| В начале тридцатых годов он служил в храме в селе Васюнино Краснохолмского района. Когда началось гонение, от о. Владимира потребовали заплатить непосильный налог, произвольно назначенный председателем сельсовета и никак не сообразующийся с реальными доходами священника, что и стало поводом для изъятия всего его имущества. Опасаясь дальнейших преследований властей, о. Владимир в июне 1932 года переехал в село Никитское Калязинского района, надеясь, что с нищего священника ничего не возьмут, но здесь от него потребовали, чтобы подписался на заем в сто рублей. Одновременно ОГПУ стало собирать о священнике сведения, чтобы иметь возможность его арестовать, и дело кончилось тем, что 3 января 1933 года о. Владимир был арестован и заключен в Калязинскую тюрьму. Начались допросы. Кое–кто показал, будто о. Владимир говорил:«Власти настроили каких–то колхозов, управлять ими не умеют, и все это происходит потому, что и вы, православные, отступили от Бога. Советская власть, додумавшись уничтожать крестьян, выдумала рыть канал, а это значит, что все близлежащие деревни к Волге будут сносить, а вас ссылать в отдаленные места».«Священник Чекалов в село Никитское прибыл в июне месяце 1932 года. В декабре Чекалов, говоря в церкви проповедь, коснулся слуха о сгноении картофеля в деревне Карповке. По этому вопросу он говорил:«Вот как жить без Бога, и всегда при советской власти так будет происходить, сделали ни себе ни людям. Если бы не было колхозов, такого количества сгноенной картошки не было, и нам тогда жилось бы лучше» " . Вызванный 9 января на допрос о. Владимир, отвечая на вопросы следователя, сказал: — В сентябре, ходя по сбору хлеба по деревням, я прихожанам говорил:«Где я работал священником, на меня… наложили очень великий налог, я его не выполнил, так у меня отобрали все имущество, сюда переехал, и здесь… председатель сельсовета в обязательном порядке навязал займу на сто рублей, а где их мне взять, надо тоже отсюда удирать, вот пришла жизнь, живи да мучайся, и все нас давит эта безбожная власть». Я это недовольство высказал потому, что у меня все отобрали. В приводимых же мне еще фактах антисоветской и контрреволюционной агитации виновным себя не признаю. |
| С.И.Никитин Покровского собора, протоиерея Κ.И.Богоявленского: Протоиерей Κ.И.Богоявленский Протоиерей И.Кузнецов —12— 14. Покровской, на Варварке, церкви, священника Н.В.Цветкова: Священник Н.В.Цветков Троице Полевской церкви, протоиерея Н.А.Соловьева: Наследники Чижовых Т-во Красильщиковой Г.Ф.Павлов Никитского сорока 1 отд. Василие-Кесарийской в Тверской-Ямской Сл., церкви, протоиерея А.Орлова: Священник Ф.Никольский Вознесенской, на Царицынской ул., церкви, протоиерея И.Д.Арбекова: Протоиерей И.Д.Арбеков Воскресенской, в Малой Бронной, церкви, священника А.И.Сперанского: Е. З. Л. N. Священник В.Знаменский Георгиевской, в Грузинах, церкви, священника Д.К.Холмогорова: Священник Д.К.Холмогоров —13— 22. Георгиевской, на Всполье, церкви, протоиерея В.А.Крылова: Протоиерей В.А.Крылов Димитрие-Селунской, на Тверской, церкви, священника В.А.Быстрицкого: Князь Κ.А.Горчаков Ермолаевской, на Садовой, церкви, протоиерея С.С.Модестова: Протоиерей С.С.Модестов Иоанно-Предтеченской, за Пресней, церкви, священника А.А.Флерина: Федор Вонифатьевич Николаевской, в Новой Слободе, церкви, священника В.И.Кедрова: Священник В.И.Кедров Священник Н.Беневоленский Церковный староста Г. Леонтьев Пименовской, в Старых Воротниках, церкви, священника Μ.П.Ласточкина: А.И.Зимина И.Баранова Покровской, в Кудрине, церкви протоиерея Г.И.Истомина: Причт и староста Спиридоновской, на Спиридоновке, церкви, протоиерея И.Ф.Горского: В.Беляев Христо-Рождественской, в Палашах, церкви, священника Д.Н.Ренского: Священник Н.Величкин Священник Д.Ренский —14— 31. Феодоро-Студитской, на Никитской, церкви, священника В.А.Модестова: Никитского сорока 2 отд. Александро-Невской, в Комиссаровском техническом училище, церкви, священника И.П.Смородина: Алексиевской, на Глинищах, церкви, священника Н.Н.Строганова: Священник Н.Н.Строганов Администрация по д. Д.И.Филиппова Благовещенской, на Тверской, церкви, священника А.М.Соболева: Священник А.М.Соболев А.Печатнов И.И.Мишин Богородице Рождественской, в Столешниках, церкви, священника Н.С.Недумова: |
| После диспута и замечаний А. В. Никитского, Ф. Ф. Соколова и P. X. Лепера Жебелев признал свою неправоту относительно первого года Македонской войны. Никитский предложил написать об этом заметку. В марте 1899 г. появилась в ЖМНП рецензия Ф. Ф. Соколова на его диссертацию. Жебелев в письме к Ернштедту (24 марта 1899 г., СПб. Д. 80. Л. 37–40 об.) просил у него совета, так как и сам хотел бы написать заметку о первом годе Македонской войны и о признании своей ошибки. Виктор Карлович ответил ему 27 марта (СПб. Д. 7. Л. 25–25 об.), что он не видит препятствий к слиянию статьи Жебелева со статьей Никитского, но и надобности в этом также не видит. «Ваше нежелание полемизировать с Федором Федоровичем (Соколовым. – И. К.) я понимаю, но можно сделать так: А. В. Никитский пришлет свою статью; кроме того, P. X. Лепер, по прочтении его статьи, напишет то, что считает нужным дополнить или возразить; затем, если окажется нужным, Вы приложите свое, и наконец, Ф[едор] Федорович] даст свое заключение. Все это под общим заглавием, но за подписью каждого из авторов, могло бы быть напечатано в «Журнале» [Министерства народного просвещения] осенью (сейчас места мало). Если Вы не против, то сообщите А. В. Никитскому, а я переговорю с Лепером. К Федору Федоровичу] мы приступим после, если обстоятельства не сложатся так, что придется раньше ему об этом сказать». 1712 Ернштедт поддерживал историко-археологические устремления ученика и его интерес к древнему искусству, хотя и настаивал постоянно, что самое важное, основа и базис всех исследований – язык. 1713 Именно Виктор Карлович убеждал Жебелева поторопиться с диссертацией (письмо от 27 июня/10 июля 1901 г., Herrenalb. Д. 7. Л. 37). 3 июля Жебелев сообщил ему о повороте к новой диссертационной теме о древностях провинции Ахайя: намечается ряд эпиграфических этюдов; тема уже им достаточно разработана, источники – авторы и надписи – собраны, и здесь, как считает Сергей Александрович, он ближе к требованиям филологии. А тема торговых и культурных сношений греков-колонистов с Грецией и Малой Азией останется на будущее и подождет результатов новых раскопок (Гатчина. Д. 80. Л. 64–67). Свою новую тему ученик еще раз обсудил с учителем в письме из Гатчины от 12 июля (Там же. Л. 68–69 об.). |
| В том роде занятий, который Петя выбрал — он поступил на юридический факультет — мелькало тоже что–то иное; он думал теперь об обществе, народе и своей роли в жизни. Будущее представлялось ему неясно; но отчасти то, что было пережито весной, отчасти Степан, настроение времени — все толкало в одну сторону. Когда он мечтал наедине, как сейчас, ему казалось, что он будет знаменитым адвокатом, защитником слабых и угнетенных. Например, будет выступать в процессах рабочих против капиталистов или защищать политических. И такое демократическое настроение было в нем, как ему казалось, довольно прочным: Петя решил отныне ездить всегда в третьем классе и возможно реже надевать воротнички. Однако, их приходилось надеть именно сегодня, по случаю реферата. Предстоящее чтение немного волновало, взбадривало его. И время до пяти часов шло медленно. Он обедал молчаливо, потом пошел переодеваться; надел чистую тужурку, фуражку и, захватив книги, вышел. Наступал вечер. По Никитской тащилась вверх конка, краснела на закате Кремлевская башня, у университета зажигали золотые фонари. Студенческое племя давняя примечательность и гордость Москвы — брело то в столовую, то на лекции, синее по панелям фуражками. В консерваторию торопились будущие Рахманиновы, с гениальными волосами, скрипками, нотами. Бородачи, нагруженные статистикой, степенно следовали в редакцию. Было сухо, но они шли в галошах. Петя вошел в университет с Никитской, и через несколько минут сидел уже в аудитории, слегка потирая холодеющие от волнения руки. Набралось человек сорок. Прибавили электрического света, и около шести вошел руководитель, молодой, толстый адвокат, довольный тем, что вот и он в роде профессора. - История римского сената ?,- спросил он покровительственно. Ну–с, пожалуйста: слушаем. Адвокат чуть не прибавил: «ваши гости», но подумал, что это будет чересчур. Петя готовился тщательно и натащил из разных книжек груду сведений. Но избрал он путь странный: стал описывать власть, полномочия сената чуть не в каждые пятьдесят лет, на протяжении нескольких столетий. |
| о. М. П. Ласточкина: А. И. Зимина А. П. Баранова М. Ф. Красильникова —28— 72. Покровской, в Кудрине ц., свящ. о. Григ. Ион. Истомина: Причт и староста Иоанно-Предтеченской, в Фирсановом доме, ц., свящ. о. Ф. А. Борисоглебского: Священник Ф. А Борисоглебский Иоанно-Предтеченской, за Пресней, ц., священника о. А. А Флерина: N священник Вивилов Христо-Рождественской в Палашах, ц., свящ. о. Д. Н. Ренского: Священник Н. А. Величкин Федоро-Студицкой, на Никитской ц., священника о. А. Н. Воскресенского: Священник А. Н. Воскресенский Священник В. А. Модестов М. Волынский Никитского сорока, 2-го отделения: Александро-Невской, в Комиссаровском Техническом училище, ц., о. И. П. Смородина: Алексиевской, на Глинищах ц., протоиерея о. А. К. Гиляревского: Священник о Н. Строганов Благовещенской, на Тверской, ц., свящ. о. А. М. Соболева: Священник А. М. Соболев Московский Губернатор С. А. Печатнов Ив. Ив. Мишин Богородице-Рождественской, в Столечниках, ц., Протоиерея о. М. В. Модестова: Протоиерей М. В. Модестов Священник Н. С. Недумов Московское Городское Кредитное Общество А. Ф. Бычков М. Прохоров Воскресенской, на Успенском вражке, ц., свящ. о. Н. А. Поспелова: Пот. Поч. Гр. А. А. Андреева Вознесенской, на Б. Никитской, ц., протоиерея о. А. С. Горского: Георгиевской, на Красной гор., ц., свящ. о. Н. А. Скворцова: Священник Н. А. Скворцов A. В. Васильев Параскевиевской, в Охотном ряду ц., Благочинного, протоиерея о. С. М. Маркова: Протоиерей С. М. Марков С. В. Сибиряков B. С. Уткин-Егоров М. И. Громов И. И. Лапин Сергиевской, на Б. Дмитровке ц., свящ. о. С. И. Лебедева: Церковный староста Спасской, на Песках, ц., свящ. о. Н. И. Луневского: Священник Н. И. Луневский Священник Н. П. Соколов Диакон В. Руднев Псаломщик А. Воскресенский Псаломщик В. Делекторский Успенской, на Вражке, ц., свящ. о. А. П. Поройкова: Священник А. П. Поройков Г. Смирнов Никитского сорока, 3-го отделения: Благовещенской, в Петровском Парке, ц., свящ. о П. В. Сперанского: Вас. Ник. Быков Г. А. Афанасьев Богородице-Рождественской, на М. |
| «Настоящее сочинение важно уже по самой теме, получающей особый, напряженный жизненный интерес в наши страшные времена всесветского крушения, когда весь мир оказывается пред вратами вечности» 1335 , – так начинал Глубоковский отзыв, работая над ним в Ессентуках (куда почти ежегодно уезжал на лечение) в разгар июльских событий в Петрограде, не будучи уверен в самой возможности возвращения домой. В письме от 31 августа он спрашивал Соболевского, как доставить отзыв в Академию наук, замечая при этом: «Кажется, пришел последний час нашего бытия. Все существо мое просто оледенело... Нельзя ничего ни понять, ни сообразить» 1336 . В середине сентября Николай Никанорович все же возвратился в Петроград, а 28 сентября, почти за месяц до истечения срока подачи, отзыв был препровожден в Академию наук 1337 , но сочинение Четыркина не получило искомой премии. Решением Комиссии от 1 ноября 1917 г. большая премия была присуждена А. Ф. Кони за его книгу «Отцы и дети судебной реформы», а три малых – В. И. Гессену («Адвокатура. Общество и государство»), В. Ф. Матвееву («Государственный надзор за общинным самоуправлением») и А. Г. Шлихтеру («Кустарные промыслы в Енисейской губернии») 1338 . На том же заседании Комиссии было решено ввиду «возникших сомнений относительно труда В. В. Четыркина (...) просить академиков Ф. И. Успенского и А. В. Никитского представить к следующему заседанию (15 ноября) свои отзывы о труде В. В. Четыркина» 1339 . В Комиссию по присуждению премии входили: С. Ф. Ольденбург (председатель), В. В. Латышев, А. С. Лаппо-Данилевский, М. А. Дьяконов , Н. Я. Марр, В. В. Бартольд, А. В. Никитский, Ф. И. Успенский, П. Б. Струве. На заседании 15 ноября (кроме вышеперечисленных лиц присутствовали также П. К. Коковцев и М. И. Ростовцев), после заслушания докладов Успенского и Никитского, «положено признать, что означенному сочинению Академией наук премия присуждена быть не может» 1340 . Глубоковский даже не был извещен об этом решении, узнав о нем случайно. О реакции его можно судить из письма П. |
| Устроив дело с причтом, Руднев озаботился выстроить просторней и лучше дом для богадельни. Редкий человек по уму и по сердцу был этот Федор Иеремиевич! Он как будто имел особенный дар прозревать в будущие судьбы Божии и узнавать заранее волю Божию и, таким образом, делать то, что определено Господом. Так, а не иначе надо смотреть на заботы и попечения Руднева об этой богадельне, из которой Господом предопределено было образовать целую общину сестер и затем целую обитель инокинь. Неудивительно ли, в самом деле? Оставив недоконченным Никитский храм, Руднев строит богадельню, в которую должна прибыть неизвестная ему старица Горицкая Фомаида, чтоб сначала помогать ему же, Рудневу, а потом заменить его продолжением забот об освящении, украшении храма и вместе заботиться об устраяемой общине. В 1843 году, когда все заботы и труды Федора Иеремиевича были обращены на отделку Никитского храма и на окончание заложенной им при церкви каменной колокольни, к нему явилась монахиня Фомаида с письмом от Тульского преосвященного Дамаскина. Преосвященный собственной рукой писал: «Федор Иеремиевич! Прими сию бесприютную монахиню Фомаиду. Она будет вам полезна; у вас около церкви места много. Да поможет тебе Господь, и аз смиренный Дамаскин, епископ Тульский». По прочтении Святительского письма, Руднев, хотя смутно, но догадывался, к чему Владыка намекает ему, рекомендуя подательницу письма, и «что у вас места около церкви много» он немедленно отправился в Тулу за пояснением этих загадочных слов. Владыка говорит ему: «Монахиня Фомаида опытная в духовной, иноческой жизни; по доброму свойству своего характера. Она может около себя собрать девиц с тем, чтоб положить начало иноческой жизни в обители, для которой достаточно места около новой церкви; к тому же она и сборщица хорошая, имеет большое знакомство и в этом отношении тоже может быть полезна». С этой поры деятельность Руднева сообщается монахине Фомаиде, которая с собой привезла двух послушниц Дарью Васильеву и Анастасию Дмитриеву; все они поселились на жительство в богаделенный Никитский дом. К ним вскоре перебрались из Алексина и прочие девицы, жившие раньше под руководством мон. Фомаиды, о чем будет пояснено ниже. В своем общежитии богаделки завели порядок Горицкой пустыни; ими управляла и руководила монахиня Фомаида; ей также подчинились и раньше жившие при богадельне старушки. |
| На протяжении службы певчие нередко вынуждены были прибегать к казенной помощи в связи с различными семейными событиями. Так, к свадьбе Игнатию Минину в янв. 1675 г. было дано 10 р., в 1672 г. Савве Архипову «сыну ево на крестины» было отпущено ведро вина, в 1661 г. овдовевшей сестре Андрея Анисимова по просьбе брата было пожаловано 7 четв. ржи, в окт. 1665 г. Никите Нестерову на похороны отца было дано 10 р., в марте 1674 г. Владимир Голутвин просил дать ему сукно на однорядку, т. к. «ограбили ево воры». Дворы певцов располагались в различных районах Москвы, причем в большинстве своем неподалеку от Кремля. Для Г. п. д. обычно предназначались казенные дворы (на время службы), находившиеся в ведении Тайного или реже Казенного приказа. Дворы покупались у служилых людей, в т. ч. у бывш. Г. п. д., если были построены за их счет. Так, в 1656 г. в Аптекарском пер. у крестового дьяка за 70 р. был выкуплен двор для Данилы Лазарева, а у истопника Аптекарской палаты - двор для Луки Алексеева. Иногда на строительство или покупку дворов певцам выдавались казенные деньги. Савве Крутицкому, построившему свой двор в 1678 г. на Знаменке, было дано 15 р.; в окт. 1691 г. Ивану Григорьеву на приобретение двора из Мастерской палаты выдали 50 р. При необходимости Тайный приказ на свои средства строил жилье Г. п. д. В 1674 г. между Смоленской и Никитской улицами на бывш. дворовом месте сокольника И. Стуколова были возведены дворы 5 дьякам. Проживали царские певцы и во дворах, доставшихся им от родственников. В 50-х гг. XVII в. Петр Покровец жил у Всесвятских ворот во дворе умершего деда жены. Артемию Романову к 1678 г. принадлежал двор между Тверской и Никитской улицами, купленный его отцом за 70 р. у попа. Размеры дворовых мест Г. п. д. были разными, зависели от положения дворовладельцев. В 70-х гг. Иван Новгородец владел двором за Смоленскими воротами на Поварской ул., длиной 19 сажен, шириной 18 сажен, на к-ром находились палатка каменная, «двери железные», сени с погребом, хоромы «поземные двойные», сени «о дву житьях», изба «на глухом подклете», перед нею - сенцы «о дву житьях», конюшня, напогребица, житенка, колодец «с обрубом» и сад. |
| Моя последняя московская весна была странной — и нереальной, и одновременно яркой, полной какой-то большой, новой, на меня обрушившейся действительности. Я стал взрослым в 15 лет, не перестав быть и мальчиком. Повзросление мое ускорилось, может быть, от той жизненной ответственности и новой свободы, охватившей меня. Я воспитывался отцом и матерью в духе свободы, в ней спокойно и счастливо шло развитие моей души, но тут, в Москве, весной 1918 года, я словно выплыл на широкое море свободы. Не помню, чтобы у меня когда-либо (в детстве или позже) было чувство изоляции, или одиночества, или какого-нибудь горя. Ничего этого у меня никогда не было, я был всегда счастлив, и только иногда несколько словно отчуждался от самого себя, когда удалялся от своего пути и, сам того не сознавая, покидал русло воли Божией. Но потом я быстро опять находил себя и по-настоящему чувствовал доступную для меня полноту жизни. Мы задуманы, а не только сотворены. Именно задуманы волей божественной, предположены ее надеждой, что откликнемся лично на это творение. И в каждом из нас есть неповторимое человеческое лицо, образ благой воли Божией, отражение небесной любви. И всякий раз, когда мы принимаем в себя что-то наносное для нас, это вредит нам и тормозит наш путь к цели основной. Одиночество было чуждо мне с детства, но я любил уединение. Уединение для меня всегда было — и остается — временем наибольшей жизненной полноты, а также и общения более высокого, чем какая-либо человеческая общительность. Московская весна 1918 года, после разгрома Матова, стала новым этапом моей начавшейся страннической жизни. В Москве я поселился у двоюродного своего брата, милого, кроткого и живого Кости Родионова в тихом небольшом доме на Большой Никитской. Костя был 23-летним молодым человеком с небольшой бородкой и мягкими чертами лица. Он был глубоко верующим, православным и очень русским человеком. Помню я московскую пасхальную ночь 1918 года в одной из церквей, где-то около Большой Никитской и Поварской. Я стоял с Костей Родионовым среди золота свечей, ликования веры и молитвы. Колокола еще гудели над Москвой. |
| Глеб выпил еще водки, в голове было уже «не то». Олимпиада рокотала ласково, Александр Иваныч считал его почти инженером. Обед получался нескучный. Шампанское Александр Иваныч откупорил превосходно, пробка стрельнула, но пену он ловко спустил в бокалы, она задымилась, поехала вверх, а внизу заиграли вечные, на поверхность взбегающие пузырьки в золотистой влаге. Олимпиада блаженно хохотала. Хорошо, что Красавца не было. И во всяком случае обед удался. Он закончился дуэтом в зале. «Не искушай меня без нужды». А потом Олимпиада надела ротонду, и они поехали с Александром Иванычем на том же лихаче, на котором Глеб ездил с нею в концерт – «прокатиться по городу». Глебу тоже не захотелось оставаться. Он оделся и вышел… – никуда не выйдешь, кроме Никитской, главной артерии торговли, катаний, эроса. Идти недалеко – только спуститься с лестницы. Если взять от подъезда налево, с уклоном вниз, то начнутся торговые ряды екатерининских времен, тяжеловесные, с колонками, аркадами, зубцами. Во времена Гоголя купцы играли здесь в шашки у дверей своих лавок. Гоголь тоже иной раз сражался. Этой частью Никитской менее занимались гимназисты. Эрос процветал выше. Там гуляли стайками барышни разных пород, назначались встречи. Бродили надзиратели, наблюдали, чтобы ученики не слишком возжигались. Классная дама следила за розовощекими своими девицами в коричневых платьях с черными фартучками. Глеб повернул туда. Лихачи наперегонки с «собственными» катят по середине улицы, дымя снежною пылью, бухая на ухабах. Молодые приказчики, офицеры, дамы, барышни, гимназисты парами и компаниями гуляют по тротуарам – скромен свет уличных фонарей! Пахнет свежестью, снегом, иногда нехитрыми духами. У табачного магазина Рофэ Глеб встретил приятелей: уши Сережи Костомарова пламенели на холоду. Флягинский нос за каникулы еще подпух, прусская фуражка сидела совсем на затылке. Встреча была дружеская. Прошлись, поболтали. Флягин, впрочем, недолго с ними пробыл. «Этого модистона я не могу пропустить» – и решительно вырвался вперед: не то надо пристать к незнакомке, не то был он уже знаком и делал привычную диверсию. |
|
|
