| И в этих случаях хозяйство лежит на ответственности пяти членов двора-семьи, из которых не все по-видимому друг другу родственники. Наконец, мы нашли во дворе-семье даже 6 ответственных членов: отец и его сын, трое чужих – братья между собой и их братанич (XI, 100). И если довериться отчествам, то и в такое товарищество-двор вошли не только родственники между собой, но и чужие друг другу лица. Как видим, чужих лиц, как совладельцев двора, Писцовой книгой отмечено немало. По большей части эти «совладельцы» не носят никакого названия; но немногие случаи, где им название дается, проливают свет на то, кто такие были эти «чужие» люди. В Писцовой Книге они называются: суседами, приятелями, складниками, половниками, захребетниками, подворниками, поземщиками. Обстоятельные суждения о всех их проф. Сергеевича дает нам возможность повторить коротко его выводы. Сусед – сосед, как самое название показывает, – это крестьянин соседний другому. Но в каком смысле? Мы часто видим дворы в одной деревне, вероятно и стоявшие рядом, по соседству: однако хозяева их соседями не называются. Называет же Писцовая книга соседями крестьян, своих дворов вовсе не имевших, живших в дворе другого крестьянина – соседа (III, 66, 262, 401, 700, 726; XI, 403, 429). Полагаем поэтому, что здесь разумеется соседство не по месту, а соседство так сказать по времени поселения на известном месте: когда-то они начинали деревню, или двор в ней (сели, садились) вместе (су. со), сообща несли труды, сообща платили доходы; потом к ним поселились другие, распахали свои участки; а эти первые так и оставались друг другу «соседями». Они живут в одном дворе; они пашут один участок; они получают общую прибыль; они платят сообща и доходы. Севшие на известную деревню вместе, но не случайно, а по внутренней близости одного другому, когда-то игравшие вместе, а потом вместе же отправившиеся искать счастья по белу свету отмечаются Писцовой книгой названием «приятели». Немного их знает Писцовая книга (XI, 41); и не потому ли, что мало обезпеченная крестьянская жизнь скорее способствовала развитию чувства самосохранения, хотя бы чрез борьбу с другими; и мало давала почвы для развития отношений приятельских (ср. |
| Архив Пн Постановление Епархиального собрания города Москвы о нынешнем состоянии церковной жизни, ее актуальных проблемах и задачах перспективного развития в Первопрестольном граде и ставропигиальных монастырях 23 декабря 2011 г. 15:00 23 декабря 2011 года в кафедральном соборном Храме Христа Спасителя под председательством Святейшего Патриарха Кирилла состоялось годичное Епархиальное собрание города Москвы. Заслушав детальный обзорный доклад Его Святейшества о нынешнем состоянии церковной жизни, ее актуальных проблемах и задачах перспективного развития в Первопрестольном граде и ставропигиальных монастырях, Епархиальное собрание Москвы постановляет: 1. Благодарить Святейшего Патриарха как правящего архиерея Первопрестольного града за понесенные им обширные каждодневные труды по личному руководству церковной жизнью российской столицы, за регулярные посещения московских приходов, ставропигиальных монастырей и Патриарших подворий. Эти посещения сопровождались совершением Патриарших богослужений, совместной молитвой Предстоятеля Церкви с епархиальным духовенством и народом Божиим, а также произнесением научающего Первосвятительского слова, обращенного ко всем верным чадам нашей Церкви, ко всему обществу и миру. 2. Считать необходимым для монастырского и приходского духовенства заботиться о преодолении в обществе межнационального и социального напряжения, призывать в проповедях и пастырской работе к гражданскому миру, заботиться о том, чтобы социальное расслоение и межнациональная вражда не находили себе места в церковной жизни. Подчеркнуть крайнюю опасность нарушения общецерковных постановлений, предполагающих неучастие духовенства в предвыборной агитации и избирательных кампаниях. Полагать недопустимым самочинное вмешательство священнослужителей в организацию голосования и контроль за его ходом. 3. Признать своевременной и перспективной инициативу предыдущего Епархиального собрания по отнесению к сфере канонической ответственности Патриарших викариев окормления благочиннических округов Москвы. В связи с возведением новых храмов увеличить число благочиний, входящих в соответствующие викариатства, до 2-3. Преосвященным викариям внести соответствующие предложения к марту 2012 года. |
| Более всех вопили попы и бабы, которых он унимал от блудной жизни: «убить вора, да и тело собакам в ров кинем». И, действительно, его убили почти до смерти, и бросили под угол одной избы. Прибежал городской воевода с пушкарями, и, схватив чуть живого протопопа, умчал его на лошади в его дом, а вокруг всего двора поставил пушкарей. На третьи сутки, ночью, Аввакум, покинув в городе свою семью, ушел в Москву, и оттуда уже не возвращался на свое место. В Москве он явился к отцу своему духовному, казанскому протопопу Ивану Неронову, остался у него жить, и, во время его отлучек, правил его церковию.» Протопоп Аввакум, сосланный в 1653 г. при патр. Никоне в Тобольск получил от, видимо, ему сочувствовавшего архиеп. Симеона, священническое место. Но только полтора года смог он пробыть там, вооружив за это время всех против себя. Пять раз возбуждались против него дела. Недолго пробыл он в Енисейске, откуда в 1656 г. отбыл в Даурию, в качестве духовника воеводы Афанасия Пашкова, с которым отношения сразу обострились. Аввакум сознается: «десять лет (на самом деле пять) он меня мучил, или я его, – не знаю: Бог разберет в день века». Ему было разрешено вернуться и в 1663 г. он появился в Москве. Там, как повествует он: «приняли меня, как ангела Божия, государь и бояре; все были мне рады. Зашел я к Федору Ртищеву: он вышел ко мне принять от меня благословение, и начали мы говорить с ним много; три дня и три ночи домой меня не отпустил, и потом известил обо мне царю. Государь тотчас велел меня представить, спрашивал меня о здоровье и дал поцеловать мне свою руку. Приказал поместить меня на монастырском подворье в кремле и, проходя часто мимо моего двора, низко кланялся мне и говорил: благослови меня и помолись о мне. Также и все бояре просили моего благословения и молитв. Давали мне место, где бы я захотел, звали и в царские духовники, чтобы только я соединился с ними в вере; но я все это вменил в уметы, да Христа при- обрящу.» Аввакум подал царю длинную челобитную, в которой обрушивался на Никона, рассказывал, что ему пришлось терпеть от последнего; себя выставлял каким-то избранником Божиим: – Бог удостоил его откровения о Никоне; ангел Божий приносил ему пищу в темнице. Митр. Макарий передавая содержание челобитной отмечает владение Аввакумом в высокой степени словом «ясным, выразительным, безъискуственным, народным», превосходя в этом Никона, «который писал обыкновенно книжным языком, искуственно растянуто и невсегда удобопонятно. Речь Аввакума, даже в сочинениях его, представляется как-бы выхваченною из живого говора народного, и тем более и сильнее могла действовать на народные массы.» |
| Один раз я рассказывала батюшке о трудном периоде моей жизни. Батюшка внимательно меня слушал, предоставив мне возможность высказаться, и под конец моего рассказа произнес: «Доченька, как сказал один поэт: «Силы хранит он в себе благодатные. Зорким умом прозревает он вдаль, Видит он скорби людские невнятные, Слышит он стоны... и всех ему жаль». (Это стихотворение о Преподобном Серафиме Саровском , но батюшка в данном случае имел в виду себя.) Сказав это, батюшка заплакал. В тот момент я поняла, насколько батюшка всех любит, как дорог ему каждый человек, как сильно и искренне он сопереживает чужому горю. И, кроме того, какое-то внутреннее чувство мне подсказывало, что батюшке многое открыто Богом, и ему не столь нужно от меня перечисление каких-либо моих жизненных обстоятельств – он многое знал сам, не только прошедшее, но и будущее. Но он умел скрыть Божественные дарования настолько, что многие и не догадывались о них. Он часто говорил мне об угоднике Божием Преподобном Серафиме Саровском , как бы желая, чтобы он стал мне близок, и впоследствии, при постриге в мантию, мне, недостойной, дали его имя. Меня удивляло, что он помнил (в его-то возрасте и при его занятости) о моих трудностях, искушениях, болезнях, всегда спрашивал, как я себя чувствую, каково мое внутреннее состояние. Если он сидел в креслице на монастырском дворе или на подворье «на свежем воздухе» и я подходила к нему и вставала рядом с креслом батюшки на колени, он всегда беспокоился по той причине, что я сижу на земле и, быть может, мне холодно. Также и на Исповеди, если я не могла долго стоять на коленях около батюшки, но терпела, не жалуясь на боль и усталость, он во время наставления вдруг говорил мне: «Доченька, я вижу, что ты устала, сядь на коврик, посиди». – «Батюшка, а можно?» – «Можно, я же вижу, что ты не можешь уже стоять». Любовь батюшки проявлялась и в большом, и в малом. Самым большим ее проявлением была молитва о нас. Кто-то из Святых сказал: «Молиться за людей – это кровь проливать». Сколько батюшка пролил крови и слез в молитве, принимая удары от невидимых врагов нашего спасения, – об этом ведомо лишь Одному Богу. |
| Все эти отпали от истины» 67 . Для нас особенно значима следующая фраза священномученика Иринея: «От всех таковых надлежит удаляться; держаться же тех, которые, как я выше сказал, и хранят учение апостолов, и вместе с чином пресвитерства ведут здравую речь и бессоблазненную жизнь к утверждению и исправлению прочих» 68 . В одной фразе содержится, можно сказать, всё руководство к нашей христианской жизни, к нашему спасению: «держаться же тех, которые, как я выше сказал, и хранят учение апостолов» — первое; «и вместе с чином пресвитерства ведут здравую речь» — второе; «и бессоблазненную жизнь» — третье. Итак, пресвитеры должны хранить апостольское учение (ибо через них оно, по преемству от апостолов, сохраняется до наших дней), должны иметь рассуждение и вести нравственную жизнь. Вот чего нам нужно держаться. И при этом не должно быть такого, чтобы епископы прислушивались к старцам только потому, что они старцы. Я уже не говорю о том, что люди порой даже не знают, кого слушать, — кто пришел, того и слушают. Однажды у нас на монастырском подворье произошел такой курьезный случай. К нам пришел какой-то бродяга, где-то взял подрясник, нацепил на себя крест, сказал, что он епископ, и все пошли у него благословение брать. А это был даже не просто проходимец, а вообще чуть ли не бомж. Но это к слову. Итак, надо быть благоразумным и осторожным. Епископы должны хранить апостольское Предание и преподавать его другим. Это их долг. Они обязаны следовать именно Преданию, а не словам старцев, даже если те обладают пророческим даром, но по неопытности или невежеству уклоняются от учения апостолов. Конечно, почитать духовность подвижников нужно, но нужно в то же самое время понимать, что знание апостольского Предания не есть вещь маловажная и незначимая. Почему? Представим себе следующее: у меня есть какой-то духовный опыт, который я предпочитаю апостольскому Преданию. Но что такое апостольское Предание? Это духовный опыт апостолов. И неужели мой личный духовный опыт, каким бы он ни был, выше, чем опыт святых апостолов? Это ведь страшно и даже кощунственно предположить! Представим себе иную ситуацию: допустим, я имею личный духовный опыт, но мало знаком с Преданием святых апостолов. Другой человек имеет скромный духовный опыт, можно сказать почти совсем его не имеет, но хорошо знает апостольское Предание. Он мне его пересказывает, говорит об этом громадном, всеобъемлющем духовном опыте, и если он пересказывает точно, то получается, что мне говорят как бы сами апостолы. Если я по каким-то причинам пренебрегаю этим опытом как чем-то незначащим, то значит я пренебрегаю самими апостолами, считаю себя выше их. И выходит, что подвижник, имеющий подлинный духовный опыт, в то же самое время может иметь гордость, которая его и губит. Мы должны быть смиренными перед разумом святых апостолов. |
| После врачебного осмотра архимандрита Пимена, который был сделан профессором Новацким в присутствии монастырского врача Тяжелова, оказалось, что камень, до этого только предполагаемый и при первом осмотре не найденный, несомненно существует; операция камнедробления стала неизбежной, и было решено, что профессор Новацкий совершит ее по прошествии нескольких дней. Как истинный пастырь Церкви и как ближайший друг отца Пимена, преосвященный Леонид, скорбя о болезненном состоянии недужного тела, более всего заботился о здравии и целении души; он предложил отцу Пимену приобщиться Святых Тайн и пожелал сам совершить над ним таинство елеосвящения, которое было совершено соборно; с преосвященным в нем участвовали: архимандрит Новоголутвинский Сергий, строитель Берлюковский Нил, Угрешский казначей Мелетий и духовник, иеромонах Саввинского подворья, отец Сергий. После соборования преосвященный остался у больного, у которого он в то время нередко проводил целые вечера, и, приметив, что он в смущении, старался доискаться до причины и наконец прямо спросил его: «Скажите, пожалуйста, мне, что вас озабочивает, не могу ли я тут в чем-нибудь вам помочь?» Может быть, преосвященному приходило на мысль, что отец Пимен, чувствуя свое положение, желал бы указать на человека, которого хотелось бы видеть своим преемником, и не решается высказать своей мысли, и потому задал ему этот вопрос. Но ответ отца Пимена доказал, что он помышлял о совершенно ином. – Я одного еще не докончил, именно не сделал духовного завещания... В свою очередь преосвященный очень смутился от этого ответа. – А разве... – сказал он и остановился, не зная, как выразить свою мысль, и потом прибавил: – А разве в завещании есть надобность? Я думал, что вам и завещать нечего. – Именно оттого-то, что я ничего не имею, я и считаю нужным завещание... – Ну, слава Богу! – воскликнул преосвященный, перекрестившись, и обнял отца Пимена. – Простите, что я на минуту мог подумать, что вы что-нибудь имеете... Он тотчас послал своего человека за своим братом, чтобы тот приехал с нотариусом, что и было сделано, и завещание через час было написано, а свидетелями были брат преосвященного А. В. Краснопевков, А. В. Симанский и духовник отец Сергий. |
| Лежа у костра, Савватий неожиданно услышал голос, ктото спрашивал его: «Савватий, поедете ли вы на остров Шужьмай?» Монах ответил: «Если Бог повелит и начальники Зосима и Савватий благословят ехать», и услышал на это: «Бог тебя благословит, поезжай!» . Утром монахи приехали в Вирму, здесь Савватий стал расспрашивать жителей, зимует ли кто на Шужьмае. Ему ответили, что еще в прошлом году там разбилось судно, а больше они ничего не знают. Погрузив запас, монахи двинулись в обратный путь, и тут Савватий с большим трудом уговорил Ферапонта повернуть к острову. Ветер был попутным, и они довольно быстро достигли цели, но здесь долго бродили по глубоким сугробам, ища сами не зная кого. Наконец у большого валуна монахи увидели маленькую хижину, в которой находились два голых и голодных человека. Ноги у них почти сгнили, а сами они были чуть живы. Накормив голодных, монахи перенесли их в лодку и поплыли к монастырю. Внезапно посреди моря к лодке принесло множество льдин. Ферапонт стал укорять Савватия за то, что он взял на лодку лишних людей. Но с помощью Божией они благополучно прибыли в обитель. В следующий раз игумен послал монаха Савватия вместе с иноками Даниилом, Филаретом и Елисеем ловить рыбу на реку Выгу у порога Золотца. Когда рыбаки ставили сети, монах Даниил по какомуто внушению свыше сказал Елисею: «Зачем, Елисей, напрасно трудишься, ставя эти сети? Твоя ловля уже прошла, больше не ловить тебе рыбы, ибо приблизилась твоя смерть». Елисея охватила скорбь, потому что он хотел умереть в схиме, а среди них не было ни одного иеромонаха, кто мог бы его постричь. Старцы посоветовали монаху возложить на себя схиму, которую он, видимо, носил с собой, с молитвой «Достойно есть» и призвав благословение преподобных Зосимы и Савватия. Наутро монах проснулся без схимы, которую нашел висевшей на дереве. Поняв, что изза вражеских козней постриг не совершился, он стал умолять старцев придумать чтонибудь, чтобы постричь его. Те, по совету старца Савватия, положили его в лодку и поплыли в Суму, где было монастырское подворье. |
| Кемь (с 1785 г.), райцентр в Карелии, расположенный на р. Кемь в месте ее впадения в Белое море, в 434 км от Петрозаводска. В средние века Кемь являлась центром волости, которая в XV в. стала вотчиной Соловецкого монастыря. В конце XVI в. здесь появился деревянный острог, который выдержал нападение шведов. Позднее в Кеми было устроено монастырское подворье, а в лагерный период – пересыльный пункт и Управление Соловецких лагерей. Кирпичный завод, производственный комплекс, построенный в середине XVI в. в 2 км к востоку от центральной усадьбы Соловецкого монастыря рядом с глиняными карьерами. В 1924 г., после возобновления работы, на территории завода появились 18 сараев для сушки кирпича, шатер над печью для обжига, здесь было организовано машинное производство. В 1926 г. предприятие оснастили станками для механической формовки, к нему была проложена ветка железной дороги. В 1929 г. завод произвел полтора миллиона кирпичей, но к 1932 г. производство было свернуто. В 1938–1939 гг. на Meere бывшего завода построили трехэтажное здание тюрьмы, которое так и не было введено в эксплуатацию. Кожевенный завод, был основан в XVII в., действовал и в лагерный период. В 1935– 1936 гг. в его помещении располагались Иодпром и Проектное бюро. Кондостров [Конд, Кондо-остров, Конт] в южной части Онежского залива Белого моря в 90 км от Соловецкого монастыря. В 1898 г. состоялся землеотвод, и в 1909 г. находящийся на острове Никольский скит получил статус скита Соловецкого монастыря. В период существования скита его насельники добывали гранитный камень и заготавливали строевой лес. Подобная специализация сохранилась и в лагерный период, когда Кондостров стал V отделением СЛОНа. Здесь также изолировали больных, прежде всего заключенных, страдающих венерическими заболеваниями. Кремль, советское название центральной усадьбы Соловецкого монастыря и окружающего его посада. После закрытия обители здесь размещались I Кремлевское отделение СЛОНа, Управление и главные административные подразделения Соловецкого лагеря и тюрьмы, действовали основные производства лагеря: кожевенное, швейное, столярное, лесопильное; известково-алебастровый, гончарный, механический заводы, электростанция, радиостанция, типография, базировался военный городок с казармами для солдат из полка охраны, домами для командиров и подсобными службами. |
| В 1698 году подтверждено запрещение строить в монастырях здания без государева указу, с прибавлением: «буде прилучится монастырю строить какие каменные прочные здания, без которых им пробыть не можно, о том посылать Государю челобитье, по которому и учинен будет рассмотрительный указ 405 . – С восстановлением Монастырского Приказа переданы были ему из Приказа Большого Дворца и строительные дела. Поэтому Монастырский Приказ имел описи всех монастырских зданий и принадлежностей. Они составлялись, как говорено было, монастырскими властями при участии чиновников Приказа. Изменять что-либо против этих описей, перестраивать или вновь возводить здания не имели права ни монастырские, ни епархиальные власти без разрешения Приказа. В 1701 году не велено было без соизволения государя ни под каким видом строить монастырей, пустынь и пустынных скитов 406 . В Москве в монастырях и на монастырских подворьях позволено было с дозволения Приказа строить вновь каменные здания вместо деревянных и ветхие строения починивать, непременно за присмотром Приказа, а для тех досмотров посылать из Приказа людей добрых 407 . В случае надобности в новой постройке церкви или другого здания, ограды, колокольни и т. п. в селах, городах или монастырях, равно и при значительных поправках, епархиальные и монастырские власти обязаны были со сметой и описями посылать в Приказ челобитье а дозволении постройки или переправки и об ассигновании на то сумм 408 . Приказ рассматривал челобитье и разрешал осуществление сметы своею властью или указом государя, а со времени существования Камер-коллегии 409 требовался ее указ. Без послушных указов из Приказа не велено было ни под каким видом строить зданий, особенно на монастырских землях 410 . Самое производство работ начиналось лишь по получении разрешения. За ходом их и за израсходованием сумм наблюдали весьма часто посланные от Приказа. По окончании постройки представлялись в Приказ расходные книги для проверки и хранения 411 . Не только отчетность по строительной части церковных учреждений была во власти Приказа, но на его обязанностях лежала выдача средств к поддержанию строений в тех монастырях и архиерейских домах, вотчины которых находились в полном его распоряжении 412 . |
| Между тем, не задолго до отъезда царя по монастырям в Москве обнаружилось новое религиозное брожение, бывшее отчасти продолжением ранее имевших место подобных явлений, отчасти же созревших на основе тех литературных мнений, которые вызваны были в русском обществе знакомством с сочинениями Максима Грека , Вассиана Косого и полемикой между последователями Иосифа Волоцкого и Нила Сорского . Мнения эти настолько были разнообразны, что одни не выходили из пределов нравственного учения, а другие составляли совершенное отрицание не только церковной обрядности, но и догматического учения. Представителем первого является некто Матв. Сем. Башкин. Хотя о нем мы имеем мало сведений, но видно, что он жил в Москве 2071 , принадлежал к книжной семье и был сам человек книжный и достаточный по своему состоянию 2072 , так как имел у себя слуг и рабов. Сведения о его религиозных суждениях были получены следующим образом. Однажды, в великий пост, пришел он к своему духовному отцу, благовещенскому попу Симеону 2073 на исповедь и стал говорить ему: «Ваше дело великое, в законе написано: нет ничего больше той любви, как положить душу свою за други свои, и вы полагайте души свои за нас и бдите о душах наших, чтобы вам слово воздать в день судный». После этого Башкин приезжал еще к попу Симеону на подворье, читал ему евангельские беседы и опять говорил: «Бога ради пользуй меня душевно, надобно, что в беседах тех написано, читать, да на слово не надеяться, и делом совершать. Все начало от вас; прежде вам, священникам, следует показать начало, да и нас научить; в Евангелии же написано «Научитесь от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, иго бо мое благо и бремя мое легко есть». Ибо что нужнее человеку, как быть смиренным, кротким и тихим? а это на вас лежит, прежде всего следует вам творить и нас учить». Да потом еще Башкин прислал за Симеоном человека и у себя в доме стал ему говорить: «В Апостоле написано: весь закон заключается в следующем – возлюби искреннего своего, как самого себя, если же вы грызете и съедаете (других), то берегитесь, чтобы друг от друга не были съедены, а мы христовых рабов у себя держим. |
|
|
