| Он говорил об этом, писал, принимал меры к осуществлению своей мысли и надеялся на ее осуществление. Но и до этого ему не удалось дожить. Говоря о политической роли болгарского духовенства, нам нельзя не остановиться на наиболее яркой и замечательной в этом отношении личности терновского митрополита Климента (в миру Василий Друмев, род. ок. 1838 г. † 1901 г.) 39 . Воспитанник Одесской духовной семинарии и Киевской дух. академии, человек весьма крупнаго ума, блестящих дарований и благороднейшего сердца, одинаково горячо любившего и свою родину – Болгарию и общеславянскую родину – Россию, Климент проявил себя преимущественно как поборник в Болгарии за русскую идею и как мученик за нее во времена мрачного Стамбуловского режима. По окончании Киевской Духовной Академии, молодой Друмев уехал в Румынию, жил здесь довольно долгое время в качестве эмигранта и вместе со своим товарищем детства В. Д. Стояновым, при содействии знаменитого ученого М. С. Дринова, много работал над созданием болгарского литературно-научного общества «Болгарско Книжовно Дружество» (основ, в 1869 г.) и над его изданием «Периодическо Списание». Уже в этот период жизни он сделался человеком весьма популярным в Болгарии – главным образом своей беллестристической деятельностью и преимущественно пьесой из болгарской истории «Иванко, убийца Асеня». Монашество он принял уже в зрелом возраст (в 1873 г.), опять-таки в значительной степени под воздйствием экзарха блаж. Анфима. Да и вообще его привлекало духовное служение, отвечавшее его воспитанию и глубоко религиозному нравственному складу. Воплощение своего духовного идеала он видел в двух русских архипастырях, борцах за правду: св. Филиппе, митр. Московскм и св. Ермогене, патр. Всероссийском. Скоро, в следующем же 1873 г., Климент получил и сан епископа (с титулом Браницкого). Освобождение Болгарии и неотложные требования жизни заставили Климента принять ближайшее участие в политике вновь созданного княжества. В 1878 г. он избирается представителем Рущукского округа для поднесения благодарственного адреса Царю-Освободителю (правда, не состоявшегося); в 1879 г. |
| Отец подводит меня к избушке, из которой идет дымок: это теплушка наша, совсем около ердани. И я вижу такое странное… бегут голые по соломке! Узнаю Горкина, с простынькой, Федю-бараночника, потом Павел Ермолаич, огородник, хромой старичок какой-то, и еще незнакомые… Отец тащит меня к ердани. Горкин, худой и желтый, как мученик, ребрышки все видать, прыгает со ступеньки в прорубь, выскакивает и окунается, и опять… а за ним еще, с уханьем. Антон Кудрявый подбегает с лоскутным одеялом, другие плотники тащат Горкина из воды, Антон накрывает одеялом и рысью несет в теплушку, как куколку. «Окрестился, — весело говорит отец. — Трите его суконкой, да покрепче! — кричит он в окошечко теплушки. — Идем на портомойню скорей, Косой там наш дурака валяет». Портомойня недалеко. Это плоты во льду, лед между ними вырублен, и стоит на плотах теплушка. Говорят — Ледовик приехал, разоблачается. Мы входим в дверку. Дымит печурка. Отец здоровается с толстым человеком, у которого во рту сигара. За рогожкой раздевается Василь-Василич. Толстый и есть самый Ледовик Карлыч, немец. Лицо у него нестрашное, борода рыжая, как и у нашего Косого. Пашка несет столик со счетами на плоты. Косой кряхтит что-то за рогожкой, — может быть, исхитряется? Ледовик спрашивает — «котофф?» Косой, говорит — «готов-с», вылезает из-под рогожи и прикрывается. И он толстый, как Ледовик, только живот потоньше, и тоже, как Ледовик, блестит. Ледовик тычет его в живот и говорит удивленно-строго: «а-а… ти та-кой?!» А Василь-Василич ему смеется: «такой же, Ледовик Карлыч, как и вы-с!» И Ледовик смеется и говорит: «лядно, карашо». Тут подходит к отцу высокий, худой мужик в рваном полушубке и говорит: «дозвольте потягаться, как я солдат… на Балканах вымерз, это мне за привычку… без места хожу, может, чего добуду?» Отец говорит — валяй. Солдат вмиг раздевается, и все трое выходят на плоты. Пашка сидит за столиком, один палец вылез из варежки, лежит на счетах. Конторщик немца стоит с часами. Отец кричит — «раз, два, три… вали!» Прыгают трое враз. |
| 57. Посмотри на новую борьбу подвижника и гонителя! Один приказывал Василию совлечь с себя верхнее рубище. Другой говорит: «Если хочешь, скину пред тобой и хитон». Один грозил побоями бесплотному; другой преклонял уже выю. Один грозил строгать когтями; другой отвечает: «Оказав мне услугу такими терзаниями, уврачуешь мою печень, которая, как видишь, много беспокоит меня». Так они препирались между собой. Но город, как скоро узнал о несчастье и общей для всех опасности (такое оскорбление почитал всякий опасностью для себя), весь приходит в волнение и воспламеняется; как рой пчел, встревоженный дымом, друг от друга возбуждаются и приходят в смятение все сословия, все возрасты, а более всех оружейники и царские ткачи, которые в подобных обстоятельствах по причине свободы, какой пользуются, бывают раздражительнее и действуют смелее. Все для каждого стало оружием, случилось ли что под руками по ремеслу или встретилось прежде другого; у кого пламенники в руках, у кого занесенные камни, у кого поднятые палки; у всех одно направление, один голос и общая ревность. Гнев – страшный воин и военачальник. При таком воспламенении умов и женщины не остались безоружными (у них ткацкие берда служили вместо копий) и, одушевляемые ревностью, перестали уже быть женщинами, напротив того – самонадеянность превратила их в мужчин. Коротко сказать, думали, что, расторгнув на части правителя, разделят между собой благочестие. И тот у них был благочестивее, кто первый бы наложил руку на умыслившего такую дерзость против Василия. Что же строгий и дерзкий судия? Стал жалким, бедным, самым смиренным правителем. Но явился сей без крови мученик, без ран венценосец и, удержав силой народ, обуздываемый уважением, спас своего просителя и оскорбителя. Так сотворил Бог святых, творяй вся и претворяяй ( Ам. 5:8 ) в лучшее, Бог, Который гордым противится, смиренным же дает благодать ( Притч. 3:34 ). Но разделивый море, пресекший реку, пременивший законы стихий, воздеянием рук воздвигший победные памятники, чтобы спасти народ бегствующий, чего не сотворил бы, чтоб и Василия исхитить из опасности? |
| В Никополе 1-м был казнен схваченный еще до Е. пресв. А. Его предали смерти за стенами города в безлюдном месте, чтобы лишить законного погребения. Ночью после казни аравракские клирики нашли тело мученика в лесу, голова А. застряла в ветвях дерева и была найдена благодаря крику ворона. Затем были казнены М. и Евг., дерзко отвечавший на суде Лисию. Он был умерщвлен с особой жестокостью: ему вырвали язык, отрубили обе руки и переломали ноги. Казнь мучеников Севастийских. Миниатюра из Минология Василия II. 976-1025 гг. (Vat. gr. 1613. P. 241) Казнь мучеников Севастийских. Миниатюра из Минология Василия II. 976-1025 гг. (Vat. gr. 1613. P. 241) После суда был устроен смотр войск, где Лисий обратил внимание на О., отличавшегося высоким ростом и красотой. О. был христианином и всегда носил под доспехами крест, к-рый был замечен Лисием. О. был арестован и вместе с Е. отправлен для суда в Севастию. Через 5 дней мученики прибыли к Агриколаю, к-рый устроил им допросы. Узнав о многолетней безупречной службе Е., правитель предложил ему хотя бы для проформы поклониться богам, а в душе оставаться христианином, поскольку в противном случае он будет вынужден пойти против своей воли и казнить Е. Тот отказался и, ссылаясь на рим. законы, к-рые он знал в совершенстве, призвал Агриколая выслушать ответные аргументы. Е. было предоставлено слово, и он, цитируя античных философов и поэтов, доказывал, что уже в древние времена наиболее прозорливые мыслители презирали такие божества, как Зевс и Аполлон. В споре мученик приводил мифологические сюжеты, слова Аристотеля, строки из произведений Гомера и Гесиода, цитировал диалоги Платона «Тимей» и «Государство». В конце концов Е. логическими построениями поставил Агриколая в тупик. Судья потребовал, чтобы Е. рассказал подробнее о своей вере. Тогда Евстратий приступил к изложению ветхозаветной и евангельской истории (главы 24-27) и завершил рассказ осуждением идолопоклонства и восхвалением Платона, отказывавшего языческим богам в благости. Решив запугать осужденного, Агриколай приказал подвергнуть пыткам О. Тот покорно принял смерть на раскаленном ложе. Казнь же Е. была отложена на следующий день. |
| Год рождения Амфилохия определяется из сопоставления косвенных соображений. Григорий Богослов и Василий Великий говорят о нём отеческим тоном, из чего можно заключить, что он был значительно моложе их. В двух письмах, относящихся к 371 г., когда ему было около 42 лет, Григорий Богослов хвалит Амфилохия за разумность, превосходящую его возраст (ep. 22–23. Migne, PG, t. 37, col. 57 А,С). А Василий Великий в 374 г., когда ему было 44 года, приветствуя Амфилохия по поводу его посвящения в епископа, называет его τκνον γαπητν (ер. 361. Migne, PG, t. 32, col. 629 С). Таким образом, надо признать, что Амфилохий в 371 г. ещё не достиг тридцатилетнего возраста, а в 374 г. едва переступил возраст, узаконенный для епископа, и, следовательно, родился между 340 и 345 гг. Амфилохий по примеру отца и старшего брата предназначал себя к карьере ритора. Первоначальное образование он получил от отца, а затем вместе с Евфимием был определён отцом, очевидно, поддерживавшим свои прежние юношеские связи со знаменитым ритором, в школу Ливания. Но, определяя детей в языческую школу, Амфилохий-отец не проявил в этом известного равнодушия к христианской вере и не подал убеждённому стороннику языческой культуры никаких поводов надеяться на сочувствие учеников его взглядам. Ливаний упоминает о братьях в нескольких письмах (ер. 549, 584, 585, 1226, ed. Wolf, p. 267, 282 f, 581 f). Он с большой похвалой отзывается о способностях и успехах своих учеников, но совершенно умалчивает о своих расчётах привлечь их на сторону эллинизма и, поздравляя впоследствии Амфилохия по поводу его посвящения в епископа, совершенно не обвиняет его в измене или отпадении (ер. 1226, ed. Wolf, p. 581). Сразу по окончании занятий у Ливания Амфилохий отправился в Константинополь, чтобы занять там должность адвоката. Это было в 363 или 364 г., т. е. после смерти Юлиана. В Константинополе он быстро приобрёл влияние, так что уже в это время Григорий Богослов просил его поддержки в деле диакона, обложенного слишком высокой податью (ер. 9. Migne, PG, t. 37, col. 36 В), а когда Амфилохий отказался, то просил его по крайней мере не выступать против него (ер. 13. Ibidem, col. 45). Из этого видно, насколько ценилась его поддержка и насколько угрожающим признавалось его противодействие. |
| Макария Египетского . Соответственно этому заглавию мы не должны искать в этой статье собственно характеристики воззрений преп. Макария и вполне законченного анализа их. Намерением автора было дать нам только материалы для характеристики в их первоначальной, так сказать, черновой обработке, а потому наши замечания не должны звучать упреком. Это просто pia desideria, с которыми мы будем ожидать обещанного автором второго тома его исследования о Макарии Египетском . До сих пор патрология не имеет хорошего исследования о Василии Великом , как общественном деятеле. Существующие монографии недостаточны отчасти потому, что вопрос этот разрабатывается в них в слишком общих чертах, а во вторых потому, что все они держатся хронологии Гарнье, в настоящее время устаревшей. Вопрос нуждается в пересмотре на основании новых исследований о хронологии писем Василия Великого . Нельзя поэтому не приветствовать работ на темы, подобные избранной г. Борисовским. Нужно, однако, сказать, что для удовлетворительного выполнения этой задачи необходимо самое тщательное, самое детальное изучение писем Василия Великого . Время жизни св. Василия было эпохой величайшего религиозного брожения. Чтобы определить отношение Василия Великого к разным религиозным партиям, нужно собрать все сведения о характере, судьбе и направлении всех лиц, с которыми св. Василий состоял в переписке. Тогда характер его пастырской деятельности выяснится сам собою. Статья г. Борисовского о. Василии Великом , как пастыре церкви, не обнаруживает, однако, ни знакомства автора с новейшей литературой, ни тщательного изучения источников. В первом отделе своей статьи г. Борисовский дает общую характеристику пастырской деятельности св. Василия в связи с особенностями его личного характера и обстоятельствами церковной жизни того времени. Характеристика личности Василия Великого , данная автором, в общем, совершенно верна. Вполне основательно автор видит в лице Василия Великого преимущественно человека дела, приписывает ему религиозность, высокое представление о пастырском служении, побуждавшее его строго относиться к своим пастырским обязанностям, сострадательность к несчастным, общительность, широкую ученость, рассудительность, чувство меры. |
| Учение того и другого писателя было обусловлено богословием Василия Великого , но каждый из них развивал его индивидуально и независимо от другого. c) Из трех великих Каппадокийцев, связанных с Оригеном семейными традициями и прямым изучением его сочинений, Григорий Нисский стоял ближе всего по своим воззрениям к александрийскому учителю. От него Григорий унаследовал общий дух и характер своей системы, а также и частности, но более или менее переработанные в духе сложившегося церковного учения. d) Григорий Нисский не обнаруживает столь резко сказывающегося у Василия Великого стремления опираться исключительно на текст Священного Писания. Напротив, относясь к нему свободно, он охотно пользуется аллегорическим методом толкования, иногда совершенно стирающим буквальный смысл, и философией. Из философских учений наибольшее влияние на его образ мыслей оказала система Филона, а затем неоплатонизм. В. Учение о богопознании. Вопрос о возможности, степени и условиях богопознания рассматривается Григорием Нисским , как и другими Каппадокийцами, в связи с критикой учения Евномия о возможности познать сущность Божию. На этот вопрос святой Григорий отвечает формулой: Бог непостижим по существу, но до некоторой степени познаваем в Своей деятельности и проявлениях, как в мире, так и в человеческой душе. Сущность Божия непостижима, потому что только подобное может познавать подобное себе, а человек никогда не может ни вполне уподобиться Богу, ни выйти из ограничений своей природы. Бог по Своим свойствам выше всего тварного – и не подобен ничему наблюдаемому в мире чувственном. С другой стороны, всякое существо может пребывать в бытии только до тех пор, пока оно остается самим собой. Огонь не может существовать, превратившись в воду. Зрение, слух, обоняние воспринимают действительность способом, свойственным каждому из этих чувств. Так и человек не может выйти из самого себя, но «на что ни смотрит, видит, в сущности, только себя самого, хотя и думает, будто видит нечто высшее себя». Смотря на все через очки своей телесности, человек не может представить себе Бога иначе, как Существом, Которому свойственны некоторая пространственность и временность. |
| 13.02.2019 Подпишитесь на наш Телеграм Меня спрашивали, почему я всерьез взялась с некоторых пор за тему православных святых, которых можно бы было назвать покровителями жертв насилия. Если когда-то все эти тексты оформятся у меня в один проект, я, наверное, напишу поподробнее. А пока примерно так. Человек был создан по образу и подобию Божию. Насилие – одно из тех преступлений, совершая которые, человек максимально далек от этого образа. Некоторые говорят о “звериных инстинктах”, но это неправда: “инстинкты” тут не звериные, а дьявольские. Издеваться над себе подобным просто потому, что он, объективно или в этот момент, не может от тебя защититься – это как раз противолежит умалению Господа до зрака раба, дабы послужить Своему собственному творению и спасти его. Насилие вообще не об инстинкте и не о половых отношениях. Это просто наиболее гнусная мера унижения. В ритуалах (не только религиозных, вполне подойдет упоминание тюрьмы и криминала, не зря мученик о. Василий (Росляков) называл тюрьму монастырем сатаны) насилие как ритуальное действие гораздо страшнее чего-либо другого по последствиям. Но если другие страшные преступления – серийные убийства, пытки, людоедство, продолжите сами – обществом однозначно осуждаются, то насилие у нас стоит особняком. В нем чаще всего, как известно, обвиняют жертву. Даже если это ребенок. Можно долго говорить о том, какие механизмы движут этими людьми, лично я уже который год нахожу разные нюансы… я, кстати, высказывала мнение, что если светское общество (не отдельные члены, а большинство) винит жертв преступлений, а не преступников – это значит, что само общество уже настолько трясет нестабильностью и люди пытаются найти иллюзию, что они хоть что-то могут контролировать, ну хоть насилия избежать, если будут хорошо себя вести? Так вот. Если мало-мальски адекватный убийца знает, что с ним будет за убийство, то насильник заведомо “подогрет” безнаказанностью. Жертва, скорее всего, будет молчать. А не будет – ей же хуже, плюс попробуй докажи, всегда можно списать на “сама спровоцировала”, и большинство поверит. Насилие над собственной женой или над женщиной, имеющей в своей жизни связи не с одним мужчиной, и вовсе мало кем считается насилием, а уж если женщина пришла к мужчине сама… кому есть дело, что она пришла, доверившись, поверив в порядочность человека, и вовсе не хотела, чтобы ее растерзали? |
| Несколько иначе обстоит дело со сценой, в которой мученик остается нетронутым натравленными на него зверями. Дело в том, что в церковной историографии зафиксированы случаи ненападения зверей на христиан . Они могли быть прообразом для составителя Мученичества; но вместе с тем вполне возможно, что то же самое реально произошло и со святым Мироном. В других элементах повествования нет ничего с исторической точки зрения сверхординарного. Единственное, что еще вызывает некоторое недоумение — это подробности вполне реального порядка. Так, остается непонятным, почему в Мученичестве указывается название провинции, где жил Мирон, но при этом не называется конкретный город. Странность этого момента усиливается тем, что, согласно рассказу, святого после всех истязаний отсылают на казнь в город Кизик (находился в Мизии на полуострове Капу-Даг — северо-западный район полуострова Малая Азия). Такая практика — перевод для казни из одного города в другой, которые значительно удалены друг от друга — документально не подтверждается. Поэтому резонно предположить здесь инкорпорирование в житийный сюжет истории перенесения мощей святого Мирона из какого-то из городов Ахайи (под которой здесь мог подразумеваться регион, охватывающий Македонию и Грецию в целом или только территории Пелопонесского полуострова) в город Кизик . Это перенесение могло быть обусловлено либо реальным нашествием варварских племен, либо многочисленными угрозами такого нашествия . Кстати, интересно отметить, что в Мученичестве содержится подробность о том, что Мирон был арестован во время литургического празднования со своей общиной Богоявления. Очень возможно, что в данном случае (как и в случае с упоминаемыми в тексте названиями, именами и некоторыми элементами повествования) речь идет об исторически достоверном свидетельстве празднования в ряде греческих общин середины III века праздника Богоявления. Подобного положения дел нельзя совсем исключать, особенно если учитывать, что уже на рубеже II и III веков этот праздник существовал у гностиков василидиан , а в III веке, согласно сирийскому литургико-каноническому памятнику «Завещание апостолов», был уже широко распространен по крайней мере на Востоке . Впрочем, также вполне допустимо видеть в данной подробности либо гностическое влияние на автора Мученичества (в случае раннего происхождения текста), либо анахронизм, допущенный по неясным теперь мотивам. |
| в) Кроме этих как бы наглядных доказательств бессмертия души, самое существо души, свойство сил ее не есть ли ручательство за ее бессмертие? Душа наша имеет беспредельные желания. Она ничем земным не удовлетворяется. Хотя бы мы обладали всеми возможными благами земными, хотя бы к нашему удовольствию собрано было все со всего света, представлены были все сокровища земли, даны все преимущества общественныя: мы все остаемся не довольны собою, все не покойны, скучаем. От чего бы происходило это недовольство наше собою среди всех благ земных, эта тоска сердца, крушение духа? Все прочия существа земного мира, будучи созданы для земли, на земле и находят полное для себя удовлетворение. Сыто животное, – и оно играет; в свежей воде рыба, – и она плещется; на открытом и чистом воздухе птица, – и она вьется и поет; в земле червь, – и он покоен. Один человек ни в чем на земле для себя не находит истинного удовольствия, полного наслаждения. Ужели это творение Божие, – лучшее из всех земных творений, должно быть несчастнее самого презренного червя? Ужели Творец создал нас только одних из всех земнородных на муку, отказал нам одним навсегда в чистом и полном наслаждении? Этого допустить нельзя. «Благ Господь всяческим и щедроты Его на всех делах Его» ( Псал. 144, 9 ). Непременно придет время, когда и мы найдем совершенный покой, полное удовольствие. Это неудовлетворение души нашей ничем земным прямо указует нам, что мы здесь в чужбине, а не на родине, странники и пришельцы, а не коренные обитатели, созданы не для земли, а для неба. г) Дабы слишком не продлить слова, перейдем прямо к более разительному доказательству необходимости и действительности существования нашего за гробом. Это недостаток, отсутствие в настоящей жизни должного воздаяния каждому по делам. По суду правды Божией добродетель должна получать свойственную себе награду, а порок соответственное себе наказание. Но здесь на земле не видно, чтобы добродетель была вполне вознаграждаема, а порок был караем. В сем мире часто праведники страждут, бывают в угнетении, в нужде, в труде, в гонении, в безвестности, грешники большею частию веселятся, живут в довольстве, в чести, в покое. |
|
|
