, и то, что храм их будет разрушен и более уже не восстановится, а Иерусалим падет и будет доступен для всех, и то, что иудеи, сделавшись скитальцами, рассеются по всей вселенной и, лишившись города, не будут более иметь и древнего гражданского устройства, но все прежнее будет у них отнято — и пророчества, и жертвы, и священство, и царство. |
| святитель Иоанн Златоуст, архиепископ Константинопольский Содержание «Все мы предстанем на суд Христов. И каждый из нас за себя даст отчет Богу» (Римл. 14:10, 12). 1. Я полагал, что вчера я сказал вам нечто великое и значительное: по существу дела оно и действительно было велико и превосходило всякое слово. Тем не менее сегодняшнее чтение настолько же превосходит его, насколько само оно превосходит наши слова. Хотя я не думал, чтобы что-нибудь превзошло его, однако приходящееся на сегодняшний день чтение оказалось гораздо сильнее. Что же именно было прочитано сегодня? «Все мы предстанем на суд Христов. Ибо написано: живу Я, говорит Господь, предо Мною преклонится всякое колено, и всякий язык будет исповедывать Бога» (Римл. 14:10—11). Итак, неужели каждый из нас воздаст о себе слово, слово Богу? Заметь, не сказал просто: всякий «преклонится», но: всякий «будет исповедывать», то есть: даст отчет в сделанном им. Итак, представляя себе Владыку всех сидящим на престоле, будь внимателен к себе, о, человек, и не производи раздора и разделения в церкви, отторгаясь от благодати; ведь, Христос и тебя, и весь род человеческий потребует к ответу. Потом, чтобы не показалось, что это сказано только для нашего устрашения, он, пользуясь тем, что следовало об этом говорить по ходу речи, и далее касается того же предмета: «Не станем же более судить друг друга, а лучше судите о том, как бы не подавать брату случая к преткновению или соблазну» (Рим.14:13). Это относится к одному не больше, чем к другому, а потому может быть приложено к обоим: и к совершенному, который, соблазняется разборчивостью в пище, и к несовершенному, для которого служат преткновением слишком резкие укоризны. Рассуди же, какому подвергаемся мы наказанию, если соблазняем ближних без всякой доброй цели. Если здесь, где вся ошибка состояла в неблаговременности упреков, апостол их запрещает, чтобы не соблазнялся и не претыкался брат, то чего будем достойны мы, когда соблазняем брата, совсем не имея намерения исправить его? Если не сберечь есть проступок, как показывает пример закопавшего в землю талант, то чего не навлечем мы на себя, соблазняя другого? Ты скажешь: что же мне делать, если он соблазняется сам по себе, по своей слабости? Именно эта слабость его и должна побуждать тебя сдерживаться. |
| И что говорю — закон? Ему принадлежат все жившие и в законе, и до закона. И не закон потребует у тебя отчета, а Христос, как у тебя, так и у всего человеческого рода. Видишь ли, как (апостол) освободил немощного в вере от страха закона? Потом, чтобы не показалось, что он говорит об этом с намерением устрашить немощных, но что он перешел к этому по связи речи, (апостол) продолжает рассуждать о том же предмете, говоря: « не станем же более судить друг друга, а лучше судите о том, как бы не подавать брату случая к преткновению или соблазну » (Рим. 14:13). Это к одному относится не больше, чем и к другому, а потому может быть приложено к обоим, и к совершенному, который соблазняется разборчивостью в пище, и к несовершенному, для которого служат преткновением слишком резкие укоризны. Смотри же, какому мы подвергнемся наказанию, если просто соблазняем ближних? Если здесь, где вся ошибка состояла в неблаговременности упреков, (апостол) воспрещает их, чтобы не соблазнялся и не претыкался брат, то чего будем достойны мы, когда соблазняем брата, совсем не имея намерения исправить его? Если не сохранить — есть преступление, как это видно на примере закопавшего в землю талант, то чего не навлечем мы на себя, соблазняя другого? Ты скажешь: что же мне делать, если он соблазняется сам по себе, будучи слаб? Потому–то самому тебе и следовало бы переносить все. Если бы он был крепок, то и не имел бы нужды в такой попечительности, а теперь, так как он очень слаб, в силу этого и нуждается в большой заботе. Итак, представим ему это и станем поддерживать его во всех случаях. Ведь мы дадим ответ не за свои только грехи, но и за все то, в чем мы служили соблазном для других. А если трудно отвечать и за свои грехи, то, как мы спасемся, когда на нас будет возложена и эта ответственность? Не будем же считать для себя извинением того, что найдем сообщников в наших грехах, так как от этого увеличится только наше наказание. Так и змий наказан строже жены, а жена больше мужа; Иезавель понесла более тяжкое наказание, чем Ахаав, отнявший виноградник, потому что она была главной виновницей этой несправедливости и ввела в соблазн царя. |
| – Оплакивать умерших позволительно, но не чрезмерно. 1. Многие соблазняются, когда видят некоторых угодных Богу людей в каком-либо бедствии, когда видят, например, что они подверглись болезни, или бедности, или чему-нибудь другому подобному; а того не знают, что такие страдания свойственны тем, которые особенно любезны Богу. Так вот и Лазарь был из друзей Христовых, а был болен, как это именно говорили и пославшие: " вот, кого Ты любишь, болен " (ст.3). Но рассмотрим эту часть (евангельского чтения) сначала. " Был болен " , сказано, " некто Лазарь из Вифании " . Не просто и не случайно сказал, откуда был Лазарь, но по некоторой причине, которую укажет впоследствии. Но мы пока займемся предложенным местом. С пользою также упоминает нам и о сестрах его, присовокупляя к тому, что особенного имела Мария, именно: " Мария же была [та], которая помазала Господа миром " . Некоторые с недоумением здесь спрашивают: как Христос позволил сделать это женщине? Поэтому, прежде всего необходимо заметить, что это – не блудница, упоминаемая у Матфея, и не та, которая (упоминается) у Луки; нет, это – другая. Те действительно были блудницы и преисполнены многих пороков; а эта была честная и усердная, заботившаяся о принятии Христа. Евангелист указывает, что и сестры любили Христа, и однако же Он допустил Лазарю умереть. Но почему же они не оставили болящего брата и не пошли сами ко Христу, как поступил сотник и муж царев, но послали к Нему? Потому, что они крепко надеялись на Христа, и были очень близки к Нему. А с другой стороны, они были слабые женщины и были одержимы скорбью. А что они сделали так не по небрежению, это показали впоследствии. Итак, очевидно, что Мария была не блудница. Но для чего, скажешь, и блудницу принял Христос? Для того, чтобы разрешить от порока, чтобы показать человеколюбие, чтобы ты познал, что нет недуга, побеждающего Его благость. Итак, не на то одно смотри, что Он принял, но и на то взирай, как Он переменил ее. Для чего же евангелист упоминает нам об этом событии? Или лучше, чему он хочет научить словами: " Иисус же любил Марфу и сестру ее и Лазаря " (ст.5)? Тому, чтобы мы отнюдь не негодовали и не огорчались, кода случится впасть в какую-нибудь болезнь людям добродетельным и друзьям Божиим. |
| Со всем тем, по братской Христианской любви надобно снисходить и уступать немощному в вере: ст. 15. Иначе, если за яству (твою) скорбит брат твой; в таком случае поступаешь ты не по любви. Яствою твоею не погубляй ты того, за кого Христос умер. 224 ст. 16. Итак блюдите, не хулится ли благо ваше (вера): 225 Будьте спокойны, мирны и любовны между собою; и ст. 17. Знайте, что царство Божие не составляют яства и питие, но правота, и мир и радость о Духе Святе: 226 1Кор.8:8 ст. 18. И сими-то (добродетелями) кто служит Христу; таковой благоугоден есть Богу, и полезен человекам. δχιμο искусить δικωμεν возлюбим ст. 19. Итак потщимся соблюдать мир (между собою), и все то, что служит нам ко взаимному устроению (общей пользы нашей). ст. 20. Не разрушай ты Божьего дела, 227 из (одной) яствы. Все подлинно чисто (а не скверно); но худо человеку, когда он ядением своим делает преткновение другому: ст. 21. Лучше, не есть мяса, и не пить вина, и ничего такого, от чего брат твой (сохристианин) подвергается преткновению (в вере) или соблазняется или изнемогает. ст. 22. Ты скажешь: я, де, имею веру (я по вере поступаю): сам у себя имей ее пред Богом. Блажен, кто одобряя что-либо (пред другими), не осуждается в том совестию. εν δοκιμζες о нем же искушается ст. 23. Напротив того, кто ест сомневаяся, таковой осуждается как ядущий не от веры. А все, что не от веры, грех есть. 228 ст. 24, 25 и 26. Могущему же утвердить вас, по благовествованию моему и проповеданию Иисус Христову, по откровению тайны, от вечных лет умолчанной, а явленной ныне, во исполнении Пророческих писаний, по повелению вечного Бога, для приведения людей в послушание вере, во всех народах провозвещенной: единому премудрому Богу, (все совершающему) Иисусом Христом, Тому слава во веки, аминь. Глава пятнадцатая Апостол, в сей главе: 1) в подтверждение учения, предложенного им в предыдущей главе, заповедует, дабы совершеннейшие в вере Христиане снисходили немощным братиям, и споспешествовали их утверждению, соблюдая с ними Христианское единомыслие и единодушие: 2) доказывает достоинство и истину своего учения: 3) обещается сам прийти к Римлянам: и 4) просит верных, дабы они споспешествовали ему своими молитвами. |
| Если же он шёл по скорбному пути, а ты идёшь по радостному, то ты идёшь не по тому пути, по которому он шёл, а по другому. Какой же ты последователь, когда не следуешь? Какой ты ученик, когда не подражаешь учителю? Так и Павел говорит: " … мы немощны, а вы крепки; вы в славе, а мы в бесчестии " (1 Кор. 4:10). Согласно ли, говорит, с разумом - иметь вам противоположные с нами стремления, и вместе быть вам учениками, а нам учителями? Итак, возлюбленные, великое благо - скорбь; она производить два величайшие дела, очищает грехи и делает нас мужественными. 4. Но что, скажешь, если она преодолеет и погубит? Нет, не скорбь делает это, а наша леность. Как так? Если мы будем бодрствовать, если будем молить Бога, чтобы Он не попустил нам " быть искушаемыми сверх сил " (1 Кор. 10:13), если всегда будем преданы Ему, то мы устоим мужественно и выдержим борьбу. Пока мы будем иметь Его своим помощником, до тех пор хотя бы искушения сильнее всяких бурь нападали на нас, они будут для нас сеном и листьями, легко уносимыми (ветром). Послушай Павла, который говорит: " … все сие преодолеваем силою Возлюбившего нас " (Рим. 8:37); и ещё: " … думаю, что нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас " (Рим. 8:18); и ещё: " Ибо кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу " (2 Кор. 4:17). Смотри, какие опасности, кораблекрушения, непрестанные скорби и всё тому подобное он называет легким, и подражай этому адаманту, как бы совершенно не облеченному телом. Ты находишься в бедности? Но не в такой, в какой был Павел, искусившийся и в голоде, и в жажде, и в наготе; и не один только день он терпел это, а переносил постоянно. Откуда это известно? Послушай, как он сам говорит: " Даже доныне терпим голод и жажду, и наготу … " (1 Кор. 4:11). О, сколько терпел (этот муж), уже прославившейся проповедью, уже двадцать лет подвизавшийся к тому времени, как он писал это. " Знаю " , - говорит, - " человека во Христе, который назад тому четырнадцать лет (в теле ли - не знаю, вне ли тела - не знаю: Бог знает) восхищен был до третьего неба " (2 Кор. |
| Никакое гнилое слово да не исходит иа уст ваших. Гнилым называет слово праздное: безрассудное и неуместное, каковы — шутка и пустословие. Но еще более гнило и, так сказать, зловонно — срамословие, брань и клевета. Ибо не за дело только, но и за слова дадим ответ. А только доброе для нааидания в вере (χρεας), дабы оно доставляло благодать слушающим. То есть будем говорить то, что назидает ближнего, потребно в предлежащей нужде, и не безвременно и бесполезно, дабы слушающие остались нам благодарными. Потому что, если мы будем говорить душеполезное, то слушающие, как получившие пользу, будут благодарны. Или: чтобы слово ваше, говорит, сделало их облагодатствованными. Ибо как миро подает благодать получающим его, так точно и душеполезное слово. Видишь ли, как Павел, к чему убеждает всегда, о том и теперь просит нас, чтобы мы назидали ближнего, то есть самих себя. Ибо тот, кто советует душеполезное другому, конечно, гораздо прежде то делает самому себе. И не оскорбляйте Святаго Духа Божия. Если ты, говорит, скажешь слово гнилое и недостойное уст христианина, не человека ты оскорбишь, но Духа Божия, Которым ты облагодетельствован и Которым освящены твои уста. Затем указывает, чем мы облагодетельствованы. Которым вы запечатлены в день искупления. Ибо Дух запечатлел нас в показание, что мы принадлежим к царскому стаду: не оставил Он нас в числе повинных гневу Божию, но изъял от них и печать наложил, чтобы избавить от сего гнева. Не устыдимся ли после этого оскорблять его? Твои уста запечатлены Духом, чтобы не говорить тебе ничего недостойного Его; не отрешай сей печати. Всякое раздражение и ярость, и гнев, и крик, и злоречие со всякою злобою да будут удалены от вас. Хотя и тем, что выше сказано, он отверг гнев, но теперь как бы с корнем его вырывает; потому что раздражение (то есть суровость) есть корень ярости и гнева. Ибо, когда горькая жидкость (желчь) бывает раздражена, она выступает из заключающего ее сосуда, разливается по всему телу, и делает человека зверем. Итак, раздражение (πικρα) есть внутренняя испорченность, лукавство, подготовка к злодеянию; а ярость есть начало гнева, как бы некоторое воспламенение; гнев же — такое состояние, когда он переходит в действие. А так как гнев, если не сопровождается криком, разжигающим его, быстро угасает; то (апостол) говорит: и крик да будет удален от вас, то есть пусть исчезнет и не останется никакого следа. Ибо крик — это конь, а гнев — всадник: задержи коня, и ты низверг всадника. Отыми также и злоречие, то есть злословие, которое, хотя порождается гневом, но само еще более его разжигает посредством крика. Но так как много бывает людей тайно уязвляющих, которые ничего не говорят, но тайным образом причиняют вред, которые выжидают незаметно из-за угла причинить зло, посему он присовокупил: со всякою злобою, то есть и с малой, и с большой. |
| Фарисеева убежим высокоглаголания, и мытареве научимся высоте глагол смиренных, покаянием взывающе: «Спасе мира, очисти рабы Твоя». Фарисей не только гордился своими собственными добродетелями, но и презирал своего ближнего. А это грех весьма большой и противный Богу. Как можно нам презирать своего брата, когда за него умер Господь Иисус Христос? К тому же у всех нас много своих недостатков, и мы не знаем, не искупает ли брат наш свои недостатки добродетелями, нам неизвестными. Будем же снисходительны в суждениях о ближнем своем, помня о наших собственных грехах и о том, насколько мы нуждаемся сами в снисхождении и милосердии. «Что ты смотришь на сучок в глазу брата твоего, – сказал однажды Иисус, – а бревна в своем глазу не чувствуешь?», то есть что ты осуждаешь малый недостаток в ближнем и не замечаешь своего порока? «Или, – продолжал Иисус Христос, – как скажешь брату твоему: «Дай, я выну сучок из глаза твоего», тогда как в твоем глазу бревно? Вынь прежде бревно из твоего глаза, и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего». Притча о двух сыновьях Иисус Христос часто обличал иудейских учителей, которые всегда говорили о законе и о справедливости, сами же не поступали по словам своим. О них Он рассказал следующую притчу: «У одного человека было два сына, и он, подойдя к первому, сказал: «Сын! Пойди и работай сегодня в винограднике моем». Но тот отвечал: «Не хочу». Но после, одумавшись, пошел в виноградник. И подойдя к другому сыну, отец сказал то же. Этот сказал в ответ: «Иду, батюшка» и не пошел. Который из двух исполнил волю отца? Слушатели сказали: «Первый». Действительно первый, не захотевший сначала исполнить приказания своего отца, потом, раскаявшись, исполнил, а второй только сказал, что сделает, а не сделал. Его благочестие было только на словах, а не в сердце: это было лицемерие и ложь, противные Богу. Таковы именно были иудейские начальники, которые на словах заботились о вере и благочестии, а на самом деле были люди гордые, завистливые и жестокие. Они возненавидели Господа и предали Его крестной смерти. Непослушный же сын, отказавшийся исполнить волю отца, означает тех, кто долгое время не исполнял закон Божий, но потом, одумавшись, искренне раскаялся и стал послушным и верным служителем Господа Бога. Притча о десяти девах |
| 5. Так, в виду того, что люди должны были со временем приносить животных в жертву Богу, Он как бы дает им такое наставление: кровь назначена Мне, а мясо вам. А это делает Он для того, чтобы с самого начала остановить в них наклонность к человекоубийству. А что это правда, и что Бог дает эту заповедь людям с намерением сделать их более кроткими, слушай следующие слова: “ Я взыщу и вашу кровь , - говорит, - [в которой] жизнь ваша, взыщу ее от всякого зверя, взыщу также душу человека от руки человека, от руки брата его ” (Быт.9:5). Что же? Душа человека в крови? Нет, не это хочет сказать Бог, но выразился так по обычаю человеческому, как если бы один человек сказал другому: я держу в руках моих твою кровь, вместо: имею власть умертвить тебя. А что душа человеческая не заключается в крови, об этом послушай Христа, который говорит: “ Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить ” (Мф.10:28). Смотри еще, какое (Бог) употребил особенное выражение. “ Кто прольет , - говорит, - кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека: ибо человек создан по образу Божию ” (Быт.9:6). Подумай, как этим изречением Он усилил страх. Если, говорит, ни одинаковость происхождения не останавливает тебя, ни единство природы не удерживает от злого предприятия, если ты, отвергнув братское сочувствие, весь предаешься этому гнусному замыслу, то подумай, что он (человек) создан, по образу Божию, удостоен от Бога столь высокого преимущества и получил власть над всею природою, и оставь злое намерение. Что же, скажешь, если кто совершит бесчисленные убийства, и прольет множество крови, - такой человек будет ли достойно наказан, когда будет пролита только кровь его одного? Не рассуждай так, любезный, но подумай о том, что этот человек, недолго спустя, получит нетленное тело, которое будет в состоянии терпеть непрестанное и вечное мучение. Заметь и то, с какою точностью Бог изрек заповедь. О человеке говорит: не проливай крови, а о бессловесных не сказал: не проливай, но: “ Только плоти с душею ее, с кровью ее, не ешьте ”. |
| Асинкрит вздохнул: - В этом кодексе самый страшный пункт – первый. Прочти его вслух, пожалуйста. - Как скажешь. «Не желай и не делай другому то, что себе не желаешь». А по-моему, нормально. Разве это не из Библии. - Это из Толмуда, мой друг. Жил такой еврейский мудрец Гиллиль. Ему еще одну фразу приписывают: «Когда не я для себя, то кто для меня? А если уж я для себя – что же я? И если не теперь – когда же?» - Уж больно заумно. - Это из «Пиркэ Аббата» - «Поучение отцов». - Дался тебе этот Гиллиль. Насколько я помню, и Христос говорил подобное. Разве не так? - Не совсем. Переварить то, что Он проповедовал древние евреи так до конца и не смогли. Христос сначала подготавливал их: «Итак, во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними; ибо в этом закон и пророки». - То есть, Он выполняет то, о чем когда-то вещали мудрецы Израиля? - Да, они же ждали Мессию. И Христос вначале говорит языком их пророков, и Его понимают. Но затем разворачивается драма. Для того же Гиллиля его формула – волшебный ключ, к успеху, преуспеванию. Отмычка к любому замку. И что евреи ждали от Мессии? - Создать на земле царство Израиля. - А что говорил этот Галилеянин? О Царстве Божием, которое внутри нас есть. Разве такое можно переварить? Или, вот... Сидорин закрыл глаза и стал говорить будто читая невидимую книгу: - «А фарисеи, услышавши, что Он привел садуккеев в молчание, собрались вместе. И один из них, законник, искушая Его спросил, говоря: «Учитель! Какая наибольшая заповедь в законе?» Иисус сказал ему: «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим». Сия есть первая и наибольшая заповедь; Вторая же подобная ей: «возлюби ближнего твоего, как самого себя». Сидорин открыл глаз и добавил с горькой усмешкой: - Как сейчас принято говорить – почувствуйте разницу. С одной стороны ветхозаветное «не желай и не делай», а с другой, совершенно новое – «возлюби». - По-моему, ты придаешь всему этому слишком большое значение. - А мне кажется, что я постепенно подхожу к главной загадке своей жизни. |
|
|
