| 2322 аАх! Две души живут в груди моей Враждуя вечно меж собою. Одна, любовью пылкою горя; Хватается за жизнь земную: Другая рвется в высоту паря, К великим предкам, в жизнь иную. Гёте (в Фаусте) 2323 В превосходном стихотворении Полонского: «Двойник» идеальное начало в человеке («двойник»), между прочим, говорит эмпирическому: … ты видеть мне мешаешь И не даешь внимать гармонии ночной: Ты хочешь отравить меня своим сомненьем – Меня, живой родник поэзии твоей. Вообще, идеальный, внутренний человек, – по свидетельству опыта и мipoboй поэзии, – протестует против эмпирического, равно как и наоборот, так что между ними, в продолжение всей земной жизни, ведется нескончаемая диалектика и борьба. 2324 Нам кажется, что с разъясненной нами точки зрения, то есть под условием строгого отличения субстанциальности атрибутивной и субстанциальности в собственном смысле, совершенно удовлетворительно и без какого-либо насилия «фактам», разрешается вопрос о бессмертии души, очевидно, в самом деле, что атрибутивно-субстанциальная душа, животного, – душа, данная на время; пока, длятся известные условия, с целью выполнения функций, определяемых задачами земного и притом чисто вегетативного существования, – не может существовать вечно. 2325 Публичное богословское чтение, состоявшееся 29 марта сего года в Москве, в зале Синодального училища на Никитской. 2327 «Царь атеистов», как по недоразумению любили называть Спинозу, оставался в течение всей своей жизни глубоко религиозным человеком он искренно возмущается, когда его называют атеистом (Павленкова, Жизнь замечат. людей Спиноза, Стр. 16) «Я предпочитаю чтить Бога с этим так называемым атеистом», говорит Гете (там же, стр. 75). Якоби, лично не сочувствовавший взглядам Спинозы, причисляет его к лику святых: «Да будешь благословен ты, – восклицает он, – великий, святой Бенедикт! Каковы бы ни были твои взгляды на природу Высшего существа, как бы ты ни заблуждался на словах, истина Его была в твоей душе и любовь к Нему была твоя жизнь» (Там же стр. 75). С подобным же увлечением великий протестантский богослов Шлейермахер приглашает «принести жертву тени святого, отверженного Спинозы! Его проникал великий мipoboй дух, вселенная была его единственной и вечной любовью; он был полон религии и святого духа, и потому стоит он – одинокий и недосягаемый – высоко над цехом ученых, без последователей и без права гражданства». (стр. 76). |
| Я сидела с матушкой рядом, и мне тоже перепало: в тот день у меня начался роман с будущим мужем. …2005 год. Московский университет празднует 250-летие, и на Татьянин День служит Патриарх. Золотое время, мы с мужем были питомцами Университета и прихожанами «Татианы», как называют храм «свои». К патриаршей службе долго готовились, и прошло все настолько душевно, что до сих пор до слез! Я никогда не забуду тот день: как я благодарила Бога, что рядом со мной молятся ректор, проректор и почти весь профессорский состав МГУ. Я тогда сделала кадр: Патриарх, о. Максим Козлов и В.А. Садовничий на Большой Никитской, у входа в храм. Фото не сохранилось, к сожалению. Тогда мне удалось взять Патриаршее благословение на плодотворную учебу в Московском университете, и, сложно поверить, из студенки-заочницы, имеющей в зачетке трояки, я незаметно превратилась в аспирантку-отличницу дневного отделения (незаметно для меня; другие до сих пор не могут разгадать этих метаморфоз – ведь в аспирантуру даже документы без красного диплома не принимают). …Самый конец 2007 года. Муж работал на организации Саввинских торжеств и взял меня с собой. Я рискнула оставить на сутки грудное дите, ведь обещали, что приедет Патриарх. А мне тогда очень нужен был отдых и укрепление в вере. Это было уже после «утки» о смерти Патриарха и Его тяжелой болезни, многие до конца сомневались, что Он приедет. Но Он приехал! Отслужил Божественную Литургию, у него уже срывался голос, было понятно, что Ему тяжело… После трапезной его долго ждал народ, хоть и было ужасно холодно. И когда он появился, толпа выдохнула: «Патриарх!!!» Он благословил всех, улыбнулся, сел в машину, стекло опустилось, Он еще раз всех благословил и уехал. Женщины рыдали еще минут десять, и я среди них… … Сегодня Его похоронили. Тысячи людей выстроились под дождем по маршруту кортежа от ХХС до Елохова, провожая Его в последний путь. Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. |
| Известие Геркмана, освобождающее Трубецкого от всяких подозрений в участии в замыслах Заруцкого, заслуживает внимания тем более, что автор собирал свои сведения о смутном времени от разных современников и очевидцев событий, когда был в Москве в царствование Михаила Федоровича 269 . После смерти Ляпунова Трубецкой также не был единомышленником Заруцкого. В летописях сохранилось одно известие, которое ясно показывает, что отношения Трубецкого и Заруцкого не были отношениями людей, проникнутых одними намерениями и стремящимися к одной цели. «Приидоша под Москву (это было много спустя после смерти Ляпунова) ко князю Дмитрию Тимофеевичу Трубецкому из украинских городов ратные люди и сташа в Никитском остроге; от Заруцкого же им и от казаков бысть великое стеснение» 270 . Итак, людям, пришедшим к Трубецкому, было утеснение от Заруцкого. Это, конечно, не свидетельствует об единомыслии двух воевод. Наконец, упоминем о том, что когда Пожарский стал подходить к Москве, то Трубецкой поспешил со встречей к нему, а Заруцкий убежал. Так-ли бы должны действовать единомышленники?! Мы уже не говорим здесь, как Заруцкий без всякого ведома Трубецкого подослал убийц к Дмитрию Пожарскому, а потом к Пожарскому-Лопате. Всем этим мы стараемся уяснить, что Троицкие власти во главе со своим архимандритом верно понимали действия Трубецкого и когда писали о нем Пожарскому, что он неволею целовал крест, то писали об этом не потому, что они «мирволили» к Трубецкому, как человеку, который им «кланялся» (так объясняет г. Забелин), а потому, что и действительно Трубецкой по своим целям и намерениям не был в согласии с Заруцким. В доказательство того, что Трубецкой действовал за одно с Заруцким, приводит то известие летописи, в котором говорится, что они оба вместе посылали к Пожарскому весть о своей измене с целию остановить движение ополчения – так указывать на это, значит, нам кажется, ничего не доказывать. Ведь весь вопрос в том, действовал ли Трубецкой в данном случае неволею или охотою; а в указанном известии летописи решения этого вопроса не дается, и следовательно, им ничего не объясняется, был ли Трубецкой единомышленником Заруцкого. |
| Мать Макария настоятельствовала 27 лет. Несомненно, что труды ее были велики, что сила Божия укрепляла ее; нелегко было ей на первых порах все устроить, обзавестись всем необходимым, все постройки, чиноположения привести в общую гармонию и надлежащий порядок. Число сестер прибавлялось ежегодно; земли пахотной, луговой и огородной при общине не было; надо было изыскивать средства к прокормлению сестер. Вот здесь-то оказала несомненную услугу умная и дельная помощница матери Макарии, казначея монахиня Митрофания. Происходя из рода дворян Бернацких, она долго жила в Белеве вместе с монахиней Макарией; руководствовалась мудрыми советами старцев Оптинских – Льва и Макария, и, следуя за своею старицею в Каширу, она ей была во всем правой рукой. Усердная и очень энергичная мать Митрофания, при скудных средствах обители, изобретала всевозможные рукоделия, во-первых, чтоб сестер занять, удалить их ум от праздности; во-вторых, чтоб извлечь материальную пользу для существования. Нарочито выстроила рукодельный корпус, куда собирались сестры на работу. Их вышивки гладью, строчки кружева славились далеко; им давали из Москвы большие заказы богатые купцы; и до сего времени работы эти процветают, хотя машинные изделия много повредили ручному делу. Далее, монахиня Митрофания завела у себя восковой свечной завод, который существует и до сего времени и обслуживает лишь свой храм; но раньше, до устройства епархиальных свечных заводов, монастырский завод приносил значительную пользу. Работа на заводе не тяжелая, сестры сами распускают и белят воск, сами стапливают его, сами работают свечи, льют наклепки, золотят их и украшают переводными цветами, и раньше чистого дохода получалось более 1000 руб. на нужды общины. Затем, как было раньше сказано, Московской купчихой Сологубовой, вместе с братом, был передан сад в пользу общины, находящийся на больничной улице и не приносящий доход, по своей запущенности. Мать Митрофания и здесь приложила свое старание, выбрала из среды сестер более способных, пригласила садовника обучить их садоводству. |
| Ненадолго задержались у оперного театра, перед которым на огромном экране шла трансляция спектакля. Потом, когда сын уже давно и спокойно посапывал, оказались в музее марципана в старинной кондитерской «Демель». Там же продегустировали свежеиспеченный и тут же политый горячим шоколадом торт «Захер». Заплутали на улочках и неожиданно попали в музей театрального костюма, где послушали концерт старинной музыки. В какой-то момент от изобилия информации начала кружиться голова, а ноги гудели. День, переваливший за полночь (ночь музеев длится до часу), окончательно становился бесконечным. Но он был бесконечно интересным. Сидя дома за чашкой чая, размышляя об увиденном, услышанном и растирая уставшие ноги, я поймала себя на мысли: «Как жаль, что в Москве такого нет. Наверное, и не будет…» Фото: РИА Новости/Владимир Астапкович Невозможно объять необъятное Как же я ошибалась. Спустя пару лет, впервые побывав на ночи музеев в Москве, я пережила настоящий восторг. Нет, не потому, что в отличие от Венского музейного фестиваля в Москве никаких билетов не было. А потому, что все столичные музеи в буквальном смысле открыли свои двери. Кстати, не только музеи. Бункер 24, например. Наученная опытом, я не пыталась уже объять необъятное и разом посетить все музеи столицы. Возможность совместить прогулку по городу теплым майским вечером с посещением музеев уже достаточное основание для радости. В один из годов с большой толпой знакомых человек в пятнадцать, половина из которых были детьми, мы побывали с экскурсией в камерном музее иконы. После него долго гуляли по Бульварному кольцу. В следующий год пришли в один из лучших и ориентированных на детей музеев – музей Востока. Прекрасная экспозиция, лекции и экскурсии, бой африканских барабанов, яркие костюмы индийских танцоров во дворе музея – это была настоящая феерия и праздник. Оттуда спустились по Никитской, заглянули в Зоологический музей, где дети прошли легкий и увлекательный квест. В 2015 году май совсем не задался. Было холодно, лил дождь. Не помню даже, как мы дошлепали по лужам до музея ретро-автомобилей. Кажется, порывом ветра сломало зонт. Гуляли среди легковых и грузовых авто, спецтехники, автобусов. Изучали таблички, спорили, фотографировали фары, полированные бока и маскоты на капотах: оленей, крылатых девушек, лебедей и головы барашков. |
| В наше время мы не имели счастия слушать ни Пространного Катихизиса, ни Богословия. Так как старый университет после пожара не начинал еще отстраиваться, то все кафедры, кроме медицинского факультета, помещались в четырех аудиториях, в небольшом каменном доме купца Яковлева, в Долгоруковском, между Тверской и Никитской, переулке; там же была и камера для университетских заседаний и канцелярия правления. В нижних этажах здания размещены были на самых тесных квартирах в четырех или пяти палатах казенные студенты всех факультетов, за исключением медиков; инспектор же их жил опять таки наверху. Все жило в тесноте, теперешнему уму непостижимой, и все жило ладно. Лекции начинались зимой при свечах желтых, сальных, вонючих; утренние кончались в 12 часов, возобновлялись тотчас после обеда казенных студентов в 2 и продолжались до 6, и это всякий день к неописанному нашему удовольствию. Чуть-ли не слишком много насчитал я себе профессоров на первый год моего курса. Все университетское четырехлетнее пребывание представляется моей памяти как-то смешанно, безотчетно, а происходит это оттого, что я был слишком молод и даже, по отношению к самой моей молодости, слишком мало приготовлен к серьезному слушанию университетских лекций. По русски умел я кое-как составить правильный период, но не знал правописания. Русскую Историю до-Петровского времени я знал в главных чертах, о новейшей не имел я никакого понятия, тоже и с всеобщей. Греки и Римляне были еще мне сведомы; дошли до моего слуха и варвары и переселение народов и Средние века; но что касается Реформации и особливо Французской революции, такой близкой к моему отрочеству, то я всегда боялся, когда меня о них что-нибудь спрашивали. Благодаря Никольскому мне далась латынь. Корнелий Непот, Цицерон, Тит Ливий были мне, судя по годам, довольно доступны. По французски я мог читать, по немецки долбил неправильные глаголы и приходил в отчаяние от длинных периодов этого языка с отсеченною от глагола частичкою в конце периода. В бытность мою на полупансионе у Мерзлякова подготовление к лекциям шло из рук вон дурно, а потому и самое преподавание профессоров, как оно ни было поверхностно, не могло итти в прок ни одному из моих сверстников-студентов. |
| При всей доброте этого государя, и при нем христианам не было спокойного житья даже в самом Риме. В числе придворных и тогда были такие, которые втихомолку проливали кровь христианскую, как воду. Привлечена была к суду как христианка и диаконисса Татиана . Когда она отказалась от поклонения идолу в храме Аполлона, ее подвергли пыткам. Святая нисколько не колебалась от испытываемых ей страданий. Вокруг нее незримо для других стояли четыре ангела и ободряли ее. Мучители удивлялись стойкости святой. Заключили потом святую в темницу, и здесь явились к ней светоносные ангелы для ее утешения. Святую опять подвергли мучениям, и опять бросили в темницу, и опять светоносные ангелы Божии явились к ней, уврачевали ее от ран и облегчили ее страдания. Заключили наконец страдалицу в храме Меркурия, остригли ее волосы, воображая, что в них заключается врачующая сила волшебства. И снова светоносные ангелы явились к ней, утешая ее в страданиях и возвестили скорое отрешение от смертного тела. Святая была усечена мечом вместе со своим родным отцом, которого также судили за принятие христианской веры. И святая душа Татианы водворилась в мире светоносных ангелов. Татиана . Борис Зайцев Московско-русская На углу Большой Никитской и Моховой, в старинном невысоком здании, прямо на улицу глядел, под стеклом, с неугасимой лампадой, образ св. Татианы . Все очень скромное и старомодное. Отчасти и странно: почему облик молодой диакониссы, замученной в первохристианские времена в Риме, так вот явился в Россию XVШ века, освятил просвещение ее? Да, будто бы случайно: мать графа Шувалова звали Татьяной. 12 января 1755 года императрица Елизавета подписала указ Сената об основании Московского университета – покровительницей его и оказалась св. Татиана , день ее в темной Скифии праздновали как раз 12-го. Разные бывают случаи, и не нам разгадать, просто ли случай или не просто. Можно только сказать, что Скифия приняла римскую деву как свою. Университет университетом (разное он давал), но сама дева, таинственно отмеченная, вселилась в Россию как в родное свое – подумать: Рим и Россия! И ничего в Татиане от Рима истории – все от смирения, тишины. |
| Еще об одном чудесном случае расскажу. Шла я в половине двенадцатого ночи по Малой Никитской улице, было холодно, ветрено и на улице пустынно. Дома – все почти старой постройки с большими подворотнями. Молюсь и думаю: «Нужно скорее дойти до остановки трамвая «А», а идти еще минут пять-шесть, мне страшно. Прохожу высокий дом, внезапно вышли двое мужчин и втолкнули меня в подворотню, я пыталась, что-то сказать, но третий мужчина схватил меня за горло и, достав нож, сказал: «Молчи – прирежу! Быстро ее в подвал». Втащили в подвал, взяли сумку с продуктами и сумку с деньгами, где была зарплата, и стали меня со всех сторон ощупывать руками – нет ли чего ценного? Большой золотой крест на золотой цепочке висел на шее. Стащили через голову джемпер, и я осталась в одном платье с грубо расстегнутым воротом. Крест и цепочка еще оставались на мне. В подвале было светло. Кричать, просить, умолять было бесполезно, пощады ждать не приходилось. Сжавшись в комок, вложила все свое душевное «я» в молитву к Богу, Пресвятой Богородице, к духовному отцу Арсению. Не смерть пугала меня, а грязное надругательство над моим телом. Двое стояли около меня, а третий, по-видимому главный, вынимал из сумочки деньги, документы и разные лежащие там бумажки. Под висячей лампой внимательно просматривал их и даже читал, деньги положил в свой карман. А я могла только молиться Богу и беспорядочно призывать помощь Пресвятой Богородицы и батюшки. Третий внимательно и долго читал вынутую из моей сумочки какую-то бумажку и внезапно спросил: «В каком лагере сидела?» От растерянности вопроса не поняла. «В каком лагере находилась и сколько лет?» – я ответила. Внимательно посмотрев на меня, произнес: «Братва! Оденьте ее», – вынул деньги из своего кармана, положил в сумочку и сказал: «Иди домой, а о нас – сама понимаешь…» Я все поняла, Господь и Пресвятая Богородица и заступничество духовного отца Арсения спасли меня. Подошла к третьему (главарю), низко поклонилась, перекрестилась, протянула ему руку и сказала: «Спасибо Вам». – «Иди, иди скорее, за твое спасибо и тебе спасибо, а что в лагере была, по твоей справке узнал, лагерь хорошо знаю, иди». |
| Но спрашивается: существенное или несущественное значение имеют эти примечания автора т.е., другими словами, можно ли в учебных целях опускать или сокращать их. Едва ли автор согласится на последнее, так как многие его примечания, по-видимому, рассчитаны на то, чтобы придать именно осмысленность излагаемому им содержанию, каковую цель вообще преследует его книга. Но если так, то двоякое разделение ее текста является нецелесообразным и непедагогичным. Известно, что ученики при пользовании тем или другим пособием или учебником склонны опускать из внимания места, напечатанные мелким шрифтом, пропускать примечания, как несущественное. Конечно, дело преподавателя – направить внимание своих учеников на тот или другой отдел книги, но с другой стороны зачем же вводить их в заблуждение искусственным делением текста? Наш отзыв о разбираемой книге в общем неблагоприятен для составителя ее. Это зависит от того, что мы посмотрели на книгу с точки зрения намерений самого автора. Но само собой разумеется, что внутренние достоинства, присущие известным трудам о. Янышева и преосв. Феофана, остаются и в «изложении» г. Никитского, которое представляет собою перифраз их нравственных систем. И. Н. Савва (Тихомиров), архиеп. Тверской и Кашинский. [Хроника моей жизни:] Автобиографические записки высокопреосвященнейшего Саввы [Тихомирова], архиепископа Тверского [и Кашинского († 13 октября 1896 г.): Том 3. (1862–1867 гг.) Год: 1866]//Богословский вестник 1900. Т. 2. 6. С. 385–432 (4-я пагин.). (Продолжение.) —385— 1866 г. миссионеров, держащих по большому кресту, и, наконец, портрет Алонзия Гонзаго». Далее, со слов священника витебской Христорождественской церкви Петрашки, г. Рачинским записано: «вдова протоиерея Глыбовского, получая с двумя взрослыми дочерями 100 р. пенсии, преспокойно исповедует римское католичество. Жена находящегося на месте протоиерея Голембиовского открыто принадлежит к римской церкви. Да сам преосвященный, выдав племянницу свою, дочь бывшего униатского священника Лужинского, за помещика Глазко, исходатайствовал ей право быть в римском обряде, на том основании, что знатным родственникам ее мужа стыдно иметь в своем родстве схизматичку. |
| И в этой вещи, и в манере чтения, и в том, как он держался, была некая отходная: поэзии своей и самой жизни. «Вот человек, — казалось, — из которого ушло живое, и с горестным достоинством поддерживает он лишь видимость». Он был уж тяжко болен. Но, думаю, что не в одной болезни было дело. Заключалось оно в том, что не хватало воздуха. Прежде тоска его хоть чем-то вуалировалась. После «Двенадцати» все было сорвано. Тьма, пустота. В тот же приезд Блок выступал в коммунистическом Доме печати. Там было проще и грубее. Футуристы и имажинисты прямо кричали ему: — Мертвец! Мертвец! Устроился скандал, как полагается. Блок с верной свитой барышень пришел оттуда в наше Studio Italiano. Там холодно, полуживой, читал стихи об Италии — и как далеко это было от Италии! Он прожил после этого недолго. Страдальчески прошли последние его месяцы. Теперь он был обставлен материально уж неплохо, кажется. И разрешили ему ехать лечиться (раньше не позволяли) — было поздно. В августе на Никитской, в окне нашей Лавки писателей появился траурный плакат: «Скончался Александр Александрович Блок. Всероссийский Союз писателей приглашает на панихиду в церкви Николы на Песках, в 2 1/2 часа дня». Этот плакат глядел на юг, на солнце. На него с улицы печально взирали барышни московские. В 2 1/2 часа дня о. Василий в сослужении с о. Ник.Бруни, молодым священником-поэтом, отслужили панихиду в ясном, солнечном дне августовском — по «безвременно-скончавшемся» поэте. Что можем сказать теперь мы, современники и сочувственники его в некотором роде, и поклонники? Братский привет дорогому поэту, душе его мир, свет. Так он ушел. Его уход вызвал в России очень большой отклик (заседания, собрания, статьи. Отличились и тут имажинисты — устроили издевательские поминки, под непристойным названием). Пожалуй, Блок был любимейшим из писателей последних лет. Многие хоронили в нем часть и себя, своей души — повторяю: Блок выражал собою полосу России. Эта полоса кончалась с революцией, умирал «блокизм» — ибо ничего не мог противопоставить напору революции. «Блокизм» расплывчат и тепличен, нездоров, некрепок и ничем активным не обладает. |
|
|
