| На это Господь вместо множества дел, какие они считали необходимыми творить, ради Богоугождения, с точки зрения закона Моисеева, указывает им на одно только дело: «Се есть дело Божие – да веруете в Того,... Егоже посла Он». Это – главное Богоугодное дело, без которого невозможна вообще Богоугодная жизнь, ибо в нем, как в семени, содержатся все дела, благоугодные Богу. Поняв, что Иисус «Посланником Божиим» называет Себя, иудеи отвечают, что для такой веры в Него, какую имели израильтяне в Бога и в Моисея, пророка Его, мало тех знамений, какие Он творит. Вот доказательство того, насколько ненадежна вера, основывающаяся только на чудесах: она требует все больших и больших чудес. И вот иудеи не довольствуются тем, что Господь Иисус напитал пять тысяч людей пятью хлебами, а требуют, чтобы Он показал им большее чудо, вроде, напр., манны, которой Моисей питал их во время сорокалетнего странствования в пустыне. На это Господь отвечает, что это чудо совершенное Богом через Моисея, маловажнее того, которое теперь совершает Бог через Него – Мессию, давая им уже не призрачный хлеб, каким была манна, а «хлеб истинный с небесе». Этот хлеб «дает жизнь миру». Поняв слова Господа так, что Он говорит им о хлебе, хотя особенном и чудесном, но чувственном, иудеи выражают желание всегда получать от Него такой хлеб. В этом сказывается совершенно плотское направление их духа, вполне чувственное представление о Мессии. Тогда Господь прямо и решительно раскрывает им учение о Себе, как о «хлебе жизни», говоря, что этот Хлеб, сходящий с небес и дающий жизнь миру, – Он Сам, что приходящий к Нему не будет алкать и верующий в Него не будет жаждать никогда. Со скорбью отмечает Господь, что иудеи не веруют в Него, но это не помешает осуществлению воли Отца Небесного через Него: все ищущие спасения через Него, «приходящие к Нему», станут наследниками основываемого Им Царства Мессии, все они будут воскрешены Им в последний день и сподобятся жизни вечной. Иудеи недоумевают на это и с ропотом пересуживают между собой, как Иисус может говорить, что Он сошел с неба, когда они знают Его земное происхождение. |
| Сохранив многочисленные реликты разных эпох, Библия отразила наряду с собственно И. М. более ранние религиозно–мифологические представления древних евреев и сопредельных народов. Все это явилось причиной того, что нередко мифы и исторические предания представлены в Библии не одной, а несколькими (иногда взаимоисключающими и содержащими разные концепции мировосприятия) версиями. Иудейский (ветхозаветный) канон делится, согласно традиции, на три части. 1. Тора («Закон»), или «Пятикнижие Моисея» (Моисею было приписано позднее): книги Бытие, Исход, Левит, Числа и Второзаконие; 2. «Пророки», куда входят т. н. исторические книги: Иисуса Иавина, Судей, 1–4–я книги Царств (1–2–я книги Самуила и 1–2–я книги Царей), излагающие историю Палестины по начало VI в. до н. э., и сборники речей «больших» пророков — Исаии, Иеремии, Иезекииля (в православном и католическом каноне Библии также и книга Даниила) и двенадцати «малых» пророков; 3. «Писания», к которым относятся Псалмы (Псалтирь), Притчи Соломона, книга Иова и т. п. Плач Иеремии, сборник свадебной лирики Песнь песней, 1–2–я книги Хроник (1–2–й Паралипоменон), а также книги Ездры, Неемии, Руфи, Есфири, Даниила, Экклезиаста. Для выявления мифологических представлений наряду с книгой Бытия (разновременные пласты, сведены в IX–VII вв. до н. э.), излагающей такие традиционно–мифологические темы, как сотворение мира (в т. ч. человека), утрата человеком первоначального «рая», потоп и т. д., и предания о начале истории еврейского народа, особенно важны поэтические части канона — книга Псалмов (антология культовых гимнов 1–го тыс. до н. э., авторство их позднее было приписано царю Давиду) и книга Иова (предположительно IV в. до н. э.), фиксирующие в своей метафорике некоторые забытые и вытесненные мифологические мотивы. Следует упомянуть также ряд произведений, возникших в эллинистическую эпоху и получивших распространение в греческом переводе (напр., 1–я книга Маккавеев, книга Премудрости Иисуса сына Сирахова) или написанных по–гречески (напр., 2–я и 3–я книги Маккавеев), подчас не без влияния греческой философской лексики (напр., книга Премудрости Соломона); они были восприняты ранними христианами вместе с древним переводом Ветхого Завета на греческий язык (т. н. |
| Согласно Олесницкому, «культ лингама состоит прежде всего в символическом блудодеянии, в поставлении мужской оплодотворяющей силы на культовый пьедестал и в символическом чествовании его» 145 . Пророки, упрекавшие Израиль в практике хананейских культов, говорили о нем как о «деве Израилевой», сделавшей себе золотые «мужские изображения» для блудодеяния с ними ( Иез. 16:17 ). Но часто эти фетиши были каменными и деревянными. Иногда пророческую речь можно понять как упрек в уклонении Израиля к поклонению в ханаанских мегалитических центрах (напр., Иер. 3:9 . Иез. 20:32 ). Культ у маццебов в рощах и на высотах весной сопровождался обычно и телесным развратом ( Ис. 58:5–7 . Иер. 3:9. 6:9 . Иез. 16:16,24,25,29 и др.). Эти оргии призваны были помочь богам оплодотворить землю, магически помочь земле произвести богатый урожай. Все местности, пашни, рощи, водные источники имели своих духов-хозяев (ваалов). Весеннее цветение – ни что иное, как результат брачного сочетания мужской (ваалим) и женской (ваалот) силы. Еще в Талмуде, и даже у средневековых арабов поле, не имеющее нужды в искусственном орошении, называется «дом Ваала» или «поле Ваала» 146 . Человек не был пассивным наблюдателем совокупления мужских и женских божественно-природных сил, его религиозной задачей было помочь в этом своим богам. Через сакральную имитацию «божественных сочетаний» мужчина и женщина в акте религиозного совокупления должны были увеличивать силу божественного плодородия. В засушливые годы мегалитические культовые центры становились местом больших и непристойных человеческих жертвоприношений. Так умилостивлялись беспощадные боги неба и солнца, когда камни, их символизирующие, обливались человеческой кровью. Олесницкий в своем обширном исследовании, не утратившем и сегодня своей научной ценности, сообщает о многих каменных памятниках, имеющих особые углубления для возлияния крови (так называемые «чашечные камни»). Одна из больших мегалитических групп, открытая им в Трансиордании, в местном предании носит название эль-Марегãт, «помазанные камни». |
| Отсюда, при всех прибавлениях и вставках, в ней и сохранилось единство в основных мыслях и вообще в миросозерцании. Дильман, подробно и обстоятельно разобравший эфиопский текст книги Еноха, совершенно справедливо различает в ней: 1) собственную и первоначальную книгу Еноха, обнимающую большую часть книги (в глав. 7–36; 72–105); 2) прибавления, сделанные для объяснения находящихся в ней идей и предметов (в глав. 37–64), и 3) прибавления о Ное и его видениях и некоторые другие вставки (в глав. 65–67; 106–107). Составление первоначальной книги Еноха он относит ко 2-й половине 2-го века пред P. X. (около 150–130 г.); немного позднее сделаны были, по его мнению, объяснительные и дополнительные прибавления к книге; прибавления же о Ное и видениях Ноя относятся ко 2-й половине 1-го века пред Р. Х. 419 – Что книга Еноха вообще есть произведение иудейской, до христианской письменности, в этом не сомневался ни один из древних писателей, которым она была известна и которые на неё указывают в своих сочинениях. Основный дух её – ветхозаветный, иудейский; некоторые отдельные выражения, как напр. название тельца, прообразующего Мессию, Словом (глав. 89), как противоречащие этому духу, должны быть признаны позднейшими вставками. Но, с другой стороны, книга Еноха не может иметь и той древности, какую ей приписывали некоторые из древних писателей, напр. Тертуллиан , по мнению которого, она могла дойти до нас и от самого Еноха. Нет сомнения, что она явилась уже после плена Вавилонского. В ней усматривается такое сильное влияние книги пророка Даниила, что многие места её представляются написанными по образцу этой книги и составляют подражание ей. Подобно книге пророка Даниила, книга Еноха изображает все предметы в форме видений и сновидений. Особенно заметно влияние на неё 7-й главы книги Даниила, где изображается пророческое видение о четырех великих монархиях и вечном царстве Христове под образом четырех больших зверей, вышедших из моря (льва, медведя, барса и зверя с десятью рогами); в книге Еноха очерк первоначальной истории рода человеческого и всей истории еврейского народа представлен также в форме символического рассказа о разных животных (глав. |
| Толкователи, может быть, правы, думая, что едва ли таинственные животные ходили на своих ногах. Они служили животным главным образом для стояния. Цель, на первый взгляд, слишком скромная, чтобы требовала каких-нибудь больших затрат силы и какого-либо особого строения ног. Стоять с одинаковым удобством можно и на ногах человеческих, как и на ногах любого животного – вола, льва. Только в одном случае для стояния нужны ноги особого качества и особого строения. Но этот случай имеет скорее место по отношению к «ногам» неодушевленных предметов, чем к ногам живых существ. Это именно тогда, когда при посредстве ног (ножек) поддерживается какая-либо громадная тяжесть. Тяжесть, лежащая на известном предмете, передается точкам опоры его на земле, и чем больше эта тяжесть, тем крепче должна быть подпора (ножки) предмета. Ноги каждого живого существа, выдерживая тяжесть его тела, конечно не могли бы выдержать слишком большой посторонней тяжести, положенной на это существо. Под тяжестью ноги у человека и животного подкашиваются. Для слишком больших тяжестей человеку (например) действительно, нужны были бы ноги какого-нибудь особенно крепкого ногами животного, напр. вола. Если человекоподобным животным в видении пр. Иезекииля даются ноги не человеческие, а какие-то другие, то явно, что для этих животных человеческие ноги – были недостаточно крепки. Так как ноги их предназначались не столько для ходьбы, сколько для стояния, то очевидно, что особенно крепкие ноги этим животным нужны были для устойчивости. Не лежала ли на этих животных какая-либо большая тяжесть, что для них требовались такие сильные ноги? Какая же могла лежать на таинственных животных тяжесть, что она требовала от ног их нечеловеческой и неземной крепости? На животных лежала действительно громаднейшая, невообразимая тяжесть, именно , «слава (буквально: «тяжесть») Иеговы». Чувственно тяжесть эта представлялась пророку в виде целой великолепной тверди, равной вероятно по объему небесной тверди, над (или «на») головами животных с престолом Божиим на ней и с Сидящим на престоле. |
| —125— туру по своему предмету, в которую вошли сочинения на новогреческом, английском, немецком и французском языках, и воспользовался всем, что можно было извлечь из неё. Еще лучше он ознакомился с известиями современников и документами по истории унии; прекрасное знание греческого и латинского языков дало ему возможность читать их в подлиннике, и к подлинному тексту он обращается даже тогда, когда без больших опасений за свои выводы он мог бы довериться существующим русским переводами (напр. при пользовании Пахимером). В особенную же похвалу г. Смирнову должно быть поставлено то, что, не довольствуясь изданным в печати материалом, он догадался привлечь к делу некоторые греческие рукописи Синодальной Московской библиотеки и при помощи их внес в историю унии новые данные, не бывшие ранее в научном обороте; между прочим, по этим рукописям он изучил и представил в «возможно-полном переводе» (376–397) одно слово Георгия Акрополита, очень важное для оценки догматической точки зрения на унию лучшей и наиболее беспристрастной партии византийских богословов. К сожалению, работая на такой солидной основе, г. Смирнов не сумел оберечь себя от одного очень существенного недостатка. Увлекаясь новыми наблюдениями, почерпаемыми им из непосредственного знакомства с источниками, он старается передать их непременно словами источников и потому наполняет свой труд длинными буквальными выдержками, в общей сумме занимающими у него не менее трети всего сочинения. Конечно, буквальные выдержки из источников составляют необходимую принадлежность каждого серьёзного исторического исследования, но они не должны переходить в крайность и заменять собой речь исследователя. У Смирнова же это последнее явление наблюдается чаще, чем хотелось бы видеть. Каждый документ излагает он in extenso, не различая в нём существенного исторического содержания от временных и случайных условностей (см. напр. 16–19; 67–68; 99–104; 146–151 и пр.); каждое обследуемое им творение церковного писателя он передает почти в буквальном переводе, мало заботясь о систе- |
| до Р.Х). В это время, надобно полагать, закончилось и пророческое служение св. пр. Осии. 4 В хронологическом порядке можно расположить время пророческого служения Осии след. обр.: а) при Иудейских царях: при Озии, сыне Амассии, царств. 52 г. (809–757 г. до Р.Х), Иоафаме, сыне Озии (757–742), при Ахазе – шесть лет до разрушения Израил. Царства в 723 г.; б) при Израильских – при Иеровоаме 2-м, вероятно, с 27 года его царствования, т.е. со вступления на престол Иудейск. царя Озии (809–794); во время междуцарствия, продолжавшегося 22 года (794–772); при Захарии, (царств. 6 мес); Селлуме (царств. 1 мес); при Манаиме (царств. 10 лет 771–760); Факие (760–758; Факее (цар. 20 л. 756–738): во время возмущения по убиении Факея, и при последн. царе Израил. Осии – до разрушения царства 738–723. – После сего в Иудейск. Царстве царили: Езекия (-699), Манассия, сын Езекии (699–644), Амон, сын Манассии (644–642), Иосия, сын Амона (642–611), Иоахаз (611, ц. 3 м), Иоаким (610), и Иехония (600) и Седекия. При последних четырех царях началось и кончилось разрушение Иудейского царства: Иудеи отведены в плен, в Вавилонию (607–585). 8 Укрепленного города. Т.е. идолослужение распространилось не только в больших укрепленных городах, но и в малых пограничных укреплениях, где находились только башни для наблюдения за окрестностями. 13 Гадали и волшебствовали. Гадали по разным знамениям, напр. по полету птиц, облакам, воздушным переменам и т.п. Волшебствовали, напр. посредством жезлов, каковый способ волхвования назывался жезловолхвование или равдоматия. О сем способе волхвования говорит и св. пр. Осия ( Ос.4:12 ). 14 Фегор от еврейского слова паар открыл, и т.п. Означает: открытый, обнаженный и т.п. – бог открытия или бесстыдства. См. у Штоккия и Гезениуса под сим словом. 19 И роди. Сего слова нет ни в греческом тексте Римского издания, ни в Еврейском, но есть в Вульгате. «et fac tibi filios», и оно согласно с контекстом. 21 Некоторые к словам: пойми себе жену прибавляют слово: земли, т.е. возьми жену земли блудной, или языческой; также возьми чада земли блужения, т.е. |
| 189 Подобных примеров можно много встретить в книгах, переведенных сотрудниками Геннадия с латинского; от них не свободны и те места в книгах пророков Иеремии и Иезекииля, которые внесены в эти книги в перевод с Вульгаты. 190 Но и в переводе известных слов переводчик был не совсем счастлив. Во многих случаях буквализм совершенно затемняет ясность смысла слова и идет наперекор истинному значению последних. 191 Впрочем, нельзя сказать, чтобы переводчики не заботились совершенно о ясности речи. Это доказывается тем, что очень часто на полях они делали объяснения непереведенных с латинского слов. В книге Есфирь, напр., в 16 главе 5 ст. употреблено слово: «куникулус». На поле сейчас дается объяснение этого слова: «есть зверь куникул, подобен заецу, а менши заеца, а живе в пещерах, пещеры ж их зовутся куникулы». 192 Но как ни неудачны были первые работы Геннадия по составлению полного списка Библии, нельзя строго осуждать его за это. Геннадий действовал как частный человек без всякой поддержки со стороны общества и правительства. Притом, для больших успехов православия в борьбе с ересью ему необходимо было торопиться составлением полного списка Библии. Этим объясняется, почему Геннадий поручил перевести некоторые библейские книги, некоторый места и главы в библейских книгах с латинского, а не с греческого, а также почему он воспользовался списками библейских книг сравнительно неполными. В первом случае люди, знавшие латинский язык, были у него под руками, а людей, знавших греческий язык, искать было долго, если уж совершенно нельзя было найти их, во втором случае, действуя как частный человек, он не мог отыскать списков книг библейских боле полных, хотя таковые, как напр. книги: Есфирь и пр. Иеремии и Иезекииля, и существовали на Руси. Высказанными соображениями объясняются все и другие явления, какие представляет нам Геннадиевский список Библии. Отдельный текст некоторых библейских книг во времена Геннадия был очень редок на Руси. Чаще употреблялись книги с толкованием на них. |
| Ночное спокойствие оберегается часто с большой строгостью, как, напр., в Средней Азии. В Хиве, по словам Вамбери, арестовывается всякий, кто ни попадется на улице ночью; В Бухаре же через два часа после заката солнца никто не смеет и выходить из дома; задерживаются даже больные, идущие к лекарю. Те же порядки господствовали и в других странах в прежние времена при фанатических правителях, напр., при халифе Хакиме в Египте. Ночные уличные разбои и воровство в городах относительно редкое явление; на больших дорогах в культурных областях царит такая же безопасность. В царствование Саладина говорилось, что от Алеппо до Хеврона можно вести открыто свое золото; то же может относиться и к тридцатым годам нашего столетия, когда Ибрагим-Паша водворил порядок в Сирии; то же самое в достаточной степени справедливо по отношению и к нынешнему Египту. Конечно, дело обстоит совершенно иначе в смутные и тревожные времена, особенно в эпохи междоусобий, или когда власть попадает в руки солдатчины; в такие времена часто случается, что дороги становятся достоянием разбойничьих шаек, а солдаты, на свою долю, грабят дома богатых граждан; но необходимо заметить, что, как только браздами правления овладевал сильный государь, ему легко удавалось восстановить нарушенное общественное спокойствие. Затем бросим общий взгляд на уголовное право 151 ислама, основоположения которого даны были уже в самом коране. Мухаммед и в этой области поставил законом то, что было местным обычаем в Аравии; в этих обычаях он стремился лишь смягчить отдельные суровые частности, особенно же старался он уничтожить или по крайней мере ограничить до известной степени кровомщение и возможно ослабить его пагубные влияния. По правовому воззрению арабов, которое было принято и пророком со ссылкой на Моисеево законодательство, телесные увечья и смертоубийство наказывались равносильным возмездием. В коране говорится: «В нем (в Писании Божием) Мы предписали им (прежним пророкам): душу за душу, око за око, нос за нос, ухо за ухо, зуб за зуб: раны должны быть местью». |
| вированные переходы, нередко повторения одного и того же, по местам, неясность, неопределенность и даже как бы противоречие во взглядах. Хорошей иллюстрацией сказанного может, напр. служить отдел «из истории библейского свитка», – один из самых больших по объему и наиболее пестрых по своему составу. В нём автор сначала говорит о внешнем виде библ. списка – в форме скрученного свитка и описывает самые подробности этого книжного вала, исследует форму школьных библейских фрагментов, по аналогии с таковыми же, употреблявшимися у народов классического мира, затем он переходит к речи о внешних размерах книжного свитка, останавливается на специальном вопросе о слиянии 12 малых пророков в один том, говорит о пятичастном делении Торы, излагает любопытную судьбу свитка первых пророков и выясняет принципы самого размещения всех библейских книг в общем свитке их; затем, он снова возвращается к прерванной речи о размерах библейского свитка, говорит о миниатюрном письме, упоминает о раввине Меире, как выдающемся софере, решает вопрос о позволительности фрагментарного извлечения из свитка, для школьных и богослужебных целей; непосредственно за этим, без всякого мотивированного перехода, автор начинает говорит о том, что производителями (?) священных письмен могли быть и язычники, упоминает об одном из них – о каком то анонимном гое из Сидона и вообще говорит об отношении язычников к Библии. Затем, автор снова возвращается к вопросу об объеме свитка священных книг, а также и к самому первому вопросу данного отдела – о внешнем виде рукописи, говорит о своеобразных приемах «запечатывания» книг у евреев, подробно исследует любопытный обычай «генизы»; непосредственно же вслед за этим, совершенно без всякого понятного перехода мыслей, он начинает говорить о том, как шли строки в древнем свитке, какие получались при этом колонны, описывает самый modus sribendi, говорит о разграничении отдельных слов, строк и целых книг, исследует число колонн, описывает их ширину и вышину, подробно рассуждает о количестве букв в строке библ. текста, и в заключение |
|
|
